Глава 40
Мужчина, назвавшийся Гаем Напье, вышел из-под лестницы в белой маске, держа мачете в руках. Он продемонстрировал его, словно мим, и прошел по комнате, напевая:
— Как же больно, поверьте, как страшно признать…
Он пританцовывал, как сгорающий от нетерпения ребенок. Все его спокойствие испарилось. Казалось, мужчина не в состоянии говорить осмысленно, произносить слова вроде «порядочный».
Нет, в этом человеке бурлила энергия, возбуждение — тревожное и почти сексуальное. Нечто неподконтрольное.
Маршалл смотрел, как дрожит и подергивается тело Напье.
Слушал, как он причмокивает под маской.
Напье казался человеком, который мог стать оратором или работать в офисе — сидеть за компьютером, управлять подчиненными. Человеком, в которого можно было влюбиться и который мог стать отцом. Но он им не был. Никогда.
В оболочке, которая звалась Гаем Напье, что-то пульсировало. Ужас. Демон, ублажающий себя во тьме. Монахиня с задранным одеянием и дробовиком в вагине. Абсолютный кошмар.
— Время стерло мой Эндсвилль — в самом сердце США.
Мачете рассекло воздух и погрузилось в шею Брайана. Хрусть.
Маршалл словно очнулся.
Гай дернул за рукоять, освободил лезвие.
Что-то завыло. Сирена.
Темная кровь брызнула в воздух, на пол, заляпала потолок. Несколько капель приземлились на лампочку, зашипели и задымились, погрузив половину комнаты в алый сумрак. Напье вновь рубанул по шее Брайана — голова упала с плеч на колени, а затем скатилась на бетон.
Стена онемения, защищавшая Маршалла от кошмара, рухнула.
В голове раздались слова Гая.
(Вот бы мне его годы!)
Маршалл следил за судорогами парня и понимал, что за судьба ждет его. Совсем скоро.
(Ты будешь кричать, как другие.)
Он бился в путах, пока тело не начало гореть, кричал, но из распахнутого рта не вылетало ни звука. Слюна бежала по его губам и капала на грудь.
Напье поднял голову Брайана. Взвесил ее, покачав в руках, словно покупатель, изучающий мясо, и со всей силы швырнул на пол. Послышался омерзительный хруст — Напье потянулся за ней и застыл.
— О черт, спина, — сказал он. — Годы берут свое.
Но все же он поднял голову, сунул руку в рассеченное горло, дернул и вытащил наружу окровавленный комок плоти:
— Фу-у.
Маршалл хотел зажмуриться, но не смог. Внутренний голос сказал ему, что он должен это увидеть, чтобы подготовиться. Это совсем не кино.
Напье погрузил руку в шею и просунул под кожу на нижней челюсти Брайана, открывая и закрывая ее, словно кукольник.
— Пусть шар-баба танцует со мной, этот город мне больше не дом.
Напье вальсировал среди теней и разноцветных бликов витражных стекол. Он обогнул Маршалла, заключив его в кровавое кольцо, забрызгав алым его бедра. Кровь оказалась холодной. Маршалл удивился: он думал, что она будет теплой.
Это потому, что Брайан умирал уже очень давно.
Маршалл лишился чувств.
