25. Спасение

Прибыв на остров Вакде, полковник Элсмор отменил первоначальное решение о тренировках на горе Хаген. Вместо этого все сосредоточились на тренировках на уровне моря, прямо на острове. Чтобы имитировать условия высокогорья в Шангри-Ла, во время тренировочных полетов планер перегружали – брали на борт девять пассажиров и триста фунтов песка в мешках.

Элсмор считал, что командир не должен приказывать солдатам делать то, чего не может сделать сам. Во время трех последних тренировочных полетов он занимал место второго пилота планера. Неизвестно, действительно ли он был настолько уверен в успехе своего плана. Как бы то ни было, все три полета прошли благополучно. Элсмор объявил, что план окончательно утвержден и пора приступать к его осуществлению.

Предусматривались три рейса в Шангри-Ла, поскольку на борт можно было взять только пять человек. Из-за плохой погоды осуществление операции пришлось отложить на несколько дней. Экипажи самолета и планера смогли немного отдохнуть в Голландии. Временные же обитатели долины по-прежнему ждали спасения – им сообщили, что планеры вылетят, как только погода нормализуется.

Великий день пришелся на 28 июня 1945 года. Все пятнадцать обитателей лагеря Шангри-Ла проснулись в 6.00 и увидели, что небо совершенно чистое. Несколько белых облачков Уолтер Симмонс, который находился на борту самолета, сравнил с «клубами сигарного дыма».

Первым прилетел транспортный самолет.

– Как там наша королева? Она расположена покинуть долину сегодня? – спросил майор Гарднер.

– Она уже неделю мечтает отсюда выбраться! – ответил Уолтер.

– Полагаю, так думают все, – вздохнул Гарднер.

Майор сообщил Уолтеру, что за операцией из кабины собственного самолета наблюдает полковник Элсмор. Он летел на бомбардировщике «Б-25», который назвал в честь своего семнадцатилетнего сына – Рэя-младшего. Бомб на борту не было, зато репортеров хватало с избытком. Представлением руководил сам полковник. Гарднер сообщил Уолтеру о полковнике и журналистах, а потом передал слова самого Элсмора: «Нам бы хотелось, чтобы первыми из долины выбрались вы, Мак, Мэгги и Деккер». Уолтер знал, что к нему будет привлечено всеобщее внимание. Он руководил спасением трех американцев, выживших в авиационной катастрофе. Несколько недель назад он мечтал о подобной славе: «Если операция привлечет то внимание, которое, как мне кажется, она уже привлекает, буду считать, что мои молитвы о будущем были услышаны». Газеты всего мира писали не только о Маргарет, Макколломе и Деккере, но и о нем. Может быть, полковник Элсмор хочет наградить его прямо на аэродроме. И тогда он не сможет больше игнорировать просьбы Уолтера отправить его в зону боевых действий. После войны он мог бы показывать газеты и фотографии своему отцу-герою. Уолтер знал, что у него остается последний шанс подать просьбу о переводе в действующую армию – последующие рейсы планеров могли состояться через несколько дней, а к тому времени интерес журналистов уже наверняка угас бы.

Но теперь это все было неважно. В долине Уолтер стал другим человеком – совсем не тем, который спустился на парашюте шесть недель назад, мечтая о подвигах, славе и собственной карьере. Он стал более зрелым и ответственным. Впервые с момента призыва он понимал, что исполнил свой долг. Не только перед американской армией, не только перед своими солдатами, не только перед собственным отцом, но и перед самим собой. Уолтер понял, что такое быть командиром. И командир не мог покинуть своих солдат.

– Я не полечу на первом планере, – ответил Уолтер. – Я отправлю троих спасшихся и одного-двух моих людей. Я покину долину последним вместе со старшим сержантом и двумя техниками.

Майор Гарднер мог приказать Уолтеру лететь на первом планере, но предпочел отступить. Он свернул разговор на скорость ветра в долине. Уолтер заверил, что скорость минимальна. И больше о том, когда Уолтер покинет долину, речь не заходила.

Через несколько минут с транспортного самолета сообщили, что «Вязанка хвороста» уже направляется в Шангри-Ла. Планер был соединен с самолетом-буксировщиком «Си-46» нейлоновым тросом. Элсмор присоединился к разговору. Он сказал, что, по его мнению, момент выбран удачно. Полковник скорректировал курс самолета-буксировщика. Через несколько минут «Си-46» преодолел последний горный хребет и очутился в долине с планером, подвешенным на нейлоновом тросе длиной несколько сотен футов.

Увидев под собой Шангри-Ла, лейтенант Генри Палмер схватился за рычаги и отстыковал свой планер от буксировочного троса.

Через несколько секунд скорость планера упала со ста миль в час до восьмидесяти. Самолет улетел, шум двигателей стих. Пилоты планера, Палмер и Аллен, слышали, как ветер свистит в ушах. Безмоторный летательный аппарат постепенно снижал скорость.

ПИЛОТ ПЛАНЕРА, ЛЕЙТЕНАНТ ГЕНРИ И. ПАЛМЕР, РАССМАТРИВАЕТ ТУЗЕМНЫЙ ТОПОР ПОСЛЕ ПРИЗЕМЛЕНИЯ В ДОЛИНЕ (ФОТОГРАФИЯ ЛЮБЕЗНО ПРЕДОСТАВЛЕНА Б.Б.МАККОЛЛОМ)

Пилоты направили нос планера на красные парашюты, которыми была обозначена зона посадки. Планер коснулся земли. Его хвост поднялся, словно у кита, потом опустился. Посадка прошла идеально. Алекс Канн сохранил этот момент для истории.

«Мы все выбежали на поле, – записала Маргарет в дневнике. – Мы прыгали и пели от счастья». На поле собрались и десятки туземцев, которые никогда не видели ничего подобного. «Они впервые увидели вблизи тех воздушных монстров, которые по первости так их пугали. Теперь же они смотрели на планер безо всякого страха, так же как и мы».

Генри Палмер знал, что горючего на борту «Протекающей Луизы» хватит на несколько кругов над долиной. Сэмюелз беспокоили тучи, скапливающиеся над горами, которые окружали долину. По радио он предупредил: «У нас маловато керосина и времени». Сэмюелз говорил совершенно серьезно. Перед вылетом из Голландии экипаж максимально облегчил самолет, сняв не только все вооружение, но даже собственные тяжелые ботинки. На борту не было ничего лишнего.

Тучи сгущались, и Сэмюелз уже сомневался, что сегодня удастся подобрать планер. Экипажу планера придется заночевать в лагере, а операцию можно будет провести на следующий день, если позволит погода.

Полковник Элсмор не желал об этом даже слушать.

– На мой взгляд, сегодня чертовски хороший день, – заявил он.

Сэмюелз подчинился и стал готовиться к сцепке. По радио он сообщил, что хотел бы сделать пару «сухих» заходов – пролететь над посадочной площадкой на малой высоте, не захватывая планера. Но Элсмор снова возразил.

– Не стоит этого делать, – приказал полковник. – Если у вас мало горючего, не нужно тратить его впустую. Вы прекрасно со всем справитесь.

Пока Сэмюелз пререкался с Элсмором, лейтенант Палмер выпрыгнул из планера и обратился к Маргарет, Макколлому и Деккеру:

– Вы готовы лететь? Этот экспресс отправляется через полчаса.

– Через полчаса? – ахнула Маргарет. – Я даже не собралась!

Не собрались Макколлом, Деккер и два десантника, которых на этот полет назначил Уолтер – сержанты Фернандо Донгальо и Бен Булатао. Отправляя «Дока» с первым планером, Уолтер хотел привлечь внимание прессы к медикам, которые, рискуя жизнью, первыми высадились в джунглях.

Пока вылетающие судорожно собирали свои вещи и сувениры, пилоты планера устанавливали шесты и тросы. Весь лагерь бурлил. Алекс Канн запечатлел удивительную сцену: двадцать туземцев помогают Уолтеру и другим десантникам устанавливать планер в положение для сцепки. Современные солдаты и воины каменного века работали вместе, плечом к плечу, упершись руками в корпус и крылья планера. Им предстояло установить его посреди поля битвы, превращенного в импровизированную взлетную полосу.

ТУЗЕМЦЫ ПОМОГАЮТ УСТАНОВИТЬ «ВЯЗАНКУ ХВОРОСТА» В ПОЛОЖЕНИЕ ДЛЯ СЦЕПКИ (ФОТОГРАФИЯ ЛЮБЕЗНО ПРЕДОСТАВЛЕНА С. ЭРЛОМ УОЛТЕРОМ-МЛАДШИМ)

Время шло, и баки самолета стремительно пустели. Палмер разместил пять пассажиров на планере. Только тогда Маргарет вспомнила, что забыла попрощаться с туземцами. «Но они поняли, что мы улетаем», – записала она в дневнике. Маргарет особенно сожалела о том, что не смогла проститься с «королевой».

Вождь племени, Яли Лого, не жалел об отлете чужаков, но Маргарет была точно уверена, что многие туземцы грустят. «Слезы струились по их черным лицам. Они чувствовали, что теряют друзей, и я тоже знала, что теряю своих лучших и самых добрых друзей в жизни. Я громко шмыгнула носом и неожиданно заметила, что Макколлом и Деккер тоже плачут».

Может быть, плачущие туземцы действительно грустили, увидев, что Маргарет поднимается на борт планера. Но, возможно, их слезы отражали более сложные эмоции, охватившие жителей Колоимы.

Планер их поразил, но, как говорили свидетели этого события, они не понимали, что новые знакомцы собираются улететь навсегда. Они думали, что появление планера – это последний знак, предсказанный легендой «Улуаек». Напуганные, они обратились к духам предков.

«Мы провели церемонию слез, – говорил Биналок, сын Яли Лого. – Мы хотели показать глубину своих чувств. Плача, мы обращались к нашим предкам. Мы думали, что вернемся к нашим предкам».

На протяжении жизни многих поколений в долине ничего не менялось. Люди рождались, обрабатывали землю, сражались и умирали. Менялись только формы мужских гульфиков и женских юбок.

После церемонии слез мужчины Колоимы перестали хранить табак в кончиках своих гульфиков, вернувшись к обычаю старейшин. Местные женщины изменили фасон своих травяных юбок – вернулись к более традиционной форме. Чужакам подобные перемены могли показаться малозначительными, но для дани они были исполнены глубокого смысла. Не зная, что готовит им новая эпоха, как она скажется на их жизни, туземцы Колоимы решились на самую кардинальную перемену, какую только могли себе представить: вернулись к прежней форме гульфиков и юбок.

Оказалось, что туземцы были правы относительно легенды «Улуаек», но ошибались, оценивая ее влияние. Довольно скоро мир узнал о Шангри-Ла, открыл для себя эту долину, и жизнь в ней изменилась так сильно, как ее обитатели и представить себе не могли. В планере Палмер отвлек Маргарет от ее размышлений о туземцах.

– Не удивляйтесь, если после первой попытки буксировочный трос лопнет.

– А что произойдет, если это случится? – спросил Макколлом.

– Ну, меня-то армия застраховала на десять тысяч долларов, – с сильным южным акцентом ответил Палмер.

Маргарет не улыбнулась шутке. Она еще крепче сжала свои четки. Салон планера казался ей таким ненадежным в сравнении с салоном того самолета, который почти семь недель назад доставил ее в Шангри-Ла. В дневнике она записала: «Неужели мы пережили ужасную авиационную катастрофу, столько трудностей, страданий и боли только для того, чтобы погибнуть, когда спасение так близко?»

Палмер помог пассажирам пристегнуть ремни безопасности и показал, за что держаться, чтобы не вылететь из кресла в момент сцепки. Приближалась «Протекающая Луиза». У всех замерло сердце.

«ПРОТЕКАЮЩАЯ ЛУИЗА» МАЙОРА УИЛЬЯМА ДЖ. СЭМЮЕЛЗА ПОДЛЕТАЕТ К ПЛАНЕРУ «ВЯЗАНКА ХВОРОСТА» ДЛЯ СЦЕПКИ (ФОТОГРАФИЯ ЛЮБЕЗНО ПРЕДОСТАВЛЕНА С. ЭРЛОМ УОЛТЕРОМ-МЛАДШИМ)

Майор Сэмюелз кружил над долиной на высоте полутора тысяч футов. Экипаж в очередной раз проверил все оборудование для сцепки. Через лобовое стекло пилот смотрел на горизонт – к долине приближались тучи.

– Не думаю, что нам удастся подобрать их сегодня, – сообщил он Элсмору по радио.

Однако, пользуясь своим рангом и опытом, накопленным за год полетов над Шангри-Ла, Элсмор приказал совершить попытку сцепки.

– Сегодня лучшая погода, какую мне только доводилось видеть в этой долине. Летите и подбирайте планер. Вы сможете это сделать. Лучшей погоды здесь не бывает.

Сэмюелз понял, что спорить бесполезно.

Он повернулся ко второму пилоту, капитану Уильяму Маккензи.

– Волнуешься, Мак?

– Конечно, – ответил Маккензи. – А ты?

– Думаю, ты и сам все знаешь.

Сэмюелз повернулся, чтобы заглянуть в салон.

– Ребята, вы готовы?

Все, как один, подняли большие пальцы.

– Ну ладно, летим… Опускайте рычаг.

Сэмюелз потянул на себя рычаги, уменьшив скорость самолета до 135 миль в час. Он надавил на штурвал, заставив «Луизу» снизиться до двадцати футов над землей. Самолет летел прямо к шестам, на которых была закреплена петля из нейлонового троса.

В 9.47 стальной крюк подцепил нейлоновую петлю. Сэмюелз выжал рычаги вперед, чтобы набрать скорость, и самолет начал подниматься.

Пассажиров и пилотов планера резко тряхнуло.

Полковник Элсмор наблюдал за сцепкой из своего «Б-25» с высоты шести тысяч футов. Ему не оставалось ничего, кроме молитвы.

Захват планера снизил скорость «Протекающей Луизы» до опасного уровня 105 миль в час. Самолет летел с минимально допустимой скоростью. Чуть меньше, и самолет вместе с планером рухнул бы.

КОГДА ПЛАНЕР ПОСЛЕ СЦЕПКИ ПОЛЕТЕЛ ЗА САМОЛЕТОМ-БУКСИРОВЩИКОМ, ОКАЗАЛОСЬ, ЧТО К ЕГО БРЮХУ ПРИЦЕПИЛСЯ ПАРАШЮТ, КОТОРЫМ БЫЛ ОБОЗНАЧЕН ЦЕНТР ПОСАДОЧНОЙ ЗОНЫ (ФОТОГРАФИИ ЛЮБЕЗНО ПРЕДОСТАВЛЕНЫ С. ЭРЛОМ УОЛТЕРОМ-МЛАДШИМ И АМЕРИКАНСКОЙ АРМИЕЙ)

Осложняло ситуацию и то, что левое колесо планера зацепилось за один из парашютов, которыми был обозначен центр поля. Белая ткань развевалась и пузырилась под брюхом планера, не позволяя ему эффективно набирать высоту. Мрачная шутка лейтенанта Палмера о государственной страховке начинала сбываться – и переставала быть просто шуткой. Если бы возникла необходимость совершить экстренную посадку, то «Вязанка хвороста» свалилась бы в неконтролируемое головокружительное пике.

Планер на опасно низкой высоте направлялся к покрытым джунглями горам. Маргарет молилась, не переставая. С лебедки на борту «Протекающей Луизы» выпустили семьсот футов стального троса. К ним добавились триста футов нейлонового буксировочного троса. В результате планер следовал за самолетом-буксировщиком в тысяче футов, то есть на несколько сотен футов ниже, чем следовало. Сэмюелз отчаянно пытался набрать высоту. Расстояние между самолетом и планером было слишком велико, чтобы благополучно перелететь через горы. Пилот выжал полный газ, но этого оказалось недостаточно. Буксировочный трос касался деревьев, а вместе с ним и планер, на борту которого находились семь человек.

Когда планер задел верхушеки деревьев, Маргарет сжала кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Она не могла слышать, как ветки царапают корпус планера – слишком живы были воспоминания о том, как несся над верхушками деревьев «Гремлин Спешиэл».

«Протекающая Луиза» отчаянно боролась за высоту. Наконец, Сэмюелзу это удалось, и он вывел аппарат в чистый воздух. «Когда планер оказался в зоне видения, – вспоминал Сэмюелз, – мы заметили, что за ним летят куски белой ткани».

Деревья были лишь первым препятствием. Сэмюелз изо всех сил пытался поднять самолет до десяти тысяч футов. Только на такой высоте можно было преодолеть окружающие долину горы. И пилот, и двигатели самолета перегрелись одновременно. Машина начала терять высоту.

– Я выжимаю из нее все, на что она способна, – передал Сэмюелз по радио.

Он сообщил, что хочет перерезать трос планера, чтобы не погубить двигатели «Си-47» – и всех, кто находился на борту обоих летательных аппаратов.

Элсмор категорически запретил майору даже думать об этом. Наблюдая за буксировкой с большого расстояния, он считал, что «Протекающая Луиза» летит на высоте, достаточной для того, чтобы преодолеть перевал.

– Пусть двигатели греются! – передал он пилоту. – Следуйте дальше.

Самые высокие вершины скрылись в тучах. Сэмюелз летел наугад.

Пять пассажиров вздохнули с облегчением, когда планер перестал касаться верхушек деревьев. Но, поздравив друг друга со спасением, они неожиданно услышали странный хлопающий звук, исходящий откуда-то снизу. Звук издавал парашют, который зацепился за шасси при взлете. Хлопая по днищу планера, парашют прорвал брезент, которым обтянут фюзеляж. Пристегнутые к креслам пассажиры сквозь дыры в днище видели в нескольких тысячах футах под собой горы, покрытые джунглями. Парашют продолжал хлопать, а дыры – увеличиваться.

Маргарет была близка к панике. Она старалась не смотреть вниз, но не могла справиться с собой. Этот полет напомнил ей прогулку на лодке со стеклянным дном – только на этот раз дна не существовало вовсе.

Джон Макколлом, который дважды возвращался в горящий «Гремлин Спешиэл», который пережил смерть брата-близнеца, который прошел через джунгли и провел через них двух тяжелораненых товарищей, который смело вступил в контакт с туземцами, вооруженными каменными топорами, теперь должен был справиться с очередной невыполнимой задачей.

Он отстегнул ремень безопасности и упал на колени. Джон прополз в хвост планера. Ветер бил ему в лицо. Понимая, что находится на волосок от смерти, Макколлом протянул руку и ухватил парашют. Он втянул часть парашюта внутрь, потом протянул руку и втянул еще одну часть. Джон Макколлом сумел втянуть в корпус планера весь прицепившийся парашют.

Борьба Сэмюелза продолжалась. Он подчинился приказу Элсмора и не стал обрезать трос планера – хотя температура двигателей неуклонно повышалась. Перегреты были уже оба двигателя.

С помощью второго пилота, Уильяма Маккензи, Сэмюелз выполнил сложнейший маневр, от которого зависела дюжина жизней. Он надавил на рычаги, чтобы двигатели не взорвались, но при этом сохранил достаточную для благополучного преодоления горного перевала высоту.

– Мы опустились до восьми тысяч футов, – сообщил Сэмюелз, – и чуть не коснулись вершин гор.

Но самолет не рухнул. «Си-47» остался в воздухе, а за ним летел планер.

Когда они миновали последний перевал, перегревшийся самолет и поврежденный планер пронеслись над местом падения «Гремлин Спешиэл».

ВИД ИЗ ПЛАНЕРА НА САМОЛЕТ-БУКСИРОВЩИК, КОТОРЫЙ ВЫВЕЛ ПЛАНЕР ИЗ ШАНГРИ-ЛА. НА ПУТИ В ГОЛЛАНДИЮ (ФОТОГРАФИЯ ЛЮБЕЗНО ПРЕДОСТАВЛЕНА Б.Б.МАККОЛЛОМ)

Даже через двухфутовую дыру в днище Маргарет, Макколлом и Деккер не разглядели места катастрофы. Но они знали, что где-то в густых джунглях во влажную почву вкопаны двадцать белых крестов и одна звезда Давида, которые обозначают место гибели их друзей, товарищей по оружию и родных. Они навсегда остались в Шангри-Ла.