Прошло больше суток с тех пор, как Соня не приходила домой, не звонила и даже не присылала смс. В том, что она погружается в себя в разгар творческого процесса, не было ничего необычного. Не говоря уже о нем самом, который мог отсутствовать целыми днями, если работа того требовала.

С одной только разницей – на этот раз она ушла от него.

Из-за этой разницы секунды казались часами.

Следствие помогло ему сдержать беспокойство бо́льшую часть вчерашнего дня. Но стоило ему запереть входную дверь и повесить ключи в шкаф для ключей, его мысли устремились в эпицентр боли.

Фабиан приготовил ужин на автопилоте, и, пока они с детьми ели, забросал себя вопросами. Они будут продавать дом? И дети. Ведь они уже довольно взрослые, чтобы по неделе жить то у одного, то у другого родителя с постоянно собранными рюкзаками. А он сам. Кончится тем, что он станет отцом-одиночкой? Или, как Тувессон, станет пить? Все эти вопросы повисали в темноте без ответов.

Матильда спросила, где находится Соня, но он смог только пожать плечами и отделаться полуправдой о том, что она вынуждена работать допоздна. Но дочь, конечно, видела его насквозь и указала на нетронутые стакан, тарелку и приборы.

После ужина он постарался убить как можно больше времени и лег спать уже в половине десятого. Но не заснул. Вопросы, как навязчивый шум в ушах, никак не давали ему уснуть. Всю ночь он проворочался на потной постели, и в конечном итоге простыня стала больше походить на смирительную рубашку.

По этой причине он налил себе вторую чашку только что сваренного очень крепкого кофе и стал ждать, когда остальные члены команды займут места за столом в совещательной комнате.

– О’кей, давайте начнем, – сказала Тувессон, которая, наконец, вернулась и у которой единственной в комнате был более или менее отдохнувший вид. – Насколько я понимаю, вчера много чего произошло, так что кто хочет начать? – Она отставила чашку с кофе и обвела взглядом присутствующих.

– Но пока мы не приступили, я бы хотел задать маленький вопрос. – Утес поднял вверх указательный палец. – Где тебя носило весь вчерашний день и вечер среды? Не знаю, как остальные, но мне, во всяком случае, надо знать.

– Мне тоже, – сказала Лилья и кивнула в знак согласия.

– По ходу следствия все время что-то происходит, – продолжил Утес. – Но когда я пытаюсь позвонить тебе и связаться с тобой, и не по одному разу, ты или не отвечаешь, или не перезваниваешь. И теперь я хочу знать, в чем дело. Так продолжаться не может.

Фабиан без труда мог понять Утеса и Лилью. Им действительно надоели проблемы Тувессон с алкоголем, которые все больше и больше влияют на обстановку на работе. Да и ему тоже. Но сейчас не время выяснять это.

– Она ответила, когда я позвонил, – сказал он, и на него удивленно посмотрели не только Утес и Лилья, но и сама Тувессон. – Но ты не могла говорить, потому что как раз была в самолете, разве нет? – Он встретился с ней взглядом, и как только первоначальное смятение прошло, она кивнула.

– Да, я летела в Берлин навестить сестру.

– В Берлин? – спросила Лилья.

– Да, извините, если я не сказала. Все произошло совершенно спонтанно – моя сестра предложила мне взять выходной в предпраздничный день и приехать к ней. Я не думала, что это получится, но когда Хёгсель в среду дала понять, что показаний Жанетты Даун достаточно, я в последнюю минуту купила билет и поехала прямо в Каструп. Но как только я услышала, что произошло, вылетела обратно первым же рейсом.

– Твоя сестра, наверное, расстроилась. – Утес потянул себя за щетину.

– Конечно, но что мне было делать? – Тувессон развела руками, словно больше добавить было нечего.

– А мне показалось, что ты вроде сказал, что она сидит на совещании в Мальмё. – Утес повернулся к Фабиану.

– Да, но это было на обратном пути после того, как она приземлилась.

– Так все и было. Я заехала на совещание по дороге, – вмешалась в разговор Тувессон. – Но послушайте, давайте лучше начнем. Скоро у меня встреча с Хёгсель. Фабиан, давай ты.

Фабиан кивнул и вкратце перечислил находки, сделанные дома у Юхана Халена. Тайная комната секса в подвале и могила с тремя телами в саду. Затем рассказал о каждом. В частности, о Диане Давидссон, благодаря которой они поняли, что речь идет не только о преступнике, но и о преступнице, которая, похоже, так же ловко меняет обличье.

Затем рассказал о графе Бернарде фон Юлленборге, брата которого Акселя фон Юлленборга нашли замерзшим в его охотничьих угодьях зимой 2010 года с простреленной ногой, и о том, как его бывшая стокгольмская коллега Малин Ренберг сейчас устанавливает возможную взаимосвязь с убийством их отца двадцатилетней давности, которое до сих пор не раскрыто.

Он рассказал о сложной паутине денежных трансакций, которую удалось распутать персональному банковскому менеджеру Халена Марианне Вестер. Она отследила все переводы через различные офшорные компании с самого начала и вплоть до пары Стен и Анита Стрёмберг.

Когда Фабиан закончил, Тувессон стояла перед доской во всю стену, рассматривала линейку времени, фото всех жертв и мест убийств, а также взаимосвязей между ними и качала головой.

– Вы наверняка совершенно правы. Просто кажется… Не понимаю, как они сумели… Как бы это сказать? В обычном случае я бы отвергла весь сценарий как чистый плод фантазии и полный абсурд.

– Полный абсурд, по-моему, довольно хорошо подходит для описания наших преступников, – сказал Фабиан. – Не забывайте, что мы имеем дело с женщиной, которая глазом не моргнув идет прямо в СИЗО и срывает очную ставку, и с мужчиной, который в центре города заезжает за край набережной, а потом исчезает на дне морском.

Тувессон кивнула и повернулась к остальным.

– Как мы пойдем дальше?

– Думаю, надо сосредоточить все силы на ней. – Фабиан обвел в кружок фото из водительского удостоверения Аниты Стрёмберг. – Далеко не факт, что это ее настоящее имя, но есть шанс, что она по-прежнему им пользуется.

– Да, и наконец-то у нас есть номер удостоверения личности. – Тувессон повернулась к Утесу. – Предлагаю тебе отставить все в сторону и начать собирать сведения об Аните. Ирен, с твоей помощью дело пойдет быстрее.

Утес и Лилья кивнули и вышли из комнаты, каждый с полной чашкой кофе. Фабиан пошел вслед за ними, думая о разводе.

– Фабиан, ты как? – спросила Тувессон, не оставив ему выбора.

Он остановился и повернулся к ней.

– На личном или на рабочем фронте?

– Значит, дела совсем плохи. – Она подошла к кофейному автомату и налила себе чашку. – Когда я была беременна, не знаю, чувствовал ли ты то же самое, когда вы ждали детей, то повсюду видела женщин с животами. Когда я через полгода ходила с коляской, внезапно везде были одни сплошные коляски. – Она встретилась с ним взглядом. – То же самое, когда я только что развелась. Это видно по глазам людей. Читается между строк и слышится в интонации. Везде, все время.

Фабиан кивнул. У него не было никаких слов. Особенно сейчас. Только действия.

– Может быть, поговорим об этом в другой раз, – наконец выдавил он из себя и направился к двери.

– Конечно. Прости, я не собиралась… я просто хотела… Еще одна вещь, и ты пойдешь.

Он опять остановился и обернулся.

– Я просто хочу поблагодарить тебя за то, что ты вызвался поддержать меня на совещании.

– Все в порядке. – Фабиан попытался улыбнуться. – Как я уже сказал, по-моему, не надо слишком много говорить о личном в разгар расследования.

– В этом ты совершенно прав, но это же ты был у меня вчера дома?

Он кивнул, и Тувессон прижала указательный палец к губам.

– Не знаю, как мне выразить…

– Тебе ничего не надо говорить.

– Нет, надо. Во-первых, хочу сказать, что я очень благодарна за то, что это был ты, а не кто-то другой из команды. Во-вторых, страшно извиняюсь за то зрелище, которое перед тобой предстало и которое, наверное, будет стоять у тебя перед глазами каждый раз, когда мы будем встречаться.

– Астрид, все в порядке.

– В порядке? Это черт знает что такое. Но… – Она посмотрела в окно. – И вот что важно. Что бы ты ни думал, я хочу, чтобы ты знал: это одноразовое явление и ничего кроме.

– Дело не в том, что я думаю, – сказал Фабиан, хотя вообще-то не хотел ничего говорить. – А в том, что мы в процессе расследования, которое не похоже ни на какое другое. Это расследование может полететь к черту без руководителя, который отвечает, когда мы звоним, даже если это в середине ночи, и которому не нужно все пересказывать из-за того, что он лежал дома в собственной рвоте.

– Фабиан, ты, безусловно, прав. Но как ты знаешь, мне было немного…

– Еще раз. – Он пригвоздил ее взглядом. – Еще раз, и я ни секунды не колеблясь подам заявление Букандеру.

Тувессон собралась что-то сказать, но тут зазвонил ее мобильный.

– Да, алло? Да, это Астрид Тувессон… Привет, Рагнар… Ага. Что? Но подожди, ты можешь повторить последнюю фразу еще раз? – С ее лица исчезла вся краска, и ей пришлось сесть на стул. – Но… Я не понимаю. Как они только могли… Боже, этого не может быть… Это же сплошной абсурд. Но эй, каким образом это может быть наша ошибка? Ведь не мы… Что значит незаконное лишение свободы? Но Рагнар, ты же сам слышишь! Это чистое безумие.

Фабиан слышал взволнованный голос на другом конце, но ему не удалось разобрать слова. И когда Тувессон, наконец, закончила разговор и повернулась к нему, он увидел по ее лицу, что хотя она слышала каждое слово, она все равно не поняла.

– Они поменялись местами, – произнесла начальница словно под гипнозом.

– Как там поменялись местами? Кто с кем?

– Преступник с женщиной.

Фабиан по-прежнему ничего не понимал.

– Получается, сегодня утром она пришла к нему в СИЗО, а спустя полчаса он вышел оттуда в ее одежде. Сначала я подумала, что это шутка, но это правда.

– А она? Что сделала она?

– Еще четверть часа назад сидела, а потом обратила их внимание на ошибку.

– Выходит, теперь у них вместо него сидит она?

– Если бы так… – Тувессон вздохнула и покачала головой, словно уже была готова полностью сдаться.

– Подожди. Они же ее не выпустили?

– Именно что выпустили. Рагнар сам там не был, поскольку это предпраздничный день. Очевидно, женщина выдала себя за адвоката преступника и пригрозила им подать на них в суд за незаконное лишение свободы, если они ее не отпустят. Ничего худшего в моей практике не было, хотя в СИЗО Крунуберга в 2004 году произошло нечто подобное, если верить Рагнару Пальму. Знаешь, что он еще сказал? Помимо того, что сослался на нехватку персонала. Что? Ты хочешь услышать? Знаешь, что этот черт имел наглость сказать после всего того, что мы пережили? Ничего бы этого не случилось, если бы мы держали его в курсе расследования. Тогда бы они были «больше начеку». Слышал когда-нибудь подобную глупость?

Фабиан не знал, что ему ответить. Вопрос его вообще не интересовал. Значение имело только то, что и преступник, и женщина вновь находятся на свободе. Чья бы вина ни была, это не меняло тот факт, что они вернулись к началу, не имея ни малейшего понятия, как им двигаться дальше.