Д

Давид, из монастыря святого Павла

Насельник монастыря святого Павла старец Давид на малоазиатской войне воевал вместе с отцом нынешнего игумена Парфения, настоятеля монастыря святого Павла. На войне у него была возможность согрешить с пленными и беззащитными турчанками, но он отказался это сделать. Когда его спрашивали, с каким помыслом он противостал этому искушению, он отвечал: «Если бы это были мои сёстры, то я бы не хотел, чтобы с ними случилось такое. Я смотрел на них, как на своих сестёр», хотя турчанки были иноверками.

Когда старец Давид был на войне в Константинополе, он взял увольнительную на субботу и воскресенье, и одновременно получил от родителей посылку с новым, красивым, только что сшитым костюмом. Он заказал им этот костюм раньше и с нетерпением ждал, когда его пришлют. Как только он получил посылку и вышел из дверей почты с костюмом в руках, собираясь его надеть, к нему подошла одна турчанка, прося милостыни. Старец, не задумываясь, отдал ей костюм. После этого турчанка, показывая на небо, восклицала: «Аллах! Аллах!..» – желая, чтобы отца Давида вспомнил Аллах за это доброе дело.

Вернувшись с войны, старец сказал своим родителям, что уходит в монастырь. Отец не соглашался, но мать встала на сторону сына: «Оставь ребёнка, пусть делает, что хочет! Разве может быть что-то лучше монашеской жизни?» Так старец ушёл в монастырь Пресвятой Богородицы в Атросе.

В монастыре в Атросе старец пас овец и занимался делами вне монастыря. Отец Давид был наделён многими дарованиями и выделялся среди братии, поэтому многие ему завидовали. Его оклеветали в том, что он якобы воровал овец, и отдали под церковный суд. Церковный суд на три года послал старца в ссылку и заключение. После ссылки старец, забыв о клевете и простив своих зложелателей, вновь вернулся в монастырь, но его там не приняли; и так он приехал на Святую Афонскую Гору.

Старец Давид однажды сильно заболел и терпел невыносимые боли в животе. Не зная, что с ним произошло, в нестерпимых болях он провёл целую неделю. Вдруг перед его кроватью появились три человека. Он узнал их: это были святители Спиридон и Николай, а с ними преподобный Герасим Кефалонийский. Святитель Спиридон спросил:

– Что с тобой?

– Болит, болит! – говорил старец и показывал на живот.

– Где болит? Дай-ка я посмотрю.

Старец задрал одежду и показал, где болело больше всего.

– Так, посмотрим, посмотрим, – приговаривал святой Спиридон и провёл ногтем точно в том месте, где болело. Он оставил на коже черту приблизительно 20 сантиметров длиной. После этого боль прекратилась, а святые исчезли.

Однажды, когда старец жил в келии святого Спиридона недалеко от монастыря, рыбаки принесли ему несколько больших морских бычков. Старец с радостью их почистил и приготовился жарить. В эти минуты к нему пришёл его друг – полицейский из Дафни. Тот постучал в дверь, и помысл победил отца Давида: он решил спрятать бычков, быстро убрал рыбу в шкаф на кухне и повесил на него навесной замочек, чтобы по ошибке не открыть при посетителе. Несмотря на то что старец был очень милостив и нестяжателен, его ослепило искушение. Полицейский вошёл и переминался с ноги на ногу. Старец не предложил ему ни сесть, ни пообедать вместе, хотя было время трапезы и они были друзьями. Так полицейский и ушёл. Отец Давид снял замочек, открыл шкаф, но рыбы там не было – она исчезла.

Однажды, когда старец молился у себя в келии, туда вошёл диавол в виде большой собаки с алыми глазами и со свисающим изо рта языком ярко-красного цвета. Из глаз его сыпались искры, зловоние исходило ужасное. Он запрыгнул на кровать старца и не хотел уходить. Отец Давид испугался и не знал, что делать. От отвратительного запаха старцу становилось тошно и омерзительно. Старец начал сбрасывать с себя одежду, желая хотя бы так избавиться от этой вони. «Если мог бы, я снял бы с себя и кожу», – рассказывал он. Старец произносил молитву Иисусову: «Господи Иисусе Христе…» – но «пёс» не уходил.

И вот, находясь в отчаянии, панике, старец вдруг нащупал какой-то предмет. Это была скрученная бумажная лента, на которой был написан акафист Пресвятой Богородице. Старец стал разворачивать эту ленту и читать тропарь акафиста: «Повеленное тайно прием в разуме…» – и тут же «пёс», не выдержав, выпрыгнул в окно. «О, какое же благоухание пришло!.. Пресвятая Богородица!.. Вот это да! Вот бы таким благоуханием наслаждаться нам в раю!» – рассказывал потом старец.

Когда старец нёс послушание на пристани, он однажды увидел беса в образе женщины, который выходил из монастырского сада и шёл к морю. Бес шёл прямо перед старцем и нескромными телодвижениями искушал отца Давида. Старец искусился, после чего впал в отчаяние и недоумение. Он слышал о старце Иосифе Исихасте и поспешил к нему. Они не были знакомы, отец Давид пошёл к нему в первый раз. Когда он пришёл и постучал в дверь его келии, то услышал, как старец Иосиф говорит своим послушникам: «Это Давид. Я видел, как он к нам идёт». Отец Давид вошёл, и старец Иосиф ему сказал: «Я тоже видел беса, который спускался из сада… Это бесовское действие, бояться его не надо». Так старец Иосиф придал сил отцу Давиду.

Впоследствии старец Давид присылал братству старца Иосифа продукты и особенно заботился о нём в тяжёлые годы немецкой оккупации. Он испытывал к отцу Иосифу большое благоговение и говорил: «Иосиф – святой, святой! Я приходил к нему, и он научил меня умной молитве. Всё, чему я научился, я научился от него. Тот, кто скажет недоброе слово о старце Иосифе, ошибётся».

Два последних дня жизни старца Давида в его келии держалось тонкое благоухание и разливался нежный свет, который благостно действовал на входивших в келию. Посетитель чувствовал покой и разлитую везде любовь, его сердце начинало гореть от любви. Переступая порог келии отца Давида, человек попадал в другую – духовную атмосферу. Одному брату старец сказал накануне своей кончины: «Я пришёл, поглядел и вот ухожу». И действительно, на следующий день старец мирно скончался и приложился к отцам.

Давид Кавсокаливит

Старец Давид Кавсокаливит, несмотря на то что был человеком очень болезненным, в понедельник, среду и пятницу во весь год ничего не вкушал. К этим дням он раз в две недели прибавлял ещё и четверг, таким образом три дня кряду полностью воздерживаясь от пищи. Старец Давид прожил 95 лет и до последних дней совершал земные поклоны.

Дамаскин-чёточник

Старец Дамаскин-чёточник из каливы Вознесения в кутлумушском скиту великомученика Пантелеимона был нестяжателем. У него в келии были только одеяла, которыми он укрывался, одежда, небольшой запас продуктов и шерстяные нити для того, чтобы плести чётки. Плетение чёток было его рукоделием.

Начало своей монашеской жизни он положил в катунакской пустыне, где провёл два года в послушании у старца Исидора. Потом он переселился в Кутлумуш, а позже – в каливу в скиту святого Пантелеимона, где и провёл большую часть жизни. За год до кончины отца Дамаскина забрали в монастырь Кутлумуш, где он и был погребён.

По ночам старец зажигал керосиновую лампу и совершал бдение. Он творил молитву Иисусову, клал земные поклоны, а когда его борол сон, начинал плести чётки. Большую часть своего бдения старец проводил в земных поклонах. Окно его каливы выходило на каливу старца Паисия, и отец Паисий видел, что всю ночь у старца Дамаскина горит свет. Однажды старец Паисий спросил его: «Слушай-ка, ты что, вообще по ночам не спишь?» После этого старец Дамаскин завесил окно плотной тканью, чтобы свет не был виден, и так скрывал своё духовное делание.

Старец был подвижником, он всегда держал девятый час. Он был настолько худым, что поясом опоясывался дважды. У старца словно совсем не было желудка. Успенский пост он старался проводить, совсем не вкушая пищи, кроме праздника Преображения Господня. Когда старец жил в общежитии, на трапезе он предпочитал быть чтецом, чтобы скрывать своё воздержание. В каливе кутлумушского скита, в которой поселился старец, росла шелковица. Иногда в июне старец съедал несколько ягод, падавших с шелковицы, и так нарушал свой девятый час; из-за этого он решил спилить шелковицу, но его отговорил старец Паисий.

В способности выстаивать долгие богослужения старцу не было равных. На престольный праздник в честь великомученика Пантелеимона он приходил в церковь с вечера и, подобно столпу, стоял в своей стасидии неподвижно до самого утра. Он ни на минуту не выходил из церкви и ни на секунду не присаживался. Несмотря на то что старец был таким аскетом, он укорял себя, называл себя «монах-винопийца», потому что иногда позволял себе выпить немного вина.

Старец проводил жизнь безмолвническую, простую, не обременённую заботами и вещами. Он не занимался огородом и очень редко готовил пищу. Воды в его каливе не было. Он брал кувшин и приносил воду с источника святого Пантелеимона, который находился не близко.

Старец был очень милостивым. Из денег, вырученных за рукоделие, он давал милостыню. Он приходил к стареньким монахам, покупал им пищу, одежду и обувь. Если кто-то приходил поздравить его с днём Ангела, старец давал ему 300 драхм, чтобы тот купил себе покушать, а праздничной трапезы не устраивал.

Старец давал деньги сапожнику в Кариес, просил его изготовить пару обуви и передать её тому или иному старцу, у которого была нужда. При этом он просил сапожника хранить его имя в тайне.

Когда старец приглашал иеромонаха в свою каливу, чтобы отслужить Литургию, по Трисвятом он пел тропари всем святым, перед которыми благоговел, и просил, чтобы читали три-четыре, или даже пять зачал из Апостола и Евангелия. В конце службы он дарил священнику чётки.

Когда старец заболевал, он прибегал к святому великомученику Пантелеимону. Он не хотел ни звать врача, ни выезжать в мир, в больницу. Он боялся, что может умереть вне Святой Горы. «Откуда ты знаешь, благословенная душа, где я, такая развалюха, помру?» – говорил он со смирением.

Старец говорил: «Эллада – это царство Христа и Пресвятой Богородицы. Если погибнет Церковь, то погибнет и Эллада».

На крестном ходе с иконой «Достойно есть» старец не стремился нести икону, считая себя недостойным, но каждый год нёс подставку, на которую ставили икону при остановках в различных келиях и скитах. Скорее всего, старец поступал так по смирению. Подставка была очень тяжёлой, старец – очень немощным, а крестный ход шёл по горам много километров.

Дамиан Григориатский

Старец Дамиан, насельник монастыря Григориат, был очень мужественным и трудолюбивым человеком. Он нёс много послушаний вне монастыря, а также был экономом и келарем. По характеру старец был очень живым и любил покричать, однако при этом был чутким, нежным человеком, у него болела душа за других. Он был монахом, любящим богослужение, благоговейным и последовательным в своих монашеских обязанностях. Старец никогда не выходил из келии после повечерия. Он заболел раком простаты, и у него было постоянное кровотечение. Незадолго до смерти старец поисповедовался за всю свою жизнь. Много лет старец просил у Бога скончаться в день памяти Честного Креста, когда, как он говорил, небеса открыты. Он предвидел свою кончину. На всенощном бдении в честь Богоявления Господня, когда небеса тоже открыты, старец настойчиво просил его причастить до того, как начнётся Божественная Литургия, потому что, как он уверял, потом они не успеют. Он причастился и скончался в те минуты, когда начали звонить к Божественной Литургии. Это было в 1993 году.

Однажды старец, потеряв силы от многих послушаний (в те годы в монастыре не хватало людей), вышел из храма во время службы и пошёл к себе в келию. Там он увидел маленького зловонного эфиопа, который сидел у него на кровати. Старец быстро вернулся в церковь и после этого случая уходил с богослужения только по очень серьёзной причине.

Демоклит, врач

Старец Демоклит был врачом-самоучкой, без образования. В трудные годы немецкой оккупации он спас жизни многих людей. Он никому не отказывал в помощи, а когда кто-то из старых монахов заболевал и приглашал отца Демоклита, он ревностно спешил к нему. Больному старец Демоклит говорил: «Пусть сначала духовник приведёт тебя в порядок, а потом я займусь тобой как врач. Прежде всего – исцеление души». Отец Демоклит много лет жил в келии святого Афанасия в кутлумушском скиту, а потом переселился в Новый скит, где и почил о Господе. Вечная ему память.

Димитрий, из монастыря святого Павла

Старец Димитрий, насельник монастыря святого Павла, был антипросопом. Когда он пешком шёл из Дафни в Кариес, то по дороге 13 раз по памяти прочитывал акафист Пресвятой Богородице.

Димитрий Григориатский, иеромонах

Иеромонах Димитрий, насельник Григориата, был благоговейным священником и совершал Божественную Литургию каждый день, несмотря на то что ему сильно мешала большая грыжа. Его избрали игуменом, но он оставил это послушание, поскольку оно мешало ему литургисать ежедневно.

Димитрий Григориатский, монах

Старец Димитрий, насельник монастыря Григориат, родился в Мессинии в 1930 году. В Григориат он пришёл в 1953 году. Старец был образцом совершенного послушания игумену и всей братии. Его лицо было необыкновенно облагодатствованным, мирным и светлым.

Отец Димитрий был совершенно неграмотным. Он был большой понудитель себя, очень простой и смиренный, святой человек. Однажды отцы спросили его, как победить эгоизм. Старец ответил: «Я не знаю, что такое эгоизм. Спросите лучше игумена».

Все ночи напролёт старец совершал всенощные бдения. Отцы, жившие по соседству, слышали, как старец кладёт земные поклоны и молится. Когда пономарь просыпал и не будил братию, отец Димитрий шёл в его келию и будил его.

В одну из ночей, когда старец совершал всенощное бдение, в его келию вошла маленькая девочка. Помолившись и убедившись в том, что это не искушение, но ему явилась святая Анастасия Римляныня, старец поклонился ей и после этого случая испытывал к ней великое благоговение. Идя на вечерню, старец всегда заходил в придел, освящённый в её честь, и прикладывался к её иконе.

В возрасте 46 лет старец однажды понёс пищу отцам, которые вскапывали виноградник. Вместе с ними был и игумен монастыря. Пока отцы ели, отец Димитрий рассказал им следующее: «Когда скончался мой старец, иеромонах Виссарион, я находился в своей келии, сидел на кровати и молился по чёткам. Я вдруг услышал голос: „Твой старец умер, и другие тоже умрут“. Но вот кто эти другие?» Старец развёл руками, будто он не знал, кто умрёт – но он имел в виду самого себя.

Несколько дней спустя старец заболел. Всё его тело медленно начало каменеть, он постепенно становился парализованным. У старца в келии был масляный светильник, он зажигал его каждое утро и с большой любовью ждал одного из монастырских послушников, чтобы тот проводил его в храм. Когда стучали во второе било, старец спускался в церковь.

Однажды старца спросили, сколько чёток в день он совершает. Он ответил: «Ну, штук сорок». Впоследствии открылось, что ежедневно он совершал 90 чёток, в ночи, до начала утреннего богослужения.

Несмотря на то что болезнь отца Димитрия становилась всё сильнее, он всегда трудился, сколько мог. Он собирал и складывал в пономарский шкаф корзинки с просфорами, вином и водой для всех иеромонахов монастыря, которые служили в параклисах. Отцы, идя на Литургию, брали их оттуда.

Когда старца уже парализовало и он не поднимался с койки, он непрестанно творил молитву Иисусову. К стене над старцем прикрепили катушку из-под ниток, через которую пропустили чётки, и отец Димитрий тянул их, постоянно произнося молитву Иисусову. Постепенно его парализовало настолько, что он уже не мог тянуть чётки. Тогда он смотрел на часы и, подстраиваясь к секундной стрелке, ритмично творил молитву Иисусову.

Монах, приводивший старца в церковь, спросил его, не стоит ли отслужить молебен святой Анастасии, чтобы она его исцелила. Старец ответил, что сейчас ему пора уходить, потому что там, наверху, лучше. И добавил: «Однажды утром вы найдёте меня мёртвым». И действительно, однажды в утренний час братия нашли старца скончавшимся. Он выглядел так, словно продолжал молиться, и лицо его было светлым. Старец Димитрий преставился в 1976 году.

Димитрий Тригонас, иеромонах

Старец иеромонах Димитрий из келии Тригона прибыл на Святую Гору ещё ребёнком, в девятилетнем возрасте. Его старцы никогда не позволяли ему ходить в Кариес, хотя их келия находилась совсем близко. Они брали его с собой только на крестный ход с иконой «Достойно есть» в Светлый Понедельник. Старец Димитрий, поскольку вырос на Святой Горе, отличался простотой, чистотой и детскостью. На нём почивала благодать, его любимым развлечением на Святой Горе было чтение жития преподобного Иоанна Кущника. Он любил преподобного, благоговел перед ним и написал на стене церкви их келии его честную икону.

Год спустя после того, как старец скончался, по нему совершали панихиду, и в тот день его послушник трижды почувствовал благоухание в его келии и храме.

Дионисий, из Колицу, духовник

Иеромонах Дионисий из Колицу, румын, духовник, рассказывал: «Когда мы поселились в келии святого Георгия в Колицу, она была разрушена. Мы на вёсельной лодке возили из монастыря Филофей доски, чтобы восстановить келию. Мы совершали две-три поездки в день. Кроме того, в специальных рюкзаках мы на своих спинах приносили камни. Ни на один день мы не опустили богослужение суточного круга. При этом мы делали по 150 земных поклонов и по 12 чёток-сотниц с крестным знамением. В те годы, если ты говорил духовнику, что не совершил монашеское правило, он не разрешал тебе причащаться.

Мы очень уставали, но испытывали в себе радость, огромную радость. Лишения и борьба давали нам радость. Тогда у нас было немного вещей. Сейчас у нас много средств, облегчающих нашу жизнь, но радости нет. Мы, монахи, стали подобны прежним благоговейным мирянам, тогда как миряне сейчас – христиане только по имени».

«Однажды мы пешком пошли из Колицу на престольный праздник в Лавру святого Афанасия. Перед этим целый день мы трудились, а потом всю ночь шли по саду Пресвятой Богородицы, радуясь, как дети. На рассвете мы дошли до Агиасмы и успели в Лавру на Божественную Литургию».

«Дома, сады, рукоделие – всё это для жизни здешней. Но и без этого мы тоже не можем».

«Самая лучшая молитва совершается ночью сразу после сна. В это время ум – отдохнувший и сосредоточенный».

«Когда монашеское правило совершается ночью перед богослужением – это золото; утром – это серебро; а днём – медь».

«Два крыла монаха – это его личное монашеское правило и богослужение в церкви. Оба эти крыла не должны иметь недостатков».

«Каждый вечер испытывай свои помыслы: что ты сделал днём, и не реже, чем раз в две недели, исповедуйся перед духовником».

«Царский путь в отношении сна такой: четыре часа ночью и два часа днём. Днём необязательно спать, можно просто прилечь и вытянуть ноги – соответственно твоим силам».

«Если ты имеешь заповедь, подобную правилу, и по какой-то причине не можешь исполнить её сегодня, то ты должен исполнить её в другой день».

«Больше всего юному вредит многоспание. Оно вредит ему даже больше, чем многоядение».

«Монах должен быть в храме на каждой службе. Нельзя пропускать и нельзя опаздывать. Нельзя и раньше уходить, пока священник не возгласил: „Молитвами святых отец наших…“»

«Когда ты совершаешь келейное правило, не принимай помыслов осуждения братии, будто они нерадивы, но укоряй себя, что ты самый грешный человек и делаешь лишь то, что должен делать, а другие отцы преисполнены скрытых добродетелей».

«Когда ты совершаешь поясные поклоны, то рукой доставай до земли. А если не можешь, то, по крайней мере, – до колен. Когда устанешь, совершая правило, можешь сделать перерыв. Однако и во время этого перерыва продолжай молиться умом. Если ты по какой-то причине не можешь совершать земные поклоны, то восполняй их поясными в двойном количестве».

«Мы обязаны молиться о наших благодетелях. Не будем их должниками, но воздадим им молитвой. Одного монаха, который не молился о своих благодетелях, после кончины повели по мытарствам. И то, что он приобрёл своими добрыми делами, его ангел-хранитель раздал его благодетелям, чтобы вернуть им долг. Обнищав, монах не смог пройти через мытарства. Тогда ангел велел ему возвращаться в тело, и оживший монах до конца своей жизни плакал и раздавал милостыню».

«Не совершая монашеского правила, мы не можем быть монахами. Когда в 1924 году я пришёл на Святую Афонскую Гору, то в монастыре Каракал на одной из стен был написан следующий рассказ: „Два хороших добрых иеромонаха в Иерусалиме помогали очень многим людям и приносили им пользу, но часто они оставляли своё монашеское правило. Когда по истечении трёх лет после их кончины из могилы достали их останки, то оказалось, что они не разложились. Тогда Патриарх благословил всем монахам совершить всенощное бдение и молиться об этих братиях. Одному отшельнику явился ангел и сказал, что эти два брата были хорошими, но их останки не разложились, потому что они оставляли своё монашеское правило. Ангел велел, чтобы все монахи в Иерусалиме целый год совершали ещё по одному правилу за этих двух иеромонахов. По истечении года их останки снова достали из могилы, и оказалось, что они истлели“».

«В прежние времена на Святой Афонской Горе для того, чтобы стать монахом, надо было знать акафист Пресвятой Богородице наизусть».

«Если при твоём старании и усердии к умной молитве в твоём сердце появятся телесные, а не духовные боли, то, как говорят об этом отцы, это может быть простуда или невралгия. В любом случае, не оставляй молитву и крестообразно помазывай сердце маслом из лампады святого твоей обители».

«Если во время монашеского правила к тебе придёт умиление или доброе состояние, то даже по окончании правила не прекращай молитву Иисусову, пока это состояние не уйдёт само».

«Не будем творить молитву Иисусову в спешке, в сумбурном внутреннем состоянии, но при молитве наш ум должен быть сосредоточен на молитве. Ожидай от Господа покаянного чувства и умиления».

«Если находишься в каком-нибудь монастыре в гостях, тебя положили в одной комнате с другими, и ты не можешь по этой причине совершить своё монашеское правило, то ты должен исполнить его на следующий день. А вообще, хорошо совершить несколько правил заранее, чтобы они были у тебя „в запасе“».

«Древние отцы говорили: „Если тебе оказали гостеприимство, то потом, когда уходишь, хотя бы в дороге соверши об этих людях одну чётку, поскольку они подъяли труд. Ведь если ты не будешь за них молиться, то окажешься их должником. Всегда благодари тех, кто принимал тебя под свой кров, и молись за них“».

«Сюда мы пришли не для того, чтобы делать добрые дела, а чтобы быть делателями послушания».

«Прежде всего, постарайся приобрести смиренномудрие. Если скажут тебе жёсткое слово, ответь: „Да, Вы правы. Более того, я гораздо хуже, я такой-сякой“. Когда ты приобретёшь смиренномудрие, принимая оскорбления, ты будешь чувствовать радость. Если ты имеешь смирение, то Бог даёт тебе Свою благодать. В сердце приходит небесная радость. Тогда Господь помогает во всём».

«Если в воскресенье с тобой случилось ночное осквернение, то вместо 50 земных поклонов сделай 100 поясных. Делать земные поклоны в воскресный день – не грех, однако отцы рассудили, что лучше без них обойтись – во славу Божию. Но если ощущаешь покаяние и душа твоя хочет, чтобы тело преклонило колени, то ты можешь это сделать, и это не будет грехом».

«Когда на трапезе стоит много блюд, то лучше попробовать по чуть-чуть всего и остаться немного голодным. Если же ты не ешь некоторые блюда, то начинаешь гордиться, не понимая этого».

«Чтобы запомнить, что я прочитал в какой-то книге, я, ложась спать, стараюсь вспомнить, что читал днём».

«Если тебе предстоит сделать много дел, то во избежание рассеянности прежде всего определи их порядок, составь некую программу: сейчас один час я буду делать это, потом два часа другое, и так далее».

«Лучше отдыхать и ночью, и днём. Днём хоть пять часов спи, всё равно не выспишься. Поэтому ночью тебе надо спать три с половиной – четыре часа, а днём найти один час или, по крайней мере, 40–50 минут для того, чтобы тело твоё немного отдохнуло».

«Когда мы молимся о других, то проявляем любовь. И Бог есть любовь. Увидев, что я молюсь за тебя, а ты – за меня, Он скажет: „Помогу-ка Я им обоим“. И когда ты молишься об усопших, то очень помогаешь их душам. А если кто-то из них удостоился Царства Небесного, тогда твоя любовь возвращается обратно и пребывает на тебе».

«Терпеть – выгодное дело. Ничто доброе не совершается быстро, поэтому всегда необходимо терпение. Если у тебя есть терпение, то обязательно получишь выгоду».

«В церкви на богослужении святые отцы разрешили нам сидеть во время чтения Псалтири».

«Когда у тебя немного работы на послушании, то иди в келию и соверши ещё одно монашеское правило, чтобы оно было у тебя в запасе на случай, когда ты по какой-то причине не сможешь его выполнить».

«Твой старец должен знать о тебе всё, и всё ты должен совершать с его благословения. Имей послушание всем. На монахов, которые младше тебя, смотри так, словно они на 15 лет тебя старше. Если тебе велят что-то сделать во время Божественной Литургии, то не противоречь. Иди и делай, и твори молитву Иисусову – да монах и всегда должен её творить – и знай, что ангел Божий впишет тебя в число первых, присутствовавших за этой Литургией. Так ты сохранишь и свой внутренний мир, и мир с другими. Не нужно быть поводом для соблазнов».

«Больше всего на свете нам мешают две вещи: „я“ и „почему?“. Если у нас есть они обе, то наша молитва остаётся бесплодной, и мы не имеем мира. Делай то, что тебе говорят. Тот, кто приказывает тебе, несёт за это ответственность, тогда как ты приобретёшь мир и небесные венцы, если тебя несправедливо поругают».

«Если тебя борет помысл отомстить брату, то помолись за него, сделай за него несколько земных поклонов и проси Бога даровать ему долгую жизнь и здоровье».

«Если тебе необходимо съесть пищу вне трапезы, то всегда проси на это благословение у какого-нибудь брата, скажи ему: „Благословите“. Когда он ответит: „Господь благословит“, пища, съеденная вне трапезы, тебе не повредит. Если ты этого не сделаешь, то за тайноядение к пище примешается диавол, а потом придут и злые помыслы на братию».

«Всегда ты должен молиться за отцов твоей обители. Каждый день ты должен совершать за них одну чётку.

«Не уходи из своей обители. Пройдут годы, и ты сам будешь говорить: „Хорошо, что я остался в обители своего пострига“».

«Знай, что, когда ты осуждаешь, ты навлекаешь на себя сугубую плотскую брань. Диавол и без этого борет нас плотскими похотями, но если мы осуждаем брата, он удваивает брань. Осуждение не приносит нам абсолютно никакой пользы».

«Когда ты сидишь в стасидии во время богослужения и чувствуешь, что тебя начинает одолевать сон, то поднимись. Сидеть на богослужении в определённые моменты – не грех, поэтому отцы и поставили в церкви стасидии. Но грех – спать на службе. Поэтому посиди немного – и встань, всегда будь бодр и всегда слушай то, что читают отцы, как будто читаешь это сам».

«Если твой ум устал, то ты можешь заменить молитву по книгам молитвой по чёткам. Молебный канон Пресвятой Богородице – одна трёхсотница, акафист Пресвятой Богородице – одна трёхсотница, кафисма Псалтири – одна трёхсотница, канон ангелу-хранителю – одна трёхсотница, канон святому обители – одна трёхсотница. Если ты собираешься причаститься и при тебе нет последования к Божественному Причащению, то соверши вместо последования 10 чёток-сотниц. Но всё-таки лучше читать это последование по книге».

«От сна восстав, прежде всего положи три земных поклона Господу. После этого можешь умываться и так далее».

«Будь внимателен и старайся приходить на службу до её начала, поскольку ангел Господень записывает всех, кто приходит к началу службы. Опаздывая, мы вредим себе».

«Находясь на службе в церкви, то слушай чтение, то твори молитву Иисусову. Богослужение важнее всего. Когда ум устанет слушать читаемое, начинай творить молитву. Если мы внимаем смыслу читаемых тропарей, сон нами не овладевает».

«Не оставляй своей борьбы. Ты должен что-то делать, должен подвизаться. Все мы пришли на Святую Гору, чтобы делать то, что нам по силам. Чем больше трудимся, тем большую мзду восприемлем».

«Если между исповедью и Божественным Причащением с тобой случится что-то не очень серьёзное, осени себя крестным знамением и скажи: „Боже мой, прости меня“, и иди причащаться».

«Никогда не осуждай свою обитель в присутствии гостей, а особенно – людей мирских».

«Если ты собираешься причащаться, то накануне не вкушай маслины. Мы в прежние времена накануне святого Причащения вкушали немного хлеба и чая, да и то лишь после вечерни. Если у тебя на теле рана, из которой сочится кровь, то не причащайся или забинтуй её так, чтобы кровь не текла, по крайней мере, сутки».

«Если ты молишься по чёткам сверх правила, не подсчитывай их».

«Когда тебя постригут в монахи, ты восемь дней должен везде ходить в мантии: не снимай её совсем. А если можешь, то эти дни не ложись спать на койку, а спи, сидя на скамеечке».

«Когда я не смогу приходить на службу в церковь, то знайте, что приблизилась моя смерть», – говорил старец. Так и случилось.

Дионисий, из Малого скита святой Анны, духовник

Насельник Малого скита святой Анны духовник иеромонах Дионисий с юного возраста хотел стать монахом. 12-летним отроком он ушёл из дома в один из монастырей в Аттике. Но его родные приехали туда и забрали его домой.

Его духовник служил на приходе по монастырскому уставу. От него юный Феодосий – будущий отец Дионисий – научился послушанию. На вопрос о принятии монашества духовник ответил: «Если хочешь стать монахом – становись, но только у моего старца Авимелеха на Святой Афонской Горе». Духовник был убеждён, что юноша не выдержит строгой жизни старца Авимелеха и вернётся в мир: духовник надеялся видеть Феодосия своим преемником.

В конце концов Феодосий приехал на Святую Гору и стал послушником старца Авимелеха, который подвизался один. Феодосий начал жить по строгому уставу старца и оказывать ему доброе послушание. Они совершали богослужение, читали жития святых, а между службами ухаживали за масличными деревьями.

Все монахи в округе были убеждены, что юноша не сможет долго прожить вместе с таким суровым аскетом. «Если он в итоге останется, – говорили братия, – то либо сойдёт с ума, либо станет святым». Юноша проявлял великое терпение; наконец он заболел, его вывезли в мир, вылечили, и он вернулся к старцу Авимелеху. Юноша любил отцов из соседних келий, помогал им – он был человеком жертвы и приношения. И они тоже полюбили его и восхищались его послушанием и терпением.

Отец Дионисий рассказывал: «Когда отца Митрофана постригали в великую схиму, собралось много монахов. Один старенький монах во время последования увидел, как некий юноша в воинской одежде держит Митрофана за руку, ведёт его к иконам, чтобы тот положил перед ними поклоны. Юноша вёл себя, словно он был распорядителем всего, что происходило – последования великого пострига. Когда юноша подвёл Митрофана положить поклон перед иконой Пресвятой Богородицы, то старенький монах увидел, что Матерь Божия протягивает Свою руку от иконы и даёт её юноше поцеловать. Затем он увидел диавола, который стоял в церковных дверях, скрежетал зубами и поносил одного из монахов, находившихся в храме, благодаря которому отец Митрофан принял постриг. Вдруг юноша в воинских одеждах – это был святой великомученик Георгий – подошёл к церковным дверям и трезубцем поразил диавола. Все видели, что старенький монах плачет в своей стасидии, но подумали: „Люди всегда приходят в умиление в такие моменты“. Однако после пострига этот старец отвёл нас в сторонку и ради нашей духовной пользы поделился бывшим ему при постриге откровением».

Иеромонах Дионисий говорил: «У меня есть одна книга – Евангелие. Эта книга никогда не заканчивается. Ты прочитываешь последнюю строчку и начинаешь сначала. Мы каждый день должны читать Священное Писание. Нет возможности читать его помногу? Будем читать хотя бы по пять строк, но ежедневно».

Дорофей, из Нового скита

Старец Дорофей из Нового скита всегда ходил босиком, и кожа на его ступнях стала очень жёсткой и толстой. Старец мог поднять два полных больших газовых баллона и отнести их от пристани скита в свою келию, в гору. Он связывал эти баллоны верёвкой и перебрасывал её через плечо. Старец носил их так до самой старости и при этом каждый день держал девятый час.