Русский Нострадамус

О нем вспоминают нечасто. Да и, вспоминая, по большей части отдают ему должное как поэту и реформатору стихотворного языка. А вот о работах, где он заявил о себе как ученый, говорят лишь в узких кругах. Неудивительно, специалисты до сих пор не могут обосновать феномен Велимира Хлебникова. Этот человек предвидел то, о чем его современники и не догадывались.

Олег Николаев

1960-е годы. Москва. Пора любознательного студенчества с посещением театров, выставок и вечеров поэзии, на которых продавались альманахи «День поэзии» и сборники маститых поэтов. Молодые люди, приехавшие в столицу за знаниями в основном из глубинок огромной страны – СССР, наслаждались новизной. Колодцы культуры питали жадные умы тем, чего они не могли постичь на малых родинах. Поэтами молодежь тогда интересовалась так, что запавшие в душу звонкие строки стихов переписывались в блокноты и записные книжки.

Автор тоже был охвачен лихорадкой этих увлечений. Он даже записался в Ленинскую библиотеку и часами просиживал там в выходные дни, перечитывая произведения интересных российских стихотворцев начала XX века. Среди них был и Велимир Хлебников (1885–1922) с его словеснообразными экспериментами типа стихотворения «Заклятие смехом» – «Смейево, усмей, осмей, смешики, смеюнчики… О, рассмейтесь, смехачи! О, засмейтесь, смехачи!..» А его «времери», «облакиня», «игрец» (актер), «будетлянин» (человек из будущего), «поюны» (певцы) и многие другие оттенки словесного материала – неологизмы. Это был зрелый поэт-экспериментатор своего непростого времени.

Но каково было удивление, когда автор со временем узнал, что Хлебников обладал широким диапазоном предвидений. Так, в 1908 году в воззвании к славянским студентам предупреждал о начале Первой мировой войны: «В 1915 году люди пойдут войной и будут свидетелями крушения государства».

Ошибся он ненамного – всего на год. А через четыре года, в 1912 году, в своей брошюре «Учитель и ученик» он предсказал Великую Октябрьскую революцию 1917 года с непременной гибелью самодержавия и развалом Российской империи.

Весной 1916 года поэт, в то время рядовой одного из запасных полков, дислоцированных в окрестностях Царицына, в письме другу написал о неизбежности отречения царя Николая Второго от власти и начала Гражданской войны в России через полтора года: «Это только 1,5 года, пока внешняя война не перейдет в мертвую зыбь внутренней войны».

По признанию сестры поэта Веры Хлебниковой, он предсказал начало Второй мировой войны и ее результаты такими словами: «Падение Европы, кроме России».

В своем фундаментальном труде «Доски судьбы» он математически обосновал появление в скором будущем волновой теории света, а пять лет спустя объяснил волновую природу электрона. Еще только появившаяся теория относительности Эйнштейна не вызвала у него никаких сомнений, так как он самостоятельно подошел к четвертому измерению.

В 1914 году он опубликовал материалы личного прогноза на развитие в России железнодорожного транспорта, а в 1921 году он предсказал появление Интернета со знакомым нынешним пользователям термином – «паутина».

Поэт предсказал и катастрофу, случившуюся 11 сентября 2001 года, когда в Нью-Йорке рухнули башни-близнецы Всемирного торгового центра. В начале поэмы «Ладомир», вышедшей в 1920 году, он писал:

 

И замки мирового торга,

Где бедности сияют цепи,

С лицом злорадства и восторга,

Ты обратишь однажды в пепел.

Кто изнемог в старинных спорах

И чей застенок там на звездах,

Неси в руке гремучий порох —

Зови дворец взлететь на воздух…

 

Он видел в торгашеском капитализме звериный оскал тех, кто гонится за барышами, набивая собственные карманы прибылью, не считаясь с нищенским прозябанием простого народа.

Он даже предсказал с ошибкой на четыре месяца свою смерть: «Люди моей задачи часто умирают в 37 лет». Скончался он 28 июня 1922 года в Новгородской области и был похоронен в деревне Ручьи. Лишь спустя десятилетия – в 1960 году Советская власть отдала должное поэту, перезахоронив его останки на Новодевичьем кладбище.

«Герой» лейтенант Шмидт

 

Коль попа жаждет приключений,

Давайте дух авантюризма воскресим!

 

Ирина Селезнева

Тайны всегда привлекали людей. В том числе исторические тайны. Хотя, по логике вещей, у истории не может быть тайн, а у тайны не может быть истории. Если она становится достоянием гласности, то сразу же превращается в факт. Становится точкой на линии. Одной из таких точек на линии судьбы могут служить похождения нашего «героя».

Петр Петрович Шмидт родился в Одессе 5 февраля 1867 года в семье потомственного русского моряка – ветерана Крымской войны и героя первой Севастопольской обороны контр-адмирала Петра Петровича Шмидта (1828–1888). Его мать, Екатерина Яковлевна, в девичестве фон Вагнер, познакомилась с мужем в осажденном Севастополе, куда прибыла из Киева в качестве сестры милосердия. Дядя нашего «героя» – брат отца Владимир Петрович Шмидт дослужился до полного адмирала, командовал Тихоокеанской эскадрой, был награжден многими наградами и в конце карьеры стал даже сенатором.

В 1880 году юный Петя Шмидт становится воспитанником Морского кадетского корпуса в Петербурге. Однако во время учебы в столице у него начались нервные припадки, и ему была даже назначена психиатрическая экспертиза, но дело удалось замять благодаря связям отца и дяди. По воспоминаниям сослуживцев у него почти не было друзей. Соученики считали его не совсем нормальным и даже подозревали в краже мелких денег из шинелей в гардеробе.

Учился Шмидт весьма посредственно, но все отмечали его хорошие манеры и прекрасную игру на виолончели.

«В 1886 году Петр Шмидт оканчивает корпус и назначается на службу в должности мичмана на Балтийский флот, – пишет в статье «Странный офицер лейтенант Шмидт» В. Шигин. – Служба его сразу же как-то не заладилась. Завышенное самомнение и постоянный всплеск крайних амбиций со стороны молодого мичмана вызвали его неприятие офицерским коллективом».

В 1888 году он совершает дерзкий поступок – женится на профессиональной уличной проститутке Доминике Гавриловне Павловой якобы с целью ее нравственного перевоспитания.

Возмущены были родные и знакомые. Мичману по тем временам грозило позорное изгнание из флота. Опять спас влиятельный дядя, без огласки переведя племянника на Тихоокеанскую эскадру, где на крупных должностях служил его ученик контр-адмирал Г. П. Чухнин.

Но и на новом месте службы Шмидт проявил себя неуживчивым, капризным и даже конфликтным человеком. Он менял корабли как перчатки. Офицеры часто изгоняли его из своих кают-компаний. Несмотря на сопротивление офицеров-сослуживцев, Чухнин все же посодействовал присвоению ему лейтенантского звания. При службе на канонерской лодке «Бобр» у него снова начались психические припадки. Его списали с корабля и поместили в одну из клиник Нагасаки. В Питере его ждала знаменитая Калинкина больница. В это же время разладилась семейная жизнь. Жена бросила сумасшедшего офицера и вернулась к позорному ремеслу, оставив ему малолетнего сына.

В это время Петра посетила одержимая навязчивая идея – создать воздушный шар, нагрузить его бомбами и лететь на Париж. Это был уже кадровый предел – лейтенанта уволили из военно-морских сил и направили, не без влияния дяди, на хлебную должность в коммерческий флот. Здесь он, кажется, прижился…

В 1901 году Шмидт становится капитаном парохода «Игорь», а затем парохода «Диана». Но грянула Русскояпонская война. Его, как офицера запаса, призывают на действующий флот и назначают старшим офицером военного транспорта «Иртыш», входящего в состав Второй Тихоокеанской эскадры. Вскоре начался беспримерный переход эскадры через три океана… При прохождении Суэцкого канала в Суэце Шмидт неожиданно списывается с корабля по болезни и устремляется к дядюшке в Петербург, а «Иртыш» продолжает плавание и погибает в Цусимском бою с большей частью команды.

Дядя-сенатор не может уволить его по болезни, медики признали его ограниченно годным к службе. Тогда он устраивает его на Черноморский флот опять же к знакомому теперь уже вице-адмиралу Чухнину, командовавшему ЧФ, который назначает его руководить отрядом из двух небольших миноносцев, базирующихся в Измаиле. Тут войной и не пахнет – вина много, а вот денег мало. Тогда Шмидт похищает денежную кассу своего отряда – две с половиной тысячи золотых рублей – и ударяется в бега. Колесил авантюрист между Керчью и Киевом, проматывая казенные денежки. Там он знакомится с некоей Зинаидой Ризберг, с которой продолжает кутить, проматывая похищенные рубли. Эта связь хорошо раскрыта в кинофильме «Почтовый роман». И все же ворюгу задерживают, он признается в дезертирстве и растрате казенных денег. Ему грозит тюрьма, но опять же выручает дядя. Он возмещает ущерб и добивается, чтобы племянника без особого шума уволили с флота.

Едва покинув флот, Петр Петрович бросается в митинговщину. Выступает на сходках, обличая прогнивший царский режим. На митинге 25 октября 1905 года с ним случается очередной припадок. Вскоре его арестовывают – им занимается жандармерия. Он шлет послания на волю. Благодаря стараниям демократической прессы становится широко известным. Его избирают пожизненным депутатом Севастопольского городского совета и выпускают из тюрьмы под обещание немедленно покинуть Севастополь. Шмидт соглашается, но тут же забывает о своем обещании и 14 ноября 1905 года появляется на крейсере «Очаков» в качестве вождя восставших матросов. Никакого руководства восстанием Шмидт не осуществлял. Будучи самоуверенным, он считал, что к нему потекут матросские массы.

Утром 15 ноября ни один из броненосцев, кроме разоруженного «Пантелеймона» (бывший «Потемкин»), к мятежу не присоединился. Тогда, надев погоны капитана 2-го ранга «красный лейтенант» поднимает на миноносце «Свирепый» болезненно-амбициозный сигнал: «Командую флотом. Шмидт».

Чухнин посылает парламентариев с предложением сдаться. Шмидт отвечает, что будет разговаривать только с однокашниками по Морскому корпусу. Но едва они вступили на палубу «Очакова», как их берут в заложники. Шмидт передает, что после каждого выстрела по крейсеру он будет вешать на реях по офицеру. На адмирала Чухнина это заявление не производит впечатления, и тогда Шмидт посылает в атаку на стоящий неподалеку минный транспорт «Буг», начиненный 1200 пудами пироксилина, миноносец «Свирепый». Страшно представить, что было бы с Севастополем, если бы атака удалась. К счастью, команде «Буга» удалось быстро затопить судно. Тогда «Свирепый» атаковал броненосцы эскадры, которые тут же расстреляли его вместе с крейсером «Очаков».

Шмидт перед началом обстрела позорно сбежал с крейсера с 16-летним сыном Евгением на миноносце № 270, оставив одураченных матросов на погибель. Он пытался бежать в Турцию. Миноносец был поврежден и перехвачен. Шмидта вначале на корабле не нашли, но потом он был обнаружен в грязной морской робе среди моряков-кочегаров, выдавая себя за служителя горячего трюма.

Потом был громкий судебный процесс. Самоуверенность и здесь дала о себе знать. Он считал, что правительство побоится его «авторитета» и не решится приговорить офицера к расстрелу.

Премьер-министр Витте докладывал царю:

«Мне со всех сторон заявляют, что лейтенант Шмидт, приговоренный к смертной казни, психически больной человек и его преступные действия объясняются только болезнью…»

Сохранилась и резолюция императора:

«У меня нет ни малейшего сомнения в том, что если бы Шмидт был душевнобольным, то это было бы установлено судебной экспертизой».

6 марта 1906 года Шмидт с несколькими подельниками был расстрелян на острове Березань. Дядя и сын лейтенанта примкнули к Белому движению. Впоследствии сын бежал на Запад. Вскоре после казни Шмидта эсеры-террористы убили адмирала Чухнина. Он был похоронен в севастопольском Владимирском соборе в усыпальнице прославленных русских флотоводцев.

В 1917 году после Февральской революции имя Шмидта снова становится популярным. Его первым стал возвеличивать новый командующий ЧФ Колчак, заигрывая с матросами с целью повышения собственной популярности. Советская власть поначалу его своим не считала. Не с того ли большевики позволили Ильфу и Петрову безнаказанно похихикать над именем «красного лейтенанта» в романе «Золотой теленок». Но время сделало свое дело – 14 ноября 1923 года останки Шмидта и его подельников были перезахоронены на севастопольском кладбище Коммунаров. Тогда же из Владимирского собора был выброшен и подвергнут поруганию прах адмирала Чухнина.

Что же касается героини «Почтового романа» мадам Ризберг, то в 1918 году она добилась приема у Дзержинского, напомнила ему о Шмидте и, выложив все сохранившиеся письма, потребовала ей персональной пенсии как «любимой женщине красного лейтенанта». Дзержинский посоветовался с Лениным, и такая пенсия госпоже Ризберг была назначена.

К сожалению, нигде не раскрыта еще одна страница из жизни политического авантюриста – его связь с «Еврейским комитетом освобождения юга России». В материалах следствия есть признание Шмидта, что в случае победы восстания в Севастополе он планировал послать боевые корабли во все черноморские порты с целью свергнуть существующую власть, отделив тем самым полуостров от России. Еврейские националисты планировали создание там своей республики. А его тесные контакты с дамами Ризберг и Райх, адвокатом Винбергом, вероятнее всего, связными «Еврейского комитета», не говорят ли о том же?

Но это поле для нового исследования.