В обычных случаях провести очную ставку все равно, что пройтись по слабо натянутому канату. Свидетель мог уже видеть виновного после самого задержания, на фото в специальном газетном выпуске или в сети. Фигурантов, стоящих в одном ряду с виновным, может быть мало, они могут быть не так одеты или не так выглядеть. Вопросы могут быть слишком наводящими, и свидетель может легко показаться неуверенным или так или иначе ненадежным. Каждая деталь таит в себе потенциальный риск того, что вся процедура будет объявлена недействительной.

В обычных случаях.

Но именно эта очная ставка не походила ни на какие другие и была такой сложной, что Фабиан потерял контроль над ситуацией. Здесь различные свидетели не только видели два совершенно разных обличья задержанного, который всеми возможными способами менял свою внешность. Они к тому же делали это, искренне веря, что он тот, за кого себя выдает. Никто из них не видел его таким, какой он есть, – лысым, без парика и специально подобранной одежды. Таким, каким он выглядел, держа в руках табличку с пятым номером.

К сожалению, начало прошло не слишком гладко. Риелтор Юхан Хольмгрен никуда не спешил и внимательно рассмотрел каждого стоящего в ряд. Он даже указал на задержанного, но был настолько не уверен, что, в конце концов, передумал и сказал, что не знает. Банковский менеджер Рикард Янссон вел себя прямо противоположно и зашел так далеко, что стал утверждать, что виновного здесь нет и что они схватили не того человека.

С Диной Ди все было по-другому. Она не только давно знала Криса Дауна. Ей к тому же удалось увидеть преступника по фейс-тайму, застать его врасплох и сразу же понять, что что-то не то.

– Привет, чувак! – воскликнула она по-английски и подняла ладонь в знак приветствия.

Фабиан изо всех сил постарался ровно приложить свою ладонь к ее, но немного промахнулся.

– Ну ладно, – сказала по-английски Ди и покачала головой. – Надеюсь, у вас лучше получается хватать негодяев, чем вот так здороваться.

– Тут вы можете не волноваться. Его уже схватили, – сказал Фабиан и помог ей пройти контроль безопасности СИЗО. – Теперь ты позаботишься о том, чтобы нам не пришлось его выпустить.

– Для вашего сведения: Дина Ди не знает покоя. Gotta stay on the top, so you don’t drop.

– Это хорошо, – сказал Фабиан и повел ее по коридору в комнату, где проводилась очная ставка. – Как хорошо вы его успели рассмотреть? Вы что-то говорили о том, что изображение было «паршивым».

– Послушайте, я знаю, что видела. Во всяком случае, это был не мой Крис, понятно?

Он открыл дверь в ту часть комнаты для свидетелей, которая была отделена экраном и где ждали Стина Хёгсель и Тувессон.

– Привет, меня зовут Астрид Тувессон. Я руковожу криминальным отделом полиции Хельсингборга. На очной ставке также присутствует главный прокурор Стина Хёгсель.

Ди посмотрела на протянутую руку Тувессон, словно могла чем-то заразиться.

– Лучше я буду говорить вот с тем, ладно?

– Конечно, ничего страшного. – Тувессон убрала руку. – Может быть, сначала выпьете кофе?

– Это вам, может, нечего делать, а у меня полно дел и очень мало времени. К тому же кофе – это яд, так что зачем мне его пить?

– О’кей, – сказала Тувессон. – Тогда начнем. – Она коротко кивнула Фабиану и встала рядом с Хёгсель.

– Пожалуйста, садитесь. – Фабиан взял средний из трех стульев, стоявших перед темным широким окном.

Ди молча кивнула и села.

– Может быть, чуть-чуть опустить стул, чтобы вы были на уровне окна? – Фабиан немного опустил стул. – Вам удобно? Все в порядке?

– У меня что, во рту соска? – Ди показала на свой рот, и он покачал головой. – Хорошо. Тогда кончайте это баловство и запускайте их, пока опять не наступил ледниковый период.

– О’кей, – сказал Фабиан, который был вынужден признаться самому себе, что девушка ему симпатична. С ней было непросто, но она не даст сесть себе на голову и, похоже, знает, чего хочет. Что, вероятно, и требуется, чтобы получить шанс добиться успеха со своей музыкой. – Сейчас произойдет вот что, – сказал он и сел рядом с ней. – По моему сигналу в комнату запустят девять человек. Они вас не могут ни видеть, ни слышать. Каждый будет держать табличку с номером, и вам надо только назвать номер. Если вы почувствуете неуверенность или захотите, чтобы кто-то сделал шаг вперед, только скажите. Важно не торопиться. Ясно?

– Да, ясно.

– Мы готовы, они могут входить, – сказал Фабиан в микрофон.

В комнате по другую сторону окна зажегся свет. В самом дальнем левом углу открылась дверь, и вошла группа мужчин, все стройные и худощавые от тридцати до сорока лет. Но на этом сходство между ними заканчивалось. Один был блондин, другой темноволосый, а третий подстрижен под ноль, но с бородой. Одежда тоже была самой разной – от джинсов и тренировочных штанов до костюмов и галстуков.

Подозреваемый держал табличку с цифрой пять и выглядел таким же спокойным, что и на двух предыдущих очных ставках. Словно совершенно не волновался, что его могут опознать. Но он не знал, кто сидит по другую сторону зеркального стекла и изучает его. Насколько Фабиан мог судить, Дина подошла к делу основательно и спокойно и методично рассматривала каждого.

Может быть, поэтому он сначала решил, что ослышался.

– Третий.

Потом он подумал, что она оговорилась.

– Вы уверены? – спросил Фабиан, пытаясь скрыть разочарование.

– Абсолютно. Это он, номер три.

– Хорошо. Очень хорошо, – сказал Фабиан и стал думать, что делать дальше. Третий номер вообще не был похож на подозреваемого. Зато он единственный, кроме подозреваемого, был с бритой головой. – Я знаю, что у вас дела, но важно, чтобы вы не спешили и не испытывали стресса.

– А что, я разве ошиблась?

– Нет, нет, вовсе нет. Я просто хочу удостовериться, что вы не сомневаетесь. Если сомневаетесь, важно сказать это. Или, если хотите, чтобы кто-то сделал шаг вперед…

– Вы это уже говорили, – перебила его Ди. – Это он, и я без всяких проблем выступлю свидетелем на суде и укажу на этого подонка. – Она подняла растопыренную пятерню, и хотя сейчас ему было совсем не до этого, он точно приложил свою ладонь к ее.

С Жанеттой Даун все было по-другому. Помимо того, что она была прямой противоположностью Ди, она так горевала, что было невозможно не сострадать ей. Она была хрупкая, как крыло бабочки. В этом не было ничего удивительного – всего лишь несколько часов назад Жанетта сидела на цепи в подвале со своими двумя сыновьями в полной уверенности, что они никогда оттуда не выберутся.

Тувессон уже встречалась с ней в больнице, и если не произойдет ничего непредвиденного, теперь ее очередь руководить процедурой. А Фабиан будет держаться на заднем плане с Хёгсель.

– Вы должны знать: мы очень благодарны вам за то, что вы нашли в себе силы прийти сюда и участвовать в эксперименте. – Тувессон взяла Жанетту за руку.

– Если это поможет вам вынести обвинительный приговор виновному, – сказала Жанетта так тихо, будто прошипела.

– Мы на это надеемся. Пожалуйста, садитесь. Хотите кофе?

Жанетта кивнула и села на стул перед темным окном, но, попытавшись поднять дымящуюся чашку с кофе, так разнервничалась, что у нее задрожали руки, и ей пришлось поставить чашку на место.

Если от этого зависит все, это слишком тонкая нить, подумал Фабиан, который был уверен, что сидевшая рядом с ним Хёгсель пытается найти альтернативные решения. Если суд решит, что свидетель не полностью владел своими чувствами, показания жены Дауна также не примут во внимание, как показания Лисбет Пальме.

– Вы в порядке? – Тувессон села рядом с Жанеттой и положила свою ладонь на ее.

Женщина кивнула, но не смогла сдержать слез.

– Послушайте, я понимаю, что вы нервничаете, поскольку боитесь не узнать его. Но вы не должны это делать. Мир от этого не рухнет. Тогда все решится каким-то другим образом. О’кей?

– Он сможет меня увидеть?

– Нет, он не сможет ни увидеть, ни услышать вас. Он даже не знает, что вы здесь сидите.

– Точно?

– Жанетта, он увидит только зеркальное стекло. Пойдем, я вам покажу. – Тувессон нажала на кнопку микрофона. – Вы можете зажечь свет? Свидетель хочет посмотреть.

В соседней части комнаты зажегся свет, и Тувессон провела туда Жанетту через дверь со звукоизоляцией.

– Они войдут вон в ту дверь слева и смогут увидеть только это зеркальное стекло. – Она повернулась и показала на стекло. – Можете постучать, если хочешь.

Жанетта осторожно постучала по стеклу.

– А дверь к нам – она будет заперта?

– Естественно. К тому же здесь будет полно охранников, так что беспокоиться не о чем.

Жанетта немного подумала и обвела вокруг глазами, прежде чем вернуться вслед за Тувессон в изолированную часть комнаты для свидетелей.

– Вы чувствуешь себя готовой?

Жанетта кивнула и села на стул.

– О’кей, тогда мы готовы, – сказала Тувессон в микрофон, и сразу после этого самая дальняя дверь слева открылась, и вошло девять мужчин, которые выстроились в ряд.

Жанетта сидела неподвижно и пристально смотрела прямо перед собой. Никто из них ничего не говорил, и через пять минут Фабиан стал сомневаться, моргает ли она, хотя она моргала. Вопрос только, что она еще делает. Еще через пять минут тревожной тишины Тувессон осторожно кашлянула.

– Жанетта, я понимаю, что это трудно. Но вы узнаете кого-то из них? Может быть, вы где-то видели его раньше, но не помните, где.

Жанетта покачала головой, не отводя глаз.

– О’кей, хотите, я попрошу их по одному сделать шаг вперед? Или, может быть, кто-то пусть выйдет из комнаты?

Жанетта продолжала смотреть, никак не реагируя. Но через какое-то время по ее щекам опять потекли слезы.

– Давайте сделаем перерыв? – спросила Тувессон, не получив ответа. – Что скажете? Наверное, сейчас нам лучше всего закончить, и посмотрим, что будет завтра. Договорились?

– Номер пять, – сказала Жанетта таким слабым голосом, что его сразу же поглотила тишина.

– Извините?

– Номер пять, – повторила Жанетта, теперь более четко. – Это он. Тот, кто держит пятерку.

– И вы в этом полностью уверены?

Жанетта кивнула.

– Я узнала его по глазам.

– Каким образом?

– Они холодные и мертвые. Думаю, до этого я никогда не видела такого холода. Может быть, звучит как клише, но у Криса были теплые глаза. Всегда. Даже когда он сердился. – Жанетта попыталась вытереть слезы, но они все текли и текли.

Тувессон протянула ей упаковку носовых платков, но тут подошла Хёгсель и нажала на кнопку микрофона.

– Думаю, мы закончили.