Глава 10

Пока добираемся до дома раненого блондина, минуем пару полицейских машин и один стационарный пост при выезде из городской черты. На последнем нас чуть не тормозят — усатый полицейский уже шагает ближе к асфальту, сжимая жезл, но потом вдруг делает шаг назад, показательно игнорируя автомобиль. По дороге Аня вытаскивает сим-карту из своего телефона и отправляет её в окно, вместе с аппаратом.

В итоге, успешно добираемся до ряда коттеджей около города. К счастью это не отдельно стоящий комплекс с охраняемым периметром, а просто выкупленные на хорошем месте участки, застроенные дорогой недвижимостью. Кое-где ещё торчат халупы прежних обитателей, но предполагаю, им недолго осталось. Либо возьмут деньгами, либо выкинут силой.

Навигатор выводит к массивному трехэтажному зданию с солидным забором из металла и кирпича, сразу за которым высажена стена густого кустарника. Остановившись перед воротами, интуитивно жму кнопку на втором брелоке, пристёгнутом к ключам. Створки медленно разъезжаются в стороны. Когда такие же ставили к нам, дядя настоял, чтобы у ворот было два режима. Первый — для приёма гостей, когда они должны открываться плавно и пафосно. Второй — для экстренных ситуаций, когда проезд должен освобождаться почти моментально. В итоге всем выдали брелоки с двумя разноцветными кнопками.

Когда оказываемся во дворе, становится чуть спокойнее. Снаружи теперь не видно, как нас, так и машину. Впрочем, остаётся ещё одна задача — попасть в дом. Поворачиваю голову к парню на заднем сидении.

— Нужны ключи от дома.

Тот тяжело вздыхает, пытаясь повернуть свою голову ко мне.

— Там не ключ. Биометрия на входе.

Хмыкнув, обдумываю услышанное. Останавливаю Аню, уже собирающуюся открыть дверь и задаю ещё один вопрос.

— А что с системой видеонаблюдения и сигнализацией? Ещё раз предупреждаю — если хочешь остаться в живых, тебе лучше отвечать честно.

Снова кряхтит сзади, после чего начинает выдавать информацию.

— Камеры снаружи и внутри. Но вся информация пишется только на сервер внутри дома. В онлайне видеопоток никуда не уходит. Охранная сигнализация есть, отключается по коду и биометрии внутри.

Чувствую, как внутри появляется лёгкая настороженность. Слишком серьёзные меры защиты для обычного коттеджа. Биометрия вообще не так часто встречается. Уточняю.

— Почему в онлайне трансляция не идёт на пульт охраны или куда-то ещё? Какие-то ещё охранные системы в доме есть?

Парень снова пытается приподняться и стонет от боли в ноге.

— Потому что у нас камеры везде. В спальнях, в ванной, повсюду. В режиме защиты срабатывают при любом движении, сразу вызывая группу быстрого реагирования охраны. Ночью, когда в туалет идёшь, приходится сначала локально вырубать несколько камер, потом включать обратно. Потому и не передаётся видео. Там же всё транслируется.

В этот раз голос блондина звучит слегка раздражённо. И тут я его понимаю. Нулевой уровень приватности в собственном доме, это жёстко. То-то, он отсюда слинял, несмотря на то, что весь особняк в его распоряжении. Впрочем, он ответил только на часть вопроса. Уточняю.

— То есть охрана в случае тревоги получает вызов, но сама картинку не видит? И ты не ответил — в доме есть ещё какие-то охранные системы?

Чуть ворочается, после чего отвечает.

— Да, если они получают вызов в тревожном режиме, то сразу посылают группу и её уже не отменить, даже если самому звонить. Сейчас внутренние как раз так и работают, наружные я перевёл на режим фиксации данных. Но тревожный можно отменить, когда будем заходить внутрь. Картинку охрана не видит. Её никто не видит, кроме отца. Кроме камер внутри больше ничего.

Секунду раздумываю, можно ли ему верить. Уточняю.

— Ты же понимаешь, что если врёшь, то никакая ГБР тебя не спасёт? Когда они поймут, что имею дело с клановыми, скорее всего сами сбегут в закат, роняя ботинки.

Тяжелый вздох. И ёмкое «Да» в качестве ответа.

Вот теперь выбираемся наружу. Правда с раненым приходится повозиться. Блондин стонет при каждом движении, а когда выходит из машины, отказывается наступать на ногу, из которой торчит дротик. Чтобы заставить его двигаться, приходится достать один из ножей и пообещать проделать дырку во второй ноге, оставив для передвижения только руки. Как ни странно помогает, и через минуту он уже демонстрирует свой глаз биометрическому сканеру, расположенному рядом со входом. А я с опаской кошусь на видеокамеры. Если наш пленник ошибается и его отец отслеживает изображение с них, то нас может ждать неприятный сюрприз.

Хотя, если он настолько не доверяет интернету, то это маловероятно. В конце концов, на пост охраны можно отправить данные только с наружных камер наблюдения и части внутренних. Не обязательно давать им полный доступ. Так что единственный логичный вариант, объясняющий его поведение — зашкаливающая паранойя, не позволяющая владельцу дома использовать интернет для обеспечения большей эффективности охранной системы.

Рядом с писком открывается дверь и блондин порывается сразу ввалиться в дом. Придерживаю его левой рукой за футболку. Надо же какой резвый стал, как только почувствовал родные пенаты. Подталкивая его перед собой, захожу внутрь. Парень в процессе этого перемещения пытается оправдаться, говоря, что хотел только отключить тревожный режим камер, на что даётся ровно две минуты после входа. Ещё раз напоминаю о неизбежности смерти, если он попробует вызвать охрану дома и отпускаю бедолагу.

Тот ковыляет к правой стене, где на что-то нажимает, после чего из неё же показывается табло для ввода цифр. Аккуратно тыкая одним пальцем вводит код. Закончив, приваливается к стене, тяжело вздыхая. Смотрит на меня.

— Теперь перевяжете мне ногу? Очень больно.

Молча подхожу, изучая пульт, но он уже прячется в стене. Тогда заставляю блондина показать мне место расположения кнопки на которую он нажимал и назвать коды активации тревожного режима для внутренней и внешней частей системы наблюдения. В процессе разговора, всё время держу в поле зрения выход из прихожей. Непохоже, чтобы наш пленный мажор врал, но вдруг дома всё-таки окажется кто-то ещё.

Поэтому, когда он заканчивает всё излагать, а я запоминаю два пятизначных цифровых кода, оставляю Аню с ним, сам отправившись осматривать дом. Перед выходом из прихожей достаю пистолет, дальше перемещаясь с ним в правой руке. Пока проверяю все комнаты, понимаю, что уровень благосостояния семьи выше, чем мне показалось изначально. Один диван в прихожей на первом этаже стоит, как четыре автомобиля их сына. Приблизительно так же обстоят дела с остальными помещениями. Не говоря уже о картинах и многочисленных старинных статуэтках разбросанных по всему дому. В этом я не очень хорошо разбираюсь, но на мой взгляд всё это тоже может стоить весьма прилично.

Убедившись, что все три этажа громадного дома пусты, возвращаюсь в прихожую, где наш раненый безуспешно пытается привлечь внимание девушки стонами и жалобами на боль. Поставив его на ноги, даю опереться на плечо и добираемся до того самого дивана в гостиной, куда его укладываем. После этого ненадолго впадаю в раздумье. В этот раз блондин ориентируется крайне быстро.

— Медикаменты есть на каждом этаже — в шкафчиках с красным крестом.

Вспоминаю, что действительно видел такие и удаляюсь. К счастью их «аптечка» не защищена биометрией, равно как и кодовым замком. Но вот по ассортименту и выбору скорее подошла бы какому-то полевому медпункту. Нахожу перевязочный пакет, медицинский клей и обезболивающее. Больше, мы ему, всё равно помочь ничем не сможем.

Вернувшись, рывком вытаскиваю дротик. С горем пополам заливаю в рану клей. Остановившись, оцениваю результат и понимаю, что сильно переборщил. Но, судя по всему, артерия не задета, так что парень должен выжить. Вкалываю обезбол и накладываю повязку. Навыки первой медицинской помощи почти стёрлись из памяти, но с такой задачей справиться позволяют.

На всякий случай, проверяю карманы блондина, но помимо бумажника там больше ничего не находится. Решаю задать ещё один интересующий меня вопрос.

— А кто у тебя родители?

Парень смотрит на меня с выражением умирающей птицы, залитой мазутом и удивляет ответом.

— Отец — глава департамента экономики области. А мама сейчас так, по общественной деятельности. Раньше спортом занималась.

Не удерживаюсь от усмешки. Должность вполне объясняет роскошный особняк. А вот паранойя — видимо что-то личное.

Оставив раненого в гостиной, перемещаемся в зал. Там Аня первый раз за последнее время начинает говорить.

— Ты почему такой спокойный? Совсем не переживаешь!

Смотрю на девушку не зная, что сказать. «Химия» вымыла из головы всё отвлекающее от текущих задач, включая воспоминания о видео с трупами близких. Чувствую, как пальцы правой руки сжимаются в кулак. Озвучиваю ей правду.

— Я под двумя дозами боевой «химии» — одна для способностей, вторая для физики. Не уверен, какая из них так действует, но уровень эмоционального переживания резко проседает.

Девушка внимательно смотрит на меня, оглядывая с головы до ног. Потом делает шаг навстречу и протягивая руку, произносит.

— Дай мне тоже.

Несколько мгновений размышляю. Её прекрасно можно понять. Но во-первых, ампул для усиления способностей у меня осталось всего три. Во-вторых, после двойной «химии» она отрубится почти сразу после меня. Даже мажор, старательно изображающий калеку, сможет доковылять до нас и прирезать. Или добраться до телефона, чтобы вызвать помощь. И наконец, в-третьих, это не совсем целевое расходование ресурсов.

Отрицательно покачав головой, отвечаю.

— Через три-четыре часа после приёма тебя вырубит. К тому же у меня осталось слишком мало ампул.

Злобно зыркнув на меня, усаживается в одно из кресел. Снова утыкается взглядом в моё лицо.

— Тогда рассказывай. Из-за чего погиб мой брат?

Еле сдерживаюсь, чтобы не ответить резкостью. Её, в конце концов, можно понять. Не каждый день у тебя гибнут все близкие. Выждав несколько секунд и переведя дух, озвучиваю свою мысль.

— Сначала новости. Потом выложу полный пакет информации.

Хмурится, но не возражает. Опустившись на стоящий тут же диван, достаю из кармана купленный вчера телефон. Потом засовываю его назад, вспомнив о трёхстах мегабайтах трафика. Там наверняка осталась половина и её стоит приберечь, на случай, если потребуется в дороге. Внутри дома ведь наверняка должен быть компьютер. В памяти тут же всплывает ноутбук, замеченный мной на втором этаже. Через минуту уже спускаюсь с ним вниз и вытрясаю пароль из блондина, не устающего повторять, что ему очень нужна скорая помощь и хирург.

Пройдя в зал, размещаюсь на диване и погружаюсь в сёрфинг по новостям. На главных страницах основных новостных агрегаторов, заметки о произошедшем, в этот раз отсутствуют. Что в целом логично. Всё-таки локальные столкновения в Туле, это не штурм особняка недалеко от центра столицы, где могло зацепить кого-то из министров или звёзд. Рядом приземляется Свортова, пристально вглядывающаяся в монитор. Когда открываю первую найденную новость, она непроизвольно охает. Да я и сам слегка шокирован заголовком.

«Беглый Горанов убил «секретаря» Свортовых и представителя «семьи» Софьевых, пока его подельники штурмовали их клановый особняк».

Трижды перечитав заголовок, перехожу к содержанию материала. Автор долго и в красках расписывает, как Данила Горанов, разыскиваемый собственным братом, подло убил своего друга детства Андрея Свортова, а вместе с ним и представителя клана Софьевых. Прибывшего, чтобы попытаться уговорить его решить все разногласия с братом и другими кланами мирным путём. А отряд наёмников Горанова, в это же время штурмовал особняк Свортовых, где погибли почти все члены их «семьи» вместе с двумя гостями из числа Софьевых.

Конечно, никто в это всерьёз не поверит. По крайней мере из крупных «семей», которые в курсе моей ситуации. Тем более, что журналист даже не удосужился подвести под «мои действия» какую-то базу. Если отталкиваться от его текста, то всё это я проделал исключительно из любви к искусству и чистого зла, сидящего внутри. Вопрос только в том, насколько пристально другие кланы следили за моей судьбой. Не располагая детальной информацией о десяти последних годах моей жизни, под все действия можно подвести какую-то базу. Даже под приписываемые мне.

Покачав головой, перехожу к другим материалам. Там фигурирует всё та же фактура, только поданная под разными углами. Одно издание предполагает, что я хотел использовать «семью» Свортовых в войне против пятерки кланов и атаковал их из-за отказа, другое пишет о какой-то информации, которой располагали Свортовы, третье утверждает, что «семья» была уничтожена, потому что выдала моё месторасположение Софьевым. Но никто даже не пробует подвергнуть сомнению факт того, что я располагаю силами и ресурсами, чтобы уничтожить, пусть и небольшую, но полноценную «семью генизлов».

В голове сразу возникает вопрос — а что Софьевы? Они же должны располагать достоверными данными. Погибли их люди, а такое на тормозах никак не спустить. Даже если отбросить в сторону все иные факторы, то они должны вмешаться хотя бы из-за этого.

Первое, что обнаруживаю — заявление их «первого секретаря» о том, что после гибели своих людей они присоединятся к тем, кто ищет Данилу Горанова. Пролистав ещё несколько страниц, нахожу новость о госпитализации «второго секретаря» Софьевых с сердечным приступом. Чуть подумав, перехожу в раздел некрологов на официальном сайте их «семьи». Прочитав должности троих погибших, понимаю, что они относились скорее к «окологражданским» структурам клана, чем «силовым». То есть, с высокой долей вероятности, подчинялись как раз «второму секретарю». Чуть отодвинув ноутбук, вздыхаю, про себя покрывая матом Петра, пятёрку «семей» и Софьевых. Кто ещё участвует в этом заговоре? Такое ощущение, что это какой-то тайный орден, опутывающий всё вокруг. От мыслей отвлекает голос Ани.

— У меня только что погибли все близкие. Можешь хотя бы сказать — из-за чего?

Повернув к ней лицо, вижу, что в глазах девушки снова стоят слёзы. Ставлю ноутбук на диван и поднимаюсь на ноги. Меряя комнату шагами, излагаю ей ситуацию. В том же формате, что прежде Андрею — от момента появления «ближника» до момента встречи с ней. Когда заканчиваю, обращаю внимание, что лицо девушки стало задумчивым. Через пару секунд она уточняет.

— То есть имеет место заговор пяти «семей», к которым примкнул Пётр. И ты считаешь, что «первый секретарь» Софьевых тоже с ними. А вся суть — опыты на похищенных «генизлах». Правильно я всё поняла?

Пожав плечам, подтверждаю.

— Да, всё верно.

Девушка откидывается на спинку дивана, изучая моё лицо. Мгновение медлит, но потом всё же говорит.

— Извини, но это звучит, как бред. Весь мир пытался вскрыть ДНК «генизлов» с самого начала. И я уверена, что до сих пор кто-то пытается добиться результата. Сколько «спонтанных генизлов» появляется, скажем в Африке? Если посмотреть статистику, то почему-то вчетверо меньше, чем во всём остальном мире. При этом в ЮАР процент практически полностью совпадает с другими странами. Как думаешь куда пропадает три четверти «спонтанщиков», рождённых в остальных африканских государствах?

Делает риторическую паузу и озвучивает очевидное продолжение.

— Их потрошат в лабораториях, чаще всего расположенных там же, на континенте. Этим занимаются и государства, и отдельные кланы. Сомневаюсь, что подозрения в таких действиях стали бы поводом для разгрома одной «семьи» и практически полного уничтожения второй. Да и на такой базе не выстроить прочный союз между традиционными конкурентами. Тут что-то другое.

Не ожидал, что она так хорошо подкована и может ловко оперировать цифрами. Если опираться на данные, которые она только что озвучила, то стройная и логичная схема, выстроенная мной, сейчас на глазах превращается в пыль.

Пока я пытаюсь прикинуть какие-то иные варианты, Аня снова начинает говорить.

— Правда, у нас в любом случае есть информация. Чем бы они не занимались, она точно достаточно критична для них. За счёт этого мы можем ответить.