Глава 12

Все случилось на пятый день моего пребывания в Хуторе.

— Дебилы, какие же вы все здесь дебилы! Что, тяжело было мне продать хоть какое-нибудь оружие? Любое! Наверняка ведь оно у вас есть! Расхлебывайте теперь сами, полной ложкой! Мне до вас дела нет! — зло шептал я, судорожно сжимая наган с единственным патроном.

Те несколько человек, которые темной ночью заявились в поселок совсем не для того чтобы обрадовать жителей внезапным визитом. Они пришли убивать. Чтобы завладеть тем, чье существование вы так наивно пытаетесь скрыть — жадрами.

— Игорь, еще не время! Там, где ты находишься, тебя точно никто не увидит. Подожди, пока все начнется, и уже тогда…. Когда начнется заваруха, напавшим на Хутор людям будет совсем не до того, когда за их спинами легкая тень перемахнет через частокол, и скроется в лесу.

Кто же им виноват, что они побоялись дать мне оружие? А какая удобная у меня была бы позиция, будь в руках что-нибудь приличное и многозарядное! Минимум половину бы вынес, сколько их там, человек восемь? Жанну жалко — хорошая девчонка. И еще детей. Детей в первую очередь. Но их тронуть не должны: за жадрами сюда полезли, не вырезать же все под корень? Если только местным они не знакомы, тогда им точно никого в живых оставлять не с руки. И все же детей в любом случае должны не тронуть. Тем более, маски на лицах. Но это не мои проблемы — у меня лишь наган и единственный патрон. И отличная возможность не влезать в чужие разборки, когда своих проблем выше горла. В конце концов, кто они мне? Да никто! Шумнуть или крикнуть, когда окажусь на другой стороне частокола? Как будто бы и совесть чиста, и опасности никакой?

— Так и сделаю, — твердо решил я. — Если у этих имбецилов не хватило ума выставлять по ночам охрану, какого дьявола я должен рисковать собственной жизнью?! Во имя чего?! Жанна? А кто она мне? У нее есть муж, пусть он о ней и заботится! А о детях их родители. Мне каким-то чудом удалось выжить только для того чтобы сдохнуть сейчас? Нет, Игорек — это не они идиоты, здесь идиот только ты!

Как ни постарался ткнуть стволом револьвера как можно глубже в основание шеи, выстрел прозвучал куда громче, чем хотелось. Ну да: тут скрип зубов за несколько метров услышать можно — такая тишь, и вдруг выстрел!

— Прямо через гематоэнцефалический барьер пуля прошла, — зло усмехнулся я, выхватывая из рук мертвого бандита ружье. — Защищать от такого он не рассчитан.

Ружье оказалось помповым, с удлиненным магазином, который был равен длине ствола. А значит, патронов в нем должно быть не меньше восьми, если не все десять. В том случае, если он заполнен до конца. Но ведь могло случиться и так, что их в нем всего половина. И совсем невероятным будет, если магазин окажется пуст. Но это же каким нужно быть идиотом, чтобы напасть с незаряженным оружием, а выстрелить никто еще не успел? И мы как будто бы договорились, что идиот здесь в единственном числе?

После хлопка револьвера, обладай эти люди навыками Грека, Гудрона или того же Яниса, мне бы и вскинуть ружье даже не дали, сразу же изрешетив. Они позволили. И не только вскинуть, но и выстрелить, причем трижды. Вот чем хорош оказавшийся в моих руках сынок итальянских оружейных конструкторов, так это своей полуавтоматикой. Когда нет необходимости раз за разом дергать цевье, извлекая из патронника стреляную гильзу, и досылая в него новый патрон. А когда стреляешь практически в упор, и целиться-то особой нужды нет.

Третий выстрел я сделал уже в прыжке, чтобы оказаться домом, и вопль пострадавшего застал меня уже там. За углом располагались овощные грядки. Они-то под ногами и захрустели. «Жанна теперь меня точно убьет!», — помня, как тщательно она за ними ухаживала.

— Степан, Андрей, остальные — заходите справа! — насколько мог громко, заорал я, после чего пальнул еще раз.

Уловка бесхитростная, но, когда нервы напряжены до предела, могла и сработать. Она и сработала.

— Уходим, уходим! — панически закричал кто-то, и вслед за этим послышался частый топот ног.

Наверное, наступило самое время пару раз пальнуть им в спину, но делать этого я не стал. Пришлось бы показаться из-за укрытия, и где тут возьмешь уверенность, что в тебя не выстрелят, и при этом не попадут? Те, кто пришел сюда за жадрами. Или обитатели Хутора, которые наконец-то решили дать им отпор: в темноте, попробуй-ка — разбери, свой ты или чужой? Стрельба поднялась такая, что мне только и оставалось, что упасть ничком на все те же несчастные грядки.

— …Получается, ты всех нас спас, — было не совсем понятно, чего в голосе Ивана больше: утверждения или вопроса.

— Не всех, — в который уже раз, пожал я плечами. — Этот, который дежурил…

— Мишку жаль, конечно, но если бы не ты!..

— Сделал, все что смог.

Пожимать плечами скоро в привычку войдет. Последние полчаса только этим и занимаюсь.

— Интересно, откуда они… — начало было кудлатый мужик, имени которого я не знал, потому что все его иначе как Пуделем и не называли. И тут же осекся под строгим взглядом Ивана.

— Откуда они про жадры узнали? — закончил за него я. — Не сильно-то вы этот факт и скрываете. Любой, кто здесь побывал, легко мог догадаться.

— Так уж и легко?

Нет, точно в привычку войдет. Если уже не вошло.

— Патронов к нему не найдется? — едва ли ни с нежностью погладил я приклад ружья, с которым и не думал расстаться.

И уж тем более отдавать, даже если они все дружно начнут настаивать. Эта Бенелли мне теперь вместо девушки: мы с ней в обнимку спать будем.

— Найдется, — не раздумывая, кивнул Иван. — Кстати, и к нагану штучек пять завалялось. Если хочешь, может отыскаться и что-нибудь другое, — указал он взглядом на ружье. — Причем на твой выбор: мы перед тобой все в долгу.

Кроме погибшего Мишки. Но если бы не его предсмертный вскрик, вернее, хрип, я бы, вероятно, вернулся в свой дом, и снова уснул. И вряд ли бы уже проснулся. Вы в долгу передо мной, а я перед своим кошмаром, который и разбудил. Он всегда один и тот же: стою на дне промоины, вода поднимается все выше, пока, наконец, не доходит до конца дыхательной трубки, и не льется уже туда. Не так часто в последнее время он и снится, но этой ночью с ним повезло. Да и вам, кстати, тоже.

— Спасибо, мне бы только патронов, — отказался я от щедрого предложения Ивана. Вряд ли у них надеется что-то лучшее, чем сам для себя добыл.

— Дима, вот еще что… В Станицу послезавтра отправимся. Жила иссякла, так что теперь хранить все тайне, смысла нет. Так что, если не передумал…

— Нет, — решительно покачал я головой. — Обязательно с вами.

— Ну и ладненько. Каким будет груз, сам понимаешь. Наверное, это даже к лучшему, что с нами: лишний ствол не помешает. Послезавтра отправитесь.

Да хоть сегодня. Через десять минут.

Жанна, за разоренные мною грядки, ругаться не стала. Лишь огорченно вздохнула. И еще сказала:

— Ты молодец, Дима!

— Опасался, с тобой что-нибудь случится.

— Со мной?!

Нет, ну и что тут такого? Если у тебя есть парень, это ведь совсем не значит, что ты мне не можешь нравиться?

— Да.

Если разобраться, первым, о чем я подумал, была именно она. А уже только потом дети.

— Дима, ты мне тоже нравишься, но…

Не надо ничего объяснять. И без того все предельно ясно.

— Я все понимаю, — и перевел разговор. — Так ты за свои грядки не обижаешься? Нечаянно туда залетел.

Девушка улыбнулась.

— Во-первых, они не мои, общие. А во-вторых… кому они были бы нужны, если бы не ты? Ну разве что тем, кто пришло бы сюда жить вместо нас. Если бы пришли. И потом, думаю, что несколько ростков все-таки выживут.

Она показала мне грядки еще в самом начале моего пребывания здесь. И предостерегла, чтобы не дай бог, не затоптал их, и даже листика не оторвал.

— А что в них такого особенного? Они из семейства конопляных? — слишком уж вид у растений был подозрительным.

— Дима, это же тмиск! Ты что, никогда не слышал о тмиске?

— Не приходилось. На что он вообще похож? Вкус у него какой?

Если бы она сказала, что как у дыни или картошки, я бы нисколько не удивился. Тут всему удивляться — никаких удивлялок не хватит.

— У него вообще никакого вкуса нет. Но если тмиск пожарить или сварить с мясом — по вкусу его от мяса не отличить. С рыбой — от рыбы. И так далее. Его правильно было бы хамелеоном назвать.

— И чего в нем тогда ценного? Как будто здесь мяса или рыбы не хватает.

— Хватает. Только ты долго ты жареное мясо или рыбу сможешь сохранить? Холодильников здесь нет.

— Есть, Жанна, есть. И на Вокзале, и в Фартовом воочию их наблюдал. Правда, там, в отличие от Хутора, и электричество тоже имеется.

— У нас тоже скоро появится, — сказала она.

И без слов было понятно — как только продадите жадры. Нет, не опоры ЛЭП сюда проведете, а купите какой-нибудь генератор. Работающий на дровах, или ветровой. Были бы деньги, а выбор имеется.

— Тмиск, в отличие от мяса или рыбы, и месяц и больше может пролежать на самом солнцепеке, и ничегошеньки с ним не случится. Ну разве что засохнет. Но и в таком случае, его достаточно кипятком залить. Его даже специально сушат. А если учесть, что по питательности он нисколько им не уступает, дальше стоит объяснять?

— Удобно, — согласился я. Настоящий сублимат получается. Который и легкий, и питательный, и на любой вкус.

— Единственная с ним проблема — на новом месте он очень плохо приживается. То ли почва ему особая нужна, то ли еще что… Но ты только посмотри, какие у меня всходы бравенькие!

Теперь от них оставалось лишь несколько, да и те были под вопросом.

Чистку своего нового приобретения, я заканчивал уже в глубоких сумерках. Прежний владелец особым вниманием ружье не баловал. Не сказать, чтобы оно было сильно запущено, но это как комнату прибрать. Можно запихать куда попало разбросанные вещи, лишь бы не на виду, торопливо пропылесосить, и все, как будто бы порядок вокруг. А можно затеять генеральную приборку. Чтобы залезть в самые потаенные уголки, Примерно так я ружье и чистил. Разобрав почти до винтика, тщательно смазал, а затем снова собрав. Ствол оказался практически не изношен, полуавтоматика работала как часы, к тому же регулируемый по длине приклад. Что будет удобно, если придется стрелять с рук, в местах, где толком не развернуться.

Как и обычно по вечерам, практически все население Хутора собралось за длинным столом, который располагался там, где будь поселок крупнее, обязательно находилась бы площадь. Как еще скоротать время перед сном? Карты — шахматы, разговоры обо всем сразу, иногда дело доходит до хорового пения, — вот и весь досуг. Сегодня поминали погибшего на посту Михаила, которого успели похоронить. Подумав, решил к ним не присоединяться. Иначе придется выпить со всеми, причем не раз. Отказать станет затруднительно: все-таки не простая гулянка. И не сболтну ли подвыпивший того, чего не следовало бы им знать? Не должен, но и особой уверенности нет. Поминали допоздна, и мне все не удавалось заснуть. Затем все же получилось. Чтобы через час проснуться от легкого скрипа входной двери.

— Привет! Не спишь еще?

— Нет.

Уже нет. Я ждал этого, мечтал об этом, и в тоже время не верил, что произойдет. Что скрипнет тихонечко дверь, в образовавшуюся щель проскользнет легкая девичья фигурка, после чего скажет: привет! Или что-нибудь еще, совершенно неважно, что именно.

— Здравствуй, Жанна, — и ляпнул спросонья. — Надолго?

— Ну, это уж как получится, — издав при этом легкий смешок.

«Значит, надолго», — подумал я, срывая с нее одежду. Которой и было-то, что махровый халат с капюшоном. И больше совсем ничего. Если бы в тот миг на Хутор снова напали, я бы и выстрелы не сразу услышал, настолько бешено билось сердце. Даже больше, чем у нее самой.

— Не боишься, что кто-нибудь увидел, как ты ко мне шла? — первая страсть улеглась, скоро, совсем скоро, настанет пора другой, и в перерыве между ними можно сказать несколько слов. Наверное, в тот миг они должны были быть другими, но вырвались именно они.

— Боюсь, — печально вздохнула Жанна. — Но, наверное, не слишком, иначе бы ни пришла.

— А как же Олег?

— А что Олег? Олег спит. Его теперь до утра и пушкой не разбудишь: перебрал на Мишиных поминках. Но я ведь не для того к тебе шла, чтобы о нем поговорить?

— Не для этого.

— Вот такие мы, Игорь, бабы, стервы и есть. Казалось бы, чего мне не хватало? Нет же, сама приперлась, — теперь ее вздох был еще печальнее.

— Дима, — автоматически поправил я.

После чего напрягся: слишком ее слова не были похожи на оговорку.

— Ладно, пусть будет Дима, — легко согласилась она. — Даже какой-нибудь Евсей или Прокоп. Только от этого ты же не перестанешь быть Теоретиком? Евлампий, да не вздрагивай ты так! Я — могила!

— С чего ты взяла…

— Пусть я и стерва, но не тупая пробка — ты сам себя выдал.

— Или ты сама себе все придумала.

— Придумала — придумала! — поцеловав, она взъерошила мне волосы.

— Когда это я себя выдал? И чем именно? Димой меня зовут.

— Прокоп, так за разговорами и ночь закончится.

После такого намека мне совсем не хотелось, чтобы тупой пробкой посчитали меня.

— Игорь, просто ты не умеешь врать. И еще из тебя абсолютно никудышный актер. Когда позвали Стойкова, а его тоже зовут Игорем, ты так дернулся! А затем сделал неудачный вид, как будто тебя москит укусил. Станиславский тебя взашей бы выгнал. Уж поверь мне: я все-таки «Щепку» закончила, и достаточно много сняться успела. Пусть и не в главных ролях, и не в каком-нибудь блокбастере, только ничегошеньки это не меняет. А как ты обращаешься с жадром! Когда Иван отказался, сунул в карман его так, как будто горсть мелочи туда высыпал. Благо, сам он в сторону смотрел. Ты хотя бы вспомнил, как обычные люди с ними обращаются! Осторожненько так, двумя пальцами за верх и донышко. Что с пустыми, что с полными.

Жанна права. Человек без дара заполнить его не сможет. Но испортить — запросто. И для этого ему достаточно подержать пустой жадр так, как держал его я — сжав в ладони. Все, тогда его смело можно выкидывать.

— Хочешь, я прямо сейчас тебе проверку устрою: эмоционал ты или нет?

— Интересно, каким еще образом? — скептически фыркнул я, в то же время затаив дыхание. Есть такой способ, и надеюсь, она его не знает. Жанна знала.

— Вот жадр, возьми его в руку и немножечко подержи. Долго ждать не придется — в нем совсем капельку осталось. Если ты эмоционал — эта капелька в нем и останется. Ну а если обычный человек — мы его выкинем, только и всего. Будешь держать?

— Нет.

Именно так все и произойдет. Гудрон недаром привел ко мне Светлану, полностью уверенный в том, что мой дар никуда не делся — он лишь затаился, и его нужно каким-то образом разбудить. И, чтобы доказать, устроил такую же проверку, которую предлагает Жанна.

Остается только надеяться, что она не станет меня шантажировать. И не попросит за свое молчание слишком много. Если бы мой дар был при мне — совсем другое дело. Тогда я смог бы заполнить все те жадры, которые у них тут есть. Они сравнили бы их с другими, и начали бы пылинки с меня сдувать. И еще следить за тем, чтобы волосок с моей головы не упал. Но не получится.

— Игорь, я хочу от тебя ребенка. Да не вздрагивай ты так! Когда еще в наших краях другой эмоционал объявится, к тому же молодой и симпатичный? Если уж угораздило попасть в этот проклятущий мир, так пусть хоть у ребенка будет нормальная жизнь.

Мою жизнь ты считаешь нормальной? Когда даже свое настоящее имя приходится от всех скрывать? Вспомни того же Федора Отшельника. Кто может дать гарантии, что его не отравили?

— У вас с Олегом и легкое сходство присутствует, и цвет глаз одинаковый, и ямочки на подбородке у обоих нет, — продолжала рассуждать она.

— А ямочки здесь причем?

— Притом, что у меня ее тоже нет.

— Ты думаешь, я что-нибудь понял?

— Тут все просто. Если у обоих родителей нет, значит, и у ребенка никогда не будет. А у тебя ее нет.

— А если родится дочка?

Не исключено, среди эмоционалов бывают и женщины, только мне об этом слышать не приходилось.

— А ты постарайся, чтобы именно сын! Прямо сейчас, не откладывая.

Совсем не против того, чтобы постараться прямо сейчас. Особенно когда просит такая симпатичная девушка. К тому же далеко не факт, что мое старание вообще закончится любым результатом.

Иван меня разбудил задолго до того, как занялся рассвет. Справедливости ради, проснулся я еще до стука в дверь. От жужжания фонарика. Он у Ивана со встроенным генератором. Нажал пальцами на клавишу, фонарик такой — «ж — ж — ж», снова нажал и снова — «ж — ж — ж». Этот звук меня и разбудил. Обычно пугают нас не громкие и неожиданные звуки, а те, которые мозг не сумел мгновенно идентифицировать. И определить: представляет ли те опасность? Тогда он на всякий случай бьет тревогу. Звук от фонарика мозг опасностью не посчитал, но на всякий случай меня разбудил. Знал я о существовании подобных фонариках, и даже их видел, но пользоваться ни разу не приходилось, оттого и звук был незнакомым. И как следствие стук в дверь Ивана, застал меня уже у нее.

Луч фонаря скользнул по единственной комнате избенки, затем остановился на постели, которая еще не успела остыть после тела Жанны. Девушка ушла всего за несколько минут до его визита, и мне едва удалось задремать.

«Повстречалась она ему, нет?», — думал я, изо всех сил стараясь держать лицо дубовым. То есть, невозмутимым, как столетний дуб, которому все ураганы нипочем. Стоял и молчал, в ожидании, когда он заговорит первым. Если Иван и встретил Жанну, виду он не подал. А ведь мог бы: язык у него еще тот!

— Вот что, Дима, вы отправляетесь в Станицу через полчаса. У тебя все готово?

Нет, мне необходимо вещи упаковать. И займет это занятие, как минимум, пару дней. Конечно готово. Оденусь, возьму ружье — вот и все мои сборы. Но ответил коротко: да.

— Ну и отлично. Жди, когда позовут.