8. Джентльмен-путешественник

В течение года до катастрофы «Гремлин Спешиэл» полковник Рэй Элсмор создал себе репутацию самопровозглашенного первооткрывателя долины. Однако, хотя об этом никто не подозревал, для Новой Гвинеи Элсмор был тем же, чем Роберт Фалкон Скотт для Антарктиды. Скотт был убежден, что является первопроходцем и первооткрывателем Южного полюса. Но, добравшись до цели своего путешествия, он обнаружил, что его опередил давний соперник, Роальд Амундсен. Другими словами, Элсмор открыл Шангри-Ла вторым и даже третьим, если считать майора Майрона Граймса.

Истинным первооткрывателем долины был Ричард Арчболд. Этому юноше посчастливилось родиться в очень богатой семье. В отличие от Элсмора и Граймса, Арчболд достиг долины по земле.

Своим богатством этот путешественник был обязан деду, Джону Д. Арчболду, президенту компании «Стандард Ойл», партнеру Джона Д. Рокфеллера. Благодаря семейному состоянию Ричарду Арчболду не приходилось задумываться о постоянной работе. И это было очень приятно, поскольку учился он весьма своеобразно. Тощий, застенчивый, неуклюжий мальчик с неприятным взглядом и резкими манерами сменил несколько частных школ. Когда он учился в Аризоне, его любимым предметом было природоведение. Потом он поучился в колледже Хэмилтон в Нью-Йорке и Колумбийском университете, но так недолго, что степени получить не успел.

Больше всего Арчболд любил природу и путешествия. В 1929 году отец Ричарда, надеясь найти для сына полезное занятие, согласился финансировать совместную британско-французско-американскую научную экспедицию на Мадагаскар. У старшего Арчболда было одно условие: он даст деньги, если в экспедиции примет участие его непутевый двадцатидвухлетний сын. Организаторы экспедиции деньги с удовольствием взяли, но никак не могли придумать, что делать с молодым Арчболдом – высоким, по-прежнему тощим, относительно симпатичным юношей с копной вьющихся черных волос, густыми усами и любовью к галстукам-бабочкам.

Сначала было решено сделать Арчболда фотографом. Потом один из научных руководителей предложил:

– А не хотите коллекционировать млекопитающих?

Арчболд с радостью согласился. Еще в семейном поместье в Джорджии он был страстным коллекционером и учился на собственных ошибках. Оказавшись на Мадагаскаре, Ричард мужественно терпел укусы пауков и москитов, неудобства жизни в полевых условиях и репутацию богатенького сынка. В этой экспедиции он понял свое призвание. Ричард мечтал стать биологом-исследователем.

Вернувшись с Мадагаскара, Ричард узнал, что его отец умер. Он получил наследство и квартиру на Манхэттене у Центрального парка. Работу он нашел буквально напротив собственного дома – в отделе млекопитающих Американского музея естественной истории. Дед Ричарда был одним из главных попечителей этого музея.

На том же пятом этаже в кабинете, расположенном напротив кабинета Ричарда, работал молодой орнитолог из Германии, Эрнст Майр, которому было суждено стать легендой эволюционной биологии. Новый знакомый Ричарда посоветовал ему сосредоточиться на Новой Гвинее – сам Майр провел там несколько месяцев, изучая местных птиц. Арчболд потратил значительную часть наследства на организацию, финансирование и участие в нескольких крупных экспедициях под эгидой музея. Не собираясь довольствоваться малым, он хотел провести «полное биологическое обследование острова». В отличие от Майра, который работал в обществе нескольких ученых-исследователей, Арчболд организовал целую научную армию, которой предстояло справиться с амбициозной задачей.

Два первых путешествия на Новую Гвинею увенчались явным успехом. Первую экспедицию Арчболд организовал в 1933 году, вторую – в 1936 году. Благодаря солидному бюджету нью-йоркский музей обогатился множеством новых растений и животных. Но логистические проблемы, связанные со значительными размерами острова, угнетали Арчболда. Еще больше ему не нравилась суровая, пересеченная местность и отсутствие вьючных животных.

Наполеон говорил, что успех армии зависит от ее желудков. Те же слова справедливы и для крупной научной экспедиции в экзотические страны. Экспедиции Арчболда на Новую Гвинею во многом зависели от эффективного снабжения – то есть на остров нужно было перебросить тонны продовольствия и всего, что понадобится ученым, которые на долгие месяцы будут полностью оторваны от цивилизации.

В отсутствие лошадей, мулов, быков и верблюдов, при невозможности использовать грузовики единственным выходом были носильщики. Но Арчболд быстро понял, что на туземцев рассчитывать нельзя. И одной из причин того был страх – не перед белыми людьми, а перед другими племенами. На острове проживало множество племен и кланов, которые постоянно воевали друг с другом. Стоило туземцу-носильщику покинуть родную территорию, как он мог стать жертвой любого соседа.

Арчболд понял, что лучший способ научного изучения Новой Гвинеи – это воздушный. Он стал пилотом и начал покупать самолеты. В начале 1938 года он приобрел самый большой частный самолет в мире – первый коммерческий вариант патрульного бомбардировщика, который использовался в американском военном флоте. Размах крыльев этого самолета превышал сто футов. Он мог брать на борт значительный груз, а дальность перелета превышала четыре тысячи миль. Для целей Арчболда он подходил идеально. Кроме того, самолет был «летающей лодкой». Оборудованный понтонами, он мог взлетать и садиться на воду, что позволяло использовать его на высокогорных озерах и реках Новой Гвинеи. Арчболд оборудовал свой самолет специальным навигационным и коммуникационным оборудованием и дал ему название на местном языке – «Гьюба» (так туземцы называли бурю). Получив самолет в свое распоряжение, Арчболд мог доставлять припасы, людей и собранные материалы. Можно было организовывать третью, самую амбициозную экспедицию на Новую Гвинею.

ИССЛЕДОВАТЕЛЬ РИЧАРД АРЧБОЛД НА ПОНТОНЕ «ГЬЮБЫ». ОН ВЫСАДИЛСЯ В ТОМ МЕСТЕ, КОТОРОЕ ЗАТЕМ СТАЛО НАЗЫВАТЬСЯ ЗАЛИВОМ ЧЕЛЛЕНДЖЕР В ГОЛЛАНДИИ. 1938 (ФОТОГРАФИЯ ЛЮБЕЗНО ПРЕДОСТАВЛЕНА БИОЛОГИЧЕСКОЙ СТАНЦИЕЙ АРЧБОЛДА)

Арчболд получил разрешение и заручился поддержкой голландского правительства, поскольку собирался изучать именно голландскую часть острова. Правительство рассчитывало получить более глубокие знания о собственной колонии, причем не только о флоре и фауне, но и о людях, ее населяющих, и природных ресурсах.

В апреле 1938 года команда Арчболда разбила базовый лагерь в Голландии. В экспедиции участвовало почти двести человек: ученые из Американского музея естественной истории, семьдесят два даяка-носильщика с соседнего острова Борнео, два повара, запасной пилот, штурман, радист и два механика. Голландское правительство выделило около шестидесяти солдат под командованием капитана и трех лейтенантов. Кроме того, голландцы отдали экспедиции тридцать политзаключенных (преимущественно противников колониального режима), которых тоже можно было использовать в качестве носильщиков.

Главная задача экспедиции заключалась в сборе млекопитающих, птиц, растений и насекомых на разных высотах – от уровня моря до суровых пиков высотой в тысячу двести футов в самой малоизученной части Новой Гвинеи. Ученые собирались исследовать северный склон Снежных гор – одного из нескольких горных массивов острова. Имея самолет, даяков-носильщиков и заключенных, которые переносили припасы, Арчболд и его коллеги собрали великолепную коллекцию, в которой были кенгуру-древолазы, трехфутовые крысы и ранее неизвестная певчая птица с длинным клювом мухоловки. Но самое удивительное открытие ученые совершили утром 23 июня 1938 года.

Арчболд вел самолет к Голландии. Он возвращался из разведывательного полета. Самолету пришлось пробиваться сквозь густые облака, окружавшие вершину могучей горы, носившей имя голландской королевы Вильгельмины. Впереди Арчболд увидел широкую, плоскую, явно заселенную долину, которой не было на его карте. Судя по всему, о существовании долины знали только ее обитатели. Арчболд оценил размеры долины как сорок миль в длину и десять миль в ширину. Позже, с истинно патрицианской небрежностью, он назвал это удивительное событие «приятным сюрпризом».

Голландский солдат, летевший вместе с Арчболдом, назвал долину Грооте Валлей, то есть Большой долиной, и Арчболд объявил, что таким и будет ее название.

По оценке Арчболда, в долине проживало около шестидесяти тысяч человек, хотя впоследствии оказалось, что их вдвое больше, учитывая туземцев, которые жили в окрестных горах. Даже по оценке Арчболда, эта долина оказалась самым плотно населенным регионом в Голландской Новой Гвинее. Арчболда можно сравнить с ботаником, который в 1938 году изучал шмелей на американском Среднем Западе и наткнулся на Канзас-сити.

В это было трудно поверить. Новая Гвинея была островом удаленным, но отнюдь не неизученным. Ученые побывали во многих внутренних районах острова, а альпинисты поднялись на самые высокие его горы. Экспедиции 1907-го, начала 20-х и 1926 года подбирались к Большой долине Арчболда и даже контактировали с кочевыми племенами, но саму долину никогда не видели.

Экспедиция Кремера 1921 года достигла долины Сварт, расположенной неподалеку. Антрополог Дениз О’Брайен, которая изучала долину Сварт сорока годами позже, писала, что, встретив Кремера и его спутников…Туземцы «поразились светлому цвету их кожи – такими должны быть призраки или духи. Но среди них не было женщин. В конце концов, они решили, что духи прячут женщин в контейнерах – в тех, где они несли и готовили еду. Иногда женщины духов выходили из контейнеров. Туземцам они напоминали змей, которые скользили по земле, но мужчинам-духам казались настоящими женщинами». Естественной реакцией туземцев был страх, который еще больше усилился, потому что после ухода ученых в племени разразилась эпидемия жестокой дизентерии.

Даже если бы ученые, двигавшиеся по суше, не заметили бы эту долину, пилоты военных или коммерческих самолетов не могли не заметить территорию в три сотни квадратных миль, с сотнями деревень и десятками тысяч мужчин, женщин и детей – не говоря уже о свиньях. Однако долину не заметили самые знаменитые авиаторы мира. В июле 1937 года, за год до открытия Арчболда, Амелия Эрхарт пролетала над этой частью Новой Гвинеи, пытаясь совершить кругосветное путешествие. Последняя ее остановка была в городе Лаэ, в восточной части Новой Гвинеи. После этого ее самолет исчез где-то в Тихом океане. Но даже она не увидела Большой долины.

В конце 30-х годов большинство антропологов считало, что все крупные населенные центры нашей планеты уже открыты, нанесены на карту и в большинстве случаев модернизированы миссионерами, капиталистами, колонизаторами или всеми тремя вместе. Никто не сомневался, что в джунглях Амазонки и других уголках земли еще сохранились первобытные племена. Но люди, населявшие Большую долину Арчболда, были крестьянами-воинами, они жили в крупных деревнях на открытой местности, прямо под облаками. Сто тысяч человек ухитрились спрятаться на ровном месте. Спустя шестьдесят лет зоолог Тим Флэннери, крупный специалист по Новой Гвинее, объявил, что Арчболд «в последний раз в истории нашей планеты сумел открыть огромную, никому не известную цивилизацию, которой еще только предстояло вступить в контакт с западной цивилизацией».

Можно предположить, что долина ускользнула от внимания картографов в силу необычного сочетания различных факторов. Когда Арчболд описывал свое открытие для журнала «Нэшнл Джиогрэфик», редактор попытался придать его рассказу какой-то смысл, написав: «Джунгли в этой части Новой Гвинеи настолько густые, а горы настолько высокие и неприступные, что исследователи проходили по лесу в нескольких милях от самой густо заселенной долины острова, даже не подозревая о существовании в этом месте цивилизации». Горы действительно играли в жизни долины очень важную роль. Они не позволяли исследователям попасть в долину по суше и мешали летчикам. Способствовал тому и образ жизни туземцев. Они были вполне самодостаточными крестьянами, а не охотниками-собирателями, которые ради пропитания и получения всего необходимого совершали огромные переходы. Туземцы Большой долины жили оседло, вели войны между собой. Большинство людей проживали свою жизнь практически на одном месте, почти не удаляясь от родной хижины.

Когда Арчболд увидел долину впервые, плохая погода не позволила ему изменить курс или снизиться, чтобы рассмотреть все получше. Но в последующие недели он совершил несколько разведывательных полетов, фотографируя долину и заставляя свиней и их хозяев в ужасе прятаться, где попало, – точно так же, как поступил шесть лет спустя полковник Элсмор.

Главный ботаник экспедиции Арчболда, Л. Дж. Брасс так описывает то, что им удалось увидеть с воздуха: «Люди жили в компактных, очень упорядоченных, чистых, огороженных плетнями или стенами деревнях от трех до пятидесяти домов в каждой. Жилища были двух типов. Они имели двойные стены из досок и соломенную крышу. Полов в домах не было. Мужские дома были круглыми, от десяти до пятнадцати футов в диаметре, с коническими крышами. Женские дома были длинными и узкими. Повседневная одежда мужчин состояла из одного лишь гульфика. Некоторые прятали волосы в сетки, сплетенные из веревок. Женщины носили либо короткие (чуть ниже ягодиц) юбки из тех же веревок, либо плетенную из веревок набедренную повязку. У всех женщин на голове была одна или несколько сеток для волос. Из оружия и инструментов у туземцев имелись луки, стрелы нескольких видов, копья, каменные топоры и каменные тесла».

Туземцы почти не заинтересовали Арчболда, а вот методы обработки почвы показались ему очень необычными. В отличие от всех остальных племен Новой Гвинеи, туземцы долины выращивали сладкий картофель – основной источник углеводов. У них были четко обозначенные поля, целый лабиринт дренажных систем и мощные ограды. Арчболд говорил, что эти поля напомнили ему сельскую местность где-то в центральной Европе.

Помощники Арчболда разбили лагерь в пятнадцати милях к западу от долины, на берегу озера Хаббема, где мог садиться и взлетать самолет. Однажды к чужестранцам пришли два туземца. «Один из них явно занимал высокое положение, – пишет Арчболд. – Другой, помоложе, играл роль телохранителя – он постоянно был начеку. Они уселись на свои мешки спиной к долине, держа в руках луки и стрелы. А мы сели напротив, спиной к нашему лагерю».

Арчболд подарил туземцам раковины каури – небольшие, жемчужно-белые, очень гладкие ракушки, которые в Африке и других странах, имеющих океанское побережье, использовались в качестве денег. Он предложил им сахар, сигареты и сушеную рыбу. Туземцы дары приняли, но через какое-то время вернули их назад – Арчболд истолковал такое поведение, как «знак независимости». Однако он заметил, что старший сделал несколько затяжек сигарой, которую ему предложил голландский офицер, капитан С. Дж. Тееринк. Через пятнадцать минут туземцы покинули лагерь исследователей.

Позже Арчболд отправил в долину две группы. В каждую входили голландские солдаты, носильщики-заключенные и даяки, которые должны были собирать образцы флоры и фауны. Одну группу возглавлял капитан Тееринк, другую – лейтенант Дж. И. М. Ван Аркен. Группы вошли в долину с противоположных концов и должны были встретиться в середине.

В августе 1938 года две группы отправились в долину, переходя от деревни к деревне. Если бы чужестранцы были представителями племен, живших в других частях долины, им вряд ли удалось бы проделать этот путь безопасно. Скорее всего, их встречали б копьями и стрелами. Но белые исследователи и их носильщики были настолько странными и необычными, они были настолько далеки от межплеменных войн, что туземцы относились к ним с осторожным любопытством, а женщины и дети попросту прятались. Исследователи заметили, что среди туземцев распространен каннибализм, но хорошо вооруженные голландские солдаты понимали, что им-то бояться нечего. Иногда туземцы не советовали ученым идти в соседнюю деревню – клали палочки на их пути, изображая град стрел, или просто перегораживали дорогу, становясь плечом к плечу. Языковой барьер не позволял капитану Тееринку и лейтенанту Ван Аркену получить точные объяснения, но Тееринку казалось, что подобное поведение является, скорее, знаком защиты, чем враждебности. Туземцы не хотели, чтобы их враги, жившие в соседних деревнях, причинили вред новым знакомцам.

Все было хорошо, пока не произошел конфликт между группой туземцев и отрядом исследователей под командованием лейтенанта Ван Аркена.

9 августа 1938 года группа Ван Аркена находилась на берегу реки Балием в центре долины. Их окружили туземцы, вооруженные копьями, луками и стрелами. «У них были все основания не доверять нам, потому что мы пришли со стороны врагов», – записал Ван Аркен в своем дневнике. В тот раз ему удалось избежать столкновения, предложив туземцам несколько раковин каури. Той же ночью в лагерь явились четыре туземца и попросили разрешения переночевать с солдатами. «Мы отпугнули этих джентльменов, – пишет Ван Аркен, – сделав несколько выстрелов в воздух».

На следующий день Ван Аркен обнаружил, что путь «перегорожен ветками и бревнами, за которыми прятались юноши, вооруженные копьями». Солдаты обнажили оружие, и молодые туземцы бежали. Колонна двинулась вперед. Замыкали ее двое солдат, одним из них был капрал Паттисина. Ван Аркен пишет, что двое туземцев схватили Паттисину сзади. Солдата, который поспешил на помощь капралу, один из туземцев «хотел пронзить копьем, но капрал сумел застрелить его». Другими словами, в дневнике Ван Аркена говорится о том, что капрал Паттисина убил туземца, но согласно официальной версии это произошло в рамках самообороны.

Капитан Тееринк, который официально руководил экспедицей, на подобное объяснение не купился. Сам он возглавлял другую группу. К докладу Ван Аркена он написал критическое дополнение, из чего можно сделать вывод о более гуманном его отношении к туземцам: «На мой взгляд, это событие весьма печально. Капрал Паттисина должен был сделать предупредительный выстрел. По личному опыту общения с подобными племенами, могу сказать, что предупредительного выстрела обычно бывает достаточно. Вы должны донести эту информацию до своих людей».

Еще до возвращения в Соединенные Штаты Арчболд опубликовал несколько статей о своем путешествии в «Нью-Йорк Таймс» и других изданиях. В марте 1941 года он написал большую статью для журнала «Нэшнл Джиогрэфик». В ней он рассказывал об общении с туземцами. По большей части общение было вполне дружелюбным, хотя иногда отмечалось некоторое напряжение. Больше всего его удивляло то, что туземцы часто вообще не обращали внимания на ученых, проходивших мимо их деревень: «Похоже, туземцы воспринимали наш приход, как нечто заурядное. Некоторые стояли и смотрели, как мимо них тянется длинная вереница носильщиков. Другие же, которые копались в садах и на полях с жирной, черной землей, вообще не отрывались от своего занятия».

Но ни в одном своем отчете Арчболд не описал самый ужасный момент экспедиции.

Через четыре года после фатального выстрела капрала, в июне 1942 года, Арчболд наконец-то подтвердил, что в тот день у реки между группой Ван Аркена и туземцами произошел серьезный конфликт. Но все же он рассказал об этом так, чтобы не преувеличить значение этого события. В «Бюллетене Американского музея естественной истории» Арчболд написал, что 10 августа группа Ван Аркена увидела, что тропа забаррикадирована поваленными деревьями, за которыми скрывались туземцы, вооруженные копьями: «И тут случился инцидент, в котором наши люди применили большую силу, чем требовала обстановка». Не объясняя своих слов и не обсуждая смерть туземца от руки белого человека, Арчболд спокойно продолжил описывать тот день, когда группа достигла реки и двинулась по заливному лугу.

Ван Аркен описал этот же инцидент иначе. Он сделал это, создавая первую карту долины. На этой карте на месте инцидента 10 августа 1938 года он нарисовал стрелу и комментарий: «Место, где во время атаки копьеносцев погиб туземец». Если эту карту увидел бы несведущий человек, он мог бы подумать, что ученые стали свидетелями смертельной схватки между двумя туземцами.

В своих отчетах для музея Арчболд постоянно подчеркивал собственное отношение к туземцам. В них он вообще не упомянул о смертельном выстреле: «Продвигаясь по неизвестной местности, нужно быть готовым ко всему. Поведение туземцев абсолютно непредсказуемо. В целом можно сказать, что туземцы более дружелюбны к большой, хорошо вооруженной группе, чем к небольшой и слабой. Одна из наших групп, которая относилась к первой категории, не столкнулась ни с какими трудностями и неприятностями при общении с туземцами».

Арчболд явно не собирался выяснять, сочли ли жители Большой долины убийство туземца белым человеком «легкой неприятностью» или «значимым событием».

Полковник Элсмор ничего не знал ни об экспедиции, ни о статьях Арчболда, посвященных Большой долине. Когда после крушения «Гремлин Спешиэл» ему рассказали об этом путешественнике, Элсмор попросту отмахнулся. Он считал, что его Тайная долина, его Шангри-Ла никак не могла быть Большой долиной Арчболда. В конце концов, Новая Гвинея – остров огромный и неизученный. Кто знает, сколько на нем изолированных и неизвестных белому человеку долин?

Однако Большая долина и Шангри-Ла все же оказались одной и той же долиной. И первый контакт между туземцами и внешним миром ознаменовался кровопролитием.