День Джо Бернетта начался нормально, а закончился так, как он и представить себе не мог. Человек с «Усмирителем» и в противогазе имел мало общего с утренним Джо. С тех пор мужчина мутировал. Честно говоря, он менялся уже давно, даже слишком давно. Причиной послужил Напье: он указал ему путь.

Все началось с первого убийства. С той девушки.

Архитектора. Они следили за ней несколько недель, а потом, когда настала условленная ночь, спрятались у нее под кроватью. Джо тогда еще не был таким толстым. Она кричала, истекала кровью, как и предсказывал Напье. Это не облегчало задачу.

Джо поклялся, что никогда больше этого не сделает.

Путь уводил дальше, во времена до Прощения, в ночь, когда Напье пришел к нему, пьяный, и попросил продать четырех цыплят. Джо узнал, что с ними стало, хотя и не сразу.

Да, Джо мог стать другим. Он изменился.

Он помнил дни, когда его жена не была прикована к постели, хрипя и пачкая подгузники. Джо приспособился (мутировал) и справился с этим. Жизнь мог изменить один звонок из полиции, один разговор с пьяницей. Перемены пугающие, непрошенные, но это его не останавливало. Нельзя расти без боли, как нельзя обмануть собственные руки. Этому Джо научил артрит.

Он заботился о жене, о свиньях и гидропонной установке в дальнем сарае, а затем уже — о себе. Как фермер, Джо всегда ставил скотину на первое место. Такой подход к жизни вполне устраивал его отца. Ему он тоже подойдет. Но по ночам, когда Джо оставался наедине с мыслями и болью в костяшках, он злился, что стал смотреть на жену как на одно из своих животных. Он ухаживал за ней, как за урожаем. Вечная битва без возможности победить.

Но оно того стоило.

Убийство девушки, избавление от трупов — он делал все это ради Марлин. Прощение — величайшее испытание в его жизни, хуже звонка…

(Джо? У нас тут авария. Просто ужасная. Джо, твоя жена разбилась. )

…который все изменил. Можно сказать, что его вера в Прощение стала сильнее веры в Бога, отнявшего у Марлин способность ходить и говорить.

— Он не сможет больше игнорировать крики Его детей, Джо, — говорил Напье, когда воля Джо ослабла. — Чем громче они кричат, тем Ему больнее. Скоро Господь узнает наши имена.

Джо ему верил.

Приняв душ и побрившись новой бритвой, купленной в супермаркете Снокуолми на Рэйлроад-Авеню-Саут-Ист, он работал по дому, смотрел «Шоу Джерри Спрингера», глотая апельсиновый сок прямо из пакета, прикончил остатки позавчерашнего ужина. Джо не считал себя поваром, готовить любила Марлин. Он не помнил, когда в последний раз нормально ел.

Джо бросил контейнер из «Тапервер» засыхать в раковине и поднялся по лестнице в комнату Марлин. Она лежала на кровати. Мертвая. Четверг, значит, медсестра не появится до субботы: он не мог платить ей каждый день. Сегодня вахта Джо. Только его.

Марлин такая холодная.

Джо забрался в кровать и прижался к жене, как во времена их молодости, когда он еще не набрал вес. Коснулся ее волос, только чтобы понять: в них тоже нет жизни. Бог забрал ее.

Свиньи остались без ужина.

Он поцеловал жену на прощание и потопал вниз. Посмотрел на висящий на стене крест, сорвал его, вынес из дома и зашвырнул в лес. «Что я наделал!» — закричал внутренний голос. Джо вернулся к загону, отодвинул засов, выпустил свиней. Он смотрел, как они исчезают среди деревьев — на тропе, которая приведет их к оврагу, куда стекает талая вода с горы Си. На дне покоятся машины, от которых он избавлялся. Свиньи, что не пошли в лес, стояли у дороги, жалкие и потерянные.

Джо надел принадлежавший матери противогаз, стекла затуманились от слез. Всхлипы были громкими, но маска смягчала их, и они странным образом успокаивали, словно Джо спрятался от всего мира в тайной гавани, где никто его не найдет.

Но это оказалось неправдой. Безопасных мест больше не было. Все умирали. Джо поклялся, что если Бог не услышал (или хуже — проигнорировал) крики, которые они вырвали у жертв, то, черт побери, ему придется обратить внимание на действия, которые Джо собирался совершить.

Щелчок. Шипение.

Первая сигарета за долгое время — поблажка, которую Джо мог себе позволить.

Кровь на пальцах.

В лучших брюках и фартуке мясника, Джо подъехал к «Заправке и продуктам Кена» — магазинчику в пяти минутах от дома. Здесь по доступным ценам продавали молоко, приправы, спиртное и бензин. Еще — тайком — сигареты и порножурналы.

Когда Джо вошел, за прилавком стояла сорокапятилетняя кудрявая женщина. Он рассек ее топором, как перезрелый фрукт. Женщина залила все вокруг кровью, и ее крики были ужасны, но совершенно необходимы.

Об этом следовало помнить. Всегда.

Мужчина в кепке «Моряков Сиэтла» встретил свою смерть, пока женщина еще дергалась. Джо позаботился об этом: убил его прямо под камерой наблюдения.

Голова кружилась в никотиновом облаке. Он закашлялся. Черт, вкус что надо.

Джо вспомнил, как они с женой однажды курили в кино. Тогда они только начали встречаться. Она была прекрасна: плавные изгибы, чудесные волосы. Ему нравилось, что она всегда могла его рассмешить, даже когда ставила на место, как и положено. Джо не помнил, как назывался фильм. Что-то про пришельцев. Марлин такое любила.

Он сидел на пустыре за домом, где прошло его детство. Теперь дом был пуст. Можно сказать, что земля, отравленная ядом, в свою очередь отравила здание. Никто не хотел жить в доме с видом на пустошь. Дети говорили, что эта земля проклята.

Мать не разрешала ему выходить наружу без противогаза. Почва под ногами дымилась. Пыль поднималась с земли, как встающие из могил духи. Однажды он нашел птицу со сломанным крылом — в пепле рядом с местом аварии. Убил ее, а потом заплакал.

Джо гадал, куда исчезло его милосердие.

Противогаз лежал на камнях у его ног. Смотрел на него. Джо докурил и впечатал окурок в землю. Полиция скоро найдет его, но Джо это не волновало. Важным казалось лишь то, что случится потом, после смерти. Они с Напье это понимали.

Убив людей в «Заправке и продуктах Кена», Джо вернулся в пикап и заметил на дороге велосипедиста. Он столкнул парня с обочины и смотрел, как тот падает: правая рука, застряв между спицами, тащила за собой погнутый велосипед. С лица парня содрало кожу, камешки забились под веки, нос превратился в кровоточащий обрубок. Джо посмотрел на желтую футболку с надписью «ТВИДС!» на спине и поцарапанный бейдж, валявшийся неподалеку. «Джейсон». Джо закричал и ударил Джейсона «Усмирителем». Рубить его было тяжело. Джо вспотел. Костяшки ныли, как проклятые.

Наконец, девчонка в доме Напье. Он не ожидал встретить ее среди трупов и зловония. Она взывала громко. Он просто знал это, видел луч чистого белого света, пронзающий облака. Покончив с ней — на стеклах противогаза остались брызги крови, — он спустился в подвал, чтобы взглянуть на покусавшего его мужчину.

Джо не проявил милосердия.

Он просто оставил Маршалла в живых.

Вспомнил телефонный звонок, прозвучавший годы назад, бесконечные утки Марлин, часы, когда он убирал за ней дерьмо, дни и ночи, полные стонов. Джо знал, что такое настоящие страдания. Он их видел.

Понимал, что жизнь — это мука.

Мертвым повезло.

Ветер выл, рвал облака, обнажив почти полную луну. Все купалось в синеве. Пустошь, где разбился самолет, казалась по-своему прекрасной. Мертвая, как жена, которую он не вернул. Перед тем, как прийти сюда, Джо проверил еще раз. Новый тщетный крик в небеса. Один из многих.

Сова заухала в лесу. Ему стало грустно.

— Помогите, — раздался голос слева.