Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Утром зазвонил телефон. Катя с каменным лицом взглянула на дисплей: не хотелось снова выслушивать уговоры Яна. Но это был ее приятель по казино.
– Уже одиннадцать! А твоего друга все еще нет в офисе. И «трубу» он не берет. Как прикажешь это понимать?!
Катя наморщила лоб, пытаясь связать логические цепочки.
– Ян тебе позвонил?!
– Три недели назад, он прошел собеседование. Вчера с ним разговаривала моя секретарша. Клянется, что твой Ян собирался прийти. А теперь его нет. Знаешь, у меня солидная фирма, мне нужны ответственные работники, даже если я и принимаю их по знакомству!
Невероятно…
Но слишком поздно.
– Постой! – Катя подняла руку, словно собеседник мог это видеть. – Вакансия еще не занята?
– Еще не занята, – ядовито передразнил ее мобильный телефон.
– Тогда возьми меня на эту должность! Клянусь, я буду самым ответственным работником на свете!
Закончив разговор, Катя упала на кровать.
Она ощущала себя ракетой, летящей к цели, и от нее только что отделилась отработанная ступень. Теперь Катя летела быстрее. А цель была ближе.
Наступил первый день ее новой – лучшей – жизни.
Она уволится из казино.
Не вернется на курсы английского.
Сменит номер телефона.
Она уничтожит все, что связывало ее с прошлой жизнью. И никогда, никогда не попадется в мышеловку под названием «Ян».
Больше она не будет мышкой. Она станет кошкой.
Утро у Яна тоже началось со звонка. Дверь, похоже, собирались взять штурмом. Он лежал, пытаясь слиться с тишиной квартиры, возникающей между накатами яростного дребезжания, но тот, кто стоял за дверью, не собирался уходить. Вскоре вопли звонка сменились ударами кулака в дверь. К ним присоединился раздраженный мужской голос.
– Ян, вы здесь? Вам посылка от Газо! Он сказал, чтобы я не возвращался, пока не отдам ее вам.
Первая мысль: Газо решил с ним покончить.
Вторая: это очень глупое предположение.
Третья: если и решил, бегать от Газо он не будет.
Ян открыл дверь. Перед ним стоял парень, совсем молодой, лопоухий, с одутловатым веснушчатым лицом. Он протянул Яну посылку, завернутую в почтовую бумагу, наткнулся взглядом на шрам – и не сразу разжал пальцы.
– Что там? – спросил Ян, потянув посылку на себя.
– Не знаю.
– Ладно, сам разберусь. Ну, прощай!
– Э… – проблеял посыльный, когда Ян взялся за дверную ручку. – Газо просил, чтобы вы позвонили ему, мол, посылка дошла. Позвоните?
– Нет.
– Газо так и думал. В подобном случае он попросил сделать ваше фото с посылкой, можно?
Юноша не стал дожидаться очередного «нет». Навел на него камеру мобильного, и свет вспышки высветил лицо Яна, сыгранное специально для Газо. Отменный ракурс: чтобы шрам был заметен во всей красе. Всклокоченные волосы. Злые сощуренные глаза. Верхняя губа приподнята в порыве бешенства.
– Сойдет? – спросил Ян, возвращая лицу привычное выражение.
Но парня уже и след простыл.
Ян распаковал посылку, не отходя от двери. Скотч с ошметками почтовой бумаги упал на пол.
В коробке, прижимаясь друг к другу, лежали ровные стопки зеленых купюр. Ян втянул носом воздух. Он уже и забыл, как пахнут большие деньги. Провел пальцем по ребрам перевязанных стопок. Можно не пересчитывать. Здесь вся сумма долга. И даже, возможно, больше.
К Яну вернулась удача. Но он не мог понять, что послужило пусковым механизмом? Как это работает теперь? Каковы новые правила?
Этим же вечером в новостях сообщили, что Султана взяли под стражу. Его обвинили в совершении нескольких преступлений, одним из которых была торговля людьми.
Не отрывая взгляда от экрана ноутбука, все еще не веря своим ушам, Ян нашарил рукой горлышко бутылки, потряс – виски закончилось. Тогда он проверил карманы курток, висящих в шкафу. Нашел початую пачку сигарет. Прикурил. Долго смотрел, как тлела между пальцами сигарета. Потом затушил ее, так и не сделав затяжку.
Ян спускался по ступеням в подвал, тот самый, через который когда-то сбегал от Мариши. Он сжимал ручку тяжелого черного футляра и вдыхал ядреный запах пыли и цемента. Когда-то, много лет назад, Ян ощущал его каждый вечер, приходя в подвал на репетицию джаз-бэнда «Kredo».
Участники группы были опытными музыкантами, но их сакс внезапно уехал в Израиль, так что они согласились попробовать на его место Яна – подающего надежды старшеклассника. Здесь, в полутемном подвале, музыка, столько лет замурованная в стенах учебного класса, ожила. Его утвердили после первого прослушивания. Как же давно это было…
Ян рванул на себя тяжелую металлическую дверь – и на него обрушилась музыка иной плотности.
К нему спиной сидела женщина с длинными черными волосами, закрученными в проводки, как у старых домашних телефонов. Она пела под гитару «Happy New Year» группы «ABBA», звук инструмента многократно усиливала электроустановка.
Женщина пела недурно, но играла великолепно. Ян не сразу заметил, что музыка смолкла – она все еще звучала в нем самом.
– Заходите, – произнесла незнакомка грудным голосом, плавным и спокойным, как волна, набегающая на песок.
– Простите, что помешал. Влад разрешил мне здесь репетировать.
– И что вы собираетесь играть?
Ян хотел было ответить, но вместо этого расчехлил саксофон, надел на шею гайтан. Несколько секунд на привыкание, на установление связи с инструментом – и вот он уже играет вступление к «Your Latest Trick».
Женщина подхватила мелодию. И гитара, и голос плавно влились в музыку саксофона. Сакс то уступал голосу, то поддерживал его. Музыка звучала легко и красиво, словно у хорошо сыгранного дуэта. Когда финальное соло стихло, Ян нехотя убрал мундштук от губ. Его сердце колотилось.
– Вы тот парень из «Kredo», верно?
– Видите меня в отражении? – Ян заглянул за спину певицы.
Бетонные стены не могли отражать ничего, кроме звука.
– Нет, я ничего не вижу, – она обернулась, и Ян обжегся о пустой взгляд блекло-голубых, точно мутный хрусталь, глаз с растекшимися зрачками. Жуткое зрелище. – Вообще ничего не вижу. Но отлично слышу. Я помню вашу игру. Странно, что Влад разрешил вам снова выступать после того скандала.
Ян почесал затылок.
В «Kredo» он отыграл больше года, на его концерты приходила Маша. После первого выступления у нее был такой счастливый и потерянный вид, будто она поняла, что пропала. Музыка словно изменила их возраст. Ян стал опытным мужчиной, а Маша – трепетной школьницей, с любовью заглядывающей ему в глаза. Этот взгляд поднимал в Яне такую бурю, что его начинало знобить.
А потом Маши не стало, и всего остального тоже. Ян начал пропускать репетиции, сорвал концерт, и его выгнали. Правильно сделали.
– О выступлении речь не шла, – ответил Ян, лишь догадываясь, насколько долгой была пауза после вопроса. – Я играю для себя.
– И что же делать? – с любопытством спросила незнакомка. – Через месяц я уезжаю гастролировать по Германии, мне репетиции необходимы как воздух.
– Давайте репетировать вместе, – предложил Ян. – Кажется, у нас неплохо получается.
Слепая женщина смотрела на него так пристально, словно изучала. Ян улыбался. На всякий случай.
– Так нечестно, – заключила она. – Вы меня видите, а я вас – нет. Подойдите ближе.
Ян подошел.
Теперь он рассмотрел морщинки вокруг ее глаз и обкусанные губы. Она казалась значительно старше него. Крупная, с круглым лицом и мясистой грудью. Белокожая – словно всю жизнь просидела в этом подвале. В просторном темном платье она возвышалась на стуле, как гора. Но ее внешность не отталкивала. Наоборот, Ян не мог отвести от нее взгляда.
Женщина встала. Пружинки ее волос щекотно коснулись губ Яна, а затем и ее теплые пальцы. Осторожно, медленно, словно вылепливая, она исследовала его лицо, уши, волосы. Немного задержалась на шраме.
– Здесь, у стены справа, на гардеробной вешалке висит фетровая шляпа, чей-то забытый реквизит, – произнесла певица, опуская руки. – Несите ее сюда.
Ян оглянулся. В подвале хватало забытого реквизита: старых инструментов, пустых чехлов, сваленных в кучу сценических костюмов. И да, на гардеробной вешалке, на последнем крючке, висела черная шляпа с приподнятыми полями. Ян отряхнул ее, выбив облачко пыли, надел и вернулся к незнакомке.
Она поправила шляпу, сместив ее на лоб.
– Вы рыжий?
Ян усмехнулся.
– Тогда вам пойдет эта шляпа. Она сместит акцент с вашего шрама, вы же джаз играете, а не панк-рок. А еще вам подойдет черная обтягивающая майка с коротким рукавом. Кстати, отличный фон для золотого саксофона, – она чуть склонила голову, словно представляла задуманное. – К такому музыканту я бы приходила на концерты не только за музыкой, которая, кстати, у вас получается весьма неплохой.
– Это означает «да»?
– Да, – певица протянула руку. – Меня зовут Марта.
Он не сразу отпустил ее пухлую, очень гладкую ладонь.
– Ян.
– Я знаю.
– Точно, – он улыбнулся.
– Чем продолжим?
– «Lily Was Here».
– Отличный выбор.
Ян это знал. От предвкушения диалога двух инструментов у него увлажнились ладони, и кровь сильнее запульсировала в висках.
Они будут дополнять друг друга, спорить, поддерживать, дразнить и увлекать за собой. Очень чувственная музыка. Ян вытер ладони о штаны и нежно взял в руки саксофон.
– Катюша, ты когда-нибудь угомонишься?
Валера поглаживал ее колено, торчащее из-под короткого халата.
– Погоди… Три страницы осталось…
– Уже за полночь. Я жду тебя. А ты сидишь здесь, на кровати, прямо передо мной, прямо после душа – и все твои мысли заняты книгой о секретах эффективных продаж? Ты вообще человек? Ты слышишь меня?
Валера подождал. Потом выхватил книгу у нее из рук и положил на край тумбочки.
Катя метнула в него разгневанный взгляд.
– Да, я человек. И да – ты привлек мое внимание. Теперь верни книгу.
– Не-а.
– Осталось пару страниц! Верни!
Он растянулся на всю длину кровати и улыбался, как Чеширский кот.
Катя перегнулась через него, чтобы достать книгу. Он легко подхватил ее и усадил себе на живот.
– Сними полотенце с волос, – сказал он, лаская ее бедра.
Она послушалась. Тряхнула головой, волосы тяжело упали на плечи. Несколько прядей попало на обнаженные ключицы. Влажно и неприятно.
– Ты красивая, Катюша… Но не моя. Ты рядом, но тебя словно нет. Даже в этой постели. А я хочу не только твое тело, но и душу, – серьезно произнес Валера и уже наигранно жалобно добавил: – Хотя бы кусочек!
Катя смотрела на него и молчала. Ну что она могла сказать? Что ее душу он не получит? Она пробовала почувствовать к нему хоть что-то, кроме благодарности, даже заставляла себя, но все без толку. Что и ее тело ему не принадлежало, потому что не откликалось Валере так, как когда-то Яну? Даже сейчас она с трудом сдерживала себя, чтобы не убрать его руки со своих бедер. Влажно и неприятно.
Но чем она хуже Марго, леди большого города, женщины, которой восхищался Ян? Да, у Кати не было ни парика, ни очков в толстой оправе, но были лицо, руки и ноги, и все это могло играть, создавать другую женщину, ту самую, которая приспосабливается к любым обстоятельствам.
– Что, голова болит? – издевательским тоном спросил Валера.
– Нет, не болит, – ответила Катя и склонилась к его губам.
Войти с помощью соц. сетей: