30

Трумэн настоял на немедленном отъезде. Мерси согласилась, включила сигнализацию, заперла дом и подвезла Дейли до его стоящего в кювете автомобиля. Затем у них завязался небольшой спор, что делать дальше. Мерси хотела, чтобы они разъехались по домам, однако полицейский уперся, настаивая, что разговор еще не закончен.

– Я не собираюсь ждать до завтра, чтобы ты сделала вид, словно ничего не произошло и избегала меня. – Он выдержал ее взгляд.

Именно так Килпатрик и собиралась поступить.

Он ввел свой адрес в ее GPS-навигатор и поехал за ней.

Мерси удивилась, остановившись перед крошечным новеньким домиком, – такими же, совершенно одинаковыми, была заставлена вся улица. Никаких признаков, что в доме живет Трумэн Дейли. Килпатрик ожидала чего-то более мужественного и сурового, а не самого обычного типового домика.

– Я его арендую, – ответил на вопрос Трумэн. – Посчитал, что так безопасней, чем покупать.

Дейли велел ей подождать в гостиной: ему надо быстро обойти дом и осмотреть маленький огороженный двор. Пока Мерси ждала, в комнату вошла великолепная черная кошка, запрыгнула на подлокотник дивана и уставилась на гостью. Ее золотистые глаза сверлили Мерси, а кончик хвоста дергался: она ждала объяснений.

Когда полицейский вернулся, кошка уже лежала у Килпатрик на коленях и выглядела чрезвычайно довольной. Трумэн приподнял бровь.

– Это Саймон.

– Это же кошка, а не кот.

– Знаю. Я разрешил соседскому ребенку дать ей имя. Она появилась примерно через неделю после моего переезда сюда. Хозяев не нашлось, так что я позволил ей остаться.

Рассматривающие Мерси золотистые глаза медленно моргнули. Это он так думает. Конечно, именно кошка выбрала себе место жительства.

– Я выпью пива. А тебе что налить? – спросил хозяин дома.

– Я не пью.

– А я уверен, что пьешь, – Трумэн посмотрел на нее в упор.

– Водку с апельсиновым соком, – призналась Килпатрик. Ей не помешал бы витамин С, да и не хотелось спорить. В ближайший час и так придется нелегко.

Дейли взял стул, стоящий у обеденного стола, поставил перед гостьей и протянул ей напиток. Затем со вздохом уселся сам и сделал большой глоток пива. Цитрусовый запах заполонил пространство между ними и защекотал Мерси нос.

Усталость проникла в каждую ее мышцу и в мозг. Она отпила крошечный глоток. Напиток оказался некрепким. Каковы бы ни были намерения Трумэна, он явно не ставил целью напоить ее, чтобы она все ему выложила. Его карие глаза смотрели на Мерси поверх бокала, и в животе у нее зашевелилось беспокойство. Чего он хочет?

– У меня два вопроса, – тихо произнес полицейский. – Во-первых, почему ты думаешь, что кто-то станет следить за тобой? Во-вторых, что же такое случилось пятнадцать лет назад, из-за чего ты уехала из города? Я уже проверил: нет никаких полицейских отчетов того времени, касающихся твоих родственников. В том году мало что произошло, если не считать убийств Дженнифер Сандерс и Гвен Варгас. Но ты уже упоминала, что они были подругами твоей сестры, а не твоими.

Мерси кивнула и сделала еще один крошечный глоток.

– Мне кажется, и первое, и второе – не твое дело.

Его глаза прищурились.

– Мое, если это отрицательно влияет на твою работоспособность в рамках расследования, – а у меня сложилось именно такое впечатление. Ты явно не высыпаешься. Постоянно отвлекаешься. И, по-моему, тратишь больше времени на то, чтобы избегать горожан, чем на само расследование.

Мерси дернулась. Саймон спрыгнула с ее колен и, скрежеща по паркету когтями, выбежала из комнаты.

– Я очень серьезно отношусь к расследованию! Я не бездельничаю! Я делаю все, что в моих силах.

Ярость застилала ей взор. Как он смеет?

– Кто сегодня нашел стволы?

– Мы.

– Чушь. Я заползла в тайник на животе после того, как привела тебя в пещеру. Если кто-то и скомпрометирован в расследовании, так это ты, думающий только о своем дяде. Ты же знаешь, что помимо него есть еще три жертвы, – отрезала Килпатрик. На самом деле Трумэн уделял своему дяде не слишком много внимания, но раз уж он решил ужалить ее, то получит ответный удар. – Разгуливаешь по городу с таким видом, будто ты единственный, кто хочет правосудия, хотя мы все надрываем свои задницы.

Трумэн сидел очень тихо. Она нашла его уязвимое место.

– Я не участвую в каком-то благородном крестовом походе за справедливость, – ответил он. – Я хочу отомстить за дядю. Кто-то полагает, что он умнее меня, и я собираюсь доказать, что он ошибается. Очень сильно ошибается.

Полная бесстрастность его тона встревожила Мерси. То ли Трумэн Дейли полностью контролировал себя, то ли готов сорваться в любую секунду. Килпатрик не знала, какой вариант верный.

– Мы оба хотим одного и того же, – заметила она.

– В таком случае тебе нужно во всем признаться. Что-то нависло над твоей головой. Я вижу проявления этого нечто, когда ты сталкиваешься с людьми из своей прошлой жизни. Но не с каждым человеком – только с некоторыми. Почему тебя так раздражает Джосайя Бевинс?

– Давняя неприязнь. Наши семьи враждовали.

– Поясни.

Она пожала плечами:

– Отец говорил, что Джосайя застрелил одну из наших коров.

Удивленный Трумэн откинулся на спинку стула.

– Корову? Только и всего? – он моргнул. – То есть это, конечно, ужасно, но не стоит многолетней вражды…

– Ее убийство стало сигналом для моих родителей. Они отказались присоединиться к кружку Бевинсов.

– Кружку? Я не понима…

– Помнишь, ты недавно упоминал, что выживальщики часто окружают себя другими людьми? И интересовался, почему я тружусь над своим жилищем в одиночку?

– Да.

– Некоторые местные кружки очень серьезно относятся к своей деятельности. Это практически микрогорода, населенные специалистами. Им нужны врачи, ветеринары, механики. Во главе всегда стоит сильный лидер.

Мерси заметила по лицу Трумэна, что он начинает понимать.

– И люди клянутся в верности такому кружку? – уточнил полицейский. – Обещают помогать друг другу, когда разразится катастрофа? Поэтому твой отец поссорился с Джосайей Бевинсом?

– Да. Люди доверяют моему отцу и хотят иметь с ним дело. Джосайя ведет себя грубо, настойчиво требует присягнуть ему и правит железной рукой. Отец не хотел иметь с ним ничего общего.

– Твоя мать – акушерка, – заметил Трумэн. – Весь город ее хвалит.

– А отец отлично умеет обращаться с животными. И то и другое – очень ценные навыки.

Начальник полиции почесал в затылке.

– Ладно. Теперь я, кажется, понимаю. Но какое отношение все это имеет к твоему отъезду?

– Это длинная история.

– У меня в запасе вся ночь – ну как минимум оставшаяся половина. Приступай.

Ей хотелось рассказать ему все. Никто прежде не залезал к ней в душу так, как Трумэн. Он ей нравится.

Эти тайны слишком долго терзали ее сердце и разум. Чем она рискует?

Работой.

Родными. Семьей Леви.

– Ты дрожишь. – В его глазах читались тревога и беспокойство.

– Ты понятия не имеешь, о чем просишь.

Трумэн был прав: ее ноги дрожали, словно от холода. Трясущейся рукой Мерси поставила коктейль на край стола.

– Господи Иисусе… Насколько серьезен твой секрет?

– Я могу попасть в тюрьму, – прошептала она, теряя над собой контроль. – И мой брат тоже. У него есть дочь. У меня нет никого, так что это для меня не так важно…

Трумэн подался ближе.

– То, что ты молчишь об этом, кому-нибудь вредит?

– Думаю, нет. Поверь: я миллион раз задавала себе такой вопрос.

Она застегнула пальто, внезапно почувствовав желание выпить горячего чая, шоколада или кофе. Что-нибудь, от чего станет легче.

Дейли придвинул стул поближе, поставил пиво рядом с бокалом Мерси и взял ее за руки. Его руки оказались невероятно теплыми. Она расслабилась.

– Мерси, ты кого-то убила?

Она выдержала его взгляд, хотя у самых ее ног разверзлась гигантская бездонная пропасть. Могу ли я ему доверять?

Она долго стояла на краю, а потом сделала шаг:

– Думаю, да.

Трумэн и глазом не моргнул.

– Почему «думаешь»?

– Потому что Леви тоже стрелял. Мы оба не уверены, кто именно убийца.

Теперь пути назад нет. Ее грудь сдавило ледяной хваткой, холод пополз вниз по рукам. Трумэн сжал их еще крепче.

– В кого вы стреляли?

– Мы не знаем, кто это был. Незнакомец.

– Он причинил вам вред? – осторожно поинтересовался начальник полиции.

– Роуз. Он набросился на Роуз. А потом на меня, – тихо добавила Мерси.

– Тогда твои действия оправданны. – Он опустил голову и вздохнул.

– Но мы скрыли это. И скрываем уже пятнадцать лет. Никому ни слова не сказали. Мы не можем никому никогда рассказать об убийстве.

Мерси заикалась. Все слова, которые она прятала где-то глубоко, теперь полились наружу.

– Я не настаиваю, чтобы ты рассказала об этом кому-то еще… погоди-ка. – Дейли схватил ее за руки. – Это не тот самый человек, который убил Дженнифер и Гвен?

– Мы думаем, тот самый.

Мерси, похоже, была готова вот-вот растечься лужей измученной спецагентской слизи. Ее руки казались ледяными на ощупь и непрерывно тряслись. Каково скрывать такой секрет пятнадцать лет?

Трумэну очень хотелось помочь ей снять стресс. Услышанное не удивило его. Время от времени – пусть и мимолетно – он уже замечал уязвимость Мерси, за которой, судя по всему, скрывалось что-то серьезное.

Удивительно.

Судя по ее словам, ее действия оправданны. Но не вредило ли сокрытие этой информации расследованию убийств? Как восприняло бы такую новость ФБР? Мешает ли Мерси текущим расследованиям тем, что не рассказывает то, что ей известно о старых преступлениях?

Трумэн сомневался, что ее посадят за убийство, однако ее жизнь точно изменится – и не в лучшую сторону.

Пока что он отбросил эту мысль в сторону, не желая искать ответ. Мерси доверилась ему. Она пошла на огромный риск – потому что он подтолкнул ее к этому. Его снедало горькое чувство вины.

– Отец знал? Поэтому ты уехала?

Мерси покачала головой, уставившись в пол:

– Никто не знает, кроме Леви и Роуз. А теперь еще и тебя. Мы не рассказали родителям всей правды. Сказали, что кто-то пытался проникнуть в дом… и что Роуз узнала по голосу человека, которого встречала на ранчо Бевинса, но не знала лично. Я хотела, чтобы отец встретился с Джосайей и дал Роуз возможность услышать голоса его работников, потому что этот человек мог оказаться убийцей Дженнифер и Гвен. Отец отказался.

– Стоп. Ты же сказала, что нападавший мертв. Кого же должна была искать Роуз?

– Был и второй. Она слышала его голос той ночью и точно знала, что слышала и раньше, хотя не могла вспомнить, чей он. Второй преступник сбежал, прежде чем я или Леви увидели его. Мы только слышали, как он уехал на машине.

– Он бросил своего друга умирать?

– Да.

– И так и не вернулся поискать сообщника или поспрашивать о нем?

– Нет. Мы ждали этого, но вышло так, будто у убитого не было никаких связей. Никто его не искал. Никто не пропадал без вести.

С каждой секундой история Мерси становилась все более странной. Кто в здравом уме не стал бы сообщать о пропаже друга?

– Сбежавший знал, что второго застрелили?

– Мы услышали шум заведенного двигателя через несколько секунд после выстрелов. Не сомневаюсь, что они спугнули преступника, но он не мог знать, застрелили его товарища или нет.

– В таком случае ты ошибаешься: я не третий человек, кто знает об этом. Есть еще один: тот, кого вы спугнули.

Мерси кивнула.

– Начни с самого начала.

Килпатрик, запинаясь, рассказала историю, от которой у Трумэна волосы встали дыбом. Проникновение в дом. Нападение: сначала на Роуз, потом на нее. Выстрелы. Полицейский видел жуткие фотографии с места убийства Дженнифер Сандерс и Гвен Варгас. Мерси и Роуз чуть не разделили их участь.

Дейли молчал, переваривая обрушившиеся на него мрачные новости.

– А где труп? – наконец спросил он.

Казалось, Мерси была готова рассыпаться в прах.

– Леви спрятал тело.

– А, черт… – Трумэн встал и прошелся по кругу, приглаживая руками волосы. Еще одно преступление, за которое ее и Леви могут судить. – И где же, черт побери, он его спрятал?

Она молчала.

– Давай, выкладывай.

Конский хвостик упал на плечо; Мерси покачала головой, ее взгляд стал отстраненным.

– Это ноша Леви. Я не собираюсь утяжелять ее.

Нет тела – нет доказательств.

Она подошла к последней черте. Ее рассказ – это всего лишь рассказ без вещественных доказательств в виде тела.

Трумэн снова сел и взял ее ладони в свои. Мерси попыталась вырваться, однако его хватка оказалась крепкой.

– Я здесь, чтобы поддержать тебя. Вместе мы найдем способ выпутаться.

– Нет. Никто не должен знать об этом.

– Я никому не расскажу.

Он действительно не собирался. Он уже определился, какую роль будет играть в ее драме.

Принятое простое решение удивило его самого. Ему следовало испытывать внутреннюю борьбу, однако Трумэн просто заглянул в свое сердце – и сразу узнал ответ.

Мерси честный человек. Если б она стреляла без веской причины, то призналась бы.

Возможно, такой выбор неправильный, но это его выбор, и Дейли собирался стоять на своем.

Людям свойственно ошибаться. Мерси и Леви виноваты в некоторых неудачных решениях. Но никто не может отрицать, что они имели право стрелять, поскольку сестры Килпатрик подверглись нападению.

Трумэн переступил черту, которую никогда не думал пересекать. Как сотрудник правоохранительных органов, он обязан сообщить, что ему известно об убийстве и сокрытии преступления. Как порядочный человек – обязан сделать то же самое. Но в данный момент все это казалось несущественным по сравнению со стрессом, который испытывала сидящая перед ним женщина.

Определенно.

– Твой отец не хотел еще сильнее портить и без того шаткие отношения с Джосайей Бевинсом? Поэтому отказался поговорить с ним?

Мерси кивнула с таким трудом, будто ее голова весила фунтов пятьдесят.

– Когда я указала ему на то, что пытавшийся проникнуть в дом человек мог быть убийцей тех двух девушек, отец лишь отмахнулся. Я сказала, что, не попытавшись докопаться до истины, мы ставим под угрозу других женщин. Когда он снова отказал, я поняла, что больше не могу жить с ним под одной крышей.

– И как же он мотивировал отказ? – Трумэн начинал догадываться о логике ее отца.

– Сказал, что другие женщины нас не касаются. Нас должны волновать только наши.

Его догадка оказалась верна.

– И тебе это не понравилось?

Трумэн с удовлетворением отметил, что она одарила его кислым взглядом. Первый признак возвращения прежней Мерси.

– Думаю, дело в разнице мировоззрений, – она пожала плечами. – Если видишь лежащий на дороге гвоздь, почему не убрать его, чтобы он не проколол кому-нибудь шину? С какой стати бездействие – разумный выбор, когда речь идет о потенциальном убийце?

– Тебе тогда было восемнадцать, верно? А Леви еще старше. Вы могли обратиться в полицию, – заметил Трумэн. – Незачем было ждать одобрения отца.

Мерси рассмеялась.

– Тогда мы не воспринимали полицию всерьез. Полицейские – это всего лишь парни, которые штрафуют за неправильную парковку и превышение скорости. Авторитетом и блюстителем закона в городе был Джосайя Бевинс. Если жители нуждались в ответах на вопросы и решительных действиях, то обращались к нему.

Трумэн начал было возражать ей, но тут же закрыл рот. Сколько раз он слышал, как мэр и даже Ина предлагали выслушать мнение Джосайи Бевинса, прежде чем пойти на какой-то новый шаг? Трумэн думал, что все из-за того, что этот человек заседал в городском совете. А не потому, что все боялись его до смерти.

Нет: это Трумэн мог сказать с уверенностью. Ему не доводилось вступать в конфликт с Джосайей Бевинсом. Пока не доводилось.

Я более чужой в этом городе, чем думал. Никто не сказал ему ни слова о статусе Джосайи. Горожане ждали, что он станет вести себя как все? Тогда получат сюрприз. Трумэн всегда был готов постоять за то, что считал правильным.

– Ты думаешь, что второй нападавший – один из людей Джосайи.

Неохотный кивок.

– Именно. Роуз не была полностью уверена, где именно слышала прежде этот голос. Этих доказательств оказалось недостаточно, чтобы я и Леви сами вызвали Бевинсов на серьезный разговор. Но отец мог это сделать.

– И ваш отец не хотел иметь к этому ни малейшего отношения?

– А Леви тогда встал на его сторону, – с горечью сказала Мерси. – В моей семье традиционно силен патриархальный уклад. Когда я пригрозила пойти одна, Леви стал относиться ко мне враждебно. Отец сказал, что, пойдя к Джосайе с обвинениями, будто потенциальный убийца работает на его ранчо, я разрушу нашу семью. И он прав. Все родственники мужского пола умоляли меня забыть о происшествии и затем проявили враждебность, когда я ответила, что не могу. Женщины встали на сторону мужчин.

– И ты не смогла больше жить со своими родственниками, помня случившееся.

– Не смогла. И не могла жить по таким допотопным правилам. Тогда Леви был сторонником взглядов «защищаем только своих женщин», но с тех пор, слава богу, изменился. А вот Оуэн – нет. Все еще не разговаривает со мной. Мои сестры, думаю, в целом готовы забыть прошлое.

– По сути, отказ твоего отца сделать что-то, что могло бы защитить других женщин от печальной участи, стал для тебя последней каплей, – подытожил Трумэн. – Но, Мерси, если ты так сильно переживала, почему сама не сообщила в полицию? – снова спросил он.

– Боялась, что мои показания раскроют правду о смерти первого нападавшего. Мне не хотелось, чтобы полиция пожаловала к нам расследовать гипотетическое нападение и обнаружила улики, что мы с Леви кого-то застрелили.

– Понимаю. Должно быть, трудно жить с этим знанием…

– Да. Уехав из города, я испытывала стыд и несколько месяцев смотрела новости, ожидая услышать о новых убийствах женщин. Однако ничего не произошло, и мне стало легче. Наверное, смерти первого преступника хватило, чтобы нападения прекратились.

– Возможно, – отозвался Дейли.

– Я уже давно подумывала покинуть Иглс-Нест. После этих нападений отец стал давить на меня. Сказал, чтобы я забыла о планах на колледж. Посоветовал найти себе мужа и даже предложил несколько кандидатов, которые, по его мнению, хорошо обо мне позаботятся.

Трумэн фыркнул. Если на свете и существует женщина, о которой не надо заботиться, то это Мерси.

– Вот-вот, – ее губы слегка скривились.

– Отец что, вообще не знал тебя?

– Теперь я другая. Когда-то я была примерной девочкой. Следовала семейным пожеланиям, соблюдала их правила. Но потом начала понимать, что за пределами тесного кружка, в котором я выросла, есть другая жизнь. Я хотела сама принимать решения.

– Которые каждый раз приводили тебя к пропасти.

– Этого и боялась моя семья.

– Жалеешь, что рассказала мне? – спросил Трумэн. Он все еще испытывал вину из-за того, что надавил на нее с целью узнать ее тайну.

Мерси долго смотрела на него.

– Нет. Я чувствую облегчение.

– И ты думаешь, что второй нападавший и есть тот самый человек, который следил за тобой – возможно, уже дважды на этой неделе?

Ее плечи снова напряглись.

– Не исключено, хотя маловероятно. С другой стороны, насколько я знаю, в городе у меня нет врагов. Хотя трудно представить, что замешанный в этих убийствах остался бы в Иглс-Нест на целых пятнадцать лет.

– Мало кто уезжает из этого города… – Трумэн бросил взгляд на часы на каминной полке. Почти два часа. – Вот дерьмо. Мне вставать в три.

Мерси не шелохнулась. Он ждал, что она направится прямиком к двери, но заметил, что впервые за несколько часов ее зеленые глаза смотрят спокойно.

– Не хочу сейчас возвращаться к себе в номер… – медленно произнесла она. – Не могу оставаться одна. Ты не против, если я посплю несколько часов на твоем диване?

Его мысли разбежались в разные стороны. Тем не менее он услышал собственный голос:

– Разумно, учитывая, что сегодня ночью за тобой мог следить кто-то, кроме меня. Но ты уверена, что хочешь этого?

Она расслабилась и улыбнулась.

– Да. Дай мне одеяло, и я засну в считаные минуты.

Трумэн дал ей одеяло и показал, где ванная для гостей. Поставь он в комнате для гостей кровать, Мерси могла бы спать там, но вместо этого в комнате разместились беговая дорожка и скамья для жима. Так что он мог предложить только диван.

Дейли протянул ей подушку.

– Еще что-нибудь нужно?

– Нет. Я так устала, что могла бы заснуть и стоя. Видимо, чистосердечное признание выматывает.

– Ты долго держала все в себе.

Он не мог представить, каково это.

– Я привыкла. Но с тех пор как я вернулась в Иглс-Нест, стало тяжелее. Тут все напоминает о прошлом. В Портленде я могу заставить себя забыть обо всем. Ну, почти забыть…

Он пожелал ей спокойной ночи.

Через несколько минут спустя, забравшись в свою кровать, Трумэн раздумывал, удастся ли ему заснуть, когда Мерси Килпатрик спит под его крышей. Минут десять он вспоминал прошедший день и думал о стоящей перед Мерси дилемме. За последние часы она вывалила на него гору информации, и ничто из сказанного не изменило его мнения о ней. Мерси по-прежнему свободолюбивая, независимая женщина и опытный, умный агент. Он даже еще сильнее стал восхищаться ею.

Трумэну хотелось помочь ей: он всегда помогал людям. Однако на этот раз перед ним стояли несколько иные цели. Он хотел не просто помочь – у него есть и другой мотив.

Ему хотелось быть с ней.