Глава 8. Первый рабочий день

— Вставайте! Кто не хочет упустить паёк, поднимаем свои задницы с лежаков! Не вынуждайте меня заставлять!

Я подскочил и заозирался по сторонам. Что происходит?! Судя по крику, на нас минимум орда монстров напала. Но действительность оказалась гораздо более прозаична. Никто не спешил вставать, поэтому старшему пришлось орать и поднимать людей.

Мозг подкинул вчерашнюю мысль, над которой я долго думал, перед тем, как заснуть: надо себя проявить, быстро разобраться в ситуации и не доставлять лишних проблем. Поднявшись, я понял, что один такой резвый. Ну ещё братья, что тоже быстро встали... Остальные же, не смотря на крики и угрозы, еле ворочались и старший не просто так орал на них.

В итоге дошло до пинков и затрещин. Он без лишних церемоний бил людей ногами, орал на них и поднимал силой. Я от такого зрелища опешил, не зная, что и думать. Разумом я готов допустить, что людей на уровне апатии именно так поднимать и надо, потому что иначе они до своей смерти лежать тут будут, но... Это как-то бесчеловечно.

Видя такую жестокость, подумал, что старший — тот ещё садист. Но первое впечатление быстро изменилось. Он не только поднимал людей, но и заставлял их делать зарядку, а потом съесть пайки. Мне тоже один выдали. Может он и любит издеваться над людьми, но хотя бы старается им помочь.

— Если бодрый, то включайся, — сказал он мне, проходя между лежаков.

Чем я и занялся, стараясь подавать пример. Что на этот счет говорили в Эдеме? Я вроде чувствовал себя бодро, но это физически, скорее из-за опасения облажаться и помереть, чем моего реального состояния. Мысли и разум сковывала апатия и страх перед будущим. Вспоминать было трудно. Но кое-что припомнил. Лекции по социальному влиянию. Если группа заражена злостью, страхом или любой другой выраженной эмоцией, то человек, находясь изначально в спокойном состояние, попадая в эту группу, с большим шансом станет таким же, как и они. Достаточно взглянуть на царящую здесь апатию, чтобы понять, какая участь меня ждет, если не начну шевелиться, идти против общего потока и укреплять себя.

Поэтому прыгал и крутил я руками с удвоенной силой, заставляя кровь бежать по венам, а сердце биться. Это один из самых простых способов, как привести себя в чувство.

Как закончили с разминкой и едой, старший выгнал всех на улицу и повел... куда-то. Я глядел во все глаза, стараясь заранее понять, что нас ждет. Люди чуть оживились, но не то, чтобы сильно. А фразы, полный безнадеги, что сегодня опять на зачистку идти — оптимизма не добавляли. Не говорят так о любимой работе.

По пути мы встретили и другие отряды, до боли похожие на нас. Разве что эмоции иные преобладали. От одной из встречных групп прямо фонило страхом и рабы злости, что их окружали, непрерывно орали и угрожали, что если те разбегутся, их ждёт кара.

Кажется, я уже говорил, что это место нравится мне всё меньше и меньше?

Прошли по кольцевой, повернули в сторону от города, углубились в боковые туннели. Опять эти узкие щели, с минимумом освещения. Больше всего я опасался потеряться, потому что как и в прошлый раз, через пару минут потерял направление.

Дорога вышла запутанной. Спустились вниз по лестнице... Ну как лестнице... Прутья, вбитые в камень, что вели из одной пещеры в другую. Удобства никакого, падать вниз метров десять. Дальше по ещё одному туннелю, что плавно поднимался наверх. Сколько ответвлений на нашем пути встретилось — не сосчитать. Я и до этого догадывался, что внешняя часть города не ограничивается кольцевыми улицами, но теперь убедился, что сеть туннелей тянется на многие сотни метров во все стороны.

Запах сырости и затхлости сопровождал нас всю дорогу, даже не смотря на то, что здесь работала вентиляция. Я постоянно кожей ощущал потоки воздуха, довольно прохладного. Различных шумов тоже хватало. Я слышал, как где-то недалеко работают машины, как что-то тарахтит... Неладное начал подозревать, когда появился запах нечистот. И судя по тому, что с каждым шагом он усиливался, мы топали к его источнику.

Дорога закончилась в небольшом ангаре. Одном из нескольких. Другие группы ушли в соседние, а нас завели в самый крайний. Внутри нашелся шланг, торчащий из стены, десятки защитных костюмов и... лопаты.

— Одеваемся, дети подземелий! — рявкнул старший, — Костюмы надели, проверили друг друга, взяли лопаты и вперед! Что делать вы знаете! Новички! Вас это тоже касается!

На этом инструктаж закончился...

***

Защитное снаряжение состояло из облегающего костюма с капюшоном, резиновых сапог, маски респиратора и очков. Ах да, ещё перчатки, которые одним своим видом вызывали омерзение. Как и всё остальное... Одежда буквально сочились запахом дерьма, пропитались им до самых мелких молекул. И это надо надеть?

Не знаю, как я в тот момент заставил себя это сделать. Альтернатива была хуже — идти обратно одному. Через все эти проходы, повороты, перепады высот... Да и решись я, не факт, что меня бы отпустили.

— На выход! — крикнул старший, — Если не выполним норму, то останемся без еды! Старайтесь и может удасться получить бонус!

Сказано было так, что сразу понятно: он и сам не верит в свои слова, а подбадривает людей скорее по давней привычке.

Не прошло и двух минут, как парень вытолкал всех нас наружу. Помещение заканчивалось массивной дверью, через которую и вышли. Старший крутанул ручку, глянул, что с той стороны, после чего стал выталкивать и нас. Буквально заталкивать, то есть зашел за спины и подталкивал самых медлительных.

И почему я родился в мире, где с людьми обращаются, как со скотом?

Первое, что увидел, выйдя наружу — массивные трубы. Пяти человек не хватит, чтобы обхватить одну из. А здесь таких десяток, не меньше. Нашлись и мелкие трубы. Чем больше вглядывался, тем больше их подмечал.

Когда все люди выбрались наружу, старшой погнал дальше, где нас ждал фронт работ... Здесь трубы шли горизонтально и почему-то часть из них оказалась разорвана. Их явно не раз восстанавливали, но... Щели остались, и часть дерьма прорывалась наружу. Перед небольшим таким озером нечистом мы и остановились. Небольшим — это если сравнивать с настоящими озерами. А так здесь легко утонуть и сухим не получится перебраться на другую сторону. Дерьма так много, что даже встань мы кругом, то не сможем его полностью окружить.

— Чего встали? Налетай! — крикнул старшой.

Слышно его было едва-едва. Гул стоял высокий, по трубам постоянно что-то проносилось. Что от нас требуется, догадаться не сложно. Черпай лопатой дерьмо и закидывай в большое отверстие, что находилось здесь же, совсем недалеко.

Омерзение сменилось отчаянием и безысходностью. Нет, не сменилось... Дополнилось. Не смотря на все испытания, что выпали ранее, я никогда не чувствовал себя настолько беспомощным, сломленным, обиженным на судьбу за то, что привела меня сюда, черпать дерьмо!

Мои предки и святые смеются надо мной в этот момент! Какое же унижение...

Но крики старшего и то, что остальные принялись за работу, сподвигли меня присоединиться. Зачерпнуть, протащить дерьмо до места сброса, перевернуть лопату, повторить. Старший работал наравне с остальными, не забывая покрикивать, чтобы люди не ленились.

На двадцатом заходе мои руки налились свинцом. На тридцатом я чуть не поскользнулся. Когда люди таскали дерьмо, то часть проливалась с лопат нам под ноги. Скользкая срань прямо из жопы... Какая же ирония.

Ещё через пару десятков заходов заболели плечи. Вскоре к ним присоединилась спина и ноги. Спустя неизвестно сколько времени, я больше ни о чем не мог думать, кроме как механически двигаться, выполняя одну и ту же задачу.

Сознание угасло, скрестившись до одной цели — надо черпать это проклятое дерьмо и закидывать его в дыру.

Отдыха не было. Человеку давали отдохнуть только после того, как он падал от усталости. Да и то, перед этим старшина несколько раз покрикивал на него, угрожая, что это лишит их всех бонусов.

Иногда в этом состояние оцепенения, у меня проскальзывали дельные мысли... Дельные — громко сказано, но на фоне общей апатии, любым крупицам будешь радоваться. Как происходит подсчет работ? Кто выставляет оценки? Как определяется, мало мы поработали или перевыполнили план?

Отгадка нашлась в конце «рабочего» дня. Хотя я не чувствовал себя работником... скорее рабом. Отец рассказывал, что в древности существовала такая форма социального устройства, когда одни люди принадлежали другим. Их подчиняли с помощью кнутов, но за столетия истории человечество продвинулось в вопросе контроля, придумав экономику, бесконечное потребление, а потом и виртуальные миры. До этого момента я не понимал, что это значит — быть рабов. Сегодня понял. Это не иметь свободы делать то, что ты хочешь и жить так, как хочешь. Я не был рабом в том смысле, что никому не принадлежал. Да и то... Тут как посмотреть. Но я был рабом, заложником обстоятельств.

Наверное именно в этот момент у меня зародилась неприязнь к любым ограничениям свободы, которую я спрятал подальше, потому что пока не знал, что с этим делать.

После того, как исчерпали озеро, работа не кончилось. Старшина повел нас и на другие участки, а потом мы тщательно выдраили все лужи. Но какой толк? Я видел, как с труб стекает. Они уходили куда-то далеко, оставалось только гадать, насколько длинный это лабиринт. Почему не починят? Зачем заставлять людей так страдать?

Ответа не было. Я понял, что мучения кончились, когда старший завел нас обратно в помещение, где мы сбросили одежду.

— Строимся и обмываемся! Не забываем про мыло! А то опять спать в вонище придется! Кто плохо вымоется, я вас за дверь выставлю, одни ночевать будете!

Сыпля угрозами, старшина заставил всех помыться. Я и не против этого, только за. Правда, удобства здесь отсутствовали, а вода, которой мылись... Техническая, воняющая железом и ледяная. Но деваться то некуда. Будь моя воля, я бы залез в ванну и неделю оттуда не вылазил. Про мыло отдельная история... Это не мыло, а какой-то песок, который люди зачерпывали горстями, обтирались, да так, что кожа краснела, а потом смывали.

День не прошел для меня бесследно. Я стер руки до крови, мышцы болели, голова словно пылью набита и мысли ворочаются туго. Но я заставлял себя оживать, разбирать ситуацию и свои перспективы. Цель, мне нужна цель, надежда и какой-то план, иначе я как и остальные, скачусь в апатию.

Найдя в себе силы, на обратном пути догнал старшего и пристроился рядом. Он это заметил и глянул на меня хмуро, но прогонять не стал. Сочтя это хорошим знаком, решил задать пару вопросов.

— Это основная наша работа?

Если да, то проще валить в пустоши, там больше шансов выжить. Ещё один день я не выдержу.

— Нет, — ответил он устало, — Дерьмо чистят по очереди, раз в семь дней где-то. Зависит от прорывов. Завтра легкий день будет, пойдем драить склады. Легкий — в сравнением с тем, что сегодня было.

— Понял... А кто платит за наш труд и оценивает его?

— Система, кто же ещё, — хмыкнул он, — Завтра оценивать будут смотрящие за складами. От работ зависит.

— Система?

— Ну да. Сейчас как раз сфера прилетит, проанализирует изменения и вынесет вердикт. Два очка — по два пайка на каждого человека в группе. Одно очко — значит оценили, как халтуру и дадут всего один паёк завтра. Три очка — быть бонусам, выдадут дополнительные пайки.

— А почему тогда Икар сам пайки покупал?

— Он не для вас, неудачников, а для других. Если выживешь и сможешь подняться, то узнаешь. На этом всё, парень. Проживи ещё день и тогда я позволю задать тебе ещё два вопроса.

Да чтоб тебе икалось до конца дней! — подумал я. Проклинать его сильнее совесть не позволила. Всё же что-то он рассказал... А больше... С его точки зрения я пропащий и не перспективный актив, поэтому нет смысла возиться. Выживу, приживусь, стану своим, тогда быть может да, поговорим.

Осталось выжить.

***

Когда вернулись на базу, я увидел безруково. Не знаю точно, где он был, но по изменениям вывод напрашивался сам собой. Молчаливый парень обзавелся протезом. Очередная металлическая рука из дерьмового железа.

— Ты как? — подошел к нему старший.

Я задержался, чтобы послушать, о чем они говорить будут. Надо же узнать, что тут к чему.

— Сам видишь, — ответил этот молчаливый, покрутив протезом. Голос у него совсем молодой.

— Сколько долг повесили?

— Сотню монет. И теперь мазь нужда, хотя бы раз в день, чтобы заражение не пошло, — в его голосе слышалась обреченность.

— У тебя запасы есть?

— Пара монет, — совсем поник он.

— Группа заплатит за тебя, ты только не унывай, — похлопал старшой парня по плечу. — Насколько усилили?

— Стандарт для самых дешевых вариантов. Двойное усиление. Если механизм не заест и не сломается...

— Ну ты аккуратнее, — задумчиво оглядел механическую руку старший, — Вот же суки, дерьмо нам ставят всякое, а монеты дерут.

Судя по количеству ненависти в этих словах, проблема серьезная. Я ещё раз оглядел людей. У многих тут протезы. Не меньше, чем у половины. У кого-то металлические ноги, у кого-то руки, кому-то глаза заменили. А ещё наверняка есть скрытые протезы... И это ведь молодые парни и девушки тут собрались! Самому старшему лет тридцать-сорок, но он уже выглядит, как старик, хотя крепкий телом. Но этот мужчина исключение. Остальным в районе двадцати от силы, сложно сказать, учитывая общее состояние. В апатии, уставшие, с плохим питанием... Может оказаться, что члены группы моложе, чем выглядят и что жизнь здесь коротка.

Узнать бы ещё, почему Икар привел меня именно сюда. Я думал, он взял меня в свою группу, но оказывается, что этот парень, который живет сильно лучше, судя по чистой и качественное одежде, занимается какими-то совсем другими делами. Приводит новичков в группы? Почему-то кажется, что нет. Слишком мелко.

Раздался стук. Я обернулся и увидел Икара, что заглянул в помещение. Помяни демона, он и появится. Махнув рукой старшему, парень отступил обратно на улицу. Тот вышел к нему, а через пару минут вернулся, но не один, а вместе с новым парнишкой.

— Эй, новички! — крикнул старший, — А ну топайте сюда! Всех троих касается! Берите этого парня и расскажите ему всё, что знаете. Ах да, ты, — он глянул на меня, — Сам ничего не знаешь. Ну значит тоже послушаешь. Икар словно издевается, ещё одного несовместимого привел, тьфу, — старший и правда сплюнул прямо на пол помещения, где мы жили, ничуть не беспокоясь о чистоте.

Я глянул на двух братьев, что хмуро смотрели на новичка. Глянул и на него... Он отличался от большинства из тех, кто здесь жил. Худой, с копной черных волос. Волосы — главное отличие на фоне преимущественно лысых людей. И раз он носит волосы, значит ему повезло с условиями жизни и наследственностью. А может нашел древний шампунь, кто знает...

— Может представимся для начала? — предложил я.

Мозг по прежнему работал со скрипом, в глазах словно дымка поселилась, а тело стонало от боли. Особенно ладони горели огнем. Надеюсь, я не подцепил заразу, а то... Как бы там не было, что-то внутри меня забило тревогу и потребовало ухватиться за шанс узнать, что тут к чему. Поэтому надо собраться, откинуть в сторону лишние эмоции и наладить контакт. Так больше шансов выжить.

— Меня Эрик зовут, — представился я первым.

— Ты из племени воронов? — проигнорировали меня братья и задали вопрос новичку.

— Да. А вы падальщики?

Судя по вызову в глазах братьев и презрению в словах новичка, разговор куда-то не туда идёт. Бодание взглядами длилось десяток секунд, после чего братья синхронно развернулись и ушли. Ясно, учить они не собираются... Старший это видел, но если ему и не понравилось, то он решил промолчать. Значит, придется самому разбираться... Да что же за невезение такое.

— Это было обязательно? — вырвалось из меня раздражение на новичка, — Я, если что, такой же как и ты. Вчера здесь появился и ничего не знаю. Никто не хочет рассказывать, что к чему и тратить время на тех, кто скоро сдохнет.

В один момент гордый вид новичка дрогнул, дал трещину и я увидел обычного напуганного пацана, который не знал, что делать. Но вот он собрался и снова вернул надменный вид. Как же это знакомо, когда злоба касается тебя, провоцирует эмоции, а ты пытаешься удержаться, выглядя лучше, чем есть на самом деле.

На этом разговор закончился. Никто никого обучать не стал. А я был настолько уставшим, что вскоре завалился на лежак и отключился.