Бывшая коллега Фабиана Ма́лин Ренберг сидела за своим письменным столом в здании полиции в стокгольмском квартале Крунуберг, прижав к уху трубку телефона. Она смотрела на пожелтевшее старое расследование, раскрытое перед ней. Час назад Фабиан имел наглость позвонить и попросить о помощи, а ей совсем не хотелось помогать именно ему. Наоборот, ей хотелось послать его к черту.

С момента драматических событий, которые произошли в подвале израильского посольства почти два года тому назад, когда один из ее не родившихся близнецов умер у нее в животе, она ждала, что он объявится, чтобы поговорить о том, что случилось на самом деле. И почему он не смог заставить себя нажать на курок и защитить ее, Томаса и Ярмо. О том, что двое их коллег ушли из жизни, а у нее только один ребенок.

Правда, он послал страшно дорогой букет цветов и через несколько месяцев навестил ее во время декретного отпуска. Но не для того, чтобы объясниться, а с целью рассказать, что они с семьей решили переехать из Стокгольма в Хельсингборг. Малин была совершенно огорошена – в руке она держала банку с кофе и совсем сбилась со счета, не зная, сколько положила ложечек в кофеварку.

А теперь, когда ему нужна помощь в расследовании, он позвонил, как ни в чем не бывало. Она была настолько удивлена и рада просто услышать его голос, что, не задумываясь, отбросила все раздражение и сказала да. Поэтому сейчас слушала гудки в ожидании его ответа, неумолимо втянувшись в нераскрытое дело двадцатилетней давности.

Фабиан сказал, что это срочно. То, что сегодня Вознесение, не играет, конечно, никакой роли, и как только ее гражданский муж Андерс пришел домой с большим количеством покупок из универсама «Виллис», она оставила на него Тиндру и поехала в Крунуберг, где в архиве нашла старое расследование. К счастью, у ее нового коллеги Пера Вигселя не было настроения работать. Или у Боба, как она его упорно называла по имени героя из американского мультсериала «Губка Боб Квадратные Штаны», поскольку коллега был таким же безнадежно квадратным и сразу бы стал задавать массу дурацких вопросов о том, чем она занимается и действительно ли Херман Эдельман дал ей задание.

– Привет, Малин, что-нибудь нашла? – раздался голос Фабиана, и у нее опять прошло раздражение. Она по-настоящему соскучилось по нему, и хотя он не сидел за письменным столом напротив, они словно опять работали вместе.

– Да, нашла, – ответила Малин, отпив давно остывший кофе. – А именно расследование двадцатилетней давности дела об убийстве Хеннинга фон Юлленборга.

– А кто это?

– Отец Бернарда и Акселя Юлленборгов. 16 мая 1992 г. его нашли убитым на одном из хуторов в его владениях к югу от Стокгольма. Это была чистая бойня. Согласно отчету о вскрытии ему нанесли целых восемнадцать ножевых ранений в спину.

– Кто отвечал за расследование? Эдельман?

– Да. Но он так и не довел дело до суда и, в конце концов, был вынужден закрыть его.

– Как так вынужден?

– Фабиан, я знаю, о чем ты думаешь. Но некогда он был действительно хорошим полицейским, тебе это известно так же хорошо, как и мне. Насколько я вижу, он проделал добросовестную работу и практически перевернул каждый камень. Уверяю тебя, это целый талмуд.

– О’кей, – сказал Фабиан, но Малин уловила, что он остался при своем мнении. – Есть ли какая-то взаимосвязь с убийствами братьев?

– Пока я этого не знаю. Я только успела пролистать материалы. Интересно, что на пенисе жертвы нашли и сперму, и кровь. Семя его собственное, а кровь нет.

– Значит, он кого-то изнасиловал.

– Да. Пожалуй, эта версия наиболее близка к разгадке. Насколько я вижу, Эдельман был того же мнения и считал, что убийство было совершено из мести.

– Были ли подозреваемые?

– Да, некая Вера Мейер, которая работала в имении поварихой. Она жила на хуторе, где нашли Юлленборга, и, естественно, ее первую вызвали на допрос. Но у нее было алиби – весь тот уикенд она провела у подруги в Кальмаре. К тому же оказалось, что кровь не ее.

– Но ведь они сделали не только это?

– Да, они допросили как минимум двадцать женщин в округе и взяли у них анализ крови, но безрезультатно. Все это крайне странно. Словно преступник просто растаял, как дым.

– Может быть, здесь мы можем провести параллели?

– Что ты хочешь сказать?

– Точно не знаю. Но наши преступники только и умеют, что таять, как дым. Эта Вера Мейер, она еще жива?

– Нет, она умерла от рака груди три года спустя. Как ты смотришь на то, что я поговорю с Эдельманом? Может быть, он скажет что-нибудь интересное.

– По-моему, лучше всего не посвящать его в это дело. Вернемся к хутору. Там есть какой-то адрес, чтобы узнать, кто там сейчас живет?

– Подожди, сейчас посмотрю. – Малин стала листать материалы расследования, пока не нашла несколько разворотов с фото, указаниями на карте и адресом места убийства. – Да, вот он. Дорога 857 прямо рядом с Йерной. – Она ввела адрес в графу поиска в полицейском реестре людей и адресов, и компьютер выдал список всех, кто жил на хуторе последние двадцать лет. – Нет, как странно, – сказала Малин и посмотрела на список более внимательно. – Похоже, там никто не живет с тех пор, как умерла Вера Мейер.

– Получается, хутор пустует семнадцать лет?

– Во всяком случае, если верить реестру.

Оба молчали больше минуты. Со времени их совместной работы прошло несколько лет, и, тем не менее, она точно знала, о чем думает Фабиан. Он хочет, чтобы она туда поехала, но не знает, удобно ли просить ее об услуге, и поэтому надеется, что она предложит сама.

Но она совсем не хотела облегчать ему задачу.