С балкона человеческий муравейник распахнулся во всей красе. В крупных муравейниках бывает по миллиону особей, а здесь не меньше десяти, и хотя люди не настолько специализированные, человеческий род насчитывает от силы миллион лет, а у муравьев прошло миллионов триста, прежде чем одни, что проводят время в подземельях и ухаживают за беспомощными новорожденными особями, начали отличаться от собирающих на поверхности корм, и даже от драчливых особей, с которыми находятся бок-о-бок на поверхности.

Но у муравьев один-два ганглия в их крохотном мозгу, а у человека миллиарды, потому один и тот же человек может быть и нянькой, и рабочим, и солдатом, а все самки могут стать матерью-основательницей рода и даже всего человечества, как у них случилось, начиная с Евы, если я правильно интерпретирую сведения, полученные из телепередач.

Вообще, на этой планете постепенно побеждали те виды, которые умеют сбиваться в стаи или в стада. Несколько пасущихся вместе быков с легкостью отбиваются от львов, защищая самок и телят, держа их внутри круга, а волки выжили и распространились только потому, что освоили совместную охоту, а вот одиночные животные постепенно деградируют, зоны их охоты хоть и медленно, но сокращаются, вытесняемые социальными видами.

Пока человек жил семьями, как волки, он мало чем отличался от волка, однако только он сумел семьи объединить в племена, а племена в народы, что дало ему огромное преимущество над всеми животными.

За спиной прошелестели шаги, я подвинулся, Ксюха встала рядом и взялась пальцами передних лапок, где пальцев столько же, как и у собачек или мышек, за ограду балкона.

– Как… ничего не проклевывается?

– Проклевывается?

Она сказала сердито:

– Не вспоминается?

– Нет, – ответил я.

– Жаль, – сказала она. – Вдруг ты был мойщиком окон или монтажником-высотником, что с высоты всех шлет… или всем шлет привет? Это же здорово! Лучше нет красоты, чем пос… с высоты!

– Нет, – ответил я. – Я не был мойщиком или монтажником-высотником, что с высоты всех шлет…

– А какие воспоминания?

– Никаких, – ответил я честно. – Но чувствую себя хорошо.

Она внимательно посмотрела на меня.

– Может быть, я тоже почувствовала бы себя лучше, если бы потеряла воспоминания… Нет, все не надо, есть и хорошие, даже приятные, но их так мало… Но ты лучше ляг, восстанавливайся… Ой, не здесь! Вернись на диван. Это основное лежбище для мужчин.

Я послушно вернулся в комнату и лег, люди вообще часто принимают горизонтальное положение и остаются в относительной неподвижности довольно долго, даже если не спят. Похоже, так экономят оставшийся в их телах мизерный запас энергии.

Я снова подивился насколько предельно хрупкие существа, и почему эта форма жизни возникла, и почему настолько трепетно неустойчива, любой космический ветерок сдует с поверхности планеты, оставив только раскаленную поверхность, как с планетами и бывает часто.

Не знаю, сколько времени я в этом мире органики, но все еще абсолютно ничего не понимаю в жизни этих существ, называющих себя людьми, потому напоминаю себе еще раз, должен выглядеть и поступать, как они, иначе не пойму своей цели… и что я должен сделать…

Да, должен быть, как все остальные. Пусть даже совершенно не понимая, как и почему. Просто смотреть, как поступают другие, и делать все точно так же.

Лежа на диване, я время от времени менял положение своей массы, стараясь не менять пропорции тела, люди так почему-то не делают… ах да, просто не могут. Намертво всажены в свои тела, это чудовищно, но другой жизни не знают, потому от такого ограничения и не страдают.

Я видел через стену как Ксюха несколько раз хваталась за коробочку коммуникатора, из нее доносился визгливый голос Кощея, теперь уже знаю, мужчины обязаны говорить примерно так, как Тюпа, чтобы звучало гуще и мощнее, это называется «по-мужски».

Существа биологического мира общаются писком, стрекотом, ревом, воем, щебетаньем, не говоря уже о тактильном языке или хореографическом, люди в этом ничуть не выделяются, но еще наловчились разговаривать друг с другом на больших для них расстояниях с помощью небольших коробочек, с которыми не расстаются, и это дает им огромные преимущества.

Однако, как уже знаю, это преимущество получили совсем недавно, а доминирующее положение в биологическом мире заняли гораздо раньше.

Кощей все выспрашивал у Ксюхи, как там не помер ли этот сбитый автомобилем, Ксюха сердилась и выговаривала, он хохотал и говорил, что это типа шутка, а вообще им повезло, точно не привлекут, но теперь пьяным никогда-никогда за руль, а Ксюха напоминала, что он так и раньше говорил, а он повторял, что на этот раз точно.

– Да все в порядке, – повторила она снова. – Главное, он ни на что не жалуется. Будто в самом деле ничто не болит!

– Болеть болит, – заверил Кощей жизнерадостно, – но у него в мозгу или в позвоночнике что-то отключилось… ну, типа, чувство боли, я о таком слыхал. А когда восстановится, он нам такой иск закатит!

– Правда?

– Я бы закатил, – заверил он. – Но теперь кто ему поверит?.. Подтверди в случае чего, что он с тобой переспал. Это для дела, поняла?.. Для спасения наших шкур!..

– Да иди ты, – ответила она сердито, но заулыбалась. – Вот он удивится… Заглянешь?

– Сразу с работы, – сказал он. – Извини, босс идет…

Связь прервалась, Ксюха сунула мобильник в задний кармашек джинсов, выражение лица изменилось, но в какую сторону, пока не понимаю.

Я повернул голову в ее сторону, когда она распахнула дверь в эту комнату, так всегда люди делают или почти всегда, а Ксюха сказала сердитым голосом:

– Не спишь?.. А то Кощей звонил, спрашивал, не повязались ли мы? Вот сразу и повязались, ишь что придумал! Может быть, ты везде ушибленный, тебе покой нужен!.. Тебе же нужен покой? Всем нужен, да только мы не буддисты, что покой ищут, да и они находят только в могиле… ты не вставай, не вставай!.. Не до джентльменства, когда гениталии ушиблены…

Я вслушивался в ее голос, что постоянно меняется, как по высоте, так и громкости, а еще в нем оттенки, которые не понял, но отложил в памяти, чтобы потом разобраться, речь в общении человеков имеет решающее значение, эти тайны нужно разгадать и понять, а не только имитировать.

Что ответить, придумать не сумел, потому опустил веки, продолжая через них наблюдать за этим суетливым существом, и Ксюха, сбавив голос до шепота, отступила и тихонько вышла из комнаты, неслышно притворив за собой дверь.

Я пробыл так в неподвижности несколько часов, затем решил, что это ненормально даже для людей, тихонько вышел на кухню, стараясь не делать лишних движений.

Планета начала поворачиваться в отношении звезды другим боком, Ксюха все чаще поглядывала в окно, наконец сказала неуверенным голосом:

– Скоро Кощей придет… если не брешет. Надо обед сготовить.

Я молча кивнул, принимая тот факт, что для этих существ огромное значение имеет положение планеты. Биологическая жизнь тесно связана с ее поверхностью, малейшее изменение в атмосфере сотрет живой мир начисто. Здесь даже от того, какой стороной повернута к звезде, люди и животные либо впадают в оцепенение, либо бодрствуют, а когда перемещается по орбите дальше, и здесь чуть-чуть снижается температура, все оказываются на краю выживания, видел в лесу.

– Не буду мешать, – сказал я подслушанной фразой, – пойду полежу.

Из той комнаты, где диван, через стену хорошо видно, как Ксюха, хорошенькая, как на картинке из модного журнала, и в кокетливом передничке, хлопочет на кухне.

На плите что-то жарится, поднимается пар, на сковороде потрескивает красное мясо с уже коричневеющими краями. У Ксюхи щечки порозовели, а это, как уже слышал с телеэкранов, признак то ли удовольствия, то ли возбуждения, что может быть вызвано множеством непонятных мне пока причин.

От двери донесся мелодичный звонок, Ксюха охнула:

– Кощей!.. Даже на пять минут раньше!

Я промолчал, мне видно сквозь стены как то существо входит в дом и поднимается по каменной лестнице, хотя камень не совсем правильный, что-то в нем не так, словно его не просто доставили из ближайшего выхода на поверхность гранитного пласта, а как-то перестроили, хотя уже знаю точно: никто не планете не способен на такое простое и естественное действие.

Она открыла дверь в мою комнату, я молча вперил в нее взгляд, она сказала торопливо:

– Оставлю открытой, чтоб и ты увидел это чудо!

Я кивнул, она бросилась к входной двери. Кощей вошел уверенный и улыбающийся, Ксюха завизжала и бросилась ему на шею.

Он подхватил ее, она повисла на нем, как кошка на дереве, он покружил по комнате и поставил задними конечностями на пол.

– Чё, думала, не приду?.. Я не Тюпа, тот забился в норку и не показывает нос, будто нас и вовсе уже не знает!.. А мы сейчас по пивку, я принес, признаем, что жизнь хороша…

Ксюха сказала счастливо:

– В самом деле явился!.. Я думала, тоже скроешься. Вы все такие, как только скажешь про две полоски, сразу…

Он выпятил грудь и сказал напыщенно:

– У нас, джигитов, другие понятия, о женщинах заботимся. Скажи, как о тебе позаботиться? Хочешь, лягу на диван и буду тебя созерцать? Конечно, сперва поем, а после еды полежать нужно обязательно…

Ксюха повернула голову в сторону открытой двери в мою комнату.

– Крабоид, не слушай его!.. А ты иди за стол, а то остынет!

– Сперва руки помою, – ответил Кощей гордо.

Она ахнула:

– Ты что, теперь перед едой руки стал мыть?

– Так говорят, – сообщил он, – когда идут поссать. Вы же скачете посмотреться в зеркало и попудрить носик, хотя уже и не знаете, что такое пудра?

Он уединился, как он считает, в ванной комнате, тонкая дверь не дает возможности друг друга видеть, общаться могут только колебаниями воздуха, а Ксюха торопливо начала раскладывать по тарелкам топливо для их организмов.

Вышел к нам Кощей довольный, с энтузиазмом потер одна о другую ладони.

– Люблю повеселиться. – сказал он, – особенно пожрать!.. А Ксюха, хоть и лоха во всем остальном, готовить умеет. Это инстинкт, его не пропьешь, не прокопулируешь. Настоящая женщина!

– Что такое инстинкт? – спросил я.

Он проговорил в затруднении:

– Ну… это такое… что ведет тех, у кого нет ума. Вообще-то инстинкт тоже ум, только ниже, ниже… Как крокодил, что хоть и летает, но нызенько, нызенько… Ну, поесть, поспать, трахнуть кого-нить, облегчить кишечник…

Ксюха сказала возмущенно:

– Не за столом!

Кощей сказал виновато:

– Вот видишь, инстинкт это как бы плохо, потому должны быть выше инстинкта, хотя это трудно, мы целиком из инстинктов.

Некоторое время обедали молча, теперь я знаю, как это делают эти существа, повторял все в точности, а если где-то и ошибался, то, как говорят люди, некритично, ни Ксюха, ни Кощей не обращали внимания, больше занятые собой и друг другом.

Когда я все из моей тарелки сложил по пищеводу в приготовленную емкость и хотел было подняться, Ксюха сказала победно:

– Куда?.. Бифштекс дожаривается, а сейчас пока блинчики сделаю, а то не успела…

– Прекрасно, – сказал Кощей. – Это в честь праздника, что выкрутились?.. Ты у нас еще и умница.

Я молча смотрел, как Ксюха льет ложкой жидкое тесто на дно сковородки, там через пару секунд схватывается в плотную массу, быстро выпаривая влагу, Ксюха тут же поддевает полученное широкой лопаткой и бросает на тарелку, а взамен льет новую порцию теста, и так много раз, а горка так называемых блинчиков растет, похожая на многослойный гриб.

Кощей потянул носом, охнул:

– Уже готово!.. Щас пожрем!.. Крабоид, давай сюда сковородку!

Я поднялся, снял с огня сковородку и, преодолев три шага к столу, поставил на столешницу перед Кащеем.

Тот вскочил, уронив стул, на котором сидел, лицо перекосилось, а глаза полезли на лоб.

– Ты чего?.. Стол загорится!.. Сейчас же убери…

Я взял сковородку и поставил обратно на плиту, а когда оглянулся, увидел, как Кощей пытается затереть пальцами желтый круг на том месте, где только что стояла эта горячая посудина.

Ксюха вскрикнула:

– Да ты что на стол смотришь? У него пальцы обгорели!

Я дал ей ухватить себя за руку, она повернула ее ладонью кверху. Лицо тоже изменилось, такое положение мускулов передней части головы обозначает удивление, даже изумление, если верно определяю эти сложные состояния.

– Что?.. У тебя… что-нибудь чувствуешь?

– Да, – ответил я, – пальцам тепло. Наверное, это очень тепло?

Она торопливо открыла кран и сунула мою руку под холодную струю воды.

– Держи!.. Если успеть руку в холодную воду, ожога не будет.

– Брехня, – сказал Кощей от стола.

– Сам ты брехня, – огрызнулась Ксюха. – Я читала!

– В инете, – уличил Кощей с презрением. – Там одна брехня. Но, блин, он даже не почувствовал!.. Значит, нервы еще не включились. Так сгорит и не заметит… Я тоже в инете читал, есть такие уроды.

Он перестал тереть стол, мышцы лица изобразили то ли уныние, то ли разочарование, эти оттенки, так важные для людей, пока не различаю, махнул передней конечностью и сел за стол.

Я снова опустился на указанное мне место, Кощей все поглядывает на желтый ободок на столешнице, там испорчено, как считают эти существа. Поверхность должна быть идеально белой, хотя смысла в этом нет, но это не мое дело, я не для того здесь.

Пока ели бифштекс и блины, я всмотрелся в столешницу. Это не то, что люди называют неживой природой, совсем неживой, что никогда и не была по их понятиям живой, а стол когда-то был деревом, то есть живым, но теперь это такое же неживое, как песок или камень.

Продолжая двигать челюстями и делая вид, что я вот просто ем и ем, сосредоточился и начал распылять налет из желтого ободка, одновременно продолжая хрустеть в челюстях поджаренным хлебцем.