Глава 14

Ей снилось, что она от кого-то бежит. Или за кем-то. Бежит, на пределе своих возможностей, путаясь в подоле. Сердце грохочет, буквально выпрыгивает из груди, воздуха не хватает, легкие горят, а из пересохшего горла рвется жалобный хрип…

Очнувшись, Ринка открыла глаза и уставилась в темноту. Грохот сердца эхом отдавался в ушах. Только через минуту она поняла, это не сердце, это гроза. Далекие, едва слышные раскаты грома вплелись в ее сон и вырвали из него, разбудив.

Гроза уходила.

Облегченно вздохнув, девушка повернулась на бок.

В пещере царила глубокая темнота. Только в углу, там, где Брент разводил костер, тускло краснели угли.

Это напомнило о пропущенном ужине. И, будто в ответ на мысли, голодный спазм сжал желудок.

Ринка пошевелилась. Но тут же замерла, уловив чужое присутствие рядом с собой.

Брент. Она о нем совершенно забыла.

Осторожно, стараясь не шуметь, девушка поднялась.

Брент был совсем рядом. Она слышала его размеренное дыхание.

Инстинктивно напрягая зрение, Ринка всмотрелась в темноту. И вдруг поняла, что видит. Это было так неожиданно, словно кто-то сдернул пелену с ее глаз.

Сначала она различила лишь контуры, подсвеченные изнутри. Неровности на сводах пещеры, брошенные сумки, пятно входа… Постепенно контуры обрели четкость и странный цвет. Девушка будто смотрела на мир сквозь темно-синее стекло.

Брент сидел у самого входа, прислонившись к стене пещеры. Рука мужчины лежала на рукояти меча, голова чуть запрокинута назад, глаза крепко закрыты.

Он спал глубоким, спокойным сном человека, уверенного в своей безопасности и в то же время готового отразить малейший удар…

Закусив губу, Ринка уставилась на него. Все эти дни она старалась не разглядывать своего супруга в открытую, опасаясь, что ему не понравится ее любопытство. Ее страшил этот мрачный взгляд из-под нависших бровей, сурово сжатые губы, ужасные шрамы…

Мужчина, с которым ее связали неразрывные цепи брака, совсем не был похож на принца из сказки: огромный, мощный, как столетний дуб или медведь.

Сейчас, когда его лицо было расслаблено, шрамы притягивали взгляд, как магниты. Один, самый крупный, шел сверху вниз, пересекая чудом уцелевший левый глаз. Еще один, чуть тоньше, разрезал надвое правую щеку по линии скулы. Кожа вокруг рубцов сморщилась, побелела, придавая лицу вид гротескной и пугающей маски.

Этот мужчина многое повидал, и кто знает, какие тайны хранит он в душе.

На ум пришла его странная татуировка. Кончики пальцев закололо от желания к ней прикоснуться…

Ринка тряхнула головой, прогоняя видение обнаженной спины, испещренной переплетением мышц, вен и шрамов. О, Пресветлая, чем она думает?!

И все же было в нем что-то притягательное. Что-то такое, от чего сердце Ринки стало биться быстрее.

Может, все дело в его заботе? В сильных руках, готовых поддержать, подхватить в нужный момент. Или в добродушной усмешке, которую иногда она иногда замечала в его глазах?

Только почему он с таким упорством держит ее на расстоянии?

Этот вопрос не давал ей покоя. Вот и сейчас Ринка почувствовала в груди странное жжение. Словно чья-то рука сжала сердце.

А потом произошло нечто странное.

На секунду взор затуманился. Пещера подернулась пеленой, поплыла, контуры изменились. И девушка вдруг с ужасающей ясностью поняла, что уже не стоит, а лежит. Теперь над ее головой высился незнакомый потолок, покрытый сложной росписью, и под ним вился сизый дымок. Она уставилась на него, не веря своим глазам. Потом поняла, что вдыхает едкий запах гари и дыма, а воздух наполнен криками и жалобным плачем…

И среди этого шума и гама в ее уши с убийственной четкостью ворвался ледяной голос:

– Нужно избавиться от нее.

Над ней склонилось чье-то лицо. Тонкие, правильные черты, пронизывающий взгляд, черные ресницы и брови, серебристые пряди волос… Завораживающая нечеловеческая красота.

Эльф. Настоящий эльф. Она осознала это так же ясно, как и то, что он говорит о ней.

– Убить?

Второе лицо склоняется с другой стороны. Тоже эльф. Только с огненно-красными волосами, стекающими вдоль лица двумя толстыми косами. Его глаза мерцают, словно два черных алмаза. Два невероятно притягательных бездонных омута, в которых притаилась смерть.

– Нет, мы не станем осквернять наши мечи кровью младенца. Мы вернем ее людям.

– Я согласен с вашим решением, аэр. Но кто доставит ее за Пролив?

Оба смотрят куда-то в сторону.

– Подойди! – звучит короткий приказ.

Ринка слышит шаги. Такие знакомые. Каждый из них отдается в ее голове, и сердце сжимается в страшном предчувствии.

Нет, она не хочет видеть, не хочет знать, что будет дальше. Она уже набирает воздух и открывает рот, чтобы крикнуть…

Но поздно.

Он уже перед ней. Смотрит безучастно и холодно. Почти такой же, каким она его знает. Только шрамы на лице свежие, будто оставленные минуту назад. Даже кровь еще не свернулась, стекает вниз тоненькой струйкой.

Она задыхается. Хочет крикнуть: «Брент, где мы? Что происходит?!» – но слова застревают в горле. А потом она слышит, как беловолосый эльф говорит:

– Ты славный воин, Брентаррин Арнбранд. И не раз доказал в бою свою верность. Но сегодня тебе предстоит особое задание. Ты должен избавить Эльвериолл от дочери Алиэрна. Ее мать мертва, отец будет мертв буквально через минуту. Я приказал сжечь замок дотла, чтобы даже памяти о нем не осталось. Род Джиттинат больше не существует, у этого ребенка нет ничего, но… она может стать угрозой для нас, если останется. Ты отнесешь ее к людям.

– Слушаюсь, мой аэр.

Ринка видит, как Брент снимает с себя плащ, рваный, заляпанный кровью и грязью.

– Подожди, – останавливает Красноволосый. Его рука приближается, и Ринка чувствует, как он прикасается двумя пальцами к ее лбу. Это прикосновение обжигает огнем. – Оставим ей имя. На тот случай, если последняя из Джиттинат однажды все же понадобится Эльвериоллу.

– Брат, ты делаешь глупость, – Беловолосый хмурит черные брови.

– Это не глупость, это страховка.

«Ринкьявинн. Запомни. Твое имя Ринкьявинн – речная кувшинка, – звучит в голове. – Первый, кто захочет назвать тебя, назовет это имя».

Ринка вздрагивает, словно по ней проносится ледяная волна. Перед глазами все меркнет. Она чувствует, что летит в какую-то пропасть, вскидывает руки, ударяется обо что-то шершавое, твердое…

И вдруг понимает, что стоит в темноте, дрожа и цепляясь руками за грубые камни пещеры. А грудь разрывается от рыданий.

Машинально, не задумываясь о собственных действиях, она сунула в рот кулак, вгрызлась зубами, чтобы заглушить рвущийся крик. И сползла по стене.

Ее трясло как от холода, хотя воздух в пещере был теплый, безветренный.

Страшная сцена, разыгранная в подсознании, прорвала плотину. Вслед за ней ледяным, вымораживающим душу потоком хлынули воспоминания.

Люди не помнят себя во младенчестве, их разум слишком скуден для этого. Но память эльфов творит чудеса. Эльфы никогда ничего не забывают. Каждое событие, каждый факт, каждая мысль с момента рождения просто откладываются в недрах их разума и временно забываются. Они лежат там и терпеливо ждут своего часа. Чтобы однажды всплыть.

Ринка была полукровкой. Потому и не вспомнила сразу, почему Брент показался ей очень знакомым. Но теперь калейдоскоп ярких образов окружил ее плотной стеной. Она вспомнила все.

Горящий замок, треск огня, горький дым. Склоченный на скорую руку эшафот. Толпу, стоящую на коленях перед Беловолосым. Сверкающую на солнце гору оружия и покореженных лат.

И отца.

Высокого, ясноглазого, с гордо откинутой головой и связанными за спиной руками. Его лицо покрыто засохшей кровью и копотью, некогда золотистые волосы, заплетенные в боевую косу, свисают грязными прядями.

Его фигура, застывшая на эшафоте, врезалась в память. Как же она могла на долгих шестнадцать лет об этом забыть?

Раздавленная, растоптанная, Ринка свернулась в комок. Она чувствовала себя обесчещенной. Тот, кто спас ее, взял в жены, обещал заботиться и беречь – оказался виновником всех ее бед и, особенно, причастным к смерти отца.

Мужчина, в которого она по-детски влюбилась. Мужчина, который лишил ее имени и семьи.

И скрыл он нее этот факт.

Последняя мысль отрезвила.

Ринка вскинула голову, прислушиваясь к дыханию Брента. Но тот по-прежнему спал.

Это был шанс. Единственный, который может больше не повториться. То ли звезды, то ли судьба, то ли сама богиня Орриет была на ее стороне – Ринка не знала. Ее охватило отчаянное желание убраться отсюда. Как можно дальше. Туда, где он ее не найдет.

Где ее никто не найдет.

Она поднялась. Ступая на цыпочках, тенью метнулась к выходу.

На миг ей показалось, что веки мужчины затрепетали. Но страх быть пойманной придал новых сил.

Ринка застыла в полушаге от выхода. Впилась взглядом в дрогнувшее лицо Брента.

«Спи! Пожалуйста!» – прокричала мысленно то ли мольбу, то ли приказ.

Мужчина сдвинул брови, словно что-то почувствовав, но не проснулся. Через минуту, которая показалась девушке вечностью, его черты снова разгладились.

А Ринка почувствовала внутри пустоту.

Спотыкаясь о длинный подол, она выбралась их пещеры. Босая, в одном платье. Прямо под струи дождя. Огляделась.

Лошади были привязаны чуть в стороне, под защитой терновых ветвей. Она побежала туда, по щиколотку увязая в мокром песке. Где-то на заднем плане мелькнула слабая мысль: нужно вернуться за обувью…

Мелькнула – и пропала, сметенная гневом.

Нет, она туда не вернется. Прочь отсюда, как можно дальше, как можно быстрее.

Почувствовав приближение девушки, Энхелль поднял голову и тревожно всхрапнул. Ромашка ответила вопросительным ржанием.

– Идем, красавица, – бормотала Ринка, отвязывая ее. – Нам нужно убраться отсюда.

Пальцы не слушались, соскальзывали с узлов. По лицу струились слезы вперемешку с дождем, но она этого не замечала. Не замечала, что плачет, как не замечала намокшей отяжелевшей одежды и холода.

Кое-как размотав узду, Ринка поняла, что седло осталось в пещере, как и все ее вещи. Но она уже решила, что не вернется туда. Второго шанса может не быть.

Оставалось только два варианта: или бежать пешком, или попытаться залезть на лошадь без стремян и седла.

Но пешком слишком страшно. Она будет совсем беззащитной. Да и не убежит далеко под дождем: наверняка, дорогу размыло, а вспаханное поле превратилось в топкую грязь.

Решившись, Ринка задрала грязный подол, заткнула за пояс. Подвела Ромашку к одинокому валуну, торчащему из песка. С трудом вскарабкалась по скользкому камню, поросшему мхом.

Лошадь стояла мирно. Только косилась неодобрительно, будто чувствовала, что хозяйка делает что-то не то.

С третьей попытки девушке удалось ее оседлать. Спасибо урокам Брента, знал бы он, для чего они пригодятся, вряд ли стал бы учить!

– Вперед! – Ринка ударила лошадь пятками по бокам.

Недовольно заржав, Ромашка припустила вдоль русла. Мокнуть под дождем ей не хотелось, но беззвучный приказ, прозвучавший в тоне хозяйки, не оставил ей выбора.

Род Джиттинат испокон веков славился магами-менталистами. А Алиэрн Джиттинат был самым сильным из них.