Направленное умственное блуждание: искра творчества

Книга: Креативный мозг. Как рождаются идеи, меняющие мир

Является ли умственное блуждание полезным явлением или просто неврологической аберрацией? Как и на многие вопросы в жизни, здесь ответ будет – и «да, и «нет». Существует немало причин верить, что умственное блуждание полезно, когда сознательные, систематические попытки решить проблему не приносят желаемого результата. Но, чтобы это произошло, блужданию должен предшествовать период «гиперфронтального» размышления над проблемой.

Когда что-то «не приносит желаемого результата», это не значит, что произошла ошибка. Усиленные размышления играют важную роль в творческом процессе совместно с умственным блужданием. Это именно комбинация двух процессов: размышления, направляемого лобными долями в состоянии гиперфронтальности, и спонтанного, «освобожденного» от контроля со стороны лобных долей в состоянии гипофронтальности. Именно переход туда и обратно между этими процессами и делает творчество продуктивным и в конце концов успешным. Предоставленное полностью самому себе, умственное блуждание лишается любого руководства и становится непродуктивным; мы наблюдаем это при некоторых формах шизофрении, а также после обширного повреждения лобных долей, как это произошло у моего пациента. Сознательная, требующая усилий часть творческого процесса, направляемая лобными долями, обеспечивает точку отсчета для последующего умственного блуждания, ограничивая его и указывая направление.

Вот примерный, гипотетический набросок всего этого с точки зрения нейробиологии. Творческий процесс обычно начинается с сознательной идеи о том, чего требуется достичь, идеи пока еще смутной и неопределенной. Мы уже установили, что инновационная идея, как правило, не приходит к тому, кто никогда ранее не размышлял над этим предметом. Даже в том случае, когда субъективно кажется, что идея «появилась ниоткуда», она появляется в подготовленном мозге. Это лобные доли ответственны за рождение креативной идеи – они запускают процесс путем активации определенных областей внутри огромной сети коры мозга, распространенной на большом расстоянии в пределах задней (теменной, височной и затылочной) ассоциативной коры. Мозг находится в состоянии «конкретного задания» («положительно направлен к заданию»), гиперфронтальности. Активированные области в разных частях коры, скорее всего, не одинаковы. Они не интегрированы в одну, сильно взаимосвязанную сеть, и их несходная природа является источником субъективного ощущения: вам смутно кажется, что вы хотите чего-то достичь, но у вас нет ясного представления о том, как это сделать. Однако эти разнородные области, активные в состоянии гиперфронтальности, будут ограничивать «умственное блуждание», которое начнется позднее. Мы будем называть эти разнородные области, активные в пределах сети в состоянии гиперфронтальности, точкой отсчета в мозге.

Когда наступает гипофронтальное умственное блуждание, оно, почти что буквально, «заполняет пропуски». Находятся пути между изначально несвязанными точками отсчета в мозге, которые сформировались ранее, во время состояний гиперфронтальности. Очевидно, что это может легче осуществиться в сети, наделенной свойствами «мир тесен». Области коры, вместе с этими путями, интегрируются с точками отсчета, которые были отмечены ранее, во время состояния гиперфронтальности, в отдельную взаимосвязанную сеть. Эта сеть, если повезет, воплотит желаемое решение научной загадки или художественных устремлений. Умственное блуждание является продуктом спонтанной активности внутри огромных областей коры, особенно задней (теменной и височной) ассоциативной коры. Тем временем лобные доли либо абсолютно неактивны (как это бывает во сне, под гипнозом или в каком-то рассеянном состоянии), или они неактивны в отношении имеющегося задания, потому что они переключены на что-то другое. У творческих личностей часто бывает так, что они просыпаются с ощущением интуитивного прорыва, ускользнувшего от них ранее. Вероятно, это не является совпадением. Но, чтобы умственное блуждание было успешным в поиске решения, оно должно быть направленным, а чтобы оно было направленным, проблема должна быть уже обработана сначала, в намеренном состоянии гиперфронтальности. Комбинация этих двух процессов приводит к направленному умственному блужданию.

Так как умственное блуждание не является продуктом сознательных, намеренных усилий, творческая личность почти не осознает, как этот процесс раскручивается. Когда появляется отдельная взаимосвязанная сеть и пока активация внутри этой сети слабая и непрочная, появляется ощущение, словно вот-вот «поймаешь мысль за хвост», то есть приходит решение без сознательного понимания, каким оно будет. И когда сеть в конце концов приобретает прочные связи и активация внутри этой сети приобретает определенный уровень интенсивности и продолжительности, решение являет себя на уровне сознания. «Невыразимая творческая искра» находится где-то посередине, между мыслью, которую «ловят за хвост», и осознанным решением. Вероятно, это многократно повторяющийся процесс, когда в результате «бесфронтального» умственного блуждания появляется множество кандидатов, они критически рассматриваются, потом принимаются или отвергаются, и это уже более преднамеренный и сознательный процесс, направляемый лобными долями.

Характер умственного блуждания в двух полушариях ограничивается различиями их строения. В левом полушарии, состоящем из тесно переплетенных местных сообществ с редкими их взаимодействиями, умственное блуждание, вероятно, застревает внутри нескольких таких сообществ и вряд ли приводит к связыванию точек отсчета, если они расположены далеко друг от друга в неокортексе. В правом полушарии, благодаря свойствам хорошо сочлененного тесного мира, умственное блуждание, скорее всего, распространится по более обширной территории. В этом случае вероятность успеха связывания удаленных точек отсчета сети будет выше. Особое значение для творческого процесса способности связывать, по словам Анри Пуанкаре, «элементы, полученные из удаленных областей», подчеркивали люди, мнение которых является ценным не потому, что они сами были «исследователями творчества». Нет, эти люди сами были высококлассными творческими личностями, каждый в своей области, как Пуанкаре был математиком и физиком²².

Правое полушарие лучше оборудовано для эффективного умственного блуждания и соединения отдаленных точек, что делает его более вероятным местом для вспышки «невыразимой творческой искры», скрытой от самоанализа и приводящей к магическому субъективному чувству внезапного откровения. Но именно левое полушарие благодаря более тесным связям местных контуров становится более пригодным для хранения хорошо развитых представлений, которые когда-то были развиты. Альберт Эйнштейн в интроспективном письме к французскому математику и исключительно творческому ученому Жаку Адамару выразил самую суть субъективно неопределенной комбинаторной природы творческого процесса, предшествующего появлению явной «логической конструкции»²³.

Мы знаем, что пассивный режим работы мозга более выражен в левом полушарии, хотя этот режим не является полностью его прерогативой. Мы знаем, что этот режим направляется ранее сформированными идеями и принципами. В этом видимом (и обманчивом) состоянии покоя умственное блуждание разворачивается по большей части в задней коре (но не только в ней) правого полушария. Умственное блуждание связывает точки отсчета, эти «точки в мозге», активированные во время предшествующего состояния гиперфронтальности. Это не обязательно означает, что сеть пассивного режима не играет никакой роли в этом процессе. Природа взаимодействия центральной управляющей сети (ЦУС) и сети пассивного режима (СПР) в направлении умственного блуждания недостаточно хорошо изучена, но можно предположить, что ЦУС управляет требующей усилий частью процесса, над которой доминирует гиперфронтальность латеральной префронтальной коры, и приводит к разметке нейронных точек отсчета. И наоборот, во время внешне пассивного умственного блуждания латеральная префронтальная кора находится в гипофронтальном состоянии, пока «у руля» стоит СПР. Вы помните, что в СПР активны другие части лобных долей, орбитофронтальная и вентромедиальная области. Они также направляют проекции в заднюю ассоциативную кору, но активируют другие сети, что выражается в других мыслях и заботах. В результате точки отсчета в мозге, активированные во время работы ЦУС, при включении СПР встраиваются в совершенно иные нейронные сети, что допускает образование других, отличающихся от ранее возможных связей. Таким образом, не исключено, что спонтанный процесс, который происходит в задней коре, «освобожденной» от контроля латеральной префронтальной коры, когда ЦУС больше не работает, и мягкие подталкивания активной теперь СПР комбинируются, тем самым повышая вероятность вспышки невыразимой творческой искры и творческого прорыва.

Теперь пришло время выразить еще один протест. Любое обсуждение специализации полушарий может создать у читателя впечатление, что две половины мозга организованы принципиально по-разному. Это не так. Здесь обсуждается неуловимая разница, и каждое полушарие обладает и локальными свойствами, и свойствами «мир тесен», которые мы обсуждали ранее. Но суть имеет тонкое различие: локальные свойства более ярко выражены в связях в левом полушарии, а свойства тесного мира – в связях внутри правого полушария. Акцент на локальные свойства благоприятствует появлению сильно «рваной» сети со множеством отдельных сообществ, а акцент на свойствах тесного мира благоприятствует появлению «более поверхностной сети» с менее сочлененными сообществами и большей связностью по всей сети (см. рис. 7.5). Вычислительные модели человеческого мозга с использованием семантических нейронных сетей показали, что сеть, наделенная свойствами тесного мира, способна порождать более богатые и менее предсказуемые закономерности активации – нейронную основу порождения новых идей²⁴. Появление такого тонкого различия в свойствах связей двух полушарий может быть эволюционным решением для согласования и усиления двух фундаментальных краеугольных камней успешного познания – способности порождать новые идеи и способности сохранять ранее полученные знания (рис. 7.5).

Рис. 7.5. Сильно рваная сеть связности в сравнении с поверхностной. (А) Сильно рваная сеть более выражена в коре левого полушария. (В) Поверхностная сеть более выражена в коре правого полушария.

Воспроизводится с разрешения авторов из книги «Новый управляющий мозг», Издание Оксфордского университета, 2009 год

Сложные взаимоотношения намеренного гиперфронтального и блуждающего гипофронтального состояния в процессе творчества неявно выражены в знаменитых историях о моментах креативных открытий, которыми изобилует наука. Это и открытие выталкивающей силы, которое Архимед сделал в ванне, и открытие гравитации, которое Ньютон сделал под яблоней. Ни одна из этих историй не могла бы произойти, если бы великие умы не «пережевывали» мысли об этом в течение долгого времени. Альберт Эйнштейн жил в более близком к нам времени, и существуют достоверные свидетельства, что он долгими часами, систематически раздумывал над теми или иными проблемами, прежде чем случались откровения, которые приходили, казалось бы, ниоткуда. В начале двадцатого столетия Жак Адамар задал великим физикам своего времени, в том числе и Альберту Эйнштейну, ряд вопросов, чтобы добраться до сути их творческого процесса. Ниже приводятся выдержки из ответа Эйнштейна.

Мой дорогой Коллега,

Далее я попытаюсь кратко ответить на Ваши вопросы, как смогу. Я сам не удовлетворен своими ответами, и я готов ответить на большее количество вопросов, если Вы полагаете, что это могло бы принести какую-либо пользу той интересной и трудной работе, которой Вы занимаетесь.

(А) Слова так, как они пишутся или произносятся, по-видимому, не играют какой-либо роли в моем механизме мышления. В качестве элементов мышления выступают более или менее ясные образы и знаки физических реальностей. Эти образы и знаки как бы «произвольно» порождаются и комбинируются сознанием. Существует, естественно, некоторая связь между этими элементами мышления и соответствующими логическими понятиями. Также очевидно, что желание добраться в конце концов до логически связанных концепций является эмоциональной основой этого, а не беспредметная игра с вышеупомянутыми элементами. Но с психологической точки зрения эта игра в комбинации является важной стороной продуктивного мышления. Ее значение основано прежде всего на некоторой связи между комбинируемыми образами и логическими конструкциями, которые можно представить с помощью слов или символов и таким образом получить возможность сообщить их другим людям.

(В) В моем случае вышеупомянутые элементы визуального, а иногда мышечного типа. Обычные слова и другие символы я старательно ищу и нахожу только на второй ступени, когда описанная игра ассоциаций уже установилась и может быть воспроизведена по желанию.

(С) Как уже было сказано, игра с первоначальными элементами мышления направлена на достижение соответствия с определенными логическими связями понятий.

(D) Зрительные и моторные. На той ступени, когда полностью вступают слова, они в моем случае чисто звуковые. Но они, как уже сказано, включаются только на второй ступени.

(Е) Мне кажется, то, что Вы называете полным сознанием, представляет собой предельный случай, и этого состояния невозможно достичь. Оно кажется мне связанным с тем, что называют ограниченностью сознания (Enge des Bewusstseins).

Примечание: Профессор Макс Вертгеймер пытался исследовать различие между простым соединением, или комбинированием воспроизводимых элементов, и пониманием (organisches Begreifen). Я не могу судить, насколько полно его психологический анализ охватил важные моменты.

С наилучшими пожеланиями,
Альберт Эйнштейн²⁵.

Взаимоотношения намеренного и «блуждающего» состояния в творческом процессе носят характер итераций: намеренное состояние предшествует «блуждающему» и также следует за ним. Эйнштейн чувствовал, что его ответ не смог выразить суть происходящего процесса, поскольку ему кажется, что «слова… по-видимому, не играют какой-либо роли в моем механизме мышления», что «обычные слова и другие символы я старательно ищу и нахожу на второй ступени, когда описанная игра ассоциаций уже установилась и может быть воспроизведена по желанию». Это является признаком и «афронтальной», и преимущественно правополушарной природы «творческой искры», за которой следует более осознанная и намеренная формулировка в символах – главным образом, занятие левого полушария. У меня тоже есть некоторый скромный опыт, о котором я могу рассказать благодаря моей учебе в Московском университете в ранние годы. У меня было два главных предмета, психология и математика. Я вспоминаю, что я, студент, замечал (и удивлялся), что умственный процесс формулирования математического выражения, теоремы, часто не имеет почти ничего общего с процессом ее доказательства, когда она уже сформулирована.

Многие творческие личности сообщают о том, что решение сложной проблемы или художественный образ пришли к ним чуть ли не во сне, почти без усилий, как будто сами по себе. Но эти же люди говорят о том, как напряженно, сосредоточенно они размышляли перед тем, как наступил волшебный момент. Однажды, раздумывая о строении бензола, Кекуле задремал и увидел во сне змею, которая вцепилась в собственный хвост. Это и было часто цитируемое состояние умственного блуждания, внешне пассивное и «афронтальное». Но, и об этом говорят гораздо реже, открытие структуры бензола пришло к Кекуле после многих лет кропотливой работы над этим предметом – работы, направляемой лобными долями. Вы также слышали о том, как творческие личности целый день бились над решением проблемы, так и не решив ее, отправлялись спать и на следующее утро просыпались с готовым решением. Все это проявления синергичного взаимодействия двух граней творческого процесса: одна сознательная, направляемая лобными долями, а другая бессознательная (или, по крайней мере, менее сознательная), направляемая умственным блужданием. В творческом процессе, характеризующемся необходимой двойственностью, сознательная, направляемая лобными долями часть переплетена с «афронтальным» умственным блужданием, бесполезно выбирать более важный и менее важный компонент. Откровение, этот ни с чем не сравнимый триумф рождения нового и важного, возникает из синергического взаимодействия этих компонентов.

Интересно и в некотором смысле дальновидно, что Эйнштейн упомянул о работе Макса Вертгеймера. Вертгеймер был одним из трех отцов-основателей гештальт-психологии (другими двумя были Курт Коффка и Вольфганг Кёлер). Странным образом получение креативного решения посредством сочетания «фронтального» и «афронтального» процессов, описанное ранее в этой главе, напоминает эксперименты гештальт-психологов, проведенные в начале двадцатого столетия. Эти ученые открыли, что человеческое восприятие стремится «соединять точки»: если человеку показать набор точек, расположенных по воображаемому контуру знакомой фигуры – треугольника или круга, – то он постарается мысленно соединить точки и будет воспринимать их как непрерывное изображение (рис. 7.6).

Рис. 7.6. Пример гештальт-феномена. Точки мысленно соединяются: они воспринимаются как треуголь

И еще говорят, что правое полушарие воспринимает окружение в виде «гештальта». Представляется, что старая догадка о психологических свойствах правого полушария, которая многие десятилетия была просто эвристической метафорой, могла провидчески раскрывать некоторые важные свойства, доказательство которых потребовало открытий в области нейробиологии, сделанных годы спустя. О том, что лобные доли помогают идентифицировать точки путем активации различных областей внутри огромных и удаленных нейронных сетей и афронтальное умственное блуждание соединяет их в согласованную сеть. Намек на сходство момента творчества с гештальтом, напоминающий слияние связующей нейронной сети, можно найти в письме великого Вольфганга Амадея Моцарта. Он пытается ухватить суть процесса творения музыкального сочинения. В определенный момент Моцарт слышал в своем воображении не «последовательные части, но… как бы все сразу (gleich alles zusammen)»²⁶.

Предвидение гештальт-психологов замечательно, но не уникально. Не так уж редко бывает, что современная научная концепция или теория имеет смутного, неясного предшественника за несколько десятилетий или даже столетий. Помните, что мы все стоим на плечах гигантов и скачки в интеллектуальной истории общества переплетены с непрерывностью. Давние предшественники атомной теории строения вещества уже существовали в Древней Индии и Греции, почти за два тысячелетия до возникновения современной химии. Численные методы расчетов использовал еще Архимед, тоже за две тысячи лет до их выделения в отдельную математическую дисциплину. И если идеи Фрейда были дальновидными и во многом нашли свое отражение в современной нейробиологии, почему таковыми не могут быть мысли гештальт-психологов? Это заставляет вспомнить концепцию, представленную другим гигантом, на плечах которого мы все стоим, философа Георга Вильгельма Фридриха Гегеля (1770–1831), – диалектическую спираль прогресса.

Назад: Тесный мир мозга

Дальше: Повторение и отбор