27

Страдающий король

Генрих Болингброк, с некоторых пор известный как король Генрих IV, получил трон с помощью насилия и, возможно, обмана. Корона на такой голове сидела не слишком хорошо и надежно. Генрих сам показал, что короля можно сместить по чьей-то воле, и придал законность всеобщему одобрению. Поэтому он искал расположения и палаты лордов, и палаты общин. Новый король обещал, что никогда не будет поднимать налоги, и отменил некоторые из самых жестоких законов предыдущего короля. Он поддержал образ воителя, дав торжественное обещание повести войска в Шотландию и Францию, и, таким образом, заимствовал стиль предыдущих воинственных королей. Также он попытался поставить на свою сторону Господа, пообещав епископам быть беспощадным к еретикам.

Тем не менее многие по-прежнему считали Генриха узурпатором. С самого начала его правления ходили слухи о том, что Ричард II жив, что он находится в Шотландии, что бежал в Уэльс, что может быть где угодно. Доминиканцы и францисканцы читали на рынках и в тавернах проповеди, где говорилось о том, что поверженный король выжил. Одного такого францисканского монаха привели к королю.

Генрих. Ты слышал, что король Ричард жив, и этому рад?

Монах. Я радуюсь, как радуется человек, когда узнает, что его друг жив, поскольку я перед ним в долгу, как и все мои собратья, ибо он был нашим покровителем.

Генрих. Ты открыто заявляешь, что он жив, и этим возбуждаешь людей и настраиваешь их против меня.

Монах. Нет.

Генрих. Скажи мне правду от всего сердца. Если ты увидишь, как мы с королем Ричардом встретились на поле битвы, на чьей стороне ты будешь сражаться?

Монах. По правде говоря, на его стороне. Ибо я больше предан ему.

Генрих. Желаешь ли ты смерти мне и другим лордам королевства?

Монах. Нет.

Генрих. Что бы ты сделал, если бы одержал надо мной победу?

Монах. Я бы сделал вас герцогом Ланкастером.

Генрих. Тогда ты мне не друг.

Был и еще один интересный разговор короля с монахом.

Генрих. Так ты говоришь, что король Ричард жив?

Монах. Я не говорю, что он жив, я говорю, что, если бы он был жив, то был бы настоящим королем Англии.

Генрих. Он отрекся.

Монах. Он отрекся против своей воли, в тюрьме, и это было незаконно.

Генрих. Он был свергнут с престола.

Монах. Он был королем, его взяли силой, отправили в тюрьму и лишили королевства, а вы узурпировали его корону.

В завершение этой душеспасительной беседы король потерял терпение и завопил: «Клянусь своей головой, твоей тебе не сносить!» Так и произошло.

Тот факт, что Генрих считал необходимым и целесообразным лично допрашивать этих братьев, позволяет предположить, насколько серьезными он полагал любые подобные слухи. Он не мог быть в безопасности – не мог быть миропомазанным королем, – если Ричард считался живым.

В первые месяцы 1400 года некоторые приверженцы Ричарда попытались устроить мятеж в Виндзоре. Их силы разогнали, и они бежали на запад, где в конце концов были окружены и схвачены жителями Киренчестера и Бристоля. Королевское наказание было далеко не милосердным. Один из обвиняемых, сэр Томас Блаунт, был повешен в Смитфилде примерно на минуту, а затем веревку перерезали. После этого ему приказали сесть перед огромным костром, а палач подошел к нему с бритвой в руке. Попросив у приговоренного прощения, он опустился на колени, бритвой вспорол несчастному живот и вытащил кишки. Блаунта спросили, не хочет ли он пить.

– Нет, – ответил он, – ибо не знаю, куда мне поместить это питье.

Палач перетянул кишки веревкой, чтобы, как сказал его современник, «ветер сердца никуда не делся», затем бросил их в огонь. Один из стоящих вокруг зевак крикнул, насмехаясь:

– Давай, ищи себе хозяина, который может тебя спасти!

– Я умираю, выполняя долг перед своим сюзереном – благородным королем Ричардом! – воскликнул в ответ Блаунт.

И палач отрубил ему голову.

Как бы то ни было, суровость наказания не остановила других бунтарей. Осенью 1401 года была предпринята попытка убить Генриха с помощью «дьявольской машины» с отравленными шипами, подложенной ему в постель. План сработал нисколько не лучше, чем попытка другого убийцы смазать его седло смертельным ядом, но теперь Генрих был предупрежден о том, что против него идет опасная игра.

Были протесты и другого рода. Несмотря на свои обещания не повышать налоги, вскоре король был вынужден нарушить слово. Во время заседания парламента в 1401 году лорд – главный судья сообщил, что сокровищница свергнутого короля, если таковая вообще была, бесследно растворилась в воздухе. Реальная стоимость защиты королевства и управления им повысилась до такой степени, что король уже и так был в долгах. В конце концов палата общин удовлетворила его запрос на сбор налогов, но взамен подала различные петиции и жалобы; только после их удовлетворения Генрих смог получить одобрение общин на необходимые ему налоги. Так действовали все парламенты во время царствования Генриха IV. Он получал деньги только после того, как удовлетворял требования палаты общин. В этом смысле сильным королем он не был. Как бы то ни было, парламент 1399 года, созванный и действующий незаконно, фактически санкционировал коронацию нового правителя. Почему бы ему теперь не пытаться урезать власть этого монарха?

Летом 1403 года его бывшие союзники – семья Перси – восстали против Генриха. Они присоединились к уэльскому принцу Оуайну Глендуру, который официально бросил вызов английскому королю. Генри Перси, граф Нортумберленд, и его сын Горячая Шпора должны были защищать север от нападений шотландцев. Одними из первых поддержав вторжение Генриха, они надеялись насладиться плодами победы. Но, к их удивлению и тревоге, оказалось, что они должны обеспечивать защиту северных земель без соответствующей помощи со стороны Генриха. В парламенте ходили слухи, что семейство Перси получило 60 000 фунтов стерлингов от короля. Сами Перси это отрицали, заявляя, что получили только 20 000. Куда делись остальные деньги?

В конце 1402 года Горячая Шпора прибыл в Вестминстер и потребовал деньги в присутствии короля. В результате произошло ожесточенное столкновение. Один хронист утверждает, что король ударил Горячую Шпору по лицу, тогда как другой заявляет, что король обнажил против него кинжал. Что бы ни произошло в действительности, их союз прекратил свое существование. У семьи Перси была и еще одна претензия к королю, которую можно было бы теоретически посчитать более серьезной, но на практике она была просто удобным оправданием их бунта. Они обвинили Генриха в нарушении клятвы. Во время первой высадки в Йоркшире он обещал им, что не желает завладеть троном. В последующие недели стало ясно, что это вовсе не так. Но с самого начала они должны были быть по крайней мере осведомлены о возможности свержения Ричарда.

Летом 1403 года Горячая Шпора собрал армию в Честере и заявил, что король Ричард все еще жив. Это был привычный лозунг для всех, кто выступал против короля. Оуайн Глендур должен был выступить из Уэльса, а Генри Перси сосредоточил свои силы на севере. Король отреагировал быстро и эффективно. Он послал армию в Шрусбери, город, который повстанцы собирались призвать к содействию. Когда Горячая Шпора прибыл туда, ворота перед ним захлопнулись. Пока он медлил возле стен города, подошла королевская армия. Войска противников встретились на Берик-филд в трех километрах от Шрусбери. У Горячей Шпоры была тысяча лучников, и он разместил их на гребне холма, откуда они могли видеть приближение людей короля. Генрих предпринял предосторожности, попросив двух своих наиболее значительных сторонников надеть его одежды, поскольку хорошо знал, что настоящей мишенью для Горячей Шпоры является именно он; если бы на поле боя оказалось три Генриха, это могло бы запутать противника.

Люди короля двинулись по склону и были встречены градом стрел, выпущенных чеширскими лучниками. Небо потемнело, и кровавая бойня началась. По словам одного хрониста, люди короля падали «словно осенние листья после того, как ударит первый мороз». После гибели одного из королевских командиров, графа Стаффорда, наступление передового отряда захлебнулось, и люди начали отступать. Чтобы избежать жестокого и кровавого поражения, Генриху нужно было действовать правильно. Поэтому он отдал приказ наступать основным силам и сам бросился в атаку.

«Это была такая резня, – писал один хронист, – какой в Англии очень давно не видели». Казалось, что королевские солдаты берут верх, и Горячая Шпора поставил все на то, чтобы напасть на короля. Генрих отступил, а Горячая Шпора и его сторонники растерялись в суматохе схватки. Стоило им только начать действовать неуверенно, и их сразили. Горячая Шпора оказался среди мертвых. Сын короля Генрих получил рану в голову, но он выжил и был среди победителей, празднующих триумф короля. Казалось, Генрих IV действительно помазан самим Господом.

Два года спустя после битвы на Берик-филд на севере вспыхнуло еще одно восстание. Архиепископ Йоркский Ричард Скроуп поднялся против королевского правительства и выпустил манифест – иначе говоря, список жалоб, – из которого можно было сделать вывод, что Генрих собирает слишком много налогов и такая ноша становится неподъемной для его подданных, как светских, так и духовных.

Это восстание не имело успеха, в течение нескольких дней сторонники архиепископа либо покинули его, либо были заключены в тюрьму. Граф Нортумберленд, переживший поражение своего сына в битве около Шрусбери, снова оказался замешан в восстании и бежал в Шотландию. Сам Скроуп был схвачен и обезглавлен, поскольку Генрих предпринял грубую и жестокую попытку перебить всю оппозицию. Убийство архиепископа считалось святотатством, напрашивались сравнения с убийством Томаса Бекета в XIII веке. Генрих IV по большей части избежал публичного осуждения, павшего на Генриха II, но его личная репутация в значительной степени пострадала. К шаткому положению его трона добавилось пятно кощунства.

Смерть архиепископа тяжелым грузом легла на совесть короля. В полдень 8 июня 1405 года – день казни Ричарда Скроупа – король ехал на лошади, когда почувствовал, что его толкнула какая-то сила, настолько мощная, что «ему показалось: он действительно ощутил удар». Этой ночью у него были кошмары, в которых он кричал: «Предатели! Предатели! Вы обрушили на меня огонь!» Когда приближенные вбежали в спальню, Генрих пожаловался, что у него вся кожа горит. Именно в это время король заболел таинственной болезнью, которая, согласно слухам, была проказой. Если учесть, что болезнь без следа прошла несколько лет спустя, вряд ли этот диагноз был верен. Куда более вероятно, что Генрих заразился сифилисом. Молодым человеком он участвовал в Крестовом походе в Святую землю, а крестоносцы были известны тем, что заносили в Европу венерические заболевания.

С 1406 года больше не предпринималось серьезных попыток сбросить Генриха с трона. Он оставался бдительным, упрямым, он всегда был настороже. Король понимал, что, в отличие от его предшественников, у него нет власти и ресурсов конфликтовать с великими магнатами своей страны, поэтому он уклонялся и шел на уступки. Он позволил аристократам наслаждаться свободой и влиянием, каких они были лишены в царствование Ричарда. Генрих допускал, чтобы им отчасти руководил совет аристократов. Он хорошо умел управлять людьми. Корона была бедна, казна истощилась, местные законы не соблюдались, а отдельные районы страны управлялись местными кликами. Всегда оставалась возможность бунта и разбоя. Король выстоял. Можно было бы сказать, что он выкарабкался кое-как, но это не совсем верно, поскольку его неизменной целью было сохранить свою власть и дать начало новой королевской династии. В этом отношении он был вполне успешен.

Все надежды Генрих возлагал на своего старшего сына Генриха Монмута, принца Уэльского, который был ранен в голову во время битвы на Берик-филд, но эта рана нисколько не смягчила его воинственный нрав. Он обожал битвы и жил для войны. С четырнадцати лет принц успешно участвовал в различных боях и стычках с мятежниками из Уэльса. В 1406 году он по возвращении из Уэльса присоединился к Королевскому совету и тут же стал играть заметную роль в государственных делах. Ему было девятнадцать лет, и, разумеется, вокруг Монмута начали группироваться молодые аристократы. Один хронист отмечал, что «люди часто обращаются к нему, и двор принца стал более обширным, чем двор короля, его отца». Таким образом, Монмута воспринимали как неофициальную «оппозицию» уже стареющему королю и его советникам, развившую более целенаправленную и активную деятельность как в самой Англии, так и за ее границами. Живость молодости противостояла возрасту, надежда и оптимизм выступали против опыта и усталости.

Сам король, утомленный болезнью, постоянно уклонялся от вмешательства в государственную политику. Он оставил свой дворец в Вестминстере и удалился на покой в резиденцию архиепископа Кентерберийского в Ламбете; затем он перебрался в Виндзор. В этот период с начала 1410 года до конца 1411-го принц Уэльский успешно управлял королевством от имени своего отца. Была послана экспедиционная армия, чтобы помочь герцогству Бургундскому справиться с бесчинствами французов. В то же время прилагались целенаправленные усилия, чтобы восстановить финансовое положение короля. В сентябре 1411 года сообщали, что принц обратился к своему отцу и посоветовал ему отречься от престола, «потому что он больше не мог служить для славы и блага королевства».

Но Генрих IV ответил ударом на удар. Он не мог подвергнуть риску свое королевское самосознание. Что еще ему оставалось делать после десяти лет слабого правления? Пока он может дышать, он будет править. В конце того же года некоторые сторонники принца были арестованы. Был созван парламент, в ходе которого подняли вопрос об отречении короля в пользу его сына. Это предложение обсуждалось с соблюдением всех должных правил приличия, но было отклонено. Казалось, принца переиграли. Распространился слух, что Монмут готовит бунт, что снова возбудило страхи гражданской войны. Слух задушили на корню. После этого начали шептаться о том, что принц прикарманил деньги, полагающиеся английскому гарнизону в Кале. Летом 1412 года он приехал в Лондон, чтобы опровергнуть эти разговоры и защититься от нападок врагов, но привел с собой армию, или, как это называли, «много людей».

Также принца сопровождали его молодые лорды-фавориты. Он был одет в изысканный костюм из голубого атласа, который, согласно переводчику первой биографии Монмута на английский язык, был украшен небольшими отверстиями, в каждое из которых была вставлена игла с продетой в нее шелковой нитью. Смысл этого наряда сразу понятен не был.

Принц вошел в Вестминстер-Холл и велел своим сторонникам оставаться там, пока он встретится с королем. Он нашел отца в какой-то комнате и попросил о личной беседе; в присутствии четырех придворных Генрих попросил сына «сказать, что у него на уме». Тогда принц произнес длинную и страстную речь, в конце которой опустился на колени и достал кинжал.

– Отец, – как говорили, сказал он, – я желаю, чтобы вы во славу Господа и по велению вашего сердца здесь, у ваших ног, поразили меня этим кинжалом. Мой господин и отец мой, моя жизнь не настолько дорога мне, чтобы я мог прожить один день, который вызовет ваше неудовольствие.

Было много сказано в том же духе, и эффектная концовка речи заставила больного короля прослезиться. Таким образом, отец и сын помирились.

Эта сцена вошла во вторую часть трагедии Шекспира «Генрих IV» – пьесы, которая вместе со следующей частью «Генрих V» более, чем какое-либо другое произведение, создает образ той эпохи. Другой вопрос в том, является ли этот образ верным. Портреты молодого Генриха, пирующего с Фальстафом и Бардольфом, судьи Шелло и мистрис Куикли, Пистоля и Доль Тершит фактически стали частью английской истории. Про принца говорили, что он одновременно молился около алтарей Венеры и Марса. Поскольку его молодость и начало зрелости прошли в войнах в Шотландии и Уэльсе, преобладал явно Марс.

Но взаимному согласию между отцом и сыном было не суждено длиться долго. Через шесть месяцев после их трогательной беседы Генрих IV, измученный виной и болезнью, умер в Иерусалимской палате Вестминстерского аббатства. В своем завещании, составленном за два года до кончины, он описал себя на английском как «грешного негодяя», «грешную душу» и «недостойного называться человеком», чья жизнь была растрачена впустую. Это не те слова, которые традиционно включают в завещание, и они указывают на человеческое существо, жестоко страдающее духом. Генрих IV был единственным английским королем, убившим одного монарха и одного архиепископа. Он прошел через многое, хоть и прожил только до 46 лет. Он столкнулся с восстаниями и заговорами, были попытки покуситься на его жизнь и заставить его отречься от престола. Но в конце концов он справился со своими врагами и основал королевскую династию Ланкастеров – ответвление дома Плантагенетов, просуществовавшее три поколения.

Королевское тело обмыли, удалили мозг и внутренности; после этого его забальзамировали смесью мирры, алоэ, лавра и шафрана. Прежде чем одеть в длинные одежды, тело завернули в вощеное полотно. Его темную бороду пригладили у горла, а на голову возложили корону. Правая рука сжимала золотую державу, а в левой был скипетр. В таком виде короля перенесли в собор Кентербери, где он был похоронен и где до сих пор можно увидеть его могилу.