Послесловие

Кто-то сказал: от большинства людей не остается ничего, кроме тире между двумя датами. Тем не менее есть личности такого масштаба, со столь сильным творческим излучением и мощным воздействием на людей, что даты перестают иметь значение. Их присутствие в мире – вечно и ощущается нами порой самым магическим образом. Именно такой личностью и была всемирно известная кинозвезда Любовь Орлова, и такой она оживает в книге, которую вы, уважаемый читатель, держите в руках. Это третье издание, впервые Нонна Голикова опубликовала свои воспоминания пятнадцать лет назад под названием «Актриса и режиссер», и тираж был мгновенно раскуплен.

Героиня книги, всенародно любимая актриса, лауреат Сталинских премий, народная артистка СССР Любовь Орлова почти не давала интервью, отказывалась сниматься в фильмах о ее жизни и творчестве, ревностно оберегала свой внутренний мир и не терпела вмешательства в личное пространство. «Мое творчество известно всем, моя личная жизнь не касается никого», – цитирует автор одну из своих бесед с Любовью Петровной. Такая позиция мне кажется бесспорной, она вызывает огромное уважение, но, листая страницы, посвященные великой актрисе, совершенно принимаешь то, что автор отступил от этого правила. В воспоминаниях Нонны Голиковой возникает уникальный мир людей, о которых столько спорят, говорят, но, по-моему, так до сих пор до конца и не понимают, что это за явление – русская интеллигенция. Закрывая эту книгу, нельзя не согласиться с Нонной Юрьевной, которая, вспоминая Орлову и Александрова, их образ жизни, приводит нас к выводу, что их миссия на земле была не только в блистательном творчестве, но и в том, чтобы напомнить людям, как, собственно, должны выглядеть человек и человеческие чувства. Не менее интересны авторские наблюдения и воспоминания об окружении Любови Петровны и Григория Васильевича – имена этих людей составили славу и историю нашей культуры. Книга эта ценна прежде всего тем, что она является свидетельством очевидца. Все истории – от первого лица. Это особенно важно, учитывая, сколько мифов, догадок и откровенной лжи, часто весьма злой, распространилось после ухода из жизни великой актрисы, о которой и сегодня никто ничего не знает.

Известно, что часть архивов, дневники, письма Орловой были отправлены на помойку и только очень немногое, что осталось, соседи во Внукове отдали Нонне Юрьевне. Позднее фотографии и некоторые рукописные материалы Орловой и Александрова она передала в Бахрушинский музей.

Нонна Юрьевна Голикова, театровед, драматург, внучка родной сестры Орловой – Нонны Петровны – с детства была рядом со своими бабушками. Читаешь, и создается ощущение, что ты в гостях, в доме со своими порядками, рядом с людьми, в присутствии которых хочется встать и обращаться на «вы», как, кстати, и было заведено у них…

Должен признаться, что самое большое впечатление на меня произвела глава, которая так и называется – «Дом». О нем ходили легенды, и в него очень мало кого допускали. Его обитатели создавали его только для себя и своей любви. И представьте, случилось так, что дом этот сыграл немалую роль и в моей жизни, мне довелось там бывать, и он мне многое рассказал о своих ушедших, но всегда присутствующих здесь хозяевах…

В мою судьбу Любовь Петровна вошла достаточно рано. Недавно в одной телевизионной программе, где я принимал участие, в титре было написано: «Михаил Куницын, лично знаком с Орловой!» Конечно же, это неправда: я был совсем маленьким, когда она умерла, но тем не менее имя нашей героини мне, как и миллионам других людей, было знакомо с малолетства. Да что говорить, на ее фильмах выросло несколько поколений. Ее пять самых звездных фильмов – «Веселые ребята», «Цирк», «Волга-Волга», «Светлый путь», «Весна» – обеспечили ей «пропуск в вечность», и даже неудачные фильмы Александрова последних лет не смогли омрачить образ безупречной кинозвезды, синтетической актрисы, способной делать все! Обожание Любови Орловой зрителями доходило до уровня массового помешательства, и, повторяю, интерес к ее личности не ослабевает и по сей день. В мою же жизнь она вошла так…

В детстве, прогуливаясь с родителями и дедушкой по подмосковному поселку Внуково, слушая, правда без особого интереса, их рассказы о том, кому из знаменитостей принадлежат дачи – а тогда там были дома Игоря Ильинского, Виктора Гусева, Леонида Утесова, Сергея Образцова и других, – мое внимание привлек чудесный розовый дом с белыми колоннами. На фоне обычных, пусть больших, но в основном деревянных дач, окрашенных зеленой или голубой краской, этот показался таким же прекрасным, как Большой театр. Ворота были приоткрыты, на широкой дорожке около дома стояла редкая тогда иномарка с тонированными стеклами. Не зная, кому принадлежит эта дача на просторном участке с березами, я, потрясенный, остановился и произнес: «Вот в этом доме я хочу жить!» Надо мной посмеялись: «Как же ты собираешься это сделать, ведь это дом самой Любови Орловой!» – «Орловой? Той самой, которая поет “я из пушки в небо уйду”?» – «Да, той самой!» – и старшая часть компании ударилась в воспоминания об Орловой, о ее фильмах. Все сокрушались, что ее уже нет в живых: «А помните, как она пела, а как танцевала, а как молодо всегда выглядела, даже когда, будучи смертельно больной, последний раз показалась на экране телевидения в программе “Кинопанорама” в декабре 1974 года?»

Я не вслушивался в эти рассказы, а все шел и оглядывался на сказочный дом, поразивший мое воображение, и думал, как бы там оказаться… Почему-то я был уверен, что мне это удастся. И с тех пор каждый раз, увидев Любовь Орлову на экране, я вспоминал дом во Внукове – розовую мечту в окружении березовой рощи…

Конечно, в силу возраста мне не суждено было встретиться с Любовью Петровной Орловой; все события и истории, о которых я буду говорить, происходили уже после ее ухода из жизни. Свое представление о том, каким она была человеком, чем жила и что ее окружало, я составил из встреч с теми, кто был близок или знаком с ней. Судьба распорядилась так, что я знал внука Григория Васильевича Александрова, его полного тезку, и знаком с Нонной Голиковой. Именно благодаря этим людям, книге и рассказам Нонны Юрьевны мне стали известны интересные детали из жизни Орловой и Александрова. Но и дом Орловой, когда мне довелось в нем оказаться, открыл мне немало интересного о своих хозяевах…

В конце 1980-х годов я был студентом и, как положено, свободное от учебы время проводил весело и беспечно, часто оказываясь в разных компаниях, запросто перемещаясь из одного района Москвы в другой. В те времена клубов, кафе и дискотек почти не было, да и те, которые были, можно по пальцам перечесть. Среди таких мест, где собирались мои приятели, было кафе «Лира» на Пушкинской площади (теперь там вот уже 20 лет существует Макдоналдс). Однажды мы шумно веселились, и к нам присоединился соседний столик, за которым была компания возрастом постарше. Моим соседом оказался человек, который представился: «Гриша». Так мы и общались весь вечер. Время работы кафе заканчивалось, Гриша пригласил всех к себе домой. Оказалось, что живет он в доме над этим самым кафе. Квартира на шестом этаже, куда мы пришли по приглашению Гриши, принадлежала Орловой и Александрову, а сам он – внук легендарного кинорежиссера. Мы стали общаться, но вскоре Гриша уехал во Францию, где женился, и в Москву почти не приезжал. Шли годы, я знал, что умер старший Александров, очень скоро умерла мать Гриши – Галина Васильевна. Все наследство Орловой и Александрова, а это четырехкомнатная квартира на Бронной, там же гараж, дача во Внукове, предметы искусства, досталось Грише. В квартире он сделал ремонт, часть вещей вывез на дачу, большая же часть архива Орловой оказалась на помойке. И дачу, и квартиру он сдавал в аренду, в них жили чужие люди…

Время шло, у меня были другие интересы, честно говоря, об Орловой вспоминал редко. Но стоило мне увидеть ее на экране, как в памяти всплывал розовый дом в березовой роще.

В 2002 году широко отмечалось 100-летие со дня рождения народной артистки СССР Любови Петровны Орловой. По всем каналам шла ретроспектива ее фильмов, в информационных программах были сюжеты, подготовленные к юбилею, транслировались концерты. В это время я сотрудничал с программой «Доброе утро» на Первом канале. Руководство приняло решение сделать серию материалов, посвященных памяти актрисы. Задание было поручено мне. И если с двумя первыми темами – Орлова в кино и Орлова в театре – все было достаточно понятно, то с третьей темой – ее повседневная жизнь – возникли сложности. Ведь считалось, что ничего не сохранилось, ни квартиры, ни дачи. Тогда я связался с Гришей Александровым-младшим, позвонил ему во Францию, поинтересовался, цела ли дача. Он ответил утвердительно, даже помог связаться с теми, кто у него снимал дом во Внукове. Накануне съемок я отправился туда, чтобы посмотреть, где нам предстоит работать. Происходило это все в первых числах февраля, так как официально день рождения актрисы 11-го числа второго зимнего месяца, хотя сама она всегда отмечала его только по старому стилю – 29 января.

Был ясный морозный день, внуковские улицы утопали в снегу. Это был мой второй в жизни приезд на улицу Лебедева-Кумача. Через сплошной дощатый забор я заглянул на участок. К сожалению, мое детское воспоминание улетучилось. Старый кирпичный дом с большим мансардным этажом и террасой с белыми массивными столбами был угрюм и мало похож на то чудо, что хранила моя память. Массивные ворота, калитка, на одном из покрытых побелкой кирпичных столбов я обнаружил выемку, где прятался звонок, и нажал на кнопку. На звонок никто не ответил. Зато на соседнем участке я увидел женщину, представился, предъявил ей удостоверение Первого канала, объяснил цель своего визита и был приглашен к ней за калитку. Инесса Михайловна Шхвацабая занимала часть территории участка Орловой – раньше на этих пятнадцати сотках стоял домик сторожа. Мы поговорили, с Орловой она не была знакома, помогала Галине Александровой, от которой, собственно, и получила этот земельный надел. Мы договорились, что завтра, когда приедем с камерой, возьмем у нее небольшое интервью. Через забор я смог рассмотреть дом Орловой поближе. С детским воспоминанием он не совпадал, одряхлел, был печален и одинок. Но в Москву я возвращался воодушевленный – дом цел, и его можно показать телезрителям.

На следующий день съемочная группа отправилась из Останкина во Внуково. Пока мы выезжали из города, день был точно такой же ясный и солнечный, как и накануне. Но стоило нам повернуть с Киевского шоссе к поселку «Московский писатель», как мы оказались в густой пелене тумана, за которым не то что дома, руки вытянутой не было видно. Оператор усмехнулся: вот видишь, Орлова не любила давать интервью и сейчас от нас прячется, туману напустив. Что же делать?! Вернуться без видеоматериала невозможно, завтра эфир, а ведь еще надо текст написать и смонтировать сюжет. Пока мы ожидали тех, у кого ключи от ворот, туман рассеялся. К сожалению, французы, снимавшие дачу, отказались пустить нас внутрь, пришлось довольствоваться только внешними планами. Вот, повторил оператор, не хочет Орлова, чтобы ее дом по телевизору показывали. Я оглянулся на дом: казалось, он ни за что не откроет двери, ведь не пускала же к себе журналистов его хозяйка… И мне еще больше захотелось в него войти.

Пожалуй, именно с этой поездки я стал интересоваться всем, что можно было узнать об Орловой, ее жизни, творчестве и окружении. Главным итогом поездки стала моя встреча с домом и надежда, что и в нем что-то сохранилось.

В тот момент дачу занимали французы. Они снимали ее в девяностых и первой половине нулевых годов. К памяти бывших хозяев французы относились с почтением и в доме почти ничего не меняли. Фотографии Орловой разместили по стенам в красивых рамках, и, когда к ним приходили гости, первый тост за столом всегда провозглашался за Любовь Петровну, а затем гостям устраивали экскурсию по даче.

В следующий раз я оказался на даче Орловой через восемь лет. Григорий Александров-младший решил вернуться из Франции. Поселился он во Внукове, на даче, и однажды мы договорились о встрече.

Изнуряющая жара 2010 года, чудовищный смог. До Внукова по бесконечным пробкам из центра города мы добирались несколько часов. Гриша непрерывно звонил, спрашивал, где мы и скоро ли будем. Ворота на участок были не заперты. Припарковав машину, мы подошли к дому. На террасе лежал Гриша. Сил подняться у него не было. В доме был беспорядок и следы от вчерашней гулянки. Хозяин позволил нам самим осмотреть дом. Дом был построен 70 лет назад, но продолжал производить впечатление. Несмотря на то, что я вошел сюда впервые, у меня было такое чувство, что многое мне здесь знакомо: я уже прочитал к этому времени книгу Нонны Голиковой и был поражен точностью ее описания. Красный кирпич, белые оконные рамы с мелким переплетом, массивные столбы, подпирающие террасу, и знаменитые ситцевые шторы… Внутри белые стены и дубовые потолочные балки. Это была первая постройка в подобном стиле в СССР в 1930-х годах. Особо обратило на себя внимание отсутствие острых углов. Мы ходили по дому, пользуясь разрешением хозяина, фотографировались, разглядывали все с неподдельным интересом. Большая гостиная с камином, знакомым по фотографиям. Вот только парусника на нем уже не было: он развалился, когда его попытались переставить на другое место. Уцелели кованые детали: каминные принадлежности, подсвечники в виде перевернутых сердечек. В буфете огромный набор фужеров фирмы Мозер, подарок Орловой от президента Чехословакии маршала Свободы, о чем он собственноручно расписался на своей парадной фотографии. В маленькой комнате стояли коробки, в них – письма, документы, фотографии, негативы. Смотрим: вот Орлова с Чарли Чаплином у него дома в Швейцарии, а вот она с Марлен Дитрих. И еще бесконечное количество писем и открыток, поздравления с праздниками от друзей, чьи имена сейчас – золотой фонд отечественной культуры и науки: Петра Капицы, Игоря Моисеева, Сергея Образцова и многих других. Так что часть архива легендарной кинематографической семьи все-таки сохранилась! Люстры на потолке тоже помнили своих хозяев.

Гриша нас не сопровождал, он, лежа на диване, отвечал на наши вопросы. Нам хотелось знать, что принадлежало Любови Петровне, а что появилось на даче уже после ее ухода. Но больше всего нас беспокоила мысль о том, как можно в таком доме просто жить, ведь это музей, и он должен быть сохранен!

Я решил остаться, чтобы на следующий день поговорить о судьбе дома. Ночевать я поднялся в спальню Орловой. Признаюсь честно, было странное чувство. «Тебе было там уютно?» – спросила меня потом Нонна Юрьевна, которая много жила и бывала в этом доме в детстве и молодости. Нет, уюта там не было, было чувство тревожного напряжения, будто дом ждал решения своей судьбы…

Я всю ночь думал о том, как же сделать так, чтобы здесь был музей, дом должен быть таким, как при жизни хозяев. Ведь сохранены музеи-квартиры многих выдающихся деятелей искусства. Неужели самая легендарная отечественная кинозвезда не заслуживает того, чтобы ее дом, который был так любовно создан ею, стал местом сохранения ее памяти? И хотя много воды с тех пор утекло, обстановка комнаты в основном оставалась такой же, какой и была когда-то задумана Орловой. Большая кровать, угловой диванчик, огромное зеркало и туалетный столик, задрапированные ситцем. Ткань эту прибивала своими руками Любовь Петровна. Конечно, за долгие годы материал обветшал. И все же он был тот самый, купленный Орловой в Лондоне. На белом фоне яркие букеты, переплетенные в причудливый орнамент. Вот только шторы на окнах не сохранились. За зеркалом, в стене, спрятаны полки с папками и альбомами. Перед тем как отправиться спать, я пошел в ванную комнату. Воды не было. Электричество тоже не работало. Всю ночь я не смыкал глаз. Что делать? Вот дом, многое сохранилось, часть архива цела, мебель и даже посуда остались. Удивительно, но дом Орловой и Александрова продолжал жить. Почти все вещи были на своих местах, как при жизни хозяев. В гостиной на том же месте стоял тяжелый дубовый стол со скамьями, около камина располагались массивные кресла, в центре – рояль. Что же, думал я, завтра поговорю с Гришей, узнаю, какие у него планы относительно всего этого.

Утром мы долго говорили. Моя идея была проста: сохранить то, что осталось на даче, создав музей. Спрашиваю Гришу: как он отнесется, если мы объединим усилия и создадим на даче музей? Дом получил бы новую жизнь как арт-объект. При этом музейный статус позволил бы максимально сохранить его в том виде, в каком он был при жизни Любови Петровны и Григория Васильевича. Он что-то отвечал, мысль же проступала одна: ему не хочется заниматься этими хлопотами, но ему нужны деньги. И вообще, жить в этом доме нельзя. «Он меня душит… Старик, давай так, – сказал он, – мне нужны деньги, при этом все равно, что будет в доме потом – музей или сами жить будете, главное – не ломайте дом, а то она… – Гриша сделал многозначительную паузу. Она… не простит! Ты же понимаешь, это не просто дом, это земное проявление сущности Орловой». Когда потом я рассказал об этом разговоре Нонне Юрьевне, она сказала: «Подумать только! Люба создавала этот дом для себя и Гриши и не пускает в него никого! В нем семье, которую она не принимала при жизни, было как бы “позволено” жить, только пока в этом нуждался одинокий и беспомощный Григорий Васильевич. Скоропостижно умирает его сын в пятьдесят три года, вдова сына Галина выходит замуж за старика Александрова, но переживает его ненадолго. Внук жил вне дома, а как только в нем поселился, по его же признанию, дом стал его душить! Вот сила духа и присутствия – я имею в виду Любу! Она столько сил и энергии – энергии любви – вложила в создание своего жилища, что без нее здесь ничего невозможно!»

Тема продажи дома все активнее и активнее обсуждалась Гришей. Руководство музея Бахрушина проявило интерес к покупке дома, но полностью собрать необходимую для этого сумму музею не удалось. В результате речь шла о покупке музеем отдельных предметов в случае продажи дома. Стали появляться потенциальные покупатели. Люди приезжали, осматривали дом, вещи. Соглашались: да, здесь должен быть музей… Но основной интерес у покупателей был в том, чтобы все-таки приобрести дом для себя, для жизни. А как жить в музее?! Это же невозможно. И только одна потенциальная покупательница очень захотела приобрести дом и восстановить его первозданный вид. По правде сказать, в этом случае речь о музее тоже бы не шла. Деньги для покупки выделял ее супруг, состоятельный бизнесмен. Он сразу отнесся скептически к идее приобретения дачи во Внукове, считая эту сделку коммерчески невыгодной. Тем не менее она уговорила его приехать посмотреть дом. Увидев дом, тот вынес свой вердикт: постройка ветхая, ремонту не подлежит, а главное – он хочет быть в своем доме хозяином, а здесь есть хозяйка, и ее присутствие ему мешает!

А дом словно чувствовал, что решается его судьба. Неожиданно протекла крыша, с потолочных балок в гостиной закапала вода, словно дом заплакал.

Находиться в доме, жить там для Александрова-младшего стало физически невозможно, и он принял окончательное решение дачу продать.

Наступил 2011 год. Вопрос с дачей Орловой был доложен лицам, представляющим интересы государства. Обещали придать дому статус особо охраняемого объекта культурного наследия. Пока принималось решение на высоком уровне, время шло и нашелся другой покупатель. Сделка состоялась, и дом оказался в руках нового хозяина. Самые ценные письма и дневники Александрова внук забрал себе, газетный архив, рояль, диванчик и пару кресел приобрел музей Бахрушина. Остальные вещи – фотографии, письма, посуда – оказались в руках нескольких людей, правда, к их чести можно сказать, – людей неравнодушных. А сам дом, в том виде, в котором он был при жизни хозяев, существовать перестал, его перестроили.

Кое-что из дома Орловой – Александрова временно оказалось у меня в квартире, и я решил пригласить Нонну Юрьевну, показать ей эти вещи и рассказать о том, как закончилась история легендарной внуковской дачи, – хороший предлог для знакомства с автором книги, которая меня так заинтересовала. Я узнал телефон, позвонил, услышал недоверие и недоумение в голосе. Тогда я рассказал, что мои дедушка и бабушка когда-то снимали дачу во Внукове и что мама помнит Нонну Петровну – бабушку Нонны Юрьевны. Тон мгновенно изменился, и мое приглашение было принято. Голикова узнавала многие вещи: «Ах да, те самые тарелки с букетами… у меня сохранились тоже, Люба “доставала” их маме… Ну надо же – спинка кровати, обтянутая ситцем! А вот и табурет с ножками в форме перевернутых сердец! Да, все это знакомо, и все это в памяти! Да, это вещи Орловой, я помню их с детства».

Целый год вещи Орловой находились у меня дома. Затем они отправились к тому человеку, которому Александров-младший передал их на постоянное хранение. Мне же от него достались граммофонные пластинки из собрания звездной семьи. Так как я коллекционирую старые виниловые пластинки, этот подарок я был в состоянии оценить в полной мере. За каждой из пластинок стояла целая история. В коричневом альбоме были диски для патефона – на 78 оборотов. Плохо сохранившиеся, заезженные и пыльные, но по своей сути бесценные, ведь любое собрание записей – это своеобразный музыкальный портрет того, в чьем доме оно находится. И снова дом рассказывал мне о тех, кто когда-то здесь жил. Если перефразировать известную поговорку, что мы есть то, что мы едим (имеется в виду физическая наша составляющая), то уж наша душа явно состоит из того, что мы слушаем. В основном пластинки были зарубежного производства – легендарной фирмы «HIS MASTERS VOICE» с красной этикеткой, на которой изображена собака, сидящая около граммофона.

Естественно, были и отечественные грампластинки. Более всего мой интерес привлекли пластинки формата «гигант» с надписями на этикетке от руки: «Мне минуло 16 лет» и «Я все еще, безумная, люблю!». Почерк Григория Александрова, в этом не было сомнений. Мне стало интересно, удастся ли их прослушать, не потребуется ли специальная техника. Первая попытка потерпела фиаско – пластинка чудовищно шипела, и игла все время соскакивала! В чем подвох? Я еще раз внимательно посмотрел на этикетку: надпись латинскими буквами – «Децелит», затем название произведения, а чуть ниже приписка: «от центра!». Ах вот в чем дело! Пластинки «Децелит» записывались в единственном экземпляре. Специальный звукозаписывающий аппарат позволял сразу нарезать звуковую дорожку, и пластинка была тут же готова к воспроизведению, минуя длительный технологический процесс записи и тиражирования, принятых в промышленных условиях. А записывал этот аппарат пластинки от центра к краю, в то время как все пластинки записывались и воспроизводились от края к центру. Теперь мне стало понятно, почему мой опыт прослушивания оказался неудачным. Я повторил эксперимент и на этот раз, следуя рукописному указанию Александрова, поставил иглу на пластинку в направлении от центра. Через треск и шипение зазвучало фортепьянное вступление. И вдруг голос – классическое сопрано – пропел первую фразу: «Я все еще его, безумная, люблю!..» И с первых звуков этого чарующего голоса я понял, что происходит удивительное открытие: передо мной уникальные записи, без преувеличения сказать – сенсация! Романсы Даргомыжского в исполнении самой Любови Орловой, да еще на пластинке, хранившейся на ее даче. Было известно, что произведения Даргомыжского, Рахманинова, Глинки составляли основу репертуара Орловой в ранний период ее концертной деятельности. Но одно дело знать, что такие романсы были в ее репертуаре, и совсем другое – найти пластинку с этими редчайшими записями. Это тем более ценно, что при огромной популярности Орлова очень мало записывала граммофонных пластинок. Это при том, что имя всенародной любимицы на этикетках могло принести огромную прибыль Грампласттресту. Известны всего лишь несколько грампластинок, из которых часть сделана без участия Орловой. На них просто записан фрагмент фонограммы кинофильма, например «Песня Анюты» и «Тюх-тюх-тюх» – куплеты из кинокартины «Веселые ребята», «Танец на пушке» из кинофильма «Цирк». Студийные пластинки: «Колыбельная» из фильма «Цирк», «Частушки» и «Марш энтузиастов» из «Светлого пути». Вот, собственно, и все… Я искал ответ: почему?! В чем была причина такой недальновидности руководства компании звукозаписи? Удалось наткнуться на две версии. Первая: Орлова сама не хотела записывать грампластинки, ибо считала, что ее голос не идеален и в отрыве от экранного образа не производит такого эффекта, как когда воспринимается вместе с изображением. Вторая: руководство страны считало, что не надо актрисе такого высочайшего уровня опускаться до патефона. Поэтому те артефакты, которые оказались у меня в руках – три пластинки с голосом Любови Петровны, дающие представление о ней как о блестящем интерпретаторе русского классического романса, стали уникальным открытием для всех, кто когда-либо интересовался или будет интересоваться этой потрясающей актрисой.

Пластинки находились в чудовищном состоянии. Для того чтобы можно было представить эти записи публике, пришлось немало потрудиться. Сначала нужно было реставрировать саму пластинку. Банально смыть с нее грязь и пыль, затем, переведя запись в цифровой формат, «поколдовать» и попытаться улучшить качество записанного звука. Эту работу выполнил замечательный коллекционер, человек, влюбленный в пластинку, – Александр Щеглаков.

Впервые эта запись была представлена мною публике в Культурном центре имени Орловой в Звенигороде, на вечере, посвященном 110-летию со дня ее рождения. А через пару недель эта же запись с моим комментарием прозвучала перед тысячей зрителей в московском Доме кино. Затем запись с этой пластинки была размещена на сайте Russian-Records.com, где представлены тысячи оцифровок граммофонных пластинок прошлого. На этом сайте есть свой рейтинг, своеобразная шкала оценки, так вот, запись Орловой сразу попала в разряд «Лучшие экспонаты» и «Платиновый фонд», и теперь любой желающий может услышать то, что много лет хранилось в доме величайшей кинозвезды.

Пластинкам из собрания Орловой и Александрова был посвящен выпуск моей авторской программы «Винил» на радио «Эхо Москвы», они экспонировались на выставке моей коллекции пластинок и звуковоспроизводящих аппаратов в музее М. С. Щепкина (филиал Театрального музея имени Бахрушина), которая называлась «Концерт для граммофона». Несмотря на соседство с такими интересными и редкими предметами, пластинка Орловой вызвала особый интерес.

Что-то из пластинок звездная пара приобретала самостоятельно, что-то им дарили. Разве не удивительно держать в руках подарок Чарли Чаплина, пластинку с музыкой из кинофильма «Огни большого города» – материальное свидетельство дружбы этих величайших мастеров кино!

Пластинку с музыкой из фильма «Голубой ангел» подарила сама Марлен Дитрих, с которой Григорий Васильевич познакомился во время совместной командировки с Сергеем Эйзенштейном и Эдуардом Тиссэ в Европу и Америку. На одной стороне пластинки песня «Следую за любовью снова». В кинокартине «Голубой ангел» Марлен оказалась благодаря Григорию Александрову и сыграла свою первую роль, поднявшую ее на уровень мировой кинозвезды. Об этом мне тоже поведал дом, где в кабинете Григория Васильевича я впервые читал его до сих пор не опубликованные дневники периода поездки в Европу и Америку.

А было так. Знаменитая троица отечественных кинематографистов – кинорежиссеры Сергей Эйзенштейн и Григорий Александров и оператор Эдуард Тиссэ, направляясь в Америку перенимать опыт голливудских коллег в сфере звукового кино, задержалась в Германии, так как возникли проволочки с выдачей американских виз. Но они время зря не теряли и оказались на студии «Уфа», где друг и коллега Эйзенштейна Джозеф фон Штернберг снимал свой первый звуковой фильм «Голубой ангел» по роману Генриха Манна «Учитель Унрад». На роль учителя был утвержден Эмиль Яннингс, а вот исполнительницу главной роли, того самого «Голубого ангела», найти никак не могли. В сентябре 1929 года «русская тройка» вместе с Джозефом Штернбергом отправилась на премьеру музыкального ревю «Два галстука» композитора Миши Шполянского. Штернберг поделился с коллегами своими творческими замыслами и главной проблемой – отсутствием исполнительницы на роль Лолы, героини его фильма. Он хотел универсальную актрису, способную петь и танцевать, и при этом она должна была обладать привлекательной внешностью. Кстати, через несколько лет такие же требования предъявлял и Григорий Васильевич Александров, когда искал героиню для своей первой самостоятельной работы – фильма «Веселые ребята».

Компания мужчин во время шоу разглядывала выступающих в программе девушек. Одна из них заинтересовала Штернберга, да и Эйзенштейн посоветовал обратить на нее внимание. Прекрасная фигура, манеры, волнующий голос – может, это Она? Пригласить актрису за столик поручили Грише Александрову, самому презентабельному из этой компании молодому человеку. Голубоглазый блондин, культурист, да еще и с репутацией «советского Казановы». О нем в то время ходили легенды. Обаяние Александрова сразило артистку кабаре наповал, и по окончании шоу она оказалась в компании молодых, но уже всемирно известных кинематографистов. Надо ли говорить, что этой шансонеткой, так понравившейся Эйзенштейну, оказалась Марлен Дитрих? Предложение пройти пробы в звуковой фильм Штернберга Марлен, вне всякого сомнения, очень заинтересовало, но глаза ее загорались каждый раз, когда она встречалась взглядом со статным русским красавцем. На следующий день Марлен пришла на пробы, успешно их прошла, и вся компания молодых режиссеров приступила к съемкам. Эйзенштейн давал советы Штернбергу по монтажу, тот делился с ним опытом работы в звуковом кино. Александров тоже присутствовал на съемочной площадке, и все они были свидетелями рождения образа той, которой было суждено стать легендой, эталоном и символом мирового кинематографа.

Марлен была немного старше Александрова, но это не помешало молодым людям почувствовать взаимную симпатию. Об этом Александров сам написал в своих неопубликованных дневниках.

Муж Марлен, Рудольф Зибер, узнав об увлечении супруги, категорически воспротивился этому, хотя обычно к ее амурным делам относился спокойно, тем более что сам в это время уже жил с танцовщицей русского происхождения – Тамарой Матул. Но на этот раз супруг был категоричен. «Ты должна прекратить отношения с русским! Это бесперспективно! – сказал Зибер. – Тебе нужен Штернберг! Он сделает из тебя звезду!» Так оно и вышло. После премьеры «Голубого ангела» Дитрих и Штернберг уехали в Голливуд, где приступили к съемкам второго совместного фильма – «Марокко», после премьеры которого Марлен стала звездой. Интересная параллель: Любовь Орлова тоже прославилась в своем первом фильме – «Веселых ребятах», а уже вторая картина, «Цирк», вознесла ее на вершину кинематографического олимпа. И произошло это примерно в одно и то же время. Обе актрисы совпали со временем, выразив его каждая по-своему, с учетом той системы, в которой каждая из них жила и творила.

Дитрих и Александров через несколько месяцев встретились вновь, на этот раз уже в Голливуде. Там, на память об их отношениях, Дитрих подарила Александрову ту самую пластинку с музыкой из «Голубого ангела» – «Следую за любовью снова». О своих отношениях они никогда и нигде больше не вспоминали. Единственное, что мог позволить себе на публике Григорий Васильевич, это с улыбкой сказать: «Моя подружка – Марлен!..» Марлен в своих воспоминаниях вообще выдвигала другую версию. О знакомстве в кабаре и роли русских в ее звездной судьбе она не упоминала.

Сейчас много говорят, что образ Орловой, созданный Александровым, всего лишь калька с Марлен Дитрих. Это неверно. По существу, это Александров создал образ Марлен, а потом в некоторой степени повторил его в работе с Орловой. Этот образ стал воплощением его личного ощущения женской красоты и представления о том, какой должна быть кинозвезда. Александров, работая с Орловой, создал основу, уже на которую Любовь Петровна «надевала» маски своих героинь. Она следовала безукоризненно тому рисунку, который режиссер предложил ей.

Интересно, что после встречи с Александровым Орлова и в обычной жизни невероятно изменилась, вместо шатенки став блондинкой. Да, собственно, понятия «обычная жизнь» для нее больше не существовало. Всесоюзная слава, всеобщее фанатическое поклонение не позволяли ей быть «не в форме».

Александров по возвращении в СССР из заграничной командировки, как известно, приступил к созданию кинокомедии «Веселые ребята» и стал искать актрису на роль Анюты. Леонид Утесов настаивал на молодой ленинградской певице Клавдии Шульженко. Исаак Дунаевский, который писал музыку для фильма, тоже советовал взять на роль Анюты Клавдию Ивановну. Они были хорошо знакомы, так как оба начинали в Харьковском драматическом театре под руководством Николая Синельникова. Затем их пути пересеклись в Ленинграде. Устроив певицу в картину, молодой композитор хотел отдать ей своеобразный долг. Дело в том, что в 1933 году Шульженко пригласили сниматься в одной из главных ролей в фильме «Кто твой друг?», к которому Дунаевский сочинял инструментальные номера и песни. Но в то время на студии «Белгоскино» не хватало звуковой аппаратуры – дорогой и дефицитной, ведь звуковое кино делало еще первые шаги. И единственный комплект, которым располагала студия, был передан другой картине. В результате лента с Клавдией Шульженко в главной роли вышла «немая». А песни были написаны, главная из которых «Я вся горю, не пойму отчего…» – ну не пропадать же материалу! – была пожалована в «Веселые ребята». Но никакие уговоры Дунаевского и Утесова на Александрова не подействовали, он был категорически против. Отдавая должное таланту молодой певицы, он понимал, что для идеальной кинозвезды она не подходит. Он считал внешность Клавдии Шульженко не подходящей для героини.

Не будем гадать, как могла бы сыграть роль Анюты Шульженко или любая другая актриса, это дело неблагодарное. Сыграла Любовь Орлова, и песни полюбились именно благодаря ее исполнению. И вот уже почти 90 лет фильм не забывают, смотрят, выясняют секрет успеха как самой картины, так и исполнительницы главной роли.

27 июня 2011 года в Доме-музее М. С. Щепкина – филиале Театрального музея имени А. А. Бахрушина – состоялся вечер «Спасибо, сердце, что ты умеешь так любить», посвященный народной артистке СССР Любови Орловой. Дело в том, что рояль, на котором играла Любовь Орлова и который находился на даче во Внукове, нашел после продажи новое пристанище – музей, носящий имя великого Щепкина. И вот рояль Орловой в красивой гостиной старинного московского особняка. В честь этого приобретения был устроен вечер. В музейном зале рядом с роялем на подрамниках стояли два больших фотопортрета Орловой и Александрова, также с внуковской дачи. Так что ее хозяева словно бы сами встречали гостей. Открыли вечер демонстрацией музыкального клипа эстрадной певицы Алсу – «Зимний сон». «Дело в том, что клип был снят как раз на даче во Внукове, где столько лет провел этот самый рояль», – объяснил собравшимся ведущий вечера, заместитель генерального директора Бахрушинского музея Александр Рубцов. Об Орловой вспоминали все гости и участники вечера. И теперь каждый вечер, а Дом-музей Щепкина живой, там собираются гости, звучит музыка, и обязательно ведущие вечера, артисты, музыканты объявляют, что рояль принадлежал Любови Орловой. И всегда в зале раздается легкий вздох восторга: «Ну надо же!» – словно Орлова здесь, рядом.

В январе 2013 года имя Любови Орловой постоянно звучало в выпусках новостей, причем не только в отечественных, но и мировых. Поводом стала история, связанная с теплоходом, названным в память Любови Орловой. Он был спущен на воду через год после смерти актрисы – в 1976-м. Круизный двухпалубный 100-метровый теплоход «Любовь Орлова», построенный по заказу СССР на югославской верфи. По иронии судьбы первый капитан судна носил фамилию Александров. Гостем на новом теплоходе побывал и Джим Патерсон, сыгравший негритенка в одном из самых известных фильмов с участием Любови Петровны – «Цирк». Актер читал свои стихи и дарил свои книжки с автографом…

Так и бороздила «Орлова» моря и океаны на протяжении многих лет. Но время шло, советская эпоха закончилась, судно было приватизировано, у него появился хозяин, который сначала сдавал «Орлову» в аренду, а в 1999 году продал американской круизной компании Quark Expeditions. Согласитесь, звучит кощунственно. Время пришло такое – продавать за рубеж начали все русское, все, что имело там спрос. От леса до музейных экспонатов. И проданная «Любовь» какое-то время трудилась в водах идеологического врага. Когда же пришло время списывать теплоход, а он прослужил более трех десятков лет, то начались чудеса. 23 января 2013 года из канадского порта Сент-Джонс буксир потащил теплоход «Любовь Орлова» в последний путь к берегам Доминиканской Республики, где его должны были разрезать на металлолом. Но на второй день печального путешествия разразился шторм, трос порвался, и мятежная «Любовь» скрылась из виду в безумстве бури. Без команды, без опознавательных огней корабль-призрак отправился в самостоятельное плавание по Атлантике. Куда именно – никто не знал. Многие считали, что на дно. Через месяц свободного дрейфа судно засекли американцы. Поймали, привязали, снова хотели на лом. Но! Трос порвался – и «Любовь Орлова» снова принадлежала только себе! Преодолевая примерно 40 километров ежедневно, судно двигалось к берегам Ирландии с безмолвным радиомаяком, то есть другие суда «Любовь» «не видели», что создавало определенную опасность. Вероятность столкновения в ночное время с каким-нибудь проходящим судном оценивалась как очень высокая.

Ирландцы честно готовились к встрече с «Орловой», чтобы она не разбилась о скалистый берег, но судно, подобно «Летучему голландцу», то появлялось, то исчезало. Одна из последних записей на сайте, посвященном кораблю-призраку, от 11 июня 2013 года: «No news so far…» – «Нет новостей до сих пор».

…На волне внезапно вспыхнувшего интереса к бывшему советскому теплоходу одна крупная компания по разработке программ оперативно создала игровое приложение для мобильных телефонов. Скачав его за 99 центов, вы можете попытаться самостоятельно запеленговать «Любовь» на просторах Атлантики. Отдельного внимания заслуживают голосовые комментарии от лица то ли судна, то ли самой Любови Петровны. Женский голос с псевдорусским акцентом: «Когда ты меня найдешь, просьба привезти мне водки из России». Если речь заходит о русских, дальше водки и медведей заокеанская «творческая» мысль двинуться не в силах. Неожиданной популярностью стала пользоваться и разного рода сувенирная продукция по мотивам возмутительного поведения «Любови Орловой». Футболки, кружки, кепки с «остроумными» надписями: «Ловите Любовь», «Вы не видели Орлову?», «В свободное время ищу русские корабли-призраки» и т. д. и т. п. Вот уж поистине великое и смешное – рядом!

«“Орлову” – на лом?! Да ее никогда не найдут! Ты подумай – ее имя осеняет сейчас собой весь земной шар!» – воскликнула Нонна Юрьевна в ответ на эту историю. И до сих пор корабль не нашли.

Пожалуй, из всех звезд отечественного кино только к Орловой до сих пор сохранился феноменальный интерес. При жизни ее обожали, боготворили, страна пела ее песни, женщины одевались «под Орлову», носили прически, подражая ей. Земной путь Любови Орловой закончился 45 лет назад. Годы ее творческой активности в кино относились к тридцатым и сороковым годам прошлого века. Но до сих пор к ее имени приковано повышенное внимание. Фильмы с ее участием можно увидеть по телевидению, а учитывая количество каналов, их показывают чуть ли не ежемесячно, а уж сколько телепрограмм посвящают памяти актрисы – не счесть! Портреты Орловой украшают модные журналы, выходят книги с биографией актрисы.

Чего только не пишут и не говорят об Орловой! Обсуждается все: брак с Григорием Александровым, внешность, гонорары, поездки за границу, пластические операции, наряды. Пишут многие, ложь льется бесконечными потоками, но тех, кто близко общался с легендарными кинематографистами и имеет право говорить от первого лица, почти не осталось, поэтому, повторяю, так необходима сегодня книга Нонны Голиковой, благодаря которой произошла и моя встреча с уникальной личностью Любови Орловой. После того как я вдохнул воздух ее дома, побыл в этой атмосфере, я уже не смог со всем этим расстаться. Свой цикл передач «Винил» на радиостанции «Эхо Москвы» я начал с рассказа о ней. Среди моих моноспектаклей в салоне Дома Щепкина существует программа и о Любови Орловой. В моей гостиной стоят несколько фотографий. Это портреты моих родных и близких. Среди них – небольшая фотография Любови Орловой с ее автографом. Частенько, пробегая по ним глазами, я останавливаю взгляд на этом лице и думаю о том, как прекрасен был мир той высокой красоты и духовности, который воплотился в ее жизни, судьбе и таланте.

Михаил Куницын