Паника вцепилась в него, словно уже давно пряталась, выжидая момента, когда можно будет напасть. Она преследовала его. Он чувствовал ее приближение еще в машине, когда возвращался домой, — нечто затаившееся, внушающее страх.

Маршалл попытался повесить трубку. Она сорвалась с рычага, болтаясь на конце спирального провода, словно висельник в петле, подпрыгивала вверх-вниз. Его замутило. Он отшатнулся и врезался в дверцу холодильника, которую забыл закрыть. Ноги подкосились. Маршалл похолодел.

Два магнита в форме пчелок упали на пол, когда он захлопнул дверцу. Ему на глаза попалось семейное фото, окруженное рецептами и записками. Они — втроем — улыбались, белые линии перечеркивали лица в местах сгибов.

Да. Теперь он это почувствовал. Страх. Маршалл понимал, что Клэр презирала его за неспособность ощутить это раньше. Она ведь права. Отец должен знать.

Он взглянул на свои руки. Красные и пятнистые, они зудели, словно у него нарушилось кровообращение.

Дождь стучал в окно — тихо, словно подушечками пальцев. По ту сторону эвкалипты царапали клубящиеся тучи. Маршалл схватил ключи от машины, выбежал из дома и замер, увидев Сержанта Саб Зиро, мышонка Ноя. Полупережеванный зверек лежал на коврике у двери — без сомнения, подарок одной из соседских кошек.

— Срань господня!

Нити розовых внутренностей запутались между щетинками коврика.

В безжизненных глазах отражались молнии.