10

Дорога

Древние дороги, свидетели доисторической жизни и путешествий, все еще оставались частью пейзажа средневековой Англии. Но в этот исторический период к ним присоединились и другие тракты. В XII веке было построено множество извилистых узких дорог между фермами, множество заглубленных дорог, ведущих к дремлющим в летний полдень деревням, лежащим в низинах. Этот век был эпохой строительства каменных мостов, к которым на обоих берегах реки должны были подходить дороги, а также роста городов, что требовало более активного использования телег и вьючных лошадей, необходимых для торговли и транспорта. На карте Гофа, датируемой приблизительно 1360 годом, просматривается сеть крупных дорог, связывающих Лондон с другими регионами страны. Более мелкие дороги и тропы можно было обнаружить скорее в XIII веке, чем в XXI.

Ширина королевской дороги была определена в начале XII века, и она должна была позволять разъехаться двум повозкам или ехать в ряд шестнадцати всадникам. Мы могли бы определить эту ширину примерно в девять метров. Дороги не обязательно должны были содержаться в хорошем состоянии, и существуют признаки того, что на них были канавы, рытвины и даже выкопанные ямы с водой. Священным долгом каждого человека было выделить средства на починку «плохих дорог»; путешествующие жители городов и землевладельцы были обязаны поддерживать в хорошем состоянии дороги, находящиеся неподалеку от них.

Путешественники пользовались постоялыми дворами, которые выстроились вдоль крупных дорог еще в саксонские времена; слово inn (гостиница) само по себе имеет саксонское происхождение и означает нечто среднее между gest-hus (гостевой дом) и cumena-hus (странноприимный дом) как приют для усталых путников, покрытых пылью. Пивные узнавали по длинному шесту, стоящему около двери; он был увит плющом. Традиция сохранилась до XXI века в виде корзин с цветами, которые обычно вывешивают на фасадах питейных заведений.

Чаще всего путешествовали на лошадях, хотя местные породы считались не такими выносливыми, как завезенные с материка; самыми дорогими были белые лошади, за ними шли серые в яблоках и гнедые. На дорогах было небезопасно из-за воров и разбойников, поэтому для самозащиты путешественники собирались в группы или караваны. В грабеже на большой дороге могли участвовать даже рыцари или живущие неподалеку землевладельцы, и у путешественников часто собирали плату за проезд по мосту или переправу. Члены караванов брали с собой кремень и кресало, чтобы развести огонь, и что-то, из чего можно устроить постель, если не удастся найти ночлег, также у них была и пища: хлеб, мясо и пиво.

Давние традиции гостеприимства запрещали закрывать двери перед путниками. Было принято селить путешественника в доме на два дня и делить с ним постель и кров до его отъезда. После двух дней хозяин становился ответственным за поведение путешественника. Также существовала традиция омовения ног и рук путника, когда тот в первый раз приезжал в дом. Но у хозяина были и свои преимущества от гостя в доме. Он мог спросить: «Откуда вы? Что нового? Что вы видели?» В стране, где новости доходили медленно или не доходили вообще, прибытие незнакомца было делом большой важности.

Иногда путешественники продвигались очень медленно. Пилигримам, направлявшимся в Кентербери, было нужно три или четыре дня, чтобы проехать 88 километров от Лондона. Но были и особые «дороги пилигримов». Один такой маршрут из Винчестера в Кентербери даже получил известность как Путь пилигрима, который Хилэр Беллок называл Старой дорогой. Пилигримы были самой многочисленной и узнаваемой категорией среди всех путешественников. Они шли или ехали верхом в Дарем, чтобы посетить могилу святого Катберта; они приходили в усыпальницу Эдуарда Исповедника в Вестминстере; они ездили в Гластонбери, чтобы подивиться терновнику, который чудесным образом вырастил здесь Иосиф Аримафейский; они приходили помолиться склянке со святой кровью, частице распятия в аббатстве Хейлс в Глостершире; они посещали Винчестер, чтобы помолиться на могиле святого Свитина. Леса за Сент-Олбансом пришлось расчистить, чтобы пропустить толпы паломников, держащих свой путь к усыпальнице преданного мученической смерти святого.

Двумя самыми известными местами паломничества были Дева Мария в Уолсингеме и могила Томаса Бекета в Кентербери. Дорога из Ньюмаркета в Уолсингем все еще называется Путем паломников. Ее часто заполняли молящиеся, а на ее обочинах стояли церкви и постоялые дворы; сам город был переполнен путниками. В Кентербери было отмечено много случаев исцеления от болезней. Поврежденная конечность страдальца измерялась обрывком нити, затем делалась ее восковая копия; все это относилось на могилу святого. Многих инвалидов привозили на тележках, чтобы они помолились у мощей Бекета. Также святой был известен тем, что исцелял соколов и лошадей. Шум в соборе стоял просто оглушительный.

Английские пилигримы давно исчезли, но кое-что от того мира осталось. Вода из Бакстона по-прежнему разливается по бутылкам и продается в огромных количествах; те, кто ее пьет, продолжают ту самую традицию, которую в Средние века начали паломники, купавшиеся в священном колодце Святой Анны в Бакстоне. Считалось, что этот источник исцеляет все болезни.

11

Закон мертв

Со смертью короля закон умер. Когда король мертв, с ним гибнет и весь мир. Только приход нового владыки возвращает закон. Рыцари разбежались по своим замкам, боясь потерять их. Им нужно было сохранить то, что они могли спасти, пока не восстановится порядок. Получив вести о смерти короля Генриха, его племянник Стефан, граф Блуа, быстро покинул Францию и отправился в Англию. В сопровождении своих рыцарей он добрался до Лондона, и, по древней традиции, жители приветствовали его как своего короля. Сразу после этого Стефан поскакал в Винчестер и заявил права на казну.

Как сын сестры Генриха, Стефан долгое время был связан с королевским двором. В конце концов он был внуком Вильгельма Завоевателя. Очевидно, он считал себя ставленником Генриха и, при отсутствии законных королевских сыновей, естественным наследником трона. Стефан убедил в этом многих высокопоставленных людей в королевстве. Один человек ни в каких убеждениях не нуждался. Брат Стефана Генрих был епископом Винчестерским. Возможно, это именно он подтолкнул Стефана к решению требовать трон. Он доверил брату ключи от казны, и через три недели после смерти короля Генриха, 22 декабря 1135 года, Стефан был коронован в Вестминстерском аббатстве.

Магнаты присягнули на верность дочери короля Матильде, но на самом деле многие из них не имели никакого желания жить под управлением женщины. Ни одна королева никогда не правила Англией, и в любом случае Матильда была известна своим деспотичным характером. Рассказывали (причем с большим облегчением), что на смертном одре Генрих изменил свое решение о престолонаследии в пользу племянника. Возможно, правды в этих рассказах не было, но они были чрезвычайно удобны.

Таким образом, начал Стефан вполне законно. С ним обращались не как с узурпатором, а как с помазанником Божьим. Также он получил огромное преимущество в виде переполненной казны, которая была собрана за годы мирного правления Генриха I. Деньги позволили Стефану привлечь множество иностранных наемников для защиты его земель во Франции и северной границы Англии с Шотландией. Король Шотландии Давид I объявил графства Нортумберленд, Камберленд и Уэстморленд своей территорией; он наглядно продемонстрировал этот факт, выступив с войсками на юг. В Битве штандартов, получившей свое название из-за того, что на поле боя были вынесены флаги с изображениями трех английских святых, армия Стефана под предводительством северных лордов разбила шотландцев. Хронист Иоанн Вустерский ликовал из-за того, что «мы победили». Использование местоимения первого лица множественного числа здесь имеет огромное значение. Англичане сплотились.

Но деньги подходили к концу. Стефан был слишком щедр во имя своего блага. Бедному королю удача не благоприятствует. Он истратил большие деньги, чтобы заплатить войскам, но в результате этого цены на товары выросли как никогда. Затем, осенью 1139 года Матильда заявила свои права на страну. На ее стороне был сводный брат-бастард Роберт, которого покойный король сделал графом Глостера. Эта война между кузенами превратилась в гражданскую. Матильда была сильна на западе, особенно в районе Глостера и Бристоля, а Стефан господствовал на юго-востоке. В центральных графствах и на севере ни одна из партий не имела преимущества. В этих регионах правили местные магнаты.

Битва была в крови англо-нормандских лордов; как саламандра, они жили в огне. Вильгельм I понимал это и правил ими как тиран. Он говорил, что его лорды «жаждут восстаний, готовы к мятежу и способны на любые преступления». Их нужно осаживать и сдерживать. Чтобы выжить, нормандские короли должны были быть сильными. Но Стефан сильным не был. По всем источникам, он был вежливым и обходительным, с ним легко было сблизиться, его было несложно убедить. Куда хуже то, что он проявлял снисходительность к своим врагам. Не могло быть человека, более противоположного по своим качествам предшествующим ему правителям. Стефан отдал папе право назначать аббатов и епископов, он согласился с тем, что епископы должны обладать властью «над духовными лицами». В одно мгновение исключительное право королей было уничтожено. Стефан заключал сделки со своими лордами, что делало короля всего лишь первым среди равных.

Бароны прекрасно знали, что появление Матильды отрицательно скажется на преданности и дисциплине. Возникла прекрасная возможность расширить свою власть. Бароны все больше укрепляли свои замки, и они стали центрами скопления мародерствующих солдат. Следующие шестнадцать лет в стране не было ни мира, ни справедливости. Под предлогом преданности Стефану или Матильде магнаты вели свои частные войны. Стычки и осады, нападения и засады совершались армиями обоих соперников. Церкви разоряли, фермы грабили. Имели место как битвы между городами, так и битвы между баронами. Поддерживающие Матильду жители Глостера выходили на Вустер и пытались сжечь город дотла. Они также захватили пленников, связав их вместе, как собак, в то время как большинство жителей Вустера со своими пожитками прятались в соборе.

Можно кратко проследить хронологию этого противостояния. Прибытие Матильды в Англию не вызвало огромного энтузиазма; бароны запада ее поддерживали, но главным союзником по-прежнему оставался брат-бастард. Роберт Глостерский стал во главе ее армии наемников. Второй муж Матильды Жоффруа Анжуйский был поглощен своими войнами.

После высадки в Арунделе в 1139 году начались многочисленные стычки в западных графствах, таких как Сомерсет и Корнуолл, замки захватывались и переходили из рук в руки. Периодически сражения продолжались и в следующем году, в том числе инциденты произошли и в таких разных регионах, как Бристоль и Айл-оф-Или, но нельзя было сказать, чтобы одна из сторон одержала победу или потерпела поражение. Великие лорды Англии столкнулись с затяжной гражданской войной, прецедентов которой в английской истории не было; некоторые воспользовались возникшим хаосом как преимуществом, другие же, без сомнений, беспокоились и тревожились. Стефан многими признавался как помазанный король, между тем титул Матильды, кажется, был не слишком популярен; даже ее сторонников проинструктировали обращаться к ней, используя, в сущности, ее феодальный титул domina (с латинского – «госпожа»), а не называя королевой. Сам Стефан обладал значительной стойкостью, постоянно перемещаясь по стране, но его успехи резко прекратились, когда в начале февраля 1141 года он был захвачен в Линкольне.

Его взяли под стражу и заточили в темницу в Бристоле; несколько недель спустя Матильда была провозглашена «леди Англии». Коронована она так никогда и не была. Тем не менее это был тревожный момент для тех, кто верил в святость королевского титула. Ни один из английских королей никогда не был заключен в тюрьму в своей стране. Матильда, став еще более властной и деспотичной от своего триумфа, потребовала денег и подношений от тех, кто, как она считала, относился к ее поверженным противникам. Ее неохотно впустили в Лондон, чьи жители активно поддерживали Стефана, но Матильда только еще больше оттолкнула от себя лондонцев, злобно потребовав у них денег. Через несколько дней после ее приезда в город колокола церквей зазвонили и толпа ворвалась в обеденный зал Вестминстера, где Матильда только собиралась отобедать. Она взяла лошадь и стремительно поскакала в Оксфорд. Это был один из ее удачных побегов. Однажды Матильда бежала из замка в Девизесе под видом трупа: ее завернули в льняной саван и привязали веревками к похоронным дрогам. Она появилась в замке в Оксфорде зимней ночью; из-за белой одежды Матильду трудно было заметить на снегу, когда она пробиралась по замерзшей Темзе в Уоллингфорд.

Несмотря на пленение Стефана, его армия под номинальным командованием его жены выступила в поход. Матильда отступала все дальше и дальше на запад. Многие из ее сторонников бежали, чтобы спасти свою жизнь. Но Роберт Глостерский был захвачен в тот же год, что и Стефан. Он был неофициальным лидером сил Матильды, и казалось вполне естественным, что его должны освободить в обмен на короля. Так Стефан был освобожден и воссоединился со своим королевством. Возобновилась смертельная шахматная партия, где рыцари и замки терялись или переходили из рук в руки. Война продолжалась еще двенадцать лет.

Некоторые части страны пострадали сильнее других. Монах из Винчестера описывает голод, из-за которого крестьяне ели собак и лошадей. Другой монах, из аббатства Питерборо, в подробностях рассказывает о набегах лордов из замков: они до такой степени обложили податями крестьян в своих владениях, что те бежали, оставив свои поля и дома. Случаи насилия происходили не повсеместно.

Этот короткий период, когда Христос и его святые спали, назвали «анархией», но в этом названии недооценивается или полностью отвергается сила, положенная в основу страны. Административный порядок, появившийся сотни лет назад, остался практически нетронутым. В этот период стены многих городов укрепляли, но городская жизнь текла, как и прежде. Возможно, еще более удивительно, что за время правления Стефана было построено больше аббатств, чем в любой другой период английской истории. Цистерцианцы продолжали процветать. В годы гражданской войны были достроены башня аббатства Тьюксбери и хоры собора в Питерборо.

Сама война тоже не была непрерывной. Все противники приостанавливали военные действия во время Великого и Рождественского постов. Пока наемники Матильды и англо-нормандские бароны сражались друг с другом, англичане по большей части занимались своими делами. Конечно, были несчастные случаи и жертвы гражданской войны, что отмечают монахи из Питерборо и Винчестера, но нет нужды рисовать картину всеобщего горя и опустошения. Зато, пожалуй, стоит упомянуть, что за годы «анархии» в Англии был введен в обращение зонтик. Он пережил соборы и дворцы.

За годы этой прерывистой войны произошло одно необыкновенное изменение. Король, который больше не доверял централизованной бюрократической власти, установленной Генрихом I, арестовал самых важных ее лидеров, в том числе епископов Солсбери, Или и Линкольна. Возможно, он считал, что они тайно встали на сторону Матильды и Роберта Глостерского. Также он захватил их замки – в том мире у епископов были замки. Потом, в трудных и необыкновенных обстоятельствах, руководствуясь природным чутьем или замыслом, Стефан дал обратный ход политике предыдущего короля и передал другим бо́льшую часть его власти. Он возродил графов как лидеров большинства графств; на них были наложены обязанности по политическому и военному управлению вверенными им территориями. Фактически они являлись представителями короля. Другими словами, в развитии Английского государства не было ничего неизменного: что могло быть провозглашено, могло быть и отозвано. Именно поэтому, в свою очередь, Генрих II заявил, что он возвращается к принципам своего деда. Он был сильным королем, следовательно, являлся сторонником централизованной власти.

В 1147 году он прибыл в Англию как Генрих Анжуйский. Он командовал маленькой армией наемников, готовой сразиться под знаменами Матильды, но решительной поддержки матери не оказал. Генрих потерпел поражение под Криклейдом, на Темзе, и в характерном для него акте великодушия Стефан помог ему вернуться в Нормандию. В последние годы конфликта всем было очевидно, что Стефан выходит из него победителем, но также все были согласны и с тем, что Генрих Анжуйский является его естественным и неизменным наследником. Магнаты страны теперь полностью поддерживали его притязания.

Таким образом, при помощи известных деятелей церкви и их молитвами в 1153 году в Винчестере было заключено соглашение, по которому Стефан оставался у власти, но при этом признавал своим наследником Генриха. Генрих принес Стефану клятву верности, а Стефан поклялся поддерживать Генриха как своего сына и наследника. Было закреплено попечение над главными замками королевства – Уоллингфордом, Оксфордом, Виндзором, Винчестером и Тауэром, договор был засвидетельствован ведущими баронами с обеих сторон. Матильда удалилась на покой в Руан, где посвятила оставшиеся ей годы благотворительности. Шестнадцать лет бесполезной борьбы подошли к концу. Она была более чем тщетной. Она ничего не решила и ничего не доказала. В этом смысле она – символ большинства средневековых столкновений. Трудно избежать предположения о том, что короли и принцы ввязывались в войну ради себя самих. Предполагалось, что так они и должны действовать.

Стефан поклялся, что никогда не будет сброшен с трона, и действительно, эта судьба его минула. Впрочем, наслаждался он единоличным правлением не слишком долго. Он начал восстанавливать социальный порядок, но меньше чем через год после подписания соглашения в Винчестере король заразился какой-то кишечной инфекцией; он умер в августинской обители в Дувре 25 октября 1154 года. Возможно, его отравили. Было много желающих его смерти и правления молодого короля, не исключая и самого́ юного Генриха. Жизнь и смерть монархов может быть жестокой и опасной.