Глава 5

Какая-то часть меня продолжала вопить в полный голос, что я сошла с ума и что не бывает таких совпадений. Я была совершенно согласна с внутренним голосом, но продолжала смотреть, как Майкл, Джеймс и сэр Перси сначала приветствуют друг друга, а потом охотно начинают обсуждать последние скачки в Эпсоме и того, кто выиграл кубок Дерби. Да нет, это невозможно. Мало ли в Лондоне графов? Вот только скорость, с которой рядом со мной возник кузен, едва на горизонте показался Джеймс, явно была не случайной. Но если Джеймс Блэквуд и впрямь был женихом мисс Барнс, то получается…

– Мисс Барнс, надеюсь, ваш следующий танец свободен? – вернул меня в реальность его голос, и я пристально взглянула ему в лицо. Вопрос был задан совершенно дежурным тоном, которым незваному гостю из вежливости могут предложить чаю, искренне надеясь, что тот так же из вежливости откажется. В любом другом случае я бы немедленно приняла приглашение и подпрыгнула бы на месте от радости, но сейчас я прекрасно помнила, что не знаю ни одного па из танцев этой эпохи. Сэр Перси за спиной Джеймса отчаянно мне засигнализировал, но я любезно ответила:

– Я крайне признательна вам, но прошу понять моё положение. Мой траур по отцу ещё не закончен, – сэр Перси стрельнул в меня очень недовольным взглядом, всем видом показывая, что я должна быть поучтивее.

– Разумеется, – безразлично согласился Джеймс, которого мой отказ нисколько не огорчил, и тем же равнодушным тоном добавил: – Но, надеюсь, вы не откажете мне в удовольствии пройтись по залу?

На это возразить мне было нечего.

– Конечно, лорд Блэквуд.

Я взяла его под руку, и мы неторопливым прогулочным шагом двинулись вдоль стены. Напоследок я заметила, как у сэра Перси сделалось довольное лицо, точно у заботливой мамаши, пытающейся поскорее выпихнуть любимую дочь замуж, а Майкл смотрел на Джеймса со слегка ироничной улыбкой. Казалось, происходящее его забавляло. Затем я украдкой взглянула на своего спутника, медленно свыкаясь с мыслью, что это не совсем тот маг, которого я встретила в две тысячи пятнадцатом году. Различие было не во внешности – как и Розмари, Джеймс мало изменился. Русые волосы были отпущены до плеч и собраны в небольшой хвост, что явно выбивалось из принятых здесь норм, хотя лично мне это очень нравилось. На вид магу можно было лет двадцать пять – то есть он был почти ровесником той меня, которая осталась в Лондоне двадцать первого века. И он не был тёмным магом. Я держала его за руку, не ощущая никакого холода, и это было… приятно. Переводя книгу заклинаний, я так устала от ледяного дыхания тёмной магии, что её отсутствие невольно поднимало настроение.

Под взглядами почтенных дам мы дошли до противоположной стороны и развернулись обратно. Прочие гости Вейлоров смотрели на нас цепко, оценивающе, особенно матроны, у которых наверняка были собственные дочери на выданье. Я почувствовала себя практически живым товаром, и мне стало неуютно от этого сравнения. Но затем я отвлеклась от этих мыслей, потому что обнаружила, что к нам подбежала та самая смуглая исполнительница, которая вблизи оказалась очень хорошенькой девушкой.

– Мисс Барнс! Я очень рада вас видеть, как вы поживаете? – она широко улыбалась, не пытаясь выглядеть строго, и я подумала, что это было самое искреннее проявление чувств, которое я сегодня видела. – Вы уже совсем выздоровели?

Последний вопрос она задала с неподдельным участием, и я невольно улыбнулась в ответ.

– Мне намного лучше, – повторила я заученную фразу, но произнесла её с гораздо большей теплотой. Хоть одно лицо без маски в этом зале!

– Мне очень жаль, что так вышло. И я бы очень хотела пригласить вас на конную прогулку, хотя теперь сомневаюсь, захотите ли вы после этого ужасного происшествия…

– Возможно, позже.

Нет, надо срочно восполнять пробелы в своём образовании! Танцевать я не могу, ездить верхом тоже. Наверняка сейчас обнаружится отсутствие ещё каких-нибудь умений.

– Да, я понимаю… Вы не хотите сыграть, мисс Барнс? Мы можем исполнить что-нибудь в четыре руки!

Ну вот, что я говорила? Час от часу не легче!

Должно быть, что-то такое отразилось на моём лице, потому что даже Джеймс, внимательно взглянув на меня, укоризненно заметил:

– Эмили, будь милосердна. Мисс Барнс совсем недавно полегчало.

– Ах, простите меня! – огорчённо воскликнула девушка. – Мисс Барнс, мне очень жаль! Клянусь, я не хотела быть назойливой!

Я заверила её, что нисколько не расстроилась, и Эмили с облегчением улыбнулась.

– Вы очень добры! И я очень надеюсь, мисс Барнс, что после того, как вы с графом Блэквудом поженитесь, мы будем видеться чаще!

Так, понятно, всё-таки не совпадение…

Она продолжала что-то говорить, но я её почти не слышала. К счастью, вскоре Эмили окликнула какая-то её знакомая, и девушка упорхнула прежде, чем я пропустила мимо ушей какой-нибудь вопрос. Мы же продолжили наш променад по залу, хотя у меня гудела голова от перенапряжения. Затем мы остановились, чтобы поприветствовать группу каких-то очередных знакомых, чьих имён я совершенно не запомнила. На них я обратила внимание только потому, что уж очень колоритно они смотрелись – трое господ почтенного возраста что-то усердно доказывали молодому человеку, который годился каждому из них во внуки. Молодой человек вблизи оказался совсем юным. Почти не скрывая эмоций, он бросил страдальческий взгляд на Джеймса, на что тот только ухмыльнулся, и мы продолжили наш путь.

Происходящее не имело никакого смысла, и у меня всё больше крепло ощущение, что я не вижу всей картины в целом.

Выходит, мы с Джеймсом помолвлены. С одной стороны, его кандидатура в женихи устраивала меня больше, чем какая-либо иная, но с другой… Это было непонятно. Джеймсу нет никакого дела до собственной невесты; у него же на лице написано, что никаких чувств, кроме скуки, наше общение у него не вызывает. Неужели настоящая мисс Барнс была настолько серой мышью, что совершенно не смогла наладить отношений с женихом? Да даже если бы они друг друга терпеть не могли, это уже было бы хоть каким-то проявлением эмоций, а здесь такое чувство, будто мисс Барнс – просто пустое место! Даже наша прогулка по залу под ручку – лишь следование викторианским условностям. В нём нет никакого намёка хотя бы на дружеское расположение, не говоря уже о более сильных чувствах. Ну, хорошо, допустим, чувства в браке для него – не главное. Тогда что побудило его сделать предложение мисс Барнс? Да ещё нарушив светские условности с трауром? Приданого у меня нет, это я уже выяснила. Денег я ему не принесу, да и не похож Джеймс на обычного охотника за приданым. Единственное, что у меня есть – это полуразрушенное поместье в Корнуолле. Ну и на кой чёрт, спрашивается, оно нужно Джеймсу?

И потом, не стоит забывать, что он маг. Причём даже не тёмный, сейчас Джеймс входит в ковен! Я не слишком хорошо знаю, как маги относятся к понятию «семья», но мне казалось странным, что маг вдруг собрался жениться на совершенно обычной девушке, и все его близкие абсолютно спокойно воспринимали происходящее. Все они – Майкл, Розмари, Валери – разговаривали со мной вполне вежливо и дружелюбно, без скрытого негатива. Даже Валери, а ведь она влюблена в Джеймса…

Единственный факт о мисс Барнс, который заслуживает внимания, – её отец был Искателем. Возможно, дело в этом?

На ум снова пришёл оставленный в моей комнате дневник сэра Реджинальда. Нужно прочесть его как можно скорее. Возможно, те самые тайные и опасные знания, которые он поручил уничтожить своей дочери, прольют свет на происходящее… И как же жаль, что в своём времени я не расспросила Майкла и Розмари об их жизни в девятнадцатом веке более подробно!

Следующая мысль потрясла меня так сильно, что я споткнулась о длинный подол платья и чуть не упала. Джеймс посмотрел на меня неодобрительно, но ничего не сказал.

У него же была жена! Тогда, в машине, Розмари говорила, что у меня нет никаких шансов, потому что он всю жизнь любил её одну! Но как это возможно, если через месяц он должен жениться на мне?

Да вот только жениться он должен был не на мне, а на мисс Барнс! Которая умерла неделю назад, неудачно упав с лошади, а вместо неё в этом теле теперь обитаю я! Должно быть, мисс Барнс должна была спокойно умереть, Джеймс остался бы холост и через какое-то время женился бы на той своей единственной любимой. Но теперь здесь я – и Джеймс остался женихом мисс Барнс.

История изменила ход. Пусть ненамного, но события уже пошли не по намеченному пути.

Возможно, я смогу тогда что-то изменить? Остановить жертвоприношения здесь и сделать так, чтобы в двадцать первом веке они не начались вовсе? Почему бы нет?

Тем временем мы закончили круг по залу, и от наполеоновских планов по изменению истории невольно пришлось отвлечься. Джеймс подвёл меня к мисс Грэм, общавшейся с двумя дамами, с безукоризненной вежливостью раскланялся с нами и удалился. Вскоре к нему подошёл Майкл, они о чём-то оживлённо заговорили. Затем Майкл весело хлопнул друга по плечу, и они вдвоём направились к каким-то своим знакомым. По дороге Джеймс над чем-то рассмеялся, доказывая, что всё же способен на живые человеческие чувства, и я покачала головой. Честное слово, будучи тёмным магом в двадцать первом веке, он проявлял ко мне – случайной знакомой – гораздо больше интереса, чем к своей невесте здесь!

– Мисс Барнс, – привёл меня в чувство сухой голос мисс Грэм. Я встрепенулась, сообразив, что позабыла поздороваться с её собеседницами. – Полагаю, вы не знакомы с миссис Панкхёрст? И с её подругой, мисс Филипс?

– Мы представлены друг другу, – чопорно проинформировала высокая, крупная девушка лет двадцати двух. Рыжеватые волосы были уложены в простой узел на затылке, а в её платье не было совершенно никаких изысков.

Я с умным видом кивнула, поскольку этой барышне точно было лучше меня известно, знакомы они с мисс Барнс или нет, а сама вопросительно посмотрела на третью женщину – худощавую брюнетку лет тридцати. Её фамилия была мне смутно знакома, причём слышала я её явно не здесь.

– Миссис Панкхёрст, это мисс Элизабет Барнс, дочь сэра Реджинальда Барнса. Мисс Барнс, это миссис Эммелин Панкхёрст.

В этот момент я наконец-то сообразила, откуда мне знакомо это имя. Это же известная суфражистка, которая была одной из первых в Англии, кто начал бороться за права женщин! Только, помнится, определённых успехов она начала достигать лишь в начале двадцатого века, до которого оставалось ещё целых пятнадцать лет…

– Вы считаете, что у женщин должно быть право голоса? – выпалила я, заинтересованно глядя на эту историческую личность.

У мисс Грэм удивлённо вытянулось лицо, зато вторая девушка одобрительно улыбнулась, из-за чего её лицо с широкими скулами стало ещё шире. В ней мне тоже вдруг почудилось что-то знакомое, но я решительно прогнала эти мысли. Мне уже во всех встречных кажется что-то знакомое, скоро дойду до того, что в какой-нибудь пожилой матроне разгляжу королеву Викторию…

– Разумеется, – с глубоким убеждением отозвалась миссис Панкхёрст. – Женщины должны обладать теми же правами, что и мужчины. И я твёрдо знаю, что рано или поздно мы этого добьёмся. К несчастью, далеко не все дамы сознают необходимость равных прав… А всё потому, что немногие получают разностороннее образование, расширяющее кругозор.

Мисс Филипс смотрела на неё влюблённым взглядом, впитывая каждое слово, и я мысленно усмехнулась. Похоже, не одной мне не нравится, что в девятнадцатом веке женщина может реализовать себя только в роли жены и матери.

– Жаль, что вы не можете остаться в Лондоне, чтобы добиться большего, – вздохнула она. – Я с вами полностью солидарна!

Эммелин только кивнула.

– Сожалею, но мы с мужем в Лондоне проездом. В скором времени мы должны будем вернуться в Манчестер.

– Надеюсь, ваши дети здоровы? – вежливо уточнила мисс Грэм, но ответить миссис Панкхёрст не успела.

Какой-то незнакомый человек средних лет подошёл к ней со спины и вежливо окликнул:

– Мисс Грэм?

Та сурово поджала губы и обернулась с явной целью высказать наглецу всё, что думает о его манере подкрадываться, но, увидев подошедшего, столь стремительно переменилась в лице, что я невольно оглянулась в поисках лакея на случай, если моя компаньонка вздумает упасть в обморок. Но мисс Грэм быстро справилась с собой, а я с интересом взглянула на подошедшего, пытаясь понять, что в нём могло вывести из равновесия человека, у которого, как мне казалось, маска строгости навсегда приросла к лицу. Но во внешности этого мужчины не наблюдалось ничего необычного: тёмные, коротко постриженные, волосы, усы, небольшая бородка. Вокруг глаз и на лбу уже протянулись небольшие морщинки. Сейчас они обозначились вполне чётко, потому что человек широко улыбнулся, явно позабавленный реакцией мисс Грэм.

– Что ты… – изумлённо начала было мисс Грэм, но прикусила язык и быстро стрельнула взглядом по сторонам, а затем вернула себе мрачный вид. – Что вы здесь делаете?

– Мисс Грэм, я надеялся, что вы окажете мне честь, составив пару в танце?

Миссис Панкхёрст и её собеседница продолжали что-то обсуждать, не обращая внимания на окружающих, и мисс Грэм позволила себе прошипеть:

– Я не танцую!

– Вы разбиваете мне сердце, – с самым трагичным видом возвестил её знакомый. Судя по лукавому огоньку в глазах, он от души забавлялся происходящим. – Мисс Грэм, клянусь вам честью, если вы откажете мне, я сегодня же появлюсь под вашими окнами с гитарой и буду распевать серенады, поставив всех ваших соседей в известность о моих чувствах к вам!

Глаза мисс Грэм стали квадратными, но на бледных впалых щеках вспыхнул предательский румянец.

– Прекратите этот балаган! – почти шёпотом воскликнула она, нервно озираясь по сторонам в поисках развесивших уши любопытных гостей, но рядом стояла только я. – Я же компаньонка! Какие ещё танцы?!

– Я не приму отказа, – категорично заявил её поклонник и, подхватив мисс Грэм под руку, устремился с ней к прочим танцующим. Та последовала за ним, причём довольно быстро прекратив сопротивление.

Ну и дела. Даже у такой сушёной воблы, как мисс Грэм, внезапно обнаружился воздыхатель. А забавно было бы посмотреть, как он исполняет серенады, а компаньонка не знает, куда деться и как объяснить сэру Перси, почему ему не дают ночью заснуть…

Пожалуй, с новыми открытиями на сегодня пора было заканчивать. От изобилия свалившихся на меня новостей голова кружилась уже по-настоящему. Давящий корсет тоже не облегчал жизнь. Музыка казалась слишком громкой, людей вокруг было слишком много, а в зале внезапно стало слишком душно. Но падать в обморок на глазах у всех гостей мне нисколько не хотелось и, собравшись с силами, я с трудом направилась к дверям.

В холле было прохладно, пусто, и мои шаги гулко отдавались от пола. Свернув в коридор, я наугад открыла одну из дверей и оказалась, по всей видимости, в библиотеке Вейлоров.

Вот только она была уже занята. При моём появлении с дивана поднялся молодой человек, читавший при свете нескольких свечей в канделябре.

– Прошу прощения за вторжение, я не хотела вас беспокоить, – выдала я заготовленную на подобный случай фразу и хотела было ретироваться, но молодой человек не позволил. Отложив книгу, он торопливо вскочил на ноги.

– Мисс Барнс! Уверяю вас, вы нисколько мне не помешали. Вы здоровы?

– Я прекрасно себя чувствую, – заверила я, нащупывая одной рукой ручку двери.

– Вы очень бледны. Может, позвать миссис Вейлор или мисс Грэм? Или послать за врачом?

– Нет-нет, не стоит…

– Тогда хотя бы присядьте, – предложил он.

Участие юноши показалось мне вполне искренним. Я благодарно улыбнулась и опустилась на кушетку.

Тот взял с письменного стола графин с водой, налил в бокал и подошёл ко мне, протягивая бокал мне. Я с благодарной улыбкой приняла его, сделала глоток. Голова всё ещё кружилась, но обморок, кажется, мне уже не грозил.

– Благодарю вас, мистер… – тут я запнулась, сообразив, что совершенно не представляю, кем был мой собеседник.

– Рассел. Артур Рассел, – подсказал он без малейшей тени недовольства или укоризны. Присмотревшись, я вдруг узнала в нём того самого молодого человека, которого видела в компании пожилых джентльменов, когда они что-то активно ему втолковывали. Юноше было лет двадцать, не больше. Его имя показалось мне смутно знакомым, но я лишь покачала головой. Наверное, сегодня его при мне уже упоминали.

– Простите меня.

– Не беспокойтесь, – он улыбнулся, из-за чего у него на щеках обозначились ямочки. – Мы с вами виделись ровно две минуты во время знакомства. Неудивительно, что вы не запомнили моё имя. Вы пришли сюда за чтением? Или просто отдохнуть от прочих гостей?

Последние слова прозвучали так непосредственно и наплевательски по отношению к этикету, что я невольно рассмеялась.

– Боюсь, вы сочтёте меня невоспитанной, но насчёт последнего предположения вы правы. Кажется, светский приём утомил меня сильнее, чем можно было ожидать.

– Я вас понимаю. Сам сбежал по той же причине.

– Я видела, – ляпнула я, не подумав, когда вспомнила, как ему досаждали три джентльмена, но он лишь усмехнулся.

– Да. Мои друзья могут быть слишком решительными, так что мне бывает необходим перерыв.

– Я не буду больше отвлекать вас от книги, – я поднялась с намерением откланяться.

– Позволите проводить вас в зал? – в этот момент он невольно нахмурился, представив себе перспективу новой встречи с теми господами.

– Благодарю, но в этом нет необходимости.

Я широко улыбнулась, и он понял, что от меня не укрылось его беспокойство. Мистер Рассел благодарно кивнул и вернулся к книге – на обложке я успела заметить название «Граф Монте-Кристо» – и вышла из библиотеки. И только у дверей зала сообразила, что прекрасно себя чувствую, а головную боль словно рукой сняло.

Вечер продолжался своим чередом, но больше ничего особенного не происходило. Единственным заслуживающим внимания явлением была непривычно счастливая мисс Грэм. Уже после полуночи гости начали разъезжаться. Мы распрощались с хозяевами, и я радовалась, что первое испытание прошло сравнительно успешно. Сэр Перси, мисс Грэм и я направлялись к выходу, когда к нам подошли Розмари и Валери.

– Сэр Перси! Мисс Барнс! Как, вы уже уходите?

– Моя кузина ещё недостаточно окрепла, миледи, – пояснил баронет, с удовольствием рассматривая красавиц перед собой.

– Разумеется, вам стоит поберечь себя, – согласилась Розмари. – Возможно, стоит позвать врача?

– О, уверяю вас, это лишнее, – заверила я. – К завтрашнему утру я буду в порядке.

– Очень надеемся, – Валери тонко улыбнулась и протянула мне руку. – Я была очень рада увидеть вас, мисс Барнс. Надеюсь, мы с вами станем хорошими друзьями.

Собираясь сказать какую-нибудь любезность, я в недоумении пожала её ладонь, и лишь призвав на помощь всё своё самообладание, не отдёрнула руку. Ладонь у Валери оказалась ледяная, и мне показалось, что холодный воздух охватил всё моё предплечье, с лёгкостью проникнув под рукав. С заминкой я выдавила в ответ улыбку.

– Я тоже очень надеюсь на это, мисс Андерс.

Вид у меня, похоже, и впрямь был нездоровый, потому что мой ответ их полностью удовлетворил. Заверив друг друга в вечной дружбе, мы разошлись, и я с трудом удержалась, чтобы не обернуться им вслед.

Валери уже сейчас занималась тёмной магией. Этот холод я не спутаю ни с чем другим. А учитывая, что в данный момент она входит в магический ковен, презирающий тёмную магию в любом её проявлении… Очень интересная картина вырисовывается.