23. Планеры

Когда первая радость после обнаружения выживших в авиакатастрофе прошла, полковник Элсмор и его подчиненные задумались над лучшим способом освободить Шангри-Ла от американского военного присутствия – а потом и от кинорежиссера, нанятого голландским правительством. Естественно, что основным приоритетом любого плана оставалась безопасность. От принятого решения зависели пятнадцать жизней. И даже больше, поскольку рисковали также пилоты, члены экипажа и все, кто примет участие в операции. Кроме того, от успеха или неудачи спасательной операции зависела личная и профессиональная жизнь самих ее организаторов. Для них люди, оказавшиеся в долине, были не просто солдатами, а, в первую очередь, товарищами по оружию. Чувствовали они ответственность и за Алекса Канна. Они знали, как работает военная машина: история о Шангри-Ла получила такую известность, что ее трагическое завершение в силу плохого планирования стоило бы организаторам спасательной операции очень дорого.

Элсмор и его подчиненные обсудили множество вариантов, отвергая один за другим как непрактичные, нелогичные, невозможные или изначально обреченные на неудачу. Вертолеты, гидропланы, десантный корабль и наземный переход были отвергнуты сразу. Затем рассматривалась возможность забросить в долину строительный батальон американского флота с небольшими бульдозерами, чтобы те построили временную взлетную полосу. Этот план был отвергнут, когда Элсмор решил, что посадка и взлет транспортного самолета в условиях высокогорья вполне могут превратиться в повторение трагедии «Гремлин Спешиэл».

После этого обсуждалась возможность использования небольшого самолета «Л-5 Сентинел», который летчики любовно называли «летучим джипом». Эти самолеты использовались для разведки и перевозки раненых. «Л-5» не требовал длинной полосы, то есть он вполне мог приземлиться на ухабистую поверхность долины, и тогда строить полосу не пришлось бы. Но и у этого плана оказались свои недостатки.

Во-первых, перелет от Голландии до Шангри-Ла занял бы у «сентинела» три часа. За это время самолет израсходовал бы все горючее. Бочки с керосином пришлось бы сбрасывать в долины с парашютами, иначе самолет не смог бы вернуться. Но каждый самолет мог взять на борт только пилота и еще одного пассажира. Следовательно, пришлось бы совершить пятнадцать перелетов, и каждый из них был бы связан с риском. И все же окончательно отказываться от этого плана не стали.

Пока Элсмор оценивал все «за» и «против» использования «сентинелов», над планом спасательной операции работал настоящий специалист: лейтенант Генри И. Палмер из Батон-Руж, штат Луизиана. Палмеру был тридцать один год, и у него имелся солидный опыт полетов на «сентинелах» и других легких самолетах. Он служил неподалеку, на тропическом острове Биак близ северного побережья Новой Гвинеи.

Элсмор отправил Палмера пролететь над Шангри-Ла на бомбардировщике «Б-25», чтобы лично оценить ситуацию. Палмер сразу же понял, что использовать «сентинел» не удастся. Он предложил другую идею – и другой тип летательных аппаратов. Как и «сентинел», он был приспособлен для приземления в условиях короткой полосы и даже ее отсутствия. Но Палмер считал, что именно этот аппарат сможет преодолеть горы с пассажирами на борту. Кроме того, ему не нужно было горючего.

Вернувшись в Голландию, Палмер отправился в штаб и попросил дать ему грифельную доску. Мелом он изобразил нечто такое, что можно было принять за детский рисунок: самолет-буксировщик и самолет-малыш, связанные пуповиной.

Палмер объяснил, что он изобразил безмоторный самолет, который запускается с двухмоторного самолета-буксировщика. Лейтенант Генри И. Палмер только что выполнил одно из самых необычных заданий в истории военных планеров.

Первый безмоторный полет совершил Икар – но закончился он печально: крылья расплавились от солнечного жара, и незадачливый воздухоплаватель рухнул в море. Пилоты военных планеров – особая каста летчиков – считали Икара своим талисманом. Их летательные аппараты казались специально приспособленными для экстренных посадок. Говоря словами Уильяма Уэстморленда: «Во время Второй мировой войны они были единственными пилотами, не имевшими ни моторов, ни парашютов, ни второго шанса».

Братья Райт и другие пионеры воздухоплавания экспериментировали с планерами, прежде чем перейти к аппаратам с моторами. Но после триумфа братьев Райт на «Китти Хок» о планерах почти забыли – все внимание переключилось на самолеты. В начале ХХ века планеры использовались только в спортивных целях. Энтузиасты соревновались друг с другом, устанавливая рекорды дальности и скорости полета. Любители планеров строили крупные аппараты, способные нести несколько пассажиров и преодолевать большие расстояния с помощью самолетов с моторами.

В 30-е годы лидером в планерной технологии стала Германия. Отчасти это объяснялось тем, что после поражения в Первой мировой войне стране было запрещено иметь моторизованный воздушный флот. Гитлер пренебрег этим запретом в 1935 году, но он не забыл о немецких пилотах планеров. Его генералы рассматривали возможность использования планеров во время войны. Немецкие инженеры строили планеры, которые напоминали небольшие самолеты без моторов. Такие аппараты могли нести пилота и девять солдат или тонну снаряжения. Они могли приземляться на неровных поверхностях в самом центре боевых действий. Им не нужны были ухоженные взлетные полосы, как для самолетов. Нацисты высоко оценили способность планеров отделяться от самолетов-буксировщиков во многих милях от точки назначения. Отделившись от самолета, планеры летели совершенно бесшумно.

Возможность испытать свои бесшумные военные летательные аппараты представилась немцам в мае 1940 года, за девятнадцать месяцев до вступления в войну Соединенных Штатов. Польша уже пала, и Гитлер хотел триумфально пройти через Бельгию, чтобы атаковать Францию. От Парижа его отделяла мощная бельгийская крепость Эбен-Эмаэл, которая находилась на германо-бельгийской границе. Недавно построенная крепость имела мощные подземелья и могучие стены. Она казалась почти неприступной. При традиционных методах ведения войны крепость могла обороняться несколько недель. И даже если бы бельгийская крепость сдалась, долгая и дорогостоящая битва окончательно подорвала бы надежды нацистов на блицкриг и лишила бы вторжение элемента неожиданности. Заметно облегчило бы задачу использование вертолетов, но шум моторов и лопастей винтов предупредил бы защитников крепости о предстоящей атаке. То же самое относилось и к самолетам с десантниками – предупрежденные бельгийцы попросту расстреляли бы десантников, пока те беспомощно висели в воздухе на своих парашютах.

И тогда немцы вспомнили о планерах. 10 мая 1940 года самолеты-буксировщики Люфтваффе выпустили несколько планеров в направлении Бельгии. Оторвавшись от буксиров, планеры, на каждом из которых находилось девять хорошо вооруженных немецких пехотинцев, бесшумно заскользили в предрассветных сумерках. Десять планеров приземлились на «крышу» крепости – аккуратный газон площадью в десять футбольных полей. Немецкие солдаты выбрались из планеров и начали действовать. Хотя по численности немецкий десант заметно уступал гарнизону крепости, на стороне нацистов был элемент неожиданности. Немцы взорвали пушки Эбен-Эмаэла и захватили крепость в течение дня. Теперь немецкие танки могли беспрепятственно двигаться в северную Францию.

Хотя Соединенные Штаты еще не вступили в войну, поражение бельгийской крепости стало тревожным сигналом. Стало ясно, что планеры могут играть важную роль в предстоящих сражениях. Сразу после событий Перл-Харбора американцы начали активно развивать программу создания и использования военных планеров. Была подготовлена тысяча квалифицированных пилотов. Через несколько месяцев их число достигло шести тысяч. Тренировки пилотов проходили на поле Райта в Огайо. Именно там вскоре оказались и лейтенанты Джон и Роберт Макколломы. Близнецы Макколломы не участвовали непосредственно в планерной программе, но с интересом наблюдали за ее развитием.

ПЛАНЕР «ВАКО СИ-ДЖИ-4А» В ПОЛЕТЕ (ФОТОГРАФИЯ ЛЮБЕЗНО ПРЕДОСТАВЛЕНА АМЕРИКАНСКИМИ ВОЕННО-ВОЗДУШНЫМИ СИЛАМИ)

Американская авиационная промышленность очень скоро набрала полную мощность. Армии требовались все новые и новые самолеты. Нарастала и потребность в планерах. Правительственные контракты на производство безмоторных летательных боевых и грузовых аппаратов получали не только авиационные заводы. Заказы размещали на заводах по производству холодильников, мебели и даже гробов. В конце концов военные остановились на четвертой версии грузового планера, производимого авиационной компанией «Вако» из Огайо. Эта модель называлась «Вако Си-Джи-4А» или просто «Вако».

Планеры «Вако» были скорее дичью, чем охотниками, – неуклюжие летучие коробки без вооружения. Их строили из фанеры и металлических трубок, обтянутых холстом. Размах крыльев этого планера составлял восемьдесят три фута и восемь дюймов, высота превышала двенадцать футов, а длина – сорок восемь футов. Каждый планер весил 3700 фунтов и мог нести груз больше собственного веса. Управлялся планер пилотом и вторым пилотом. Планер «Вако» мог брать на борт до тринадцати полностью экипированных солдат, или небольшой грузовик, или крупное вооружение – например, 75-миллиметровую гаубицу с боеприпасом и двумя артиллеристами. Чаще всего такие планеры запускались в воздух с помощью толстых нейлоновых канатов длиной 350 футов. Изначально самолетами-буксировщиками были «Си-47», хотя иногда использовались и «Си-46».

До конца войны американская армия использовала около 14 тысяч планеров «Вако». Забавно, но основным поставщиком этих безмоторных летательных аппаратов была компания «Форд Мотор». Она выпускала машины стоимостью 15 тысяч долларов каждая. За эти деньги правительство могло приобрести семнадцать роскошных восьмицилиндровых седанов «Форд».

Впервые «Вако» были использованы в бою в июле 1943 года во время вторжения на Сицилию. Годом позже планеры доставляли солдат в Нормандию. Но на этот раз высадка прошла не очень гладко. Немецкий маршал Эрвин Роммель приказал утыкать французские поля, пригодные для посадки планеров, десятифутовыми деревянными кольями. Планеры участвовали также в операции «Драгун» в южной Франции и операции «Варсити» в Германии. Во время битвы за Выступ планеры доставляли на поле боя боеприпасы. Участвовали они и в других сражениях в Европе. Кроме того, планеры использовали в Китае, Бирме и Индии, а также на острове Лузон на Филиппинах.

Главным преимуществом планеров «Вако» было то, что если пилот не мог найти достаточно большого подходящего для посадки места, он мог резко остановиться – через две сотни ярдов после касания. Нередко нос планера зарывался в землю, а хвост поднимался к небу. Несколько машин разрушились полностью. И все же посадки планеров проходили достаточно успешно. Впрочем, многие вообще не садились в намеченных местах из-за погоды, разрыва буксировочных тросов, ошибок пилотов и других факторов. Даже когда все проходило идеально, скорость планеров была слишком мала, что делало их уязвимыми для вражеского огня.

В армии «Вако» заслужили прозвище «наживка для зениток», «бамбуковые бомбардировщики» и даже «летающие гробы». Пилотов планеров называли «жокеями-самоубийцами». Именно они придумали такой термин, как «управляемая экстренная посадка». Собираясь на дружеские пирушки, пилоты планеров произносили мрачный тост: «За пилотов планеров – зачатых по ошибке, переживших долгий и мучительный процесс вынашивания и рожденных не в том месте и не в то время!»

В сентябре 1944 года молодой лондонский репортер агентства «Юнайтед Пресс» Уолтер Кронкайт полетел на планере «Вако» во время операции «Огород» в Голландии. Спустя много лет Кронкайт признавался: «Я был готов пожертвовать собственной репутацией, лишь бы отказаться от подобного задания». И все же он согласился, не желая терять лица. «Я видел, что происходило с планерами в Нормандии. Сотни разбитых планеров валялось на крестьянских полях». Кронкайт приземлился благополучно, но пережитое он запомнил на всю жизнь: «Я вам прямо скажу: если вам нужно попасть на поле боя – не соглашайтесь лететь планером! Идите пешком, ползите по-пластунски, спускайтесь на парашюте, плывите – что угодно! Но только не планером!»

В начале войны планеры «Вако» считались практически одноразовыми. Они приземлялись, выгружали солдат или груз, и их бросали. Но по мере того, как их стоимость росла, планеры стали пытаться возвращать в строй. Однако поскольку большая их часть приземлялась в зонах, где не было нормальных взлетных полос для самолетов-буксировщиков, вернуть планеры обычным образом не представлялось возможным. Инженеры разработали специальную систему: летящий на малой высоте самолет (примерно в двадцати футах от земли) подцеплял планер и запускал его в воздух.

С полей сражений во Франции, Бирме, Голландии и Германии удалось вернуть около пятисот планеров. Почти все они были пустыми – на борту находился только пилот. Но в марте 1945 года два планера «Вако» приземлились близ немецкого города Ремаген, откуда нужно было вывезти раненых. На борт подняли двадцать пять раненых американцев и немцев. Вскоре планеры благополучно приземлились на территории военного госпиталя во Франции.

Спустя три месяца лейтенант Генри Палмер предложил использовать планеры для спасательной операции в Новой Голландии, несмотря на серьезные трудности.

План Палмера мог понравиться только военным или киношникам. К счастью для лейтенанта, в Шангри-Ла были и те и другие.

По плану операция должна была начаться в Голландии. Самолет «Си-46» возьмет на борт планер «Вако» и выпустит его через 150 миль прямо над долиной. Преодолев горный перевал, пилот планера отцепится от самолета-буксировщика и направит «Вако» в долину, где возьмет на борт пассажиров. На такой большой высоте (не меньше мили над уровнем моря) планер не мог взять обычный груз. За раз он мог принять на борт только пять человек – естественно, первыми должны стать те, кто пережил катастрофу. Затем планер с пассажирами будет вновь запущен в воздух самолетом-буксировщиком.

Основная трудность заключалась в том, что самолет-буксировщик должен был пролететь над планером, зацепить его крюком и поднять в воздух. В сцепке самолет и планер могли перелететь окружающие долину горы и направиться к Голландии. После разделения оба пилота благополучно приземлились бы и начали праздновать счастливое возвращение.

Так было на грифельной доске. На деле же в силу влияния различных факторов или ошибок в расчетах планеры могли превратиться в воздушных змеев, самолеты-буксировщики – в шаровые молнии, а их пассажиры – в трупы. Полеты на планерах и без того были делом опасным. Попытка же взлета из Шангри-Ла была связана с дополнительными опасностями. Никогда еще подобная операция не производилась на высоте мили над уровнем моря. Разреженный воздух значительно осложнял ее проведение. Даже если бы самолет успешно состыковался с планером, вес планера существенно замедлил бы его скорость, что могло привести к падению. В зависимости от высоты, на которой находился бы самолет-буксировщик, планер мог бы превратиться в бумажный самолетик, который на полной скорости врезался бы в землю. Та же участь могла постигнуть и самолет.

Даже если самолет не упал бы, никто не знал, сможет ли транспортный самолет с нагруженным планером преодолеть горный перевал в условиях разреженного воздуха и благополучно добраться до Голландии. Оба пилота должны были учитывать низкую облачность и смену направления ветров в долине. Хотя ежедневные полеты в Шангри-Ла стали для пилотов привычными, все помнили о том, что двадцать один человек на «Гремлин Спешиэл» погибли из-за случайных ошибок.

Даже если первый спасательный полет пройдет благополучно, его придется повторить еще дважды, каждый раз сталкиваясь с теми же опасностями.

Рассматривая этот план, полковник Элсмор учитывал три фактора. Во-первых, он понимал, что лучшего и более безопасного плана не существует. Во-вторых, Палмер демонстрировал полную уверенность в своем плане и был готов пилотировать первый планер лично. В-третьих, Элсмор был настоящим небесным ковбоем, испытывающим пристрастие к ярким жестам.

Если бы все получилось, то спасатели могли рассчитывать на объятия и поцелуи Маргарет, дружеские похлопывания товарищей по оружию, первоклассную рекламу, главные роли в фильме Алекса Канна и, возможно, даже на медали. А может быть, Элсмору хотелось повторить операцию только для того, чтобы снова оказаться в таинственной долине. С другой стороны, в случае неудачи Палмер, скорее всего, погиб бы, и всю ответственность пришлось бы нести Элсмору.

Посоветовавшись с коллегами и взвесив все за и против, полковник Рэй Т. Элсмор объявил, что вывозить пятнадцать временных обитателей долины Шангри-Ла будут с помощью планеров «Вако Си-Джи-4А».

Решение было принято. Теперь предстояло найти пилотов и квалифицированных членов экипажа для самолета-буксировщика. Кроме того, нужны были несколько пилотов планеров, которые могли бы работать вместе с Палмером, техника и оборудование для сцепки планера с самолетом, найти которое было довольно сложно. На тихоокеанском фронте планеры использовались реже, чем в Европе. Поэтому специальное снаряжение было разбросано по всему региону – от Мельбурна до филиппинского Кларк-Филда.

Элсмору крупно повезло: известие об операции достигло ушей майора Уильяма Дж. Сэмюелза, командира 33-й транспортно-десантной эскадрильи, базирующейся на аэродроме Николз в Маниле. Двадцатидевятилетний бывший скаут из Иллинойса до войны был пилотом «Юнайтед Эйрлайнс». Кроме того, он работал инструктором-планеристом на аэродроме Бергстром в техасском Остине. Он по праву считал себя самым опытным пилотом-планеристом в юго-западной части Тихого океана. Когда Сэмюелз вызвался собрать необходимое оборудование и подготовить экипажи, Элсмор вздохнул с облегчением. Он даже уступил майору собственные апартаменты.

Если бы все пошло по намеченному плану, Сэмюелз смог бы подцепить первый планер прямо из кабины самолета «Си-47» – «Луизы». Сам самолет, «старушку» по выражению Сэмюелза, позаимствовали в эскадрилье, которая была страшно рада от него избавиться. За время перелета из Манилы на Новую Гвинею двигатель почти развалился. В пути Сэмюелзу пришлось совершить экстренную посадку для ремонта. Он переименовал «старушку» в «Протекающую Луизу», поскольку из ее крыльев постоянно сочилось масло.

Тренировки самолетов и планеров проходили на крохотном островке Вакде. Этот клочок земли, две на три мили, находился в сотне миль от побережья Новой Гвинеи. Главным достоинством Вакде была взлетная полоса, которая тянулась практически через весь остров. Еще одно преимущество заключалось в полной изоляции острова. Если планер разобьется на заброшенном островке, без свидетелей, то, скорее всего, об этом никто и не узнает.

Тренировки шли без особого успеха. Пилотам мешали сильные ливни, отсутствие оборудования и дизентерия, которая вывела Сэмюелза из строя на три дня. Но благодаря этому Генри Палмер смог как следует обдумать собственный план. Он переименовал свой планер в «вязанку хвороста» – и действительно, безмоторный летательный аппарат очень напоминал связку хворостин.

Чтобы лучше представить предстоящую операцию, Сэмюелз и его второй пилот, капитан Уильям Дж. Маккензи из Лакросса, штат Висконсин, пролетели над долиной. Они хотели выбрать место для приземления планера и последующего его подъема. Вид Шангри-Ла их не вдохновил.

– Что думаешь, Мак? – спросил Сэмюелз.

– Мы никогда не узнаем, Билл, если не попробуем, – ответил Маккензи.

Сэмюелз обернулся на экипаж – все мрачно изучали долину из окон, оценивая шансы на успех. Шансы остаться в живых, если быть более точным.

Пока в Голландии обсуждали планы использования планеров, три сержанта, которые разбивали базовый лагерь, Абреника, Байлон и Веласко, занимались оборудованием посадочной зоны. Они следовали указаниями Сэмюелза. Пришлось вырубить и сжечь кустарник – кусты не должны были превышать в высоту один-два фута. Для работы был выбран относительно плоский участок четыреста ярдов в длину и сто ярдов в ширину. Поле пометили красными грузовыми парашютами. Белые десантные парашюты использовали для обозначения центральной посадочной полосы. Пользуясь подручными материалами, десантники соорудили гигантские стрелы из туалетной бумаги. Эти стрелы должны были указывать пилотам направление на импровизированный аэродром.

На острове Вакде пилоты сосредоточились на самой опасной части операции – захвате и подъеме планера. Когда на остров было доставлено все необходимое, экипаж установил оборудование на «Протекающей Луизе». Больше всего снаряжение напоминало гигантскую удочку с леской и крючком. «Удочка» закреплялась на полу фюзеляжа. На самом деле, это была лебедка размером со стиральную машину и весом в восемьсот фунтов. Оператор с помощью катушки освобождал трос или подтягивал его. Длина стального троса толщиной полдюйма составляла тысячу футов. К концу троса был прикреплен стальной крюк в шесть дюймов.

Когда начались тренировки, экипажу «Протекающей Луизы» предстояло освободить кабель. Сначала им нужно было пропустить кабель через деревянный рычаг, который торчал из фюзеляжа «Си-47». Крюк должен был находиться на конце этого рычага.

Планер доставит в долину другой самолет. Оторвавшись от самолета-буксировщика и приземлившись в долине, экипаж планера должен установить два шеста двенадцать футов высотой на расстоянии двадцати футов. Между шестами нужно натянуть нейлоновый трос толщиной в дюйм, образовав петлю длиной восемьдесят футов. Получалось нечто вроде устройства для прыжков с шестом, причем нейлоновый трос выполнял роль планки. Оставшаяся часть петли, свободно свисавшая с шестов, аккуратно раскладывалась по земле. Еще один нейлоновый трос около 225 футов длиной нужно было прикрепить к наземной части петли. Дальний его конец прикреплялся к носу планера, стоящего в пятидесяти-ста футах от шестов. Когда все приготовления были бы завершены, петля нейлонового троса, свисающая с двух шестов, крепилась к нейлоновому буксировочному тросу, который, в свою очередь, был зафиксирован на планере.

Для того, чтобы захватить планер, самолет должен был пролететь над ним на малой высоте. Стальной крюк, находящийся на конце рычага, захватил бы нейлоновую петлю на уровне верхней части шестов. Затем самолет-буксировщик набрал бы высоту и придал скорость подцепленному планеру. Оператор лебедки должен был учитывать скорость, вес планера и другие факторы. Все это определяло длину выпущенного стального троса, который не позволил бы тросу нейлоновому запутаться. Если бы он ошибся, трос мог бы оторваться от носа планера и обмотаться вокруг его крыльев. Пилоты планеров сравнивали свои ощущения в момент захвата с выстрелом из гигантской рогатки.

Пока самолет набирает высоту, планер за три секунды поднялся бы в воздух. Ему требовалось подняться на высоту шестидесяти футов и довести скорость до ста миль в час через семь секунд после захвата. Когда планер окажется в воздухе, оператор лебедки должен подтянуть его ближе к самолету-буксировщику. После этого планер следовал бы за самолетом на высоте 350 футов. Два самолета летели бы в связке, удерживаемые вместе нейлоновым и стальным тросами. На подлете к Голландии пилот планера должен был отцепиться от самолета-буксировщика. А затем «Вако» и «Си-47» благополучно приземлились бы по отдельности.

Вот так видели спасательную операцию в штабе. На деле первые попытки сцепки «Протекающей Луизы» и «Вязанки хвороста» на острове Вакде прошли крайне неудачно. Люди получили травмы, оборудование было повреждено. Возникли серьезные сомнения в возможности использования планеров в Шангри-Ла.