ГЛАВА 31
Когда спустя совсем немного времени Эцио нашел Сулеймана рядом комнатой для проведения советов, во дворце, принц уже ждал его. Выглядел Сулейман встревоженным.
– Я договорился о встрече с моим дядей, принцем Ахметом, и капитаном Тариком Барлети, – без предисловий начал он. – Но сперва я должен кое-что объяснить. Янычары верны моему деду, но не одобряют того, кого он хочет видеть на троне.
– Ахмета.
– Верно. Янычары поддерживают моего отца, Селима.
– Хмм, – задумавшись, произнес Эцио. – Это проблема. Но скажите, причем тут византийцы?
Сулейман покачал головой.
– Я надеялся, что вы мне это объясните. Вы не поможете мне разобраться?
– Я сам за ними слежу. И до тех пор, пока наши интересы не пересекаются, для меня будет честью помогать вам.
Сулейман загадочно улыбнулся.
– Я приму любую помощь, – он помолчал. – Слушайте внимательно. В верхней части башни, вон там, есть люк, ведущий в тайную комнату. Поднимайтесь туда, оттуда вы будете видеть и слышать все, что происходит в зале.
Эцио кивнул и тут же ушел, а Сулейман направился в зал.
Когда Эцио пробрался наверх, совещание в зале совета прямо под ним уже началось, и атмосфера, судя по всему, накалялась. Трое мужчин сидели и стояли возле длинного стола, пол в комнате был покрыт коврами из Бергамы. Над столом висел гобелен изображающий Баязида и его сыновей.
Ахмет, энергичный мужчина лет сорока пяти, с короткими темно-каштановыми волосами, бородой и непокрытой головой, успел за время, прошедшее с покушения, переодеться в богатые одежды красных, зеленых и белых цветов. Он настойчиво говорил:
– Мой племянник прав, Тарик. Вопиющая халатность, на грани с изменой. Сегодня безродный лютнист превзошел твоих янычаров! Абсурд!
Тарик Барлети, чье покрытое боевыми шрамами лицо частично скрывала седая борода, мрачно отозвался:
– Это непростительная ошибка, efendim. Я сам проведу расследование.
– Расследование проведу я, Тарик, – вмешался Сулейман. – По вполне очевидным причинам.
Барлети коротко кивнул.
– Evet, Sehzadem. [Да, молодой принц (тур.)] Вы мудры, как ваш отец.
Ахмет бросил на капитана яростный взгляд, а Сулейман ответил:
– И так же строг. – Он повернулся к дяде и более официально сказал: – Sehzad [Принц (тур.)] Ахмет, я рад видеть, что вы не пострадали.
– Взаимно, Сулейман. Да хранит тебя Аллах.
Насколько Эцио мог понять, Сулейман вел какую-то игру. Он увидел, как принц встал и подозвал слуг.
– Мне пора, – заявил он. – Скоро я объявлю о результатах расследования этого прискорбного инцидента, будьте уверены.
В сопровождении свиты и солдат он покинул зал. Тарик Барлети собирался, было, последовать его примеру, но принц Ахмет остановил его.
– Тарик-бей… на пару слов.
Солдат обернулся, Ахмет подозвал его ближе. Эцио напрягся, чтобы не пропустить ни слова, тон у Ахмета был неожиданно радушный.
– Интересно, в чем была цель этого нападения? Выставить меня слабаком? Показать, что я плохой правитель? – он помолчал. – Если таков был твой план, мой дорогой капитан, если ты замешан в этом, ты совершил серьезную ошибку! Отец выбрал наследником меня, а не моего брата!
Тарик ответил не сразу, выражение его лица было пресным, почти скучающим.
– Принц Ахмед, я даже помыслить не могу о той мерзости, в которой вы меня обвиняете.
Ахмед отступил на шаг, но голос его оставался таким же ровным и приветливым.
– Что я сделал, чтобы заслужить презрение янычаров? Что есть у моего брата, чего нет у меня?
Тарик поколебался мгновение и ответил:
– Я могу говорить откровенно?
– Конечно.
Тарик посмотрел ему в глаза.
– Вы слабы, Ахмет. Нерешительны во время войны, суетливы в мирное время. Вам чужды традиции ghazi – священных воинов, – и вы говорите о братстве с неверными. – Он помолчал. – Из вас бы вышел неплохой философ, Ахмет, но султаном вы будете никудышным.
Лицо Ахмета потемнело. Он щелкнул пальцами и за его спиной встал его личный телохранитель.
– Можешь идти, – холодно сказал он капитану янычаров.
Эцио подождал еще несколько минут, пока и сам Ахмет выйдет из зала, а потом спустился к принцу Сулейману.
– Какова семейка, да? – сказал принц. – Не волнуйтесь, я тоже слушал.
Эцио обеспокоенно посмотрел на него.
– Вашего дядю не любят те, кем ему предстоит командовать. Почему он не приказал казнить Тарика за такую дерзость?
– Тарик хороший человек, – развел руками принц. – Хороший, но амбициозный. Он очень восхищается моим отцом.
– Но он не смог защитить вас во время покушения! Одно это подозрительно.
– Верно.
– И с чего мы начнем?
Сулейман задумался, а Эцио не сводил с него глаз. «Он мудр не по годам», – с уважением подумал ассасин.
– Мы будем следить за Тариком и его янычарами, – решил Сулейман. – В свое свободное время они часто бывают на Базаре. Вы и ваши… помощники… займетесь этим? – деликатно поинтересовался он.
В глубине души Эцио помнил предостережение Юсуфа о том, чтобы он не ввязывался в османские разборки, но ему отчего-то казалось, что его поиски и политика крепко связаны. И он решился.
– Отныне, принц Сулейман, никто из них не чихнет без нашего ведома.
