Сказания о подвижничестве безымянных старцев

В сказаниях, которые следуют далее, имя старца может умалчиваться сознательно, поскольку он ещё жив, либо его имя может быть забыто и авторство изречения уже не известно.

В костнице скита святого Андрея Первозванного хранится много глав и костей русских отцов. Между этими костями хранятся железные кольчуги, обручи на голову, железные пояса, цепи и огромные железные кресты весом в 20 ок и тяжелее. Всё это носили на себе некоторые отцы-подвижники для большей аскезы, чтобы ради любви ко Христу изнурить своё тело.

* * *

В прежние времена монастырь Каракал около 100 лет был в запустении, и там не было отцов. Два-три подвижника из близлежащих келий приходили туда и зажигали лампады в соборном храме. Часто эти отцы видели 12 необутых почтенных мужей, которые выходили из дверей церкви и исчезали. Это были 12 апостолов, в честь которых освящён соборный храм монастыря Каракал.

Прежние насельники монастыря Каракал говорили: «В праздник святителя Николая, даже если в монастыре всего один монах, он должен совершать всенощное бдение».

В прежние времена в монастыре Каракал накануне праздника святого Гедеона отцы решили не совершать бдение в честь престольного праздника. Святой так расстроился, что вскоре пошёл сильный дождь и залил всю церковь водой.

Однажды в монастыре Каракал пекарь залил закваску кипятком, закваска сварилась и тесто не поднялось. Он рассказал об этом игумену. Игумен взял большой крест с частицей Честного Креста Господня, надел епитрахиль и прочитал над тестом молитву. Потом он перекрестил тесто, и оно потихоньку поднялось.

В прежние времена в монастыре Каракал был один монах-великосхимник, который по ночам поднимался на башню и втайне от игумена предавался там аскезе. Этот подвижник клал себе на голову и на спину камни. Он говорил, что так поступали древние отцы, а он им подражает. Когда отцы узнали об этом, они просили его не подниматься на башню, но он их не слушался. Даже когда ночью температура опускалась ниже нуля, он всё равно продолжал свои подвиги. Но прошло какое-то время, и он всё оставил, уехал в мир и женился. Вот к чему привела его аскеза, совершаемая без благословения.

* * *

В принадлежащей монастырю Ксиропотам келии Успения Пресвятой Богородицы давным-давно скончался один румынский старец. Кончина его не была хорошей. Причина этого коренилась в том, что он при жизни ездил в Россию и в Румынию, где собирал милостыню и записки с именами, которые должен был поминать. Однако он не поминал эти имена и в час кончины кричал: «Заберите эти бумажки! Меня жгут имена!»

Один монах в обители святого Павла каждый день после вечерней трапезы садился на скамеечку на монастырском дворе и до повечерия молился по чёткам, часто повторяя: «Боже мой, забери меня к Себе прямо с этой скамеечки». И действительно, однажды, произнося эти слова, старец предал свой дух Господу.

В русском монастыре святого великомученика Пантелеимона до революции, когда в монастыре было много материальных благ и жирной рыбы, которую привозили из России кораблями, многие отцы от большой аскезы заболевали чахоткой. У отцов было такое нестяжание, что в их келиях не было ничего, кроме алюминиевой кружки.

Однажды вся братия скита святой Анны перекладывала в скитской усыпальнице кости усопших отцов. Они отдельно клали главы отцов от их прочих останков. Отцы буквально задыхались от благоухания, и они заметили, что сильнее всего благоухали лопатки, потому что отцы на своих спинах носили тяжёлые грузы от моря до келий.

Один монах из братства старца Хаджи-Георгия каждый день поднимался на вершину Афона, чтобы зажигать там лампаду в храме.

Один юноша, проходя мимо мельницы монастыря Григориат, увидел, как монах-мельник из рук кормит птиц.

В скиту святого Василия в прежние времена жил один добродетельный подвижник, который 17 лет нёс подвиг столпничества. Он построил столп на скале и все эти годы жил там под открытым небом. Только когда шёл очень сильный дождь и снег, он спускался со столпа и прятался в крохотной пещерке, которая была в основании столпа.

Старец сказал: «Монах, если он послушник, а не старец, должен быть внимателен к послушанию. Послушание – превыше всего».

«Со страстями борются с юности, а не в старости».

«Раскол, когда он продолжается много лет, превращается в ересь».

Старец сказал: «Мы должны иметь свой ум в Боге, чтобы его не отвлекали от Бога разные вещи, и мы, как говорят святые отцы, должны совершать то, что можем: посты, бдения, поклоны, чтение духовных книг, а что самое главное – мы должны творить молитву Иисусову».

Один пожилой подвижник помимо своих прочих монашеских обязанностей каждую ночь совершает 1000 земных поклонов и 60 чёток с крестным знамением.

Один старец, желая помочь своему знакомому, дал ему немного денег – все свои накопления. Когда он попросил вернуть долг, тот не возвращал и начал ругать и проклинать монаха. Тогда монах, желая избежать распри, принял несправедливость и мирно сказал этому человеку: «Ну что ж, пусть тебе достанутся деньги, а мне проклятие». Но справедливый суд Божий подействовал, и тот, кто неправедно поступил со старцем и обворовал его, заболел. Таким образом исполнилось сказанное в Священном Писании: чем кто согрешает, тем и наказывается.

Одного старца спросили: «Старче, сколько лет ты уже на Святой Горе?» Он ответил: «О, знаешь сколько уже лет на Святой Горе лежат эти камни и бегают дикие кабаны?» Старец сказал это, желая показать, что для освящения души нужно не только время, но и произволение, и борьба.

Старец сказал: «Силу даёт нам жертва, а не тишина и отдых».

Старец сказал: «Ночная молитва – это пища монаха, это самая сильная и самая чистая молитва. Чётки вначале могут казаться немного тяжёлыми, но если ты привыкнешь к молитве Иисусовой, то она становится самой сладкой вещью».

Старец сказал: «Мы, монахи, должны внимательно относится к чтению святоотеческих книг. Не будем оставлять это делание в небрежении. Мы ведь не забываем пообедать – не будем забывать и про духовное чтение. Это поможет и в молитве, и в монашеском образе жизни. Имей святоотеческую книгу близ себя, настолько близко, чтобы ты мог протянуть руку и её взять. Перед тем как уснуть, читай святых отцов, чтобы прочитанное запоминалось, чтобы ты с ним засыпал и просыпался».

Один старец рассказывал: «В 1995 году я, оказавшись ночью в горах над монастырём святого Павла, в течение двух часов видел огненный столп, который от Нового скита поднимался до неба. Я спрашивал одного мирянина, который был вместе со мной: „Видишь что-нибудь там?“ – а он ничего не видел. Я осенял себя крестным знамением и повторял: „Пресвятая Богородица, что же это такое? Неужели это прелесть?“ Видимо, кто-то молился, и благоприятная Богу молитва подобно светлому столпу поднималась на небо. Этот столп исходил примерно из того места, где находится келия Аврамеев».

Старец сказал: «Будь внимателен к помыслу. Надо быть очень внимательным к помыслу. Если ты откроешь злому помыслу хоть одну трещинку, то он войдёт внутрь, а потом попробуй-ка выгони его обратно – не говоря уже о том, что он не даст тебе покоя».

Старец сказал: «Пост очень полезен и для духовной жизни, и для здоровья».

Старец сказал: «Думаешь, что мы живём здесь собственной силой? Ни один человек не смог бы жить здесь сам по себе, если бы его не покрывала Пресвятая Богородица».

Старец сказал: «Будем внимательны в послушании: необходимо почтение к старчеству как таковому – каким бы человеком ни был конкретный старец».

Старец сказал: «В монашеской жизни необходимо отдавать себя всего без остатка. Нельзя оставлять себе ни капли. Мы должны предавать себя в руки Божии и руки своего старца».

Старец сказал: «Наше послушание должно быть радостным, а не унылым и ропотным. Такое радостное послушание начинается от любви к старцу, любви, которая полна самоотдачи, глубины и искренности».

Старец сказал: «Монах, если он живёт освящённой жизнью, не только монах, но и проповедник».

Старец сказал: «Подвижник – самый важный член общества, ибо он находится в общении с Богом и молится за весь мир».

Старец сказал: «Телесная немощь восполняет подвижничество, и с её помощью мы спасёмся. Не будем опускать руки и расстраиваться, если мы не можем много подвизаться. Богу нужны не наши подвиги, а наше сердце».

Старец сказал: «Искушения вынуждают нас прибегать ко Христу и Пресвятой Богородице, как маленького ребёнка страшная собака заставляет бежать в объятия своей мамы. А ведь не встреть он эту страшную собаку и не испугайся, он бы бегал, где ему вздумается».

Старец сказал: «Наша цель – достичь того, чтобы возлюбить Христа. Если мы возлюбили Христа, то потом всё становится лёгким. Наше сердце после этого не хочет уже ничего другого».

Старец сказал: «Главная добродетель – это смирение. А все остальные добродетели без неё не приводят ни к чему: ни посты, ни бдения. Да, их надо совершать, но совершать со смирением».

Старец говорил своему послушнику: «Совершай триста земных поклонов и ни одним больше. Если ты будешь делать триста один поклон, то ты будешь поклоняться диаволу». Старец имел в виду, что и один поклон без благословения старца – это своеволие и эгоизм, за которыми прячется диавол.

Старец сказал: «Всё, что совершается без меры и рассуждения, – это чрезмерности. А любые чрезмерности – сатанинские».

Старец сказал: «Тот, кто стяжал умную молитву, не ощущает необходимости читать книги».

Старец сказал: «Молитву надо произносить полностью: „Господи Иисусе Христе, помилуй мя“. Многие говорили её так: „Иисусе мой, Иисусе мой…“ – и стали иезуитами».

Старец сказал: «Будьте дружны и любите друг друга. Когда вы дружны и любите друг друга, с вами пребывает Христос».

Один старец из скита святой Анны говорил: «98 из 100 бесов приходят искушать певчих».

Старец сказал: «Смирение подобно пружине: чем больше ты на неё давишь, тем выше она тебя подбрасывает. Чем больше ты смиряешься, тем выше поднимаешься духовно».

«Некоторые люди, увидев человека, которому завидуют или которого ненавидят, говорят: „Попался мне на глаза – и прямо обжёг меня. Видеть его не могу“. Эти люди чувствуют внутреннее жжение. Жжение вечной муки того же рода, но в несравненно большей степени. Лучше, чтоб никто его не испытал. Боже упаси!»

«Церковные гимны написаны Святым Духом и имеют в себе сладость и радость».

«Монах должен быть внимательным и бдительным. Даже если у него нет искушений, он должен творить молитву Иисусову, чтобы лукавый боялся к нему приблизиться. Творить молитву Иисусову – это всё равно что бросать камни в диавола. Диавол боится и думает: „Нет, не полезу туда, чтобы не получить по морде камнем“, и не приближается к монаху. Мы часто можем не постигать смысл молитвы, но его прекрасно понимает сатана».

«Монах не должен оставлять себя расслабленным. Его ум не должен быть расхлябанным, чтобы сатана не водил его то туда, то сюда. Благодатию Божией монах должен приводить свой ум к Святой Троице, ко Христу, к Пресвятой Богородице, ко святым для того, чтобы они тоже радовались нашему состоянию».

«Иногда мы должны звонить по телефону Господу и Пресвятой Богородице. Молитва „Господи Иисусе Христе, помилуй мя“ – это телефонный номер Христа. Молитва „Пресвятая Богородице, помоги мне“ – это телефонный номер Пресвятой Богородицы. Когда мы набираем Её номер, Она словно отвечает нам: „Да, чадо Моё, Я тебя слушаю“».

«Мы, монахи, должны большую часть времени тратить на духовное. Бог не хочет, чтобы мы подвизались сверх наших сил. Будем делать, сколько можем и что можем».

«Когда мы впадаем в нерадение или в уныние, мы должны знать, что они от сатаны. Надо понуждать себя. Тогда исполняется изречение Священного Писания: нуждницы восхищают Царство Божие».

«Дверь погибели для монахов – осуждение».

Старец сказал: «Диавол подбрасывает нам помыслы для того, чтобы мы прекращали творить молитву Иисусову. Молитва Иисусова обладает великой силой. Когда я был молодым монахом, однажды вечером я лёг спать, непрестанно творя молитву „Господи Иисусе Христе, помилуй мя“, и так уснул. Внезапно я услышал страшный голос: „Да заткнись же ты!“ – это был голос диавола, который не хотел слышать молитву».

Старец сказал своим послушникам: «Любите всех. Но не сближайтесь слишком ни с кем».

«У нас, нынешних монахов, есть эгоизм».

«Будем в чистоте хранить храм Божий подобно тому, как в чистоте мы должны хранить свою душу».

Старец сказал: «Смирение – великая добродетель. Послушник должен говорить: „Прости, геронда, ты прав“. А я говорю своему послушнику: „Прости меня, я ошибаюсь и говорю глупости“».

«Тому, кто хочет подвизаться, достаточно безмолвия и чёток. Магнитофонные кассеты и тому подобное – даже если они церковные – омрачают ум».

«Как я понял, диавол подзуживает нас браться за дела, без которых можно обойтись, чтобы мы не творили молитву».

«Совершайте молитву сейчас, пока вы юны. Иначе когда вы состаритесь, вам придётся плакать, как приходится сейчас плакать мне».

Старец сказал: «Даже если монах несколько нерадив в духовной жизни, однако он добр, служит братии, любит отцов и доставляет им покой, то Бог даст ему доброе покаяние и добрый конец за его служение».

Старец сказал: «Не верь в подвиги и добродетели юных, поскольку они подобны забродившему соку, про который никто не знает, получится из него доброе вино или дешёвый уксус».

Старец сказал: «Храни себя от прелести и от нерадения».

Старец сказал: «Если старец даст какую-то заповедь своему послушнику, то даже патриарх не может её отменить».

«Тот, кто не боится Бога, боится всего остального».

Старец говорил: «Моя келия превратилась в кабак для нечистых духов. Я говорю им: „Слушайте, что вам, места мало? Валите отсюда! Садитесь, где хотите, только от меня подальше! Хватит меня искушать!“».

Один старец посетил соседнюю келию. Там был послушник, которого одолевали помыслы осуждения. Старец, взглянув на него, сказал: «Осуждение – великий грех. Ты не осуждай других, но гляди только на свой собственный горб. Считай себя ниже того, кто ниже всех. Имей хорошего духовника и гляди на свой собственный горб».

Старец сказал: «Мы, монахи, вместо того, чтобы приводить в порядок свои головы (помыслы), приводим в порядок дома и келии и погружаемся в бесконечные мирские заботы».

Старец сказал: «Молитва Иисусова – величайшее богатство истинного монаха. Для сердца, которое привыкло к молитве, отсутствие сладчайшего имени подобно ране, которая не даёт успокоиться и постоянно болит. Подвизайся для того, чтобы приобрести привычку умной молитвы. Когда ты её приобретёшь, то испытаешь счастье и блаженство среди злостраданий и искушений».

Старец сказал: «Не будем глядеть, что представляют из себя разные люди, но будем просить: „Господи, помилуй и этого грешника“. Так мы будем иметь благословение от Бога. Многие люди, достигшие высокой духовной меры, возгордились и пали, тогда как другие – грешники – покаялись и спаслись».

«Величайшая нищета есть отсутствие любви, и ни один человек не беден, если у него есть Бог».

«Не собирай много вещей и не узнавай много новостей».

«В покаянии нет гнева и осуждения».

Старец сказал: «Не только храни себя от осуждения других, но и сам не становись причиной справедливого осуждения. Если же тебя осуждают неправедно, тогда ты восприимешь мзду».

Старец сказал: «Одр болезни – это золотой рудник».

Старец сказал: «Своего монашеского правила никогда не оставляй. Оно словно воинский щит, который защищает монаха».

Старец сказал: «У духовника должна быть своя собственная Кормчая книга». Старец имел в виду, что духовник должен иметь рассуждение и применять священные каноны индивидуально к каждому кающемуся.

Старец сказал: «Непутёвые деньги, если ты их полюбишь, сделают так, что ты заболеешь и не успеешь их потратить».

Старец сказал: «Рукоделие благословенно. Оно похоже на родничок, который не даёт тебе умереть от жажды».

Старец сказал: «Умная молитва есть таинственное дыхание Святой Афонской Горы».

«Святая Афонская Гора есть место покаяния».

Один нерадивый старец говорил о себе самом, к несчастью, без покаяния и самоукорения: «Я прожил свою жизнь кое-как». Старец ко всему относился с небрежностью и презрением. О святоотеческих книгах он говорил, что их написали «босоногие монахи на Капсале», вероятнее всего, имея в виду преподобного Никодима Святогорца. Однако, когда пришло время его кончины, он увидел чёрное облако и из него услышал злобный голос, который говорил ему: «Ну, отдавай свой долг». Старец стал спрашивать себя: «Неужели за столько лет я его не отдал?» На следующий день он услышал тот же самый голос и так скончался. Бог да помилует брата, а нам да даст покаяние и подвижническую ревность для того, чтобы мы не оказались должниками в час нашей кончины.

Старец сказал: «Тот, кто говорит о добродетелях, скрывает свои страсти, а тот, кто говорит о страстях, скрывает свои добродетели».

Старец сказал: «Епитрахиль иеромонаха легко цепляется за мир».

Старец сказал: «Не будем оставлять богослужение. Келии, которые его оставили, пришли в запустение».

Старец сказал: «Монах, если он не приобрёл нестяжания и девства, ничего не добился. Ведь и миряне тоже постятся и молятся».

Старец сказал: «Если ты хочешь узнать волю Божию о чём-то, то твоя собственная воля должна быть мертва. Молись по чёткам, чтобы Бог просветил того, кого ты пойдёшь спрашивать. Хорошо, если ты имеешь к нему доверие, а он боится Бога».

Старец сказал: «Хороши и святы церковные песнопения и богослужебные последования со своими освящёнными смыслами, но молитва Иисусова – это нечто высшее. Когда в церкви поют, то ты не можешь постоянно следить за смыслом, и получается, что относишься к Богу с пренебрежением. То есть, беседуя с Богом, не слушаешь, что Он тебе говорит, отвлекаешься, а это очень плохо».

Один старый монах-певчий сказал: «Если мы, певчие, не имеем чистого смирения, если наш ум не устремляется к Господу славы, Который распялся за нас, то Бог не слышит наше пение».

Старец говорил: «Я слышал советы и увещания от разных старцев, но они не брали меня за душу. Когда я пошёл к старцу Ефрему Катунакскому, то всё, что он мне говорил, входило прямо в душу, потому что сказанное он прожил сам, это было его личным жизненным опытом».

«Самое важное в молитве – это не способ дыхания, не положение тела, но покаяние и молитва от чистого сердца. Если ты молишься по чёткам, а помыслы бегут, не переставая, тогда останови всё – и молитву, и помыслы, пускай ум твой будет некоторое время пуст от всего. Ты словно падаешь наземь, когда враг начинает обстрел и пули свистят над головой. А потом снова начинай свою молитву».

«Для того чтобы преуспеть в молитве Иисусовой, мы не должны иметь забот, но должны хранить послушание, отсечение своей воли и воздержание. Прежде всего мы должны отсечь свою волю, потом – сладострастие и эгоизм. Тогда молитва Иисусова будет иметь плод».

«Молитве Иисусовой ты не можешь научиться – она даётся тебе как дар. Когда ты постоянно творишь эту молитву, то после многой настойчивости и аскезы она сама входит в твоё сердце и больше из него не выходит».

«Если в храме Божием ты можешь следить за богослужением, то хорошо. Если тебе трудно, то твори молитву Иисусову. Смысл в том, чтобы твой ум был в Боге».

«Имей крайнее послушание отцам твоей обители, но не подражай их делам, если они нехороши».

«Монах не должен довольствоваться лишь предписанными ему ежедневными духовными обязанностями, но он должен молиться больше. Если он видит брата, который имеет нужду, то пусть протянет за него чётку-трёхсотницу. Или, например, если у него есть время в какой-нибудь праздничный день, когда нет послушаний, пусть он совершит ещё одно монашеское правило, про запас, на день, когда он по старости или по болезни не сможет исполнить правило».

«Когда ты видишь, что на тебя нападают помыслы от лукавого, то на время оставь своё рукоделие и помолись по чёткам с крестным знамением или земными поклонами, говоря: „Господи Иисусе Христе, помилуй мя“, „Согреших, Господи, прости мя грешнаго“».

«Безмолвие, конечно, приносит большую пользу, но прежде всего мы должны иметь безмолвие внутри себя. Имея одно только внешнее безмолвие, мы не преуспеем, а можем даже повредиться и впасть в прелесть».

Старец сказал: «55 лет я живу здесь. Вчера пришёл – а завтра уже уходить».

Старец сказал: «Однажды, когда я совершал ночью своё монашеское правило в келии, я увидел свет и почувствовал некое изменение».

Старец сказал: «Когда ты видишь в человеке что-то хорошее – подражай. Когда ты видишь что-то плохое – не придавай этому значения».

Старец сказал: «День Святого Духа – это большой праздник, в который нельзя ничего делать. В этот день даже ласточки не строят своих гнёзд».

Старец сказал: «Тот, кто почитает достойного священника, почитает его и как человека, поскольку у него есть добродетель. Тот, кто почитает священника недостойного, почитает благодать священства».

Старец сказал: «Когда приходит благодать Божия, человек из дикого становится ручным».

Старец сказал: «Что певческие занятия, что духовные занятия: если ты их оставишь, то они тоже оставят тебя».

Старец сказал: «Чем больше мы гуляем – тем хуже мы воняем». (Старец имел в виду, что чем больше монах кружится и не сидит на месте, тем больше духовного ущерба он себе наносит).

Старец сказал: «Когда мы достигаем молитвы, то устраняемся от всех вещей. Мы больше ничего не хотим. Полнота молитвы – это любовь и смирение, но объяснить это нелегко».

«Покаяние – великая добродетель, – говорили прежние отцы, – и без неё мы не спасёмся».

«Те монахи, которые остались в месте своего пострига до конца, исполнили добродетель».

«Если ты не оставишь молитву, она не оставит тебя. Она приумножается. Только не будем относиться к молитве нерадиво».

«Часто через молитву приходит столько благодати, что человек не выдерживает: не может и шагу ступить, у него подгибаются колени, он падает, как подкошенный. А потом просит Бога, чтобы Он забрал его к Себе».

«Все мы после разлучения души с телом будем оплакивать себя и спрашивать, почему мы не сделали больше того, что сделали».

«Если наш духовный брат обманывает, то дружба с ним становится невозможной, и братское единство тоже не окрепнет».

«Человек через молитву должен стяжать сострадающую душу. Нельзя быть безучастным к боли другого».

«Монах имеет великое достоинство и несёт великую ответственность».

«Я имел извещение о том, что отцы, которые оказывали послушание, терпели и скончались здесь, в монастыре, спаслись».

«Сегодня трудно найти смирение, а также трудно найти рассуждение. Любовь найти можно – где-то мало, где-то много. Однако смирение и рассуждение найти тяжело, ведь это звенья одной цепи. Совершенное рассуждение есть признак святости».

«Покуда мы живём на этой земле, наша радость смешана со скорбью. В жизни иной радость будет чистой».

«Если мы одни, произнесение молитвы Иисусовой в полный голос идёт нам на пользу».

«Когда душа будет покидать наше тело, мы будем каяться во многих вещах, однако больше всего в том, что не преуспели в молитве. Молитва – выше всего».

«Молитва Иисусова не должна прерываться даже в храме. Конечно, она прекращается, когда мы поём, но потом она продолжается вновь. Если молитва придёт и совьёт в нас гнездо для себя, то мы не будем оставлять её, что бы мы ни делали. Наш ум будет постоянно уходить в молитву».

«Выше аскезы и поста стоят молитва и чистота души».

«Мы благоугождаем Богу молитвой Иисусовой и пением в храме – если оно совершается смиренно».

Один старец, будучи очень снисходительным к другим грехам, в отношении осуждения становился необыкновенно строг. Он часто говорил: «Чадо моё, святитель Нектарий Пентапольский стал святым именно так. Ведь ему сделали столько зла, а он никого не осуждал».

Один старец был бессребренником и всё, что бы у него ни попросили, отдавал. Он был очень чутким духовно и не принимал от других денег. Один человек пытался дать ему денег на его нужды, но он отказался со слезами: «Я не могу их взять, я никогда не брал денег. Я не могу поминать имена».

Старец говорил со слезами: «Грех влечёт нас к себе – он сладок, но покаяние ещё слаще». Разговаривая со старцем, ты понимал, что он глубоко переживал покаяние в собственной жизни.

«Самая лучшая книга – это Псалтирь».

Один старец-подвижник живёт в безмолвии в своей каливе, весь предавшись умной молитве. Он говорит, что монах должен постоянно творить молитву Иисусову и не считать чётки. Этот старец более 40 лет не был в Дафни.

Один старец, насельник Великой Лавры, говорил другому монаху: «Знаешь, что я тебе расскажу, брате! Вот здесь на крыше усаживаются бесы, словно чайки на скалах, и галдят. Их тысячи, они сидят мрачные и расстроенные, словно им нечем заняться».

Один человек пришёл к старенькому монаху на Каруле, который всю жизнь ел пищу без масла и не имел абсолютно никаких стяжаний. Посетитель спросил старца:

– Геронда, что же у тебя здесь нет совсем ничего?

– Здесь у меня есть мой Христос! – ответил старец.

Один добродетельный старенький монах из келии «Достойно есть» на Капсале говорил: «Придёт время, когда Бог попустит болезни людям и растениям. Люди будут пытаться найти лекарства, но когда они будут находить лекарство от одной болезни, Бог будет попускать другую».

Один старец советовал монахам-келиотам, которые хотели построить у себя в келии ещё один большой храм с куполом: «Оставьте вы мысли о больших храмах и следите лучше за тем, чтобы не закрывался тот храм, который уже есть. Каждый день совершайте богослужения. Дверь храма Божия никогда не должна быть покрыта паутиной».

Старец сказал: «Монах, начиная свою монашескую жизнь, в первую очередь должен обуздать свои страсти, в противном случае он не может называться монахом. После этого он поднимается чуть выше и начинает справляться с тем, чтобы контролировать пять чувств. После этого он ощущает величие Божие и понимает, как произошло и в чём заключается падение человека. Он понимает, как мысль человека отступает от Бога, как происходит это отпадение ума, затем приражение, сочетание, грех и отчуждение от Бога. Борьба монаха состоит прежде всего в том, чтобы соединить свою мысль с Богом».

«Монах, который не справился с тем, чтобы стяжать молитву Иисусову, будет иметь плохую старость. Он не сможет найти душевного мира и не будет знать, как бороться со своими помыслами. Когда тело уже не слушается, тебе остаётся только Иисусова молитва».

«Давным-давно в Великую Лавру приехал её постриженник митрополит Корицкий Евлогий. Владыка приехал для того, чтобы сделать этот монастырь общежительным. Один из отцов противодействовал этому и начал звонить в колокол, чтобы поднять на бунт и других отцов. Когда пришло время кончины этого монаха, его душа не могла выйти из тела трое суток. Он стонал, страдал, и это было страшное зрелище!»

«Где простота, там почивает Бог. А роскошь и комфорт Богу не угодны».

«Когда благодать Божия осенит человека, то он, где бы ни находился, не терпит вреда, поскольку имеет умную молитву, внутренне собран и не принимает помыслов, от согласия с которыми мы доходим до падения».

«Пятьдесят лет на Святой Афонской Горе у меня была память смертная. Сейчас, когда мои силы иссякли, я начал скучать по смерти».

«К старости услышанное в проповедях и прочитанное в книгах уходит – остаётся только личный опыт: только то, что ты пережил сам. То, что ты приобрёл на собственном опыте, не исчезает».

«Один человек сказал мне, что смирение – это самая большая добродетель. Однако смирение – это, скорее, кольцо, которое соединяет между собой все добродетели. Мне кажется, что самая большая добродетель есть благость. Человек должен стать благим. Абсолютно благ только Бог. Никтоже благ, токмо един Бог».

«Чтобы стяжать нерассеянность и непрестанность в умной молитве, требуется терпение и настойчивость».

«Монах, где бы он ни находился, должен творить молитву Иисусову. Молитве Иисусовой не мешает работа. Человек обдумывает, как ему сделать то или иное дело, а после этого уводит свой ум из дела, и, работая, творит молитву Иисусову».

«Труд – не препятствие для молитвы Иисусовой, но, наоборот, одно из средств для молитвы. Я жил этим сам. Поскольку ум человека не может быть праздным, переход мысли от молитвы Иисусовой к работе и обратно не оставляет пространства для греха».

«Когда ты постепенно научаешься не принимать и изгонять все помыслы, то начинаешь отчуждаться от материального: оно нужно только для того, чтобы поддерживать твоё существование. Если ты делаешь материальное целью своей жизни, то терпишь неудачу».

«Если кто-то скажет нам жёсткое слово, то мы, чтобы ему помочь, должны ответить что-то без волнения и смущения. Однако, если мы чувствуем волнение, то надо предпочесть молчание и внутренне творить молитву Иисусову. Конечно, и в этом случае всё равно нужно ответить: „Прости и благослови“».

«Лучше немного побеждаться сном во время богослужения, чем сидеть в келии. Церковь – это ковчег спасения».

«Однажды во сне я услышал, как от иконы Христа исходит голос: „Ты ещё не испытывал, что такое адская мука. Попробуй-ка адской муки“, и тогда я начал ощущать в моём теле огонь, который описать не могу. Я весь горел в этом огне. Тогда я обеими руками схватился за голову, а когда пришёл в себя, увидел в руках клочья волос».

Один юный монах нёс послушание пономаря. Однажды ночью он лёг спать и вдруг подумал: «А лампада перед иконой Пресвятой Богородицы горит или погасла?» Брат немедленно поднялся, спустился в церковь и поправил лампаду. Как только он возвратился в свою келию и опять лёг отдыхать, он услышал, как из леса доносятся страшные голоса: «Мы задушили бы его, раздавили бы, поломали бы – если б не Та Черница». После этого случая монах имел особое благоговение перед Пресвятой Богородицей.

Старец сказал: «Когда благодать Божия осенит человека, то для него нет ни зимы, ни лета».

Один старец, живший в Кавсокаливии, сказал: «Однажды, когда мы разбирали останки отцов в скитской костнице, по всей окрестности разлилось благоухание, чуть ли не до Керасьи».

Однажды на Катунаках началась страшная гроза. Отцы из келии Данилеев видели подвижника, который шёл по тропе и заметил, что один из поклонных крестов упал от страшного ветра. Брат, несмотря бурю, остановился и начал ставить крест вертикально. Вдруг буквально в двух шагах от него ударила молния, которая расщепила железную водопроводную трубу на протяжении 50 метров. Но с монахом и крестом ничего не произошло. Даже после удара молнии этот мужественный, глубоко верующий монах не ушёл оттуда, пока не установил крест вертикально.

Старцы рассказывают об одном монахе, который нёс послушание рыбака в общежительном монастыре. Часть пойманной рыбы он оставлял себе, тайно жарил её и ел. Однажды он скрывался в лодке за выступом скалы и занимался тайноядением. Вдруг от этой скалы отвалился кусок, упал на лодку, и она вместе с монахом пошла ко дну. Эта скала сохранилась доселе и известна на Святой Горе как «скала тайноядения».

Некогда через Малый скит святой Анны проходили два отца из скита святого Василия – проигумен Великой Лавры отец Павел и ещё один монах. В одном месте отцы почувствовали благоухание. По всей вероятности, там жил какой-то добродетельный подвижник или были сокрыты его честные останки.

Один монах-иностранец, живя в общежительном монастыре, нёс послушание пономаря. Поскольку он считал пономарство послушанием и плохо понимал греческий язык, то у себя в келии он вновь вычитывал богослужебное последование на своём родном языке, от чего испытывал радость и проливал слёзы умиления.

Накануне крестного хода с иконой «Достойно есть» два монаха вышли в море и поставили сети, потому что был штиль и они надеялись наловить много рыбы. Однако ночью поднялся шторм, который унёс сети. Так братия поняли, что это произошло за их невнимание к Пресвятой Богородице. Теперь эти два брата всегда приходят на крестный ход в честь иконы «Достойно есть».

Один монах рассказывал: «Моим духовником был старец Ефрем Катунакский. Когда я пришёл к нему на исповедь в первый раз, он сказал:

– Я вижу, чадо моё, что ты стараешься. Но, послушай, сынок, – старец говорил с душевной болью, – ведь я потяну тебя не вверх, а вниз.

– Почему, святый духовниче?

– Потому что мы вылиняли и не украшены добродетелью.

Это старец сказал мне в 1972 году».

Один монах впал в прелесть и, к несчастью, поклонился сатане, который явился ему в образе Святой Троицы. В результате монах стал бесноватым, и бес не выходил из него до самой кончины. Чтобы не отправлять его в мир в сумасшедший дом, два отца из кутлумушского скита взяли на себя заботу об этом брате и жертвенно служили ему до самой его смерти. Да воздаст Господь этим братьям, и милостив да будет к прельстившемуся.

Однажды одному монаху явился бес, но монах хладнокровно сказал ему: «И что тебе здесь надо? Мы что, отняли хлеб у твоего отца? А ну-ка, пошёл отсюда!» Но бес не уходил. Тогда монах добавил: «Ну что ж, сейчас я тебя выведу на чистую воду. Сейчас посмотрим, дурак ты или умный. Пойдём-ка с покаянием поклонимся Христу и Пресвятой Богородице. Давай, я буду целовать одну ногу Христа, а ты другую. Выбирай: тебе правую или левую?» Бес тут же исчез: не желает он слушать о покаянии и поклонении.

Один монах общежительного монастыря без благословения игумена совершал тайные подвиги и в конце концов стал одержимым.

Три монаха-румына с Капсалы поплыли в Иерусалим на вёсельной лодке, по благоговению желая поклониться святым местам. Это было в опасные годы Второй Мировой войны.

Один молодой монах общежительного монастыря страдал от грыжи. Ему посоветовали призывать святого Артемия, который имеет особую благодать помогать в такого рода немощах. Целый год брат молился по чёткам святому Артемию. И вот однажды утром, встав на правило, брат увидел, что его грыжа исчезла. Желая отблагодарить святого, брат ещё целый год молился ему по чёткам.

Монах, который от всего сердца подвизался, чтобы приобрести смирение, вдруг услышал отчётливый голос: «Смирение в том, чтобы желать славы Божией, а не собственной славы».

Один монах общежительного монастыря во время всенощного бдения вышел на балкон немного подышать свежим воздухом. Глядя в сторону моря, он в какой-то момент подумал: «Ну что ж, пора возвращаться в церковь». Тут он услышал над ухом страшный голос: «Нет, давай посидим маленько ещё!» В ужасе монах побежал обратно в храм. На бегу он ударился головой о притолоку, у него слетели камилавка и куколь. Однако от ужаса он не остановился, так и вбежал в храм с непокрытой головой и растрёпанными волосами.

В одной обители после кончины монаха у него нашли две тысячи драхм. В то время это была внушительная сумма. Игумен расстроился и благословил похоронить брата вместе с этими деньгами.

В наши дни один брат живёт затворником в общежительном монастыре, не разговаривая и не общаясь ни с кем. Братия видят этого монаха только в церкви. С благословения игумена он следует особому уставу, хранит молчание, тайно подвизается и, находясь в общежительном монастыре, живёт словно в пустыне.

Один монах общежительного монастыря вдруг стал раздражительным, гневливым, подозрительным, все у него были виноваты. Игумен говорил: «Причина в том, что ты оставил своё монашеское правило». Но брат не менялся и наконец попросил у игумена благословения сходить к отцу Ефрему Катунакскому. Старец Ефрем спросил брата, дал ли игумен ему благословение, чтобы прийти. Потом выслушал его и ответил: «Причина в том, что ты оставил своё монашеское правило. Будешь выполнять своё правило – всё войдёт в нужное русло».

«Человек подобен земле. Ты её очищаешь, вскапываешь, говоришь: „Слава Тебе, Боже“, а потом она снова зарастает сорняками. Так и человек: искушение за искушением – пока не умрёт. Поэтому требуется „всегдашнее понуждение естества и неослабное хранение чувств“».

Старец сказал: «Пресвятая Богородица, наша Матерь, сказала, что пока из Иверского монастыря не уйдёт Её икона „Вратарница“, ни один монах не должен уходить с Афона в поисках лучшего места для подвигов, иначе он подвергнет себя бесплодному мученичеству».

Старец сказал: «Без руководителя в деле Иисусовой молитвы мы впадём в прелесть. Ни один из отцов-исихастов не шёл по этому пути самостоятельно. Все имели учителей».

«Мы можем постоянно повторять молитву Иисусову, но если наш путь, наша жизнь не хороши, то мы ничего не добьёмся. Молитва – это свет. Как же мы можем творить молитву Иисусову и одновременно делать дела тьмы?»

Старец сказал: «Взвешивать слова и быть лаконичным научит тебя соловей. Соловей поёт только один месяц в году, остальные 11 месяцев он молчит».

Старец сказал: «Монах должен иметь благородство и быть мастером в любом деле. Трудиться надо с душой, а не тяп-ляп. Рукоделие, сделанное наспех, не принесёт пользы тому, кто его купит».

Одного старца приглашали в мир побеседовать с людьми на духовные темы, но он отказался, говоря: «Сегодня уши людей закрылись и совсем не слышат».

«Большое дело – доставить покой своему старцу, потому что его благословение не даст тебе упасть».

«Пение в церкви – дело хорошее, но и опасное. Случаются искушения между братиями из-за первенства. Господь сказал: Даждь Ми твое сердце. Он не просил дать Ему песнопений. Песнопения помогают рассеять скорбь, когда мы находимся в искушении».

«Если ты знаток пения, то не осуждай других и не возмущай отцов на всенощных бдениях. В Царство Небесное войдут только смиренные и мирные люди».

«Человек, который имеет умную молитву, ни о чём не любопытствует. Он занимается своим рукоделием и не зыркает глазами туда-сюда. Глаза того, кто имеет умную молитву, обращены зрачками внутрь, в его собственное сердце».

«Если ты увидишь человека задумчивого и имеющего добрые помыслы, знай: он имеет и умную молитву».

«Чем тебе поможет молитва Иисусова, если ты будешь творить её сухо? Ведь даже попугай может произносить молитву Иисусову, и магнитофон может повторять её, не переставая. Но пользы от этого нет. Умная молитва в том, чтобы изгонять злые и удерживать в себе добрые помыслы. Это и есть первое дело на пути стяжания умной молитвы».

Один старец, живший в общежительном монастыре, сказал: «Я особо молюсь об архандаричных монастыря: они оказывают гостеприимство всем паломникам и никого не прогоняют вон. Страннолюбие есть милостыня, а благодать от этой милостыни передаётся на всех живущих в монастыре».

«Однажды ночью я поднялся, чтобы совершить всенощное бдение у себя в келии. Я всё плакал и плакал, но не от умиления, а по той причине, что не мог стоять на ногах, совершая службу. Несмотря на то что я был так слаб, мне стало очень тепло внутри. Это была божественная благодать. А потом всё стало как прежде».

«Хорошо, если монах занимается изучением византийского пения, но основной упор должен быть сделан на молитву. Мы должны постараться, чтобы пение стало молитвой».

«Монах должен молиться и возделывать молитву Иисусову настолько, чтобы пришло желание смерти и встречи с Господом».

«Когда монах достигает молитвы, то книги закрываются. Он не читает даже Евангелие. Ему достаточно того, что он слышит в церкви, и „Господи Иисусе Христе, помилуй мя“. Если к нам приходит Христос, то мы не хотим ничего другого. Когда человек преуспевает в молитве Иисусовой, то молитва восполняет духовное чтение».

«Господь, желая дать нам молитву, просит от нас чистого и смиренного сердца. Будем возделывать молитву Иисусову. Если человек преуспеет в молитве, то потом приходит благодать Божия: тогда он чувствует любовь ко всему миру и молится за всех, даже не желая этого. Если приходит молитва Иисусова, то после неё приходит и любовь. Если человек поднимется ещё выше, то он начинает чувствовать в себе такую радость, что его ноги подкашиваются и не держат его. Он хочет сесть, но не может даже сидеть, и ложится. Но и лёжа он продолжает молиться».

Старец сказал: «Тот, кто нашёл молитву Иисусову, нашёл сокровище. Монах должен потрудиться, чтобы найти благодать, и должен быть внимателен, чтобы её не потерять. Когда мы находим благодать, то даже при сильном утомлении мы бодры, и всё делается легко благодатью Божией. Добродетель привлекает благодать, а благодать удерживает добродетель».

«Слёзы – это вершина. Но если у нас нет слёз, то, по крайней мере, будем молиться с умилением».

Старец Геронтий из Кариес рассказывал, что на Кавсокаливии он знал одного монаха, единственной одеждой которого и зимой и летом был власяной мешок. Однажды на всенощном бдении накануне Введения во храм Пресвятой Богородицы на Кавсокаливии навалило много снега, и этот монах простоял всё бдение в снегу возле окна соборного храма. Его руки и ноги были голыми, и он не входил внутрь, чтобы не смущать братию.

В афонском монастыре один монах по зависти диавольской выбил другому глаз. Пострадавший брат был смиренным, и никогда никому не рассказывал, кто это сделал. Когда его об этом спрашивали, он отвечал: «Э!.. То было в недобрый час».

Молодой монах боролся с помыслами осуждения своего старца. Вдруг в дверь келии постучали. Открыв, юный брат увидел на пороге некого старца и пригласил его войти внутрь, но тот сказал: «Послушай-ка, если ты сам, непокорная коряга, не хочешь спастись, то тебя не спасёт ни старец, ни кто другой. Ты должен сам выправить свой помысл». После этого старец развернулся и ушёл.

С огорода одной келии стали пропадать дыни. Послушник этой келии понял, что происходит, сел ночью в засаду и выследил вора. С радостью послушник побежал к старцу и стал рассказывать ему об этом. Но старец прервал его: «А ну-ка, цыц! Гляди, не рассказывай об этом больше никому. А если так случится, что ты снова увидишь вора, скорее спрячься, чтобы он тебя не увидел и ему не стало стыдно».

Один дионисиатский монах осуждал старого священника, который был очень толстым. «Ну какую благодать может иметь этот батюшка?» – думал он. Однако потом, когда этот священник служил Литургию, брат увидел его светлым и почти бесплотным и понял свою ошибку.

Лет 15 тому назад два монаха с двумя мирянами на лодке плыли в румынский скит Честного Предтечи. Они увидели, как среди зарослей кустарника сидит монах на каких-то деревяшках. Его подрясник свисал лохмотьями. Когда они подплыли ближе, он скрылся с их глаз.

Два отца из монастыря Ксенофонт спускались с горы по пересохшему руслу реки. В тех местах лес очень густой и труднопроходимый. Вдруг они увидели место, где кто-то подвизался под открытым небом. Это была площадка приблизительно два на два метра, без крыши и стен, с выложенной камнями полукруглой нишей. Возможно, там проводил зимы какой-то подвижник. Рядом не было ни келии, ни тропинки. В следующий раз братия не нашли этого места.

Один старец по секрету сказал: «Когда я творю молитву Иисусову, я испытываю такую сладость, такую сладость!» Говоря это, старец поглаживал своё горло.

Тот же старец говорил: «Всё утомляет. Только молитва Иисусова не утомляет».

Однажды у этого старца закончилось масло. Тогда он возжёг лампаду перед иконой святых своей келии и с верой и простотой попросил их: «Святые мои, масло кончилось! Достаньте немного маслица, чтобы я зажигал вашу лампаду, ну и себе в пищу немного добавлял». На следующий день, когда старец поднялся в Кариес, его окликнул хозяин бакалейной лавки и сказал, что один незнакомец прислал ему бидон масла, но имени отправителя он не знал. Старец поблагодарил святых за быструю помощь.

Старец говорил, что когда его в пожилом возрасте постригли в великую схиму, он 12 дней непрестанно видел над собой свет, распростёртый словно зонтик.

«Внимательность и возделывание добрых помыслов имеет достоинство большее, чем тысячи поклонов».

«Самое важное для монаха – это умение собирать свой ум и не давать ему блуждать. Монах должен быть внимательным и не ходить по гостям. А когда к нему приходят посетители, любящие пустословить, он, оставаясь вежливым, должен этого избегать. Ведь всё неполезное, что он услышит, лукавый будет приводить ему на ум во время молитвы».

В принадлежащей монастырю святого Павла келии святителя Спиридона жил один девяностолетний старичок-мирянин, который рассказывал: «В 1940 году на войне с немцами я был капитаном военного корабля, и мы стояли на рейде напротив острова Керкира. У нас закончились боеприпасы, обороняться было нечем. В это время на нас напали три немецких бомбардировщика, и, не имея другой надежды, я стал призывать Бога на помощь. Вдруг на корме я увидел святителя в полном облачении, который, взмахивая витым архиерейским жезлом, отбрасывал бомбы от нашего корабля. Самолёты сбросили на нас огромное количество бомб, но попасть так и не смогли. Тогда я понял, что это был святитель Спиридон с острова Керкира, это он нам помог. Мы прославили Бога и Его святого».