Фрау Гитлер

Ева Браун обожала своего фюрера, но никогда не знала с ним счастья. Подавленная его равнодушием, она два раза пыталась уйти из жизни. Ей суждена была последняя радость; умереть рядом с тем, кого она боготворила.

Сабина Швабентан

Впервые автору попались глубокие материалы, заставившие переосмыслить поведенческие мотивы девушки из фотоателье Евы Браун, когда он наткнулся на книгу одной из секретарш фюрера Траудль Юнге «Воспоминания секретаря Гитлера. До последнего часа». Преданная наци № 1 секретарша, искренне исповедовавшая политику Третьего рейха, с документальной точностью обрисовала историю появления и поведение на разных этапах жизни последней любовницы фюрера, ставшей на несколько часов замужней женщиной – фрау Гитлер.

Этим материалам немецкой нацистки, активно проработавшей секретаршей Гитлера два с половиной года, можно верить. Она задним числом не захотела исправлять свою биографию, она вынуждена была жить с нею. Но автор книги исправила себя объективным анализом всего того, что пережила.

Траудль Юнге писала, что ее книга – не запоздалое раскаяние. Не самообвинение. И даже не исповедь. Скорее попытка примирения – с собой, а не с окружающим миром. Она не взывает к сочувствию, а дает возможность понять ее в должности человека, близко стоявшего к Адольфу Гитлеру и Еве Браун, особенно в последние месяцы их жизни.

Как известно, история многолетней любви Евы Браун и Адольфа Гитлера началась в октябре 1929 года. Это была пятница – конец рабочего дня. Художественное фотоателье Генриха Гофмана. 17-летняя Ева Браун, исполнявшая обязанности бухгалтера и продавца, влезла на стремянку. Надо было поставить на высокую полку папку с документами. В это время в комнату зашел хозяин с каким-то пожилым незнакомцем. Клиент в фетровой шляпе и с усами «зубная щетка» похотливо взглянул на длинные ноги девушки. Его взгляд на своих икрах она заметила боковым зрением. Гофман тут же уловил неподдельный интерес клиента к своей новой сотруднице, и представил его «господином Вольфом». Кстати, Волк – это детское прозвище Гитлера и его партийная кличка. Гофман решил действовать, отправив Еву за печеночным паштетом и пивом…

Они сидели втроем ели, пили и разговаривали о музыке, фотографии и погоде. Когда «Вольф» бросал комплименты в адрес девушки, пытаясь очаровать ее, она краснела. У входа в ателье стоял дорогой, черного цвета автомобиль с шофером и телохранителем.

– Мы с Генрихом вас немного задержали на работе, дома, наверное, беспокоятся. Садитесь, подвезу, – предложил таинственный посетитель.

– Нет, нет, спасибо, – смущенно отказалась Ева.

Когда машина уехала, Гофман поведал голубоглазой сотруднице:

– Ты знаешь, кто это был?

– Нет.

– Это же Гитлер, наш Адольф Гитлер!

Вот так произошло знакомство будущего фюрера с Евой Браун. Она ничего о нем не знала. Придя домой, она объяснила родным причину задержки и вдруг в присутствии сестер Ильзы и Генни спросила отца:

– Кто такой Адольф Гитлер?

– Молокосос, возомнивший себя умнее всех. При встрече с ним лучше переходить на другую сторону – так безопаснее, – ответил отец, которого она уважала. Но такой ответ, возможно, из духа противоречия возбудил еще больший интерес к вечернему гостю в фотоателье.

А «молокососу» в то время было уже сорок лет, из которых 10 месяцев он отсидел в тюрьме за «совершение акта государственной измены». Были у него и увлечения молодыми девушками: Генриетта Гофман, Мария Рейтер-Кубич, Геля Раубаль и другие…

Поначалу Ева не стремилась ни к каким серьезным отношениям с Гитлером, но наивность и честолюбие все же заставили ее влюбиться в него. Он же, в свою очередь, играл с нею, как кошка с мышкой. Человек с усиками, встречаясь с молодыми женщинами, постоянно дарил им комплементы, целовал ручки, соблазняя их, как опереточный герой.

После самоубийства на почве ревности своей племянницы Гели Раубаль Гитлер поделился своим горем с Евой, которая ответила ему искренним сочувствием и еще больше полюбила, а скорее, пожалела пожилого австрийца…

В 1932 году Гитлер был полностью загружен политической деятельностью и почти не появлялся в Мюнхене, где жила Ева Браун. Редко писал письма и звонил. Любовная связь для Гитлера-политика тогда значила гораздо меньше, чем для «малышки Браун». Он не раз говорил, что не приемлет длительной любви и не раз называл женщину врагом рода человеческого. А еще он считал, что женщина должна быть словно воск в руках мужчины. Хотя, как известно, победу на выборах он выиграл во многом благодаря женщинам, голосовавшим за него. Гитлер умело показал, что он любит женщин – изящно и ненавязчиво. Он дамский угодник и галантен до подобострастия. Но, с другой стороны, в чисто мужской компании он утверждал, что самое плохое в браке то, что он создает юридические права. Лучше уж содержать любовницу.

Младшая сестра Евы Генни Браун стала нередко показывать ей фотографии, изображающие Гитлера рядом с красивыми и знаменитыми женщинами – Ольгой Чеховой, Марикой Рекк, Лени Рифеншталь, Ритой Бааровой, Марией Оршич и другими звездами Третьего рейха.

В конце концов это переполнило чашу терпения Евы, и 1 ноября 1932 года она в первый раз попыталась покончить с собой. Она стреляла в себя из отцовского пистолета, целясь в сердце, но пуля попала в шею. Узнав о суициде Евы, Гитлер появился в больнице с огромным букетом роз. Его привлекала не столько искренняя любовь женщины к нему, сколько ее готовность уйти из жизни ради него.

30 января 1933 года он стал рейхсканцлером Германии. В день рождения Евы, когда ей исполнился 21 год, Гитлер вместо привычных букетов подарил ей кольцо, серьги и браслет с турмалинами. Ева постоянно носила в сумочке эти дорогие ей подарки. Это был знак – Гитлер полюбил ее, она почувствовала такой порыв своим сердцем…

* * *

А теперь хочется поделиться впечатлением оценок Евы Браун со стороны Траудль Юнге, которая два с половиной года, как уже говорилось выше, могла наблюдать за отношениями Гитлера и Браун с периода нахождения их в горном гнезде «Бергхоф» и до рейхсканцелярии в Берлине.

Это она обратила внимание на то, что Ева Браун была страстной любительницей спорта и прогулок. Сразу после еды она переодевалась, брала своих собак и с подругой Гертой отправлялась к чайному домику, где их ждала компания вместе с Гитлером. Обычно Ева Браун приходила с фотоаппаратом или узкопленочной кинокамерой, пытаясь поймать фюрера в объектив. Только ей разрешалось фотографировать его в любое время. А потом после прогулки фюрер отправлялся на дневной сон. Пока он отдыхал, Ева просматривала в своей комнате «Бергхофа» собственноручно снятые фильмы и приглашала дам и господ из окружения Гитлера.

Ева никогда не надевала одно и то же платье. Она предпочитала темные тона, особенно черный. Любимым платьем Гитлера было черное платье из плотного шелка с широкой юбкой-колоколом, очень узкое в талии, без рукавов, только с двумя широкими прямыми темно-красными бретельками и двумя розами на глубоком прямоугольном декольте. К этому платью надевалось короткое болеро с длинными узкими рукавами.

В Еве Браун Адольфа Гитлера в первую очередь привлекали человеческие достоинства. Однажды, осмелев и вжившись в обстановку «Бергхофа», Юнге спросила шефа:

– Мой фюрер, почему вы не женились?

– Из меня получился бы плохой отец семейства, и я считаю безответственным создавать семью, если не смогу в ней в должной мере посвятить себя своей жене. Кроме того, я не хотел бы иметь собственных детей. Считаю, что потомкам гения трудно приходится в жизни. От них ожидают такого же уровня, как от их известных предков, и не прощают средних способностей. Тем более что из них вырастают кретины, – как-то нахохлившись, очень зло ответил человек, явно страдающий манией величия.

20 апреля 1945 года обреченные отмечали под землей день рождения Гитлера. Грохот пушек и танковых орудий достигал Имперской канцелярии. Фюрер принимал поздравления от верных соратников.

Одна из секретарш спросила фюрера, не хочет ли он покинуть Берлин.

– Нет, я не могу. Я напоминаю себе буддийского проповедника, вращающего пустую молитвенную мельницу. Я должен решить исход боя здесь, в Берлине, – или погибнуть! Я больше не верю в победу… – ответил осунувшийся Гитлер и медленной походкой направился в свою комнату. Ева, проводив его, скоро вернулась в новом платье. В ее глазах горел беспокойный огонь. Чтобы как-то забыться, она хотела продолжать праздновать, пить, танцевать… Отвлечься на мгновение от всего-всего-всего, что надвигалось темной тучей с огнем и громом. Она хотела танцевать под песню, вырывающуюся из граммофонной пластинки: «Кроваво-красные розы расскажут тебе о счастье…», все равно с кем. Она увлекала всех в отчаянный вихрь, как человек, чувствующий дыхание смерти.

С каждым днем лицо Гитлера тускнело и серело. Он ходил, сгорбившись, словно земля тянула его вниз. Глаза потухли.

Ева Браун до того осмелела, что сделала замечание Гитлеру, обнаружив несколько жирных пятен на его мундире:

– Посмотри, ты совсем грязный! Больше не надевай этот мундир. Не надо подражать старому Фрицу (прозвище прусского короля Фридриха II. – Прим. авт.) и ходить таким неряхой, как он.

– Все нормально. Но это же, в конце концов, мой рабочий костюм. Я же не могу повязывать фартук, когда на совещании орудуют цветными карандашами и перьевыми ручками, – буркнул Адольф.

В этом кошмаре подземелья он уже не был ни фельдмаршалом, ни политиком, ни диктатором. Когда ему показали голый труп Муссолини, висевший вверх ногами на Рыночной площади Милана, Гитлер бросил взгляд на Еву и проговорил:

– Я не хочу попадать в руки врага ни живым, ни мертвым. После моей смерти труп мой надо сжечь, чтобы он исчез навсегда!..

Когда заговорили о том, как лучше уйти из жизни, Гитлер грустно заметил:

– Лучше всего стрелять в рот. Тогда разрывается череп, и вообще ничего не замечаешь. Смерть наступает мгновенно.

– Я хочу быть красивым трупом, – сказала Ева Браун, – я отравлюсь.

26 апреля Ева отправляет свои вещи – платья, костюмы и драгоценности в Мюнхен и пишет прощальное письмо. Секретарша Юнге осмелела и задала Гитлеру, ведущему уже какое-то призрачное существование, вопрос: «Мой фюрер, не думаете ли вы, что немецкий народ ждет, что вы погибнете во главе своих войск в бою?»

Усталый ответ прозвучал так: «Я физически больше не в состоянии бороться. Мои дрожащие руки вряд ли смогут держать пистолет. Если меня ранят, я не найду никого из моих людей, кто меня застрелит. А я не хочу попасть в руки русских». После этого Траудль Юнге по приказу, а скорее по просьбе Гитлера пишет его политическое завещание.

30 апреля возникает трудность в обращении к Еве Браун. Она с улыбкой говорит адъютантам и ординарцам:

– Называйте меня фрау Гитлер!

После этого она пригласила Юнге в свою комнату. Там висела красивая шуба из чернобурки.

«Фрау Юнге, я хочу подарить вам эту шубу на прощанье, – сказала она. – Я так любила, когда вокруг меня были хорошо одетые дамы, пусть теперь она радует вас». Последний обед с Гитлером и Евой, которая была одета в любимое черное платье с розами на декольте. После чего она пошла с Гитлером в его комнату – на смерть…

Потом – два полуприсыпанных землей трупа. Бензин и костер сделали свое дело. Остальное – до сих пор лишь версии!