Глава 5

Едва ли не впервые за лето невры спали спокойно. Позже Олег удивлялся: до конца света неполный день, а они пили, ели, орали песни, а потом завалились спать так, будто и завтра придет день, и послезавтра, и всегда-всегда… Почему короткоживущий человек ведет себя так, словно бессмертен?

Мрак спал без задних ног, не дергался, не вскакивал при каждом подозрительном звуке. Рука его лежала на секире, но пальцы ни разу не стиснули рукоять.

Таргитай не появлялся, но Олег слышал сквозь сон песни из огромного шатра, куда вереницей носили еду и питье, за певца не тревожился.

Солнце уже осветило с той стороны стену шатра, когда полог откинулся, заглянул человек. Он был в цветном халате, верхний глаз был закрыт, зато два обычных широко раскрылись при виде людей.

– Люди? Откуда?

Мрак толкнул Олега, ответил настороженно:

– Я думал, все племя знает. Мы пришли днем. Великий каган знает!

Алазон смерил его подозрительным взглядом:

– Великий каган?

– Просто каган, – поправился Мрак.

Алазон некоторое время буравил его острыми глазами. Буркнул:

– Оставайтесь здесь. Я пойду узнаю, о чем вы говорите.

Он вышел, слышно было, как отдавал приказы стеречь шатер с двумя неизвестными. Мрак зло смотрел на волхва:

– Что-нибудь понимаешь?

– Я ж не Таргитай, – огрызнулся Олег. – Это он все знает. Вообще, чем человек дурнее, тем легче берется решать и судить. Мне страшно, Мрак. Мне с самого начала страшно!

– Это с рождения?

– Мрак, я не знаю, почему так ошибся. Я не должен был попасть к каким-то алазонам!..

– Может, из-за глаза? У этих тоже один на лбу.

– Но еще два на прежних местах. И почему он так странно одет?

– Я заметил, – пробормотал Мрак задумчиво. – Я еще кое-что заметил…

К верховному радже, так им сказали, их пригласили уже к вечеру. До этого Мрак и Олег терялись в догадках о причине суматохи, охватившей все племя.

Мрак присвистнул, а Олег едва не попятился обратно в шатер. Все преобразилось, шатры исчезли, вместо них мужчины спешно возводили срубы деревянных изб. Работали неистово, обливались потом, но уже три добротных дома высились на вершине холма, а еще десяток являли небу голые свежеошкуренные стропила, отчего крыши походили на скелеты давно издохших драконов.

Обычно полуголые алазоны сегодня были в коротких цветных халатах. Головы все как один повязали тряпками. Мраку показалось, что ежели хоть один сдвинет или потеряет тряпку, его тут же забьют камнями.

Стражи с мечами наголо провели невров к дому на вершине холма. Теперь уже оба начали тревожиться за Таргитая. От стражей с мечами, как и от стражей на входе, веяло угрюмой подозрительностью.

Гридни провели через просторные сени в горницу. У Олега чуть отлегло от сердца, а подозрительный Мрак, напротив, ругнулся сквозь зубы. Вождь был все тот же старый алазон, угрюмый и свирепый, Олег уже опасался, что его сместили соперники.

Мрак же сразу заметил, что вождь сменил львиную шкуру на халат из роскошного шелка. На ногах были сандалии тонкой работы, а за спиной вождя стоял мальчишка и плавно помахивал опахалом.

Олег поклонился:

– О достойный каган! Я придумал, как нам успеть на битву раньше, чем камень, брошенный рукой этого отрока, упадет на землю.

На него смотрели хмурые непонимающие глаза. Верхний глаз приоткрылся, взглянул на невров с отвращением, натянул на себя веко, как Таргитай шкуру.

– На битву? На какую битву?

– Справедливую, – пролепетал Олег, холодея. – О каган Афитул…

Один из стражей больно ткнул волхва под ребра тупым концом копья:

– Верховный раджа.

– Что? – не понял Олег.

– Это наш верховный раджа, тупица! Обращайся верно, а не то…

– Верховный раджа, – сказал Олег ошалело, – мы с тобой днем говорили о великой битве, что сотрясает мир. Ты выразил готовность пойти и сокрушить супостатов…

Глаза верховного раджи были непонимающие. Олег мог бы поклясться головой, тут чутье не подводило, что верховный правитель, как бы его ни называли, в самом деле, ничего не помнит о недавнем разговоре. И вообще ведет себя так, словно он уже не он, а другой человек.

Раджа медленно покачал головой:

– Ты что-то путаешь… Говоришь, днем? И я обещал?

Он повернул недоумевающий взор к советнику. Тот угодливо согнулся:

– Великий раджа! Возможно… это только предположение… дикое предположение… но если эти двое кровожадных дикарей побывали у… как их… алазонов?

Смиренное и бесстрастное лицо раджи передернулось в гримасе отвращения.

– Не напоминай мне о них!

Мрак отпихнул волхва, завопил:

– Да что здесь творится?! Заколдовали вас всех, что ли?! Ты и был каганом этих алазонов!.. Мы с тобой пили, песни пели. Ты еще эту знаешь, про вдову и дикого человека…

Он набрал в грудь побольше воздуха, уже вспомнил слова, раджа поспешно выставил ладони:

– Нет-нет! Петь не надо. Верю на слово.

– Ну вот. – Мрак вытер внезапно выступивший пот, бросил победный взгляд на волхва. – Так поведешь своих доблестных алазонов супротив Ящера?

В наступившей тиши слышно было в раскрытые окна, как весело стучали топоры. Несколько голосов вскрикивали в такт, затаскивали бревна.

Раджа проговорил тихим печальным голосом:

– Алазоны?.. Какие алазоны?.. А, эти… Которые любили воевать… Дикие и злобные! Кирли, – обратился он к советнику, – посмотри в древних записях…

Несколько минут советник искал, перебирал дощечки. Мальчишка забыл работать опахалом, тоже вытянул шею, заглядывал через плечо. Наконец советник с поклоном подал ветхую дощечку, изгрызенную мышами, владыке. Раджа читал долго, водил пальцем, бормотал под нос.

Невры издергались, раджа впал в задумчивость, вздрогнул.

– Вы явились из такого далекого прошлого… Хорошо, летописец напомнил! Дорогие друзья, здесь записано, что вы в самом деле гостили у этих… алазонов.

Волосы Олега зашевелились, встали дыбом. По коже побежали мурашки размером с жуков-рогачей. Он видел, как посерел и покачнулся Мрак.

– Не… алазоны, – прошептал Олег непослушными губами. – Уже не… Но они ваши… пращуры?

– Наши корни, – ответил раджа грустно. – Что делать, хоть и стыдно происходить от таких кровожадных дикарей, но надо говорить правду. Когда-то, очень давно… в древние времена… в глуби времен… это были наши предки.

Мрак простонал сквозь зубы. Олег вскрикнул с мукой:

– Так сколько же столетий… или тысячелетий мы проспали?

Раджа смотрел с глубокой симпатией. Лицо его было добрым, а в глазах – усталость и понимание.

– Юные друзья, вам надо бы знать, что нет вечных народов. Самое мелкое племя, если в нем есть жизненные силы, разрастается, плодится, захватывает земли, строит города, становится народом. Но неизбежно дробится на племена, те начинают жить самостоятельно, тоже превращаются в народы… Всякий раз неуловимо и медленно меняются язык, обычаи, обряды, имена. На сегодня уже не осталось и следов того Первого Народа, который был сотворен Родом… Правда, говорят, где-то в лесах Гипербореи… но это только легенды. Да и никакой Гипербореи нет. Но все народы меняются по-разному и с разной скоростью.

Олег рухнул на колени, вскричал громко:

– Скажи! Скажи, сколько мы… проспали?

Рука Мрака упала на его плечо, но в ней жизни не было. Олег чувствовал, что оборотень даже не пытается ни поднять его, ни утешить. Такое утешить невозможно.

Раджа удивился:

– Сколько? Да несколько часов.

Олег раскрыл рот. Мрак икнул, пошатнулся. Волхв прошептал раздавленно:

– Не понимаю… А сколько эта ночь длилась? Тысячу лет или больше?

Раджа шевельнул кистью – советник угодливо выступил вперед, подхватил невров под руки. Стар он был, но силы хватило, чтобы буквально вытащить невров из дома.

На крыльце сказал терпеливо:

– Раджа не может объяснять такие очевидные вещи. Мы – самый быстроменяющийся народ. Еще днем мы были алазонами, верно. У меня другой подход, я не считаю, что надо стыдиться дикарского прошлого. Наоборот, тем виднее, как далеко мы ушли. Теперь мы – аласафы. С другими именами, взглядами на мир.

Все стойбище было заполнено работающим народом. Строили дома, рыли ямы, вбивали туда осмоленные бревна. Работали с упоением, как могут работать только без понуканий, на свое будущее.

Мрак ошеломленно оглядывался. Олег спросил напряженно:

– Я все равно ничего не понял… Но когда вы соберете войска? Войско Ящера уже рушит мир!

Советник развел руками, обхватывая дома и народ.

– Взгляни! Разве это народ воинов?

– Но Ящер…

– Мы против войн. Ими нельзя ничего решить. Таково мировоззрение нашего народа.

Олег ощутил, как сердце оборвалось.

– Но вчера мы договорились…

– Вы договаривались с алазонами.

– Но ваша кровь, ваши… Боги, но это же были вы!

Советник непреклонно качнул головой:

– Нет. То были алазоны. Глупое и воинственное племя. Грех так говорить о своих пращурах, но родню не выбирают. Нелепо, если бы у нас был тот же путь, как у них. У них в старину, говорят, почти все решалось войнами…

Мрак завопил, оттолкнул Олега:

– Какую старину?! Это было днем!!!

– Это было давно, – ответил советник непреклонно. Его старческий глаз начал наливаться кровью, угрожающе заблестел.

Мрак рявкнул так, что ближайшие аласафы бросили бревна и начали прислушиваться:

– А как же Жезл Мощи с его волшебным Алатырь-камнем? Вы же взяли в уплату за помощь?

Глаз советника стал багровым, вылезал из орбит. Лицо тоже побагровело, стало нехорошим.

– Его взяли алазоны. Глупое храброе племя… Что возьмешь с этих отважных дураков? Мы, мудрый и кроткий народ, не имеем с ними ничего общего.

Он повернулся к двери. Мрак ухватил за плечо.

– Я не понимаю умностей. Что вы притворяетесь другими? Я твою рожу запомнил, когда ты один двух кабанов сожрал, а потом еще двух блудных девок развлекал!

Советник ответил через плечо сухо, не поворачиваясь, но в голосе ясно звучал гнев, готовый вот-вот прорваться:

– Мы думаем иначе. Значит, мы – другие. А теперь покиньте нас. Во мне просыпается дикий алазон, а это противно мне и весьма опасно для вас.

Олег и Мрак скатились с крыльца раньше, чем он скрылся в сенях.

Таргитая они нашли на куче рыхлой земли. Мрак обеспокоенно перевернул, искал раны. Таргитай всхрапнул и открыл глаза. Увидев друзей, удивился:

– Чо? А где… ну, эти?

Олег объяснил с отвращением Мраку:

– Его просто выкинули, когда разобрали шатер.

– Верно, такого козла в новый дом пускать не стоит.

Он мощной дланью воздел сонного героя, потряс. Олег напряженно осматривался, бледные губы шевелились. Таргитай тупо удивился:

– Уже утро?

– Олег, – сказал Мрак негромко, – к нам идут. Не нравятся мне их кроткие морды. Такие зарежут и не выматерятся.

– Мне бы Жезл…

– Ты ж говорил, в нем мощи, как тепла в жабьих лапах!

– Умному много ли надо?

Таргитай исчез, а толпа аласафов двигалась к ним. В огромных руках не было мечей, но плотницкие топоры выглядели достаточно угрожающе. Аласафы они или алазоны, но рост и сила у них остались звероподобных аримаспов.

Олег вскрикнул по-заячьи. Мрак ощутил, как по телу стегнула острая отвратительная боль. Он обхватил волхва. Боль стала острее, но волхв перестал скрипеть зубами, глаза чуть прояснились.

– Спаси… боги…

– Тарх, – рявкнул Мрак. – Вон Тарх бежит! Да быстрее же, клешоногий! Держи Олега с той стороны! Помоги ему выстоять. Жезла нет, он все пропускает через себя!

Мир со всех сторон заволокло тонкой стенкой. Рожи набегающих аласафов исказились, но не исчезли. Не наваливаться на стенки, напомнил себе Мрак тревожно. Лопнут, силы у волхва на исходе…

Последняя мысль, перед тем как оторваться от земли, была о Таргитае, авось он улучшил породу. Так наулучшил, что скоро чертовы аласафы, или как их там, вовсе исчезнут с лица земли!

В пузыре воздух был жарким и душным. Крупные виноградины пота бежали по лицам, дыхание было как у загнанных коней. Стены трещали и прогибались под напором ветра. Таргитай сунул Олегу его полумертвый Жезл, спер по праву, ведь отдавали алазонам, а не каким-то аласафам, летели медленно, да и тонкая пленка пузыря чуть не лопалась, Олег и так держится из последних сил, глаза закатились под лоб.

– Что теперь? – прохрипел Мрак.

– На Ящера, – шепнул Таргитай. Глаза его закрывались, лицо было белое, мокрое. – Все одно… Олег, на спину бы ему, а?

Мрак смотрел на дрожащее оранжевое пятно в нижней части пузыря.

– Солнце уже садится!

– Что… теряем?.. Все одно…

– Все одно, – угрюмо согласился Мрак. – Лучше погибнуть на минуту раньше.

Когда ноги ударились о землю, впереди по-прежнему двигалась, колыхаясь, масса зверолюдей, чудовищ, навий. Но теперь невры видели темно-зеленый холм. На вершине шагающего холма торчал, угрожая тучам, частокол гребня. Над холмом поднимались редкие дымки.

– Догнали? – выдохнул Олег.

Измученные глаза волхва стали круглыми. Таргитай сам не поверил, только Мрак угрюмо и недоверчиво смотрел на вражеское войско. В твердой, как камень, земле оставались ямы, куда поместилась бы печь. А он был хорошим охотником, уже знал по следам владыки подземного мира многое и понял такое, от чего шерсть встала на загривке. Он коротко взглянул на друзей, смолчал.

– Догнали, ну и что? – сказал Олег напряженно. Глаза снова стали строгими. – Остановим, ухватив за хвост?

– А он так и замрет, – добавил Мрак. – Как корова.

– И его войско не помешает… – согласился Таргитай убито. – Мрак, что там… впереди… блестит?

– Похоже на Яйцо, – ответил Мрак невесело. – Ящер ползет прямо на него.

Он пошатнулся, воткнул секиру в землю. Лицо стало землистого цвета, глаза погасли. Таргитай закричал тонко:

– Не успеваем?

– Ящеру до Яйца три шага, – сказал Мрак мертвым голосом, – а нам – три версты.

Глаза Олега были тоскующими, затравленными. Он вскинул голову, сверху злорадно грохотало, а тучи несли камни и целые глыбы, вырванные с корнем деревья… Мир живых уже стал похож на мир мертвых.

– Остались мгновения, – крикнул он. – Погибнем… как говорил Мрак… в бою! И пусть у меня больше не останется магии!!!

Он вскинул руки. Вокруг них сгустился вихрь. Мрак упал, едва не выронил секиру. Их подхватило, понесло, ветер разрывал рот и выедал глаза. Они не успели перевести дыхание, как вихрь исчез, они рухнули на жесткое, твердое.

Таргитай, распластавшись на шее Ящера, увидел, как с темной земли в глаза ударил чистый ясный свет. Яйцо? Чудовище тупо наползало на сверкающую глыбу, передняя лапа поднялась…

– Не-е-е-е-ет!!! – закричал Таргитай.

Не помня себя, оказался на земле. Чудовищная лапа падала прямо на него. Он с силой толкнул в холодный блистающий сгусток света, откатился. Земля дрогнула от удара, проломилась, все больше напоминая весенний лед.

Ящер взревел, налитые огнем глаза отыскали крохотного человечка. Пасть распахнулась, пахнуло жаром, зубы торчали как частокол.

Таргитай оттолкнул, не глядя, ногой спасенное себе за спину, вытащил Меч и поднялся во весь рост. Его синие глаза, глаза смертного, скрестились с багровыми, налитыми нечеловеческой злобой глазами бессмертного бога.

Краем глаза видел, как Олег скатился на землю и вскинул руки, а Мрак ринулся к блистающему сгустку света. Земля дрогнула от оглушающего рева. Зверь-бог метнулся на бесстрашного человека.

Таргитай вскинул Меч и шагнул навстречу.

Страшная ярость – никогда не испытывал такую – заполонила сознание. Ему показалось, что вместо привычной доброты вошла в него и вселилась злая сила.

– Убьем! – вскрикнул он таким страшным голосом, что задрожал воздух. – Освободим вся и всех!!!

Краем глаза видел, как бросились на чудовищного бога две крохотные фигурки в звериных шкурах, затем все перестало существовать, кроме оскаленной пасти и разрывающего уши рева. Он ударил Мечом дважды, тот бессильно отскакивал от несокрушимых пластин, более прочных, чем булат, скованный даже руками богов, с яростью швырнул Меч в ножны. Он не знал почему, но как-то само собой получилось, что кинулся на Ящера и схватился грудь в грудь. Просто схватился!

Мир дрожал и трясся от чудовищного рева. Земля качалась, камни и глыбы рушились сверху. Таргитай остервенело рвал голыми руками пластины с груди и со спины, стоял треск, в лицо брызгало зеленой кровью. Ящер хватал его передними лапами, дыхание зверя вырывалось с хрипом, скрежетом, словно там перемалывались скалы. Таргитай сам чувствовал, что умирает, но изо всех сил разжимал смертельные объятия чудовищного бога, бил кулаками, локтями, коленями, головой, даже кусался, чувствуя во рту то крошево своих зубов, то панциря, а то и жесткое ядовитое мясо.

Он дрался озверело, превратившись сам в зверя. Оскаленная пасть то и дело оказывалась перед его лицом. Он хватался за челюсти, с трудом удерживал, последний раз едва не разорвал пасть. Ящер вырвался, нападал осторожнее, пытался ухватить зубами, Таргитай едва успевал пригибаться и бить кулаком в уже залитую зеленой кровью морду. Гребень на шее исчез, там мелькала крохотная искорка булата, доносился едва слышный писк двух людей.

На него сыпались камни, земля. Ящер бешено метался, Таргитай оседлал, выворачивал голову, ухватившись за рога. Ящер с силой взмывал, казалось, к небесному своду, стараясь растереть врага о твердь. Таргитай сцепил зубы, но не спрыгивал. Ящер уже хрипел, из пасти бежала пена, все чаще промахивался.

На Таргитая с грохотом падали камни, сыпалась земля. Он закрыл глаза и крепче вцепился в голову зверя. Пахнуло горелым, запахами болота, по голове и плечам больно били уже не камни – целые горы.

…Когда Ящер, разбрасывая пласты земли, рухнул, как исполинская жаба, Мрака и Олега швырнуло на упругую стену, которой раньше вроде бы не было, откатило, а там, не поднимаясь, едва живые, они видели, как два гиганта – человек, ростом со Святогора, и Ящер, бессмертный бог, владыка подземного мира, – били и крушили один другого. Брызгала кровь, стоял треск, слышалось тяжелое дыхание.

На несколько верст простирался медный ток. Вокруг мерцала, достигая туч, стена сгустившегося воздуха, Олег побелел, но, сцепив зубы и мокрый, как мышь в половодье, держал, держал изо всех сил. По ту сторону метались тени: зверолюди и мертвецы отчаянно пытались прорваться к хозяину.

На медном току пламенели лужи крови. Трупы лежали смятые, расплющенные. Эти несчастные в момент магии Олега оказались по эту сторону, а озверевший Мрак бил и крушил уцелевших от удара магии до тех пор, пока под лезвием не засвистел лишь распарываемый воздух.

А в середке тока страшно ломали один другого Таргитай и Ящер. Таргитай ухватил чудовищного зверя за голову, пригнул и ударил коленом. Раздался треск, словно разломился накаленный в небесном огне горный хребет. Ящер взревел, но в реве было больше страха, чем ярости. Таргитай ударил кулаком, бухнуло так, что земля качнулась. Ящер распластался и лежал недвижим, раздутые бока бурно вздымались. Из разбитой головы текла зеленая кровь. Земля под ней дымилась, чернела, выгорала.

Шатаясь от изнеможения, Таргитай воткнул Меч в землю, странно желтую, а едва Меч воткнулся, стащил ременную перевязь, распустил узлы, неумело, но быстро набросил петлю на шею поверженному Ящеру. Другой конец закрепил на Мече.

– Вставай, тварь!

Ящер часто дышал, кровь уже не бежала, а раны на глазах затягивались. Таргитай пнул ногой в брюхо, а когда чудовищная голова медленно повернулась в его сторону, с силой наступил на вытянутую морду, вжал в землю. Ящер пытался высвободиться, упирался лапами, но Таргитай изо всех сил держал, а когда под сапогом остался лишь кончик рыла, прыгнул на голову.

– Мало?

Ящер перестал двигаться, череп потрескивал, голова погружалась в землю. Таргитай вернулся к Мечу, Ящер с трудом поднялся. Ременная перевязь, ставшая теперь упряжью, натянулась.

– Вперед! – гаркнул Таргитай люто. – Бессмертный ты или нет, но вырву твои ядовитые зубы, выбью глаза и переломаю лапы…

Ящер тупо двинулся прочь от страшного противника. Таргитай поспешно налег на Меч. Ящера дернуло назад. Он повернул голову, Таргитай бешено заорал, раздувая ноздри. Ящер уперся всеми четырьмя в твердую, как камень, вытоптанную за тысячи лет конскими копытами землю.

Затрещало, Ящер наклонился еще, пошел. Таргитай услышал из глубины земли вздох облегчения, а затем и сладкий стон.

Меч под тяжелой рукой Таргитая вспарывал землю с хрустом. Огромный пласт все поднимался и поднимался. Верх был черным, как вороново крыло, дальше земля шла красная, словно залитая кровью великанов.

Ящер уперся головой в мерцающую стену. Она натянулась, как бычий пузырь, затрещала. Мрак толкнул Олега:

– Не спи!

Олег отчаянно рвал невидимые нити. Звук от лопнувшей пленки был резкий, словно ударили тетивой по ушам. Ящер едва не ткнулся мордой в землю.

– Эх, ты, – прошипел Мрак, – урод! Ломать же легше, чем строить!

Остатки мерцающей стены вспыхнули синим огнем и растаяли. Олег вскрикнул в ужасе и бессилии, а Мрак глухо выругался. Уже ни клочка свободной земли – все бескрайнее поле заполнено войском Ящера!

За время страшного боя гигантов подошли еще зверолюди или же вылезли из разломов умирающей земли. Явились невиданные чудовища, настоящие порождения мрака – белесые, безглазые, никогда не видевшие света, но в шипах, наростах, с крючковатыми крыльями.

При виде своего владыки раздался страшный победный крик. Звери и чудовища ринулись навстречу. Но тут же крик оборвался…

Мрак и Олег побежали по обе стороны. Один поднял над головой секиру, другой – палицу. Ящер тащил Меч, стремясь уйти от опасного врага. Пласт угрожающе загнулся и обрушился набок. Отряд зверолюдей в полсотни голов исчез под лавиной тяжелых, как валуны, глыб слежавшейся земли. Деревья и кусты затрещали, их тоже накрыло.

Мрак и Олег вскоре отстали, хотя бежали изо всех сил. Гигантские фигуры удалялись. Справа огромный пласт накрывал треть войска, а уцелевших отгородили гигантский ров и вал горячей земли. Слева уцелели все, но были настолько потрясены, увидев их бога-властелина в унизительной упряжи, что падали на землю, бросали оружие.

Перед Ящером тянулась ровная, как стол, земля, выровненная и утоптанная копытами степняков. Сзади земля с треском поднималась широким пластом, оставляя слева глубокий ров. Из глубины несло холодом, из-под оранжевого лезвия Меча брызнула струйка воды, побежала следом, извиваясь, по дну гигантского рва.

– Быстрее, тварь! – прохрипел Таргитай. Меч начал выходить из земли. Он нажал сильнее. Плоть земли затрещала, Ящер захрипел. Пласт из-под Меча пошел вздыматься выше.

Ящер вытянулся, как струна. Острые когти врезались в землю с такой силой, что брызгали искры и вздымались дымки. Он хрипел, из пасти вырывались клубы пара, затем повалил дым.

– Нечего, – процедил Таргитай ненавидяще. – Запалился? Еще и огонь пойдет.

Когда Ящер от усталости потащился медленнее, Таргитай выдернул по дороге прутик – это была вековая сосна, – с силой хлестнул Ящера меж ушей. Тот вряд ли ощутил боль, но страх заставил двигаться быстрее.

За ними оставался гигантский ров, коню не перескочить, человеку не одолеть с наскоку, а от края рва сразу поднималась крутая стена гигантского вала. Степь оказалась перегорожена. Таргитай заставил Ящера потихоньку сворачивать, двигаться по широкой дуге.

По пятам бежал серебристый ручеек. Ежели заполнит, широкий ров с водой станет неодолимой преградой для степной конницы!

Мрак пытался подняться, падал, наконец ухитрился сесть, опершись на локти сбитыми в кровь руками. Две гигантские фигуры, зверя и человека, почти исчезли за виднокраем, а за ними остался вал – выше леса стоячего! – свежеподнятой земли. Ни пешему, ни конному не одолеть.

По всей Степи блестело брошенное оружие, тряпки, плащи. Войско Ящера разбегалось, прыгало в щели, исчезало в дыму. Фигуры Ящера и Таргитая еще не успели скрыться за виднокраем, а в Степи остались только Мрак и Олег да малые отряды, что сумел созвать Аварис на смертный бой. Теперь шумно ликовали, добивали раненых противников, догоняли и сбрасывали чудовищ в щели.

По спине Мрака бежали мурашки. Таргитай совершил неслыханное: перегородил Степь. Ни войско Ящера, ни конница степняков уже не поскачет как ветер. Сперва надо одолеть глубокий и широкий ров ледяной воды из подземных ключей: корчи схватят как разгоряченного скачкой коня, так и всадника. А потом долго карабкаться вверх пешим. Но что стоит степняк без коня?

Ободренные неожиданной защитой земляного вала, с этой стороны подтянутся землепашцы. Выставят стражу, укрепят кольями, будут нести неусыпную сторожу. Степняк только с налету страшен!

Дожди и ветры за века сгладят эти Змиевы Валы, но земледельцы плодятся куда быстрее степняков. Их только одно-два поколения не вырезать нещадно, не уводить в полон, а там уже сами защитят свои земли – отныне ихние! – от кого угодно. Частокол по верху вала, сторожевые башенки, заготовленные кучи камней, бочки с кипящей смолой и варом… Без коня степняк сразу теряет звериную силу, пусть карабкается вверх пешим. Уцелевших от стрел и камней встретят поляне грудь в грудь. Не надо быть волхвом, чтобы увидеть, как о стойкое мужество земледельца, которому некуда отступать со своей земли, разобьется звериная ярость степняка-кочевника!

– Волхв, – сказал Мрак сипло, сам удивился своему севшему голосу, – ты хоть что-нибудь понимаешь?

Олег, измазанный кровью и землей, без сил лежал на разрыхленной земле. В зеленых глазах были страх и изумление.

– Не больше тебя.

– Но ты ж волхв!

– Здесь не магия, Мрак… Здесь боги.

Мрак вытаращил глаза.

– Боги… А кто еще?

– Таргитай.

Мрак едва не упал снова.

– Наш дурак?

– Да, Мрак. А что дурак… Боги только неизмеримо сильнее нас, а мудрость при силе необязательна. Ну, ты ж знаешь…

Мрак недоверчиво качал головой:

– Конечно, с Ящером справиться мог только бог. И не слабенький! Но почему не видели в Таргитае бога раньше? Нет, Олег, ты сам себя запутал. Таргитая могли убить сто раз. А как его ранили? И бивали даже бабы. Ежели его куры лапами могли загрести, то какой же он бог?

Далеко на виднокрае движущиеся фигурки уже пропали. Чернел, постепенно истончаясь, гигантский вал.

– А ежели стал богом только сейчас? – предположил Олег, но уверенности в голосе не было. – Раньше не был, а сейчас стал?

Мрак хмыкнул:

– А так бывает?

– Нет, – признался Олег. – Род даже людей новых не творит. А уж богов – подавно.

От гигантского вала несло прохладой. Комочки земли шевелились, скатывались на дно глубокого рва. Высоко в небе испуганно закричала стая гусей: ни они, ни их прадеды не видели такую Степь. Какие силы разделили Степь, обозначив границу земляным валом?

Мрак поднялся, тряхнул плечами. Боль медленно уходила, истерзанное тело уже зализывало ссадины, ушибы. Но пришла другая боль, которой раньше не знал.

Олег встал рядом, лицо было потерянное. Плечи обвисли, во всей фигуре была такая безнадежность, что Мрак буркнул:

– Ты чего?.. Вот даже дубинка при тебе.

– Мрак, ты не понимаешь?

Мрак приложил ладонь козырьком. Голос дрогнул:

– Похоже… возвращаются…

С другой стороны появилась темная точка, превратилась в пятнышко. За ним тянулась черная ниточка. Олег всматривался долго, наконец рассмотрел темно-зеленого зверя, что едва полз, царапая когтями землю. За ним показалась человеческая фигурка.

– Идут сюда, – сказал Мрак бесстрастно. – Надо убраться в сторону. Растопчут, как муравьев.

Олег с дрожью всматривался в гигантского зверя, за которым шел, налегая на Меч, гигантский человек. Впрочем, человеку не дано отгородить самую плодородную часть Степи чудовищным валом. Конному скакать вдоль не одну неделю, а пешему не пройти и за лето!

– Нет, – сказал он без уверенности. – Если я угадал, то Таргитай остановит Ящера во-о-он там.

– А если не остановит?

– Тогда нам будет все равно.

Таргитай с усилием налегал на рукоять Меча. Далеко-далеко рассмотрел домики: соломенные крыши, беленые стены, зеленые квадраты огородиков…

По мере того как подходил, рассмотрел даже крохотные фигурки людей. Мужчины выскочили с рогатинами, женщины удерживали детей.

– Двигайся, – прохрипел Таргитай, – а то хребет перебью…

Ящер тащился все медленнее. Таргитай выдернул очередной прут, огрел бога-зверя. Роговые пластины хрустнули, гребень лопнул, как сосулька. Ящер вздрогнул и дернулся в сторону.

Таргитай молча ударил снова. Несокрушимые пластины разлетелись с треском, брызнула кровь. Ящер взревел так люто и страшно, что народ на околице зашатался, многие упали на колени.

Борозда превратилась в гигантский ров, затем – в исполинское ущелье. Теперь он сам видел, что разве что птица перелетит, но не конники, привыкшие к ровной, как стол, равнине.

Вал земли поднимался из-под острейшего лезвия, изгибался под ярким солнцем и величаво ложился на край невиданного рва. Красная глина трещала, рассыпалась крупными комьями.

Ящер хрипел, земля дрожала под его тяжелыми лапами. Когда Таргитай оглянулся, село осталось даже за виднокраем, а впереди показался небольшой лесок. Таргитай взял чуть левее, чтобы оставить лес целым, а когда оглянулся снова, уже и лесок скрылся за краем земли.

Из широких, как пещеры, ноздрей Ящера вместе с паром начали вылетать клубы дыма. Затем пар исчез. Дым от синего менялся к черному. Замелькали искры. Их стало больше, наконец, уже целые снопы искр летели из ноздрей!

Таргитай стиснул челюсти. Искры летели злые, победные, уже не искры – факелы! Те самые, что поджигали дома мирных полян, жгли их посевы…

Впереди показалось небольшое село. Со всех сторон шел редкий частокол из заостренных кольев. А раз огорожено, то уже не село, а город, а люди не селяне, а горожане. Пытаются защититься от набегов кочевников, им бы помочь…

Глава 6

Люди, в великом ужасе и изумлении наблюдавшие за приближением странной пары, опомниться не успели, как исполинский Ящер уже был перед их селищем. Гигантская фигура Пахаря четко вырисовывалась на синем небе. Золотые волосы трепало ветром, обруч прижимал их ко лбу. Синие глаза смотрели строго. Льняная белая рубашка, расшитая красными петухами, расстегнутая в вороте, без запояски, хлопала по ветру. На спине и груди рубаха потемнела от пота и пыли, скрыв пятна крови, людской и нелюдской, Ящер дышал натужно, с хрипами. Могучие руки Пахаря с силой налегали на рукоять необыкновенного Орала. В три огромных шага Пахарь миновал городище. За ним остался огромный ров, а вал земли, какой им не насыпать и за сто лет, лег к подножию частокола.

Глядя вслед небывалому Пахарю, горожане высыпали из ворот. Вал земли отгораживал от мира, все торопливо карабкались наверх, падали, сползали к подножию, снова карабкались. Земля была влажная и горячая.

Кто успел взобраться, галдели взволнованно, руки держали козырьками у глаз.

– Люди, да что же деется на белом свете? Ужель война и сюда дошла?

– Эт кто-то Змия лютого запряг, надо же!

– Никак велет?

– Волхвы завтра скажут.

– Никак землю делили?.. Аль как?

– Спаси нас и помилуй боги! Если делили, то мы на чьей стороне?

Староста кое-как вскарабкался с помощью молодых парней, огляделся, подумал. Когда заговорил, голос был строгий и властный:

– Солнце встает с той стороны… Луна оттедова… Они пошли от Леса к Морю… Все верно, мы на правой стороне!

Все одновременно вздохнули с облегчением. На правой стороне, правое дело, правда, правила, править косу, жить правильно… Да вообще все добро на правой стороне. Говорят, Род создал Чернобога из левой части своего сердца, женщину – из левого ребра первого человека, исчезник сидит на левом плече, нашептывает гадости и вредит всячески…

– А раз мы на правой, – сказал староста еще строже, – то Зло останется на левой! И скоро явится сюда, на то оно и Зло… Так что праздник Овсеня отложим малость. Сперва надо частокол перенести на вал…

– На весь? – ахнул кто-то.

– И ров почистить, – кивнул староста.

– Так эти Змиевы Валы тянутся, похоже, через весь мир!

– Вот и созовем соседей, те – своих соседей… Всех, кто уцелеет после этого страшного дня! Укрепим, поставим заставы. Зло умножается, ежели ему не давать отпор!

Ящер хрипел, все чаще выворачивал шею, смотрел на страшного победителя. По лицу Таргитая катились тяжелые капли. Гребень Ящера лежал на спине, по серо-зеленым костяным пластинам тянулся коричневый прожженный след. На землю падали капли зеленой крови. Сразу превращались в клубки мелких гадюк, что тут же прятались во рву.

Таргитай хмуро кусал нижнюю губу. Ладно, поляне вряд ли полезут на дно, а кочевникам его не миновать, если вздумают напасть на мирных земледельцев…

Он замкнул борозду, с трудом выдернул Меч. Ящер распластался, бока едва шевелились. Земля под ним дымилась, от зверя несло жаром. Из пасти шел дым: черный, пахло горелым мясом.

– Убирайся, – велел он грозно. – Назад в преисподнюю.

Ящер задвигал лапами, но с места не сдвинулся. Таргитай пнул, сдернул ремни. Перевязь пропахла слизью, он брезгливо забросил Меч в ножны, закинул за спину.

Ящер с трудом полз, за ним тянулась полоса вытертой земли.

…Мрак, наконец, понял, куда направляется зверь, заорал, толкнул волхва.

Они сбежали с холма. Ящер всполз на разрытую землю. Они еще видели, как он греб лапами, затем земля осела, Ящер вскинул голову, блеснула красная, как жерло печи, пасть, зверь провалился, будто под лед. Комья земли взметнулись, как стая ворон. Затрещало, послышался долгий гул.

Потрясенные, Мрак и Олег наконец оглянулись. Таргитай уже шел к ним – такого же роста, как и они, прежний, в крови и грязи. Светлые волосы, серые от грязи, слиплись и торчали во все стороны.

На испуганном лице робко проступала неуверенная улыбка, тут же пряталась.

– Здорово у нас получилось? – спросил он по-детски. – У меня до сих пор голова кругом идет. И… вроде бы успели до захода солнца.

Олег потрясенно всматривался в простодушное лицо певца, а Мрак, по мере того как робел Таргитай, чувствовал себя увереннее.

– С чего бы? Только и делов, что Ящера побили.

– Как все получилось… не так, как ждалось.

– Да уж, – согласился Мрак. Глаза оборотня возбужденно блестели.

По страшному полю битвы к ним шли, переступая через трупы, двое. Мрак насторожился было, но узнал, отвернулся. Он не любил верховного волхва Боромира, как и его племяша Северина, пусть даже сейчас помогли. Все общее дело делали.

А говорить спасибо друг другу просто так, из пустого вежества – муравьев смешить.

Ветер трепал длинные, белые, как снег, волосы Боромира, заносил назад длинную бороду. Старший волхв невров, все такой же могучий, кряжистый, с темным, как из старого дуба, лицом, показался троим все же мельче, чем в день их ухода из деревни. А Северин, крепкий и широкий в плечах охотник, злой и неутомимый, только в той глуши был заметен в кулачных схватках и любим девками: на полгривны кучка таких, сказал бы Мрак. Да еще и приплатили бы.

Боромир подошел, опираясь на простую суковатую палку. Правда, Олег ощутил, что палка старшего волхва не совсем простая. Темные мешки под глазами Боромира казались наплывами на старом крепком дереве, но глаза смотрели, как у орла: зорко и хищно.

– Приветствую, – сказал он рокочущим голосом. – Наконец-то хоть кому-то удалось… Не думал, правда, что это получится у вас троих.

Северин самодовольно улыбался. На нем был плащ с чужого плеча, на волчью душегрейку нацепил снятые с кого-то доспехи из бронзы. Даже Таргитай видел, что охотник выглядел глупо.

– Ну и кашу вы заварили, – сказал Северин неверяще. – Весь мир сдвинулся. Это верно, что вы побывали в подземном мире?

Северин смотрел блестящими глазами, даже шею вытянул.

– Это что, – сказал Таргитай отстраненно. – Я сделал кое-что больше.

– Что?

– Столько новых песен сложил! Вам надо послушать, они совсем-совсем новые!

Боромир уже начал морщиться. Зато в темных глазах Мрака внезапно блеснули победные огоньки.

– Северин, но ведь это не победы для тебя, верно? Я сам только сейчас начинаю понимать… Но его песни – настоящие победы! Но давай расскажу о пустяках, которые наш Тарх совершил походя. Для тебя эти пустячки важнее, верно? Он взял Меч самого бога войны, как вот ты берешь ложку, и разнес киммерийский каганат, как ты сослепу горшки на печи, он перебил тьму чудовищ… ну, как ты бьешь вшей, летал на Змее и на Рухе, сразил великанов, ну, как тебе всыпал дядя Павка…

– Но ведь как раз это подвиги, – воскликнул Северин растерянно. – А вовсе не в том, что берется слагать песни и бродить с ними по дорогам! Тарх, ты ведь победил таких врагов!

– Какие же это победы, – произнес Таргитай невесело. – Я их не победил, а всего лишь убил.

Он отошел, волоча за собой Меч. Северин смотрел в широкую спину соплеменника с недоумением, брови сшиблись на переносице. Разве убить и победить не одно и то же?

– Добро, – произнес Боромир важно. – Я не понимаю тебя, Тарх, но то, что ты сделал великое дело, видно всякому. Мир никогда не будет прежним.

Таргитай повернулся, крикнул с мукой в голосе:

– Как мне хочется вернуться! В родную деревню. Снова стать маленьким.

– Зачем?

– Не знать, не уметь…

Боромир угрюмо смотрел на синеглазого богатыря, который изменился совсем мало.

– Все еще не понимаешь, чего натворил? Ты сам смел ее с лица земли… Ты вывел, вытащил племена из Леса… Ты перемешал их, ты сварганил новый невиданный народ. Теперь ты сварганщик, первый сварганщик нового мира – сварог! Так тебя уже начали, сам слышал, кликать… Твоя родовая метка уже зовется сваргой. Ты счастливый, Сварог! Поднимаясь к богам, ты сумел поднять с собой и все племя. Да что там племя: ты поднимал все народы, куда долетали твои песни.

– Их поют и в других племенах? – спросил Таргитай недоверчиво.

– Еще как. Иначе с чего бы они явились? Даже мир спасать – каждый на соседа кивает. Когда под ним постель горит, и то соседа просит «караул!» крикнуть. Чудное дело, твоя магия держится в песнях даже без тебя. Иной раз даже казалось, что когда поет другой, не ты, то магия даже сильнее! Такое не может быть, конечно…

– Может, – возразил Таргитай.

Боромир посмотрел с великим почтением:

– Тогда твоя мощь неизмерима. Сам поспеешь не везде, а так твою магию разнесут по всему белу свету!

Олег смотрел растерянно. В зеленых глазах было непонимание и беспомощность. А Мрак, который все чаще удивлял обоих, сказал внезапно:

– А я знаю.

– Объясни, – тихо попросил Олег.

– Ну… Олег, я хорош с секирой, даже коня могу обломать сразу, но слова мне двигать труднее, чем камни. Да еще такие! Я нутром чую, как и что. Иное надо не понимать, иначе голову сломаешь, а как бы изнутри… ну, капля крови богов, что ли, говорит, аль еще что… Вот понимаю и все, почему Таргитай стал богом. Почему сделали богом. Почему стали могучими богами Велес, Ярило, Лада, Дана – когда-то такие же люди, как и мы…

Олег рассерженно отвернулся. Человек создан, чтобы знать. А если даже создан для иного, то сам должен взять. Нет ничего важнее знания. И дороже. И слаще. Ни женщины, ни власть, ни песни на дуде.

Мрак потрясенно и как бы заново смотрел на несметное войско, что явилось на их зов. На зов Таргитая. И в окончательном прозрении увидел подлинную картину мира! Только язык онемел, не знал, как выразить словами то, что чуял в своей мохнатой душе полузверя-получеловека.

Да, не короли и воины – владыки мира, в чем убедились раньше. Как бы ни держались пышно, какие бы войска ни бросали мановением руки на соседние страны, какие бы города ни строили. Волхвы не просто создавали или уничтожали государства – это могли и короли, волхвы могли создавать новые по самой сути государства. Они могут придумывать, где править женщинам или жрецам, где мужчина может брать в жены столько женщин, сколько хочет, это они придумали обычаи, когда стариков убивают, или обычаи, когда умерших распинают на крестах, сжигают, закапывают, или еще более странные, причудливые…

Но кто указывает им эти дороги? Самые могучие маги не подозревают, что они всего лишь выполняют желания, часто нелепые или смутные, желания тех, к кому привыкли относиться презрительно, в лучшем случае снисходительно. Как к ним – цари и короли. Да, желания… певцов!

Это они строят в песнях воздушные замки, а могучие маги, зачарованные их песнями, строят эти замки на земле, воплощая их не только в камне, но и в человеческой стойкости, чести. Для этого требуется много людей, и, повинуясь железной воле магов, появляются цари и короли, которые осуществляют строительство…

По всему белому свету скитаются певцы. Одни славят мужество, честь, отвагу – и возникают королевства с замками, драконами, отважными воинами, другие поют о любви и мире, а по их следам возникают обширные государства, где пастухи пасут овец, играют на свирелях, девушки им плетут венки, никто не носит оружия, все добры и дружелюбны. Нет ни замков, ни драконов – все счастливы простой жизнью… Есть певцы, что славят хитроумных кузнецов и умельцев, – и появляются на белом свете царства, где летают на воздушных кораблях, где строят города на дне морском, где в волшебные зеркала можно видеть все на свете, где ценят не знатных, не богатых с мешками золота, а мастеров с золотыми руками.

Одни певцы скитаются как бродячие певцы, другие как дервиши, циркачи, странствующие пророки… Это и есть боги, младшие боги. Они сами начали переделывать и улучшать белый свет, на что так долго надеялся Род. Без подсказки, просьб. Они настоящие боги, только они правят миром!

В темнице Вечного Города кто им помог? Страж Фагима! Самый верный, самый преданный, самый неподкупный, как уверенно заявил великий маг. Оставил тайком дверь открытой, дал выбраться. И всего лишь потому, что слушал песни Таргитая.

Мрак услышал рядом встревоженное дыхание волхва. Тряхнул головой, заставил прийти в себя.

С запада синее небо медленно затягивало темными тучами. Угрюмо и страшно сверкали молнии, ужаснее были тучи – словно небо и земля поменялись местами. Тучи наползали тяжелые, как горные цепи. Мир трещал и прогибался под их тяжестью.

Равнина постепенно пустела. Отряды расходились в разные стороны. Раненых и убитых увозили на подводах, уносили на руках. Мелькали белые одежды лекарей и женщин. Даже дети появились, подбирали оружие.

Из маленького, сильно поредевшего отряда смуглых горбоносых людей отделился стройный гибкий воин, бросился к неврам. Мрак даже не удивился, узнав Кору – женщину, с которой тихоня волхв пропадал три дня невесть где. Три дня и три ночи.

На ней был легкий железный шлем, богато украшенный, металлическая сетка красиво падала на спину, а поверх одежды поблескивала колечками железная рубашка. Колечки мелкие, наконечник стрелы и то застрянет. Глаза девушки блестели удалью, хотя шлем справа был чуть выщерблен, а наплечник погнут, как от удара.

– Вот вы где! – Голос ее был чистый и звонкий, как лесной ручеек.

Мрак кивнул. От Коры струилась жизненная сила: сильная женщина, от такой пойдут здоровые дети.

– Ему плохо, – сообщил он сумрачно.

– Но мы победили!

– Мы всегда побеждали… Плакали потом.

Она кивнула, словно бы в самом деле поняла, подошла и молча обняла Олега за плечи. Он даже не удивился, словно бы и не разлучались. Мрак хмуро дивился чутью, с которым женщины знают, когда и как подойти. Кем была ему трое суток, когда он избегался в поисках двух растяп. Сейчас же подошла как сестра, как лекарь, и от нее будто влился в него поток жизни.

Мрак смотрел на тучу исподлобья, ноздри хищно раздувались. Только он видел, как туча начинает закручиваться вокруг невидимой оси. Туча выглядела страшным водоворотом, в воронке которого начинает исчезать весь белый свет.

Подул ветер. Невры ощутили смертельный озноб, ветер как будто дул из гигантской могилы. Могилы, куда рухнет весь мир.

Ветер внезапно швырнул в лицо ледяную крупу. Небо над головами было черное, низкое, тучи неслись стремительно, в них возникали чудовищные коловороты.

Вдали воздух закрутило жгутом, воронка расширилась, черная труба пошла по земле, загребая и поднимая песок, камни, выдирая кусты.

Мрак посмотрел на небо, на друзей.

– Ну что же, мир спасен?

Олег молчал, растерянно озирался. Таргитай смотрел жалобно.

– Да, мы сделали все… Ящер не вылезет. Но почему так неспокойно? И как-то все не так…

Мрак зябко повел плечами.

– Олег, мы сделали верно? Это конец?

Олег молчал, угарно смотрел вдаль. Кора услужливо разминала ему мышцы шеи и плеч. Наверное, полагала, что это он перебил войско, затоптал Ящера и разметал мертвых.

Мрак повторил громче:

– Олег!

Таргитай пошатнулся, сел на землю. Лицо стало бледным как у мертвеца.

– Неужто опять… Я больше не могу. Неужто опять все зазря?

Долго молчали, ежились под пронизывающим ветром. На землю падали желто-лиловые сполохи. Таргитай зябко поводил плечами: лица друзей от такого света как у мертвецов, будто подземный мир все еще с ними. В глаза с силой швыряло злой ледяной крошкой.

Мрак прорычал сдавленно, будто силился разжать невидимые пальцы на горле:

– Похоже, опять мордами об стол. Если виноват Ящер, то почему все рушится? Ящера загнали под землю, но смерть идет, как шла. А то и шибче.

Олег всмотрелся:

– Все. Конец. Солнце зашло целиком.

Теперь все трое видели в разрывах облаков, как погас последний багровый луч. Тучи сомкнулись и торжествующе понеслись по небу, опускаясь все ниже, скрывая верхушки уцелевших деревьев.

– Теперь их не остановить, – прошептал Мрак. – Исполнилось условие Рода. Теперь их не остановить… А ведет их, увы, не Ящер.

Олег спросил, не выдержав:

– Кто ведет?

Мрак пожал плечами, Таргитай ответил хмуро:

– Старый знакомый.

– Агимас?

– Хуже.

– Ну загнул. Что может быть хуже Агимаса?

– Все равно не поверите.

Он вытащил Меч, со злостью оглядел оранжевое лезвие. От блеска молний в черных тучах булат богов стал багровым, искры сыпались уже не золотые, а кроваво-красные. Меч негромко звенел, ерзал в ладони, словно спешил осмотреться.

– Да и сам Агимас, – произнес Мрак невесело, – страшнее ста тысяч Ящеров. Что Ящер? Кем бы ни был в прошлом, сейчас это тупой, хоть и сильно могучий зверь. Ну пусть бессмертный, ну пусть бог… Но ежели наш старый знакомец таков, что даже у тебя мурашки пошли, то что остановит его?

Таргитая трясло, что еще больше напугало Олега. Ничто и никто на свете не могли испугать Таргитая. Еще того, простого и глупого жителя Леса. А если боится нынешний победитель Ящера…

– Только я, – прошептал Таргитай побелевшими губами, – только я смог бы… быть может. Но я просто не смею… Просто не смею встать супротив…

Мрак спросил быстро:

– Он человек?

– Думаю, что нет…

– Маг?

– Нет.

– Неужто бог?

– Мне кажется, он больше, чем бог.

Желтое облако увеличивалось, начали проскальзывать искры. Блестело оружие. Туча над головами разрослась, красные молнии сверкали чаще, а гром уже не грохотал, а трещал, будто над головами рвали гигантскую шкуру.

Лицо Таргитая окаменело, на скулах вздулись и застыли рифленые желваки. Пальцы, сжимающие Меч, побелели.

Олег сказал со злостью и отчаянием:

– Говорил же! Ну куда мы полезли? Есть же куда более мудрые. Есть и сильные. А мы опять впереди всех! Вот и натворили…

Огромное раскоряченное дерево зашаталось, начало медленно вылезать из земли, словно его тянула невидимая рука. Земля вокруг него трещала, вспучивалась. На свет вылезли толстые корни, натягивались, как струны, цеплялись за землю. Дерево уже висело в воздухе, корни натянулись до звона. Наконец лопнули, дерево тут же пошло вверх, медленно ускоряя немыслимый подъем. Комья земли падали обратно, но очень медленно, словно крупные хлопья снега в тихую погоду. Самые крупные глыбы, ударившись оземь, снова взмывали.

Мрак смотрел застывшими глазами. Волосы встали дыбом, в горле стоял рык от разочарования и бессилия. Мерзлые комья застыли в воздухе, будто вмороженные в воздух рыбы, затем дрогнули и пошли вверх. Ноги Мрака начали отделяться от земли.

Олег вытянул вперед руки:

– Заклинаю… Заклинаю надеждой, что всегда умирает последней!

Порыв ветра опрокинул Таргитая на спину. Олег ухватил Мрака, опустил на землю. Сквозь свист ветра услышали жалобный крик Таргитая:

– Это… конец света!

– Значит, точно Ящер был ни при чем.

Мрак с отвращением выплюнул сгусток крови.

– Наконец-то конец… Разом со всей нашей дурью.

– Мрак!

– А что? Сколько можно? Авось другой мир будет лучше.

– А если хуже?

Мрак крепко держал Олега, пока тот нашептывал заклинания. Глыбы в воздухе медленно пошли вниз, ветер чуть стих. Чуть погодя земля вздрогнула от тяжелого удара. Дерево рухнуло и раскололось на сотни серых глыб с блистающими краями, словно успело превратиться в гигантскую сосульку. Олег невольно отметил странность: сильный ветер ни на шаг не снес дерево в сторону.

– Олег, – перекрывая ветер, звенел в ушах отчаянный крик Таргитая. – Останови и все другое! Ты же все можешь!

– В цельном мире – цельная магия, – прошептал Олег раздавленно. – А здесь…

– Останови!

– Не могу. Нет сил…

– А твой осколок скорлупы?

– Я не могу… потому что нас раздавили. Мрак, есть же мудрые на самом деле, есть сильнее нас. Это они должны были спасать мир. Не мы.

– Почему не мы?

– Мы только что из Леса.

– Где те мудрые и отважные? – огрызнулся Мрак. – Что-то не видно. Правда, может быть, они тоже спасают. Но наши деды говорили, что на мудрых да сильных надейся, но сам к берегу греби. Чем больше нас пойдет, даже сопливых, тем надежнее будет дело… Мы что-то да сделали! Каганат разнесли, магов пустили под ноготь, даже богов… Ящер не просто бог, он – владыка подземного царства! А не он на нас воду возит, а мы на нем землю пахали!.. Да, мы умираем сейчас. Но мы сделали больше, чем боги!

Олег сказал равнодушным голосом:

– Это вообще было не Яйцо…

– А что? – крикнул Мрак.

– Куски хрусталя. Небо рушится.

Теперь уже все трое, присмотревшись, видели сверкающие искры по степи.

Кора сказала нерешительно:

– Олег… В Вечном Городе высокие башни. Вечером, когда внизу уже сумерки, верхушки башен еще горят в закатном солнце… Почему?

– А ты не знаешь? – буркнул Олег. – А потом из-за Края Света поджигает огненными стрелами облака. А утром сперва облака…

Он осекся. Кора пожала плечами, ощутив на себе три пары глаз, щеки пошли румянцем. Таргитай вскрикнул со страстной надеждой:

– Она права. День еще не кончился!

– Но солнце уже только… на верхушке Дерева…

Мрак набычился. Плечи опустились под невидимой тяжестью, снова чуть приподнялись.

– И на небо еще светит! – сказал он страстно. – Мы проиграли битву здесь… Но остается еще небо!!!

Донесся конский топот. На рыжем как пламя коне к ним несся всадник. Красные волосы выбивались из-под шлема, трепетали по ветру. В трех шагах от невров всадник со звериной грацией соскочил. Это была Лиска. Таргитая и Мрака даже не заметила.

Большие желтые глаза с любовью и тревогой всматривались в измученное лицо волхва. Она обняла его страстно:

– Наконец-то!

Кора перестала разминать волхву шею, выдвинулась. Она была на голову выше Лиски, смотрела сверху вниз. Серые глаза стали зелеными от ревности.

– О, – сказала Лиска звонким голоском, – вас уже четверо!

Мрак отвел взгляд, Таргитай без нужды засмотрелся на небо. Олег топтался на месте, промямлил вымученно:

– Кора, это… э… Лиска. Ее отряд… э-э… сражался доблестно…

Лиска кивнула приветливо. Похоже, она единственная не уловила, как быстро начал накаляться вокруг них воздух, а невидимые молнии уже пронизывали все вокруг.

По вытянувшемуся лицу Коры было видно, что она заметила и цветущую юность молоденькой девушки, и ее отточенную фигурку, и малый рост, на который почему-то ослы-мужчины клюют чаще, и ее роскошные огненно-красные волосы.

– Олег, – сказала Лиска быстро и счастливо, – я была не права! Теперь мы не расстанемся никогда!

Кора поперхнулась горячим воздухом. Мрак нежно постучал ее по спине, сказал успокаивающе:

– Они уже давно… гм… Он так страдал от разлуки!

– Страдал? – переспросила Кора. Голос ее был острее ножа.

Олег чувствовал себя как на раскаленной сковородке. Топтался, мямлил, из тупого оцепенения вывел отчаянный вопль Таргитая:

– Вы все с ума сошли?! Скоро и до вирия солнце не достанет!

Олег торопливо выпрямился. Мозг с усилием начал загонять в темные глубины мятущиеся чувства, недостойные человека, тем более волхва. Он развел руки и стиснул кулаки. Между пальцев брызнули прямые струи ослепительного огня. Кто-то невидимый закричал тоненько и страшно. Воздух вспыхивал и сгорал. На землю падал невиданно чистый пепел.

В широко расставленных глазах Лиски блеснули слезы.

– Я одолела все: законы племени, наших колдунов… Я прорвалась через такое… Вы не знаете, чего мне это стоило!.. А обнаружила, что мой северный герой уже с толстой девкой…

Кора поперхнулась так, что едва не задохнулась, глаза ее полезли из орбит.

– Толстой?!

Воздух наполнился свистом. В глаза швыряло пылью и мелкими камешками. Людей начало стягивать в центр воронки. Лиска оказалась по ту сторону, но увидела, как рослая женщина вроде бы под напором ветра прижалась к ее Олегу – женщине непристойно быть такой высокой, – ощутила, как ее мелкие зубки становятся еще острее, а глаза желтеют, как при охоте.

Она взвизгнула и, закрыв со страху глаза, проломилась через стенку вихря. Ее закрутило, она оказалась в сильных руках Мрака. Густой голос над нею проревел:

– Тарх… ты хоть знаешь куда? Вирий велик!

Олега сотрясали невидимые руки. Волосы стояли дыбом, в них прыгали злые кусачие искры. Из глаз шел зеленый свет. Но даже Таргитай понимал, что видно только краешек магических сил, а вся исполинская мощь остается незримой.

– Догадываюсь, – прошептал белыми губами Таргитай.

– Веди! Это битва богов.

– Как?

– Представь себе зримо – куда… а я попробую…

Вокруг Олега пошел по кругу воздух, превратился в смерч. Мрак обхватил друзей за плечи, крепко-крепко сжал, даже кости захрустели: догадался, что не простой вихрь. И надо быть готовым. Воображение Таргитая может занести в такое…

А сам Таргитай крепко зажмурился. Выпало столько мук, что голос крови Рода с каждым днем становится слабее. И все легче было противиться: не идти и не спасать, плюнуть на все и поберечь себя, сказать резонно: а что ему, больше всех надо?..

Если бы не Олег и Мрак, что понукали и не сходили с трудной дороги, то… Таргитай стыдился додумать до конца.

Внезапно в животе появилась пугающая пустота. Все тело налилось свинцом. Таргитай задыхался, глаза полезли на лоб. Рядом хрипел Олег, скрюченные пальцы вцепились в свое же горло. В глазах потемнело, Таргитай ощутил, что умирает…

…но тут пятки ударились о твердое. Он упал, задыхаясь, жадно хватая воздух. Тяжесть отхлынула, сердце билось часто-часто. Рядом всхлипнул Олег, а злой голос Мрака произнес с хмурым удовлетворением:

– Донес одни трупы.

– Зато быстро, – огрызнулся Олег. Он дышал тяжело, на лбу выступили жилы. – Сюда непросто…

– Я ж и говорю, молодец, волхв! Чего раньше по Дереву как муравьи лазили?

Женщины ахнули в один голос. Вокруг сверкало. Яркий солнечный свет, но уже багровый, закатный, дробился в бесчисленных глыбах. Далеко-далеко зеленели холмы, над едва заметным отсюда теремом из снежно-белого мрамора выгнулась дугой двойная радуга. Неспешно хлопая крыльями, летели белые лебеди. К счастью, не кричали. Таргитай ненавидел лебединые песни: как скрип несмазанной телеги, только намного противнее.

– Тут драки вроде бы и не было.

– Сплюнь, – посоветовал Мрак. – Это просто нас тут еще не было.

– Некуда. Тут везде чисто.

– Богам все одно. Они и в грязи могут жить.

Лиска посмотрела на невров, перевела взгляд на Кору. Голос ее был полон яда:

– Есть женщины, которым мыться нельзя. Краска смоется, морщины выступят…

Кора открыла рот для злого ответа, в большом городе ругаться умеют искуснее, но Таргитай перебил горько:

– Боги в сторонке. Ни на нашей стороне, ни на чужой.

– Ну, кто везет, того и погоняют, – бросил Мрак. – Даже в вирии нет правды…

Невры бежали ко дворцу, в страхе поглядывая на быстро гаснущие закатные лучи. Стали видны узкие зарешеченные окна, широкие желоба на крыше, ниши для лучников. Хрусталь под ногами сбивал с шага, Таргитай поскальзывался, Олег пугался, а Мрак на бегу корчил страшные рожи своему отражению и хватался за секиру.

Женщины сильно отстали.

Ворота были распахнуты настежь. Трое ворвались во дворец, и первое, что увидели в зале, был хрустальный гроб на плите из красного гранита. Четверо жрецов снимали крышку. Пятый держал в вытянутых руках длинный жертвенный нож.

Олег с Таргитаем плечо к плечу метнулись через весь зал к массивным воротам в противоположной стене. Ворота, украшенные серебром и золотом, драгоценными камнями, были обиты крест-накрест булатными полосами. С каждой стороны стояли по двое гигантов в тяжелых доспехах.

Мрак на бегу запнулся. Сквозь полупрозрачные стены гроба проглядывало светлое человеческое тело. Слишком тонкое, чтобы быть телом сильного мужчины, слишком длинное для ребенка…

Он подбежал, заглянул, отшатнулся. В гробу лежала молодая женщина. Глаза плотно закрыты, лицо мертвенно-бледное, без кровинки. Гордо приподнятые скулы, тонкий нос с красиво вырезанными ноздрями. Тонкая нежная шея, выпирающие ключицы на исхудавшем теле, торчащая, словно замороженная грудь. Длинные золотые волосы…

Он охватил все единым взглядом. Боковым зрением увидел движение, перехватил, не глядя, сухую жилистую руку с ножом, резко бросил вниз. Над ухом раздался крик, нож выпал, процарапав ему плечо.

В глубине зала Таргитай и Олег уже рубились с гигантами.

Лязг железа наполнил зал. Олег оглянулся:

– Мрак! Мрак, не спи!

Двое жрецов одновременно метнулись с ножами к жертве.

Мрак торопливо схватил их за головы, страшно ударил о край гроба. В боку кольнуло, он с отвращением отшвырнул нож, что застрял, пробив толстую волчью шкуру, лишь поцарапав бок.

На том конце зала двое отчаянно дрались, отступая шаг за шагом. Гиганты обрушивали страшные удары, били часто и свирепо, как молотами по наковальням. Олег шатался, закрываясь щитом, с каждым ударом появлялась вмятина. Таргитай старался уклониться, меч холодно сверкал – великолепный, острый как бритва, равнодушный.

Олег снова закричал:

– Мрак, помоги же!.. Чем ты околдован?

Четвертый жрец, дико оскалив зубы, отступил, но в кулаке блестел короткий кривой нож. Глаза Мрака начало как неведомой силой поворачивать в сторону прекрасной женщины. Жрец на миг исчез, Мрак торопливо повернулся, готовый ударить секирой.

Жрец метнул нож с трех шагов. Мрак непонимающе следил, как разжимаются пальцы, блестящее лезвие начинает движение, жрец явно промахнулся, нож пролетит рядом с плечом… В голову как молотом ударила оглушающая мысль: нож и нацелен мимо, им почему-то важно убить это дитя света! Тело будто само по себе рванулось с места.

Он ощутил резкую боль в груди. Нож погрузился, как в плоть старого крепкого дуба, на три пальца. По волосатой груди потекла красная струйка. Жрец бросился бежать, исчез в одной из ниш.

Мрак бережно коснулся кончиками пальцев щеки неведомой красавицы. Пальцы ощутили холод, но это был холод смертельно озябшего, но живого человека! Он опустил ладонь ей на щеку, ощутил, как разливается теплота, как теплеет ее нежная кожа.

– Мрак! – орал Таргитай.

Мрак взял ее лицо в ладони. Сердце стучало часто и мощно, а кровь разогрелась так, что боялся обжечь ее прикосновением. Неведомое тепло – он не думал, что в нем столько – хлынуло через его пальцы и ладони. Лицо незнакомки медленно розовело, веки затрепетали, начали медленно-медленно подниматься.

– Мрак! – верещал Таргитай дурным голосом.

Внезапно сбоку мелькнула рука. Мрак инстинктивно качнулся в сторону, не глядя хватил ладонью. Узкое лезвие пропороло ему бок и ранило руку, кончик ножа остановился, почти коснувшись щеки женщины.

Мрак люто вывернул руку жреца, с наслаждением услышал хруст, другая рука поймала врага за горло. Лицо жреца побагровело, глаза полезли на лоб. Мрак тряхнул напоследок, отшвырнул. Капли крови с раненой руки упали на щеку незнакомки.

Он торопливо отдернул руки, внезапно как бы увидев себя: лохматого, залитого кровью зверя, с секирой за плечами, на окровавленном лезвии налипли человеческие волосы. Он выглядел страшнее любого зверя.

– И…ду… – прохрипел он.

Грудь прекрасной женщины, жертвы, медленно начала приподниматься. Лицо порозовело, но глаза оставались закрыты. Пурпурные капли крови крохотными шариками алели на щеке.

Пошатываясь, словно обрывая канаты, двинулся через бесконечный зал к прыгающему, как суетливая обезьяна, Таргитаю и застывшему с глуповатой ухмылкой волхву. Им не понять, подумал он горько. Тупые, как валенки Боромира, а уж темные, как три погреба Громобоя. Правда, мне тоже не понять, что со мной.

Глава 7

Зал был роскошен и почти пуст. Под высокой стеной, увешанной сверху донизу оружием, стоял трон из черного, как ночь, дерева. Прямо на полу перед троном лежало – у невров перехватило дыхание – сверкающее Яйцо. Человек на троне при виде гостей медленно поднялся, отстегнул золотую пряжку на плече, небрежно отшвырнул пурпурный плащ.

Он был ростом с Мрака, широк в плечах, мужественно красив. Золотые волосы, прихваченные обручем на лбу, небрежно ниспадали на плечи. Синие глаза смеялись, а белые, как кипень, ровные зубы блестели весело, задорно.

– Странник! – ахнул Мрак.

Глаза его полезли из орбит. Олег отшатнулся, словно получил удар копытом в переносицу. Таргитай смотрел хмуро, невесело.

В руке Странника легко покачивался длинный Меч, блистающий и в искрах – родня мечу Таргитая. Только у Странника на ладонь длиннее и пошире. Богатырскую грудь Странника укрывали искусно выкованные латы. Глаза блестели как два солнца. Когда заговорил, мужественный голос потряс невров:

– Вы?.. Уже пообижали моего любимца?

Мрак молчал, губы дрожали. Олег уцепился за Жезл, в землю вогнал на четверть. Таргитай ответил задушенным голосом:

– Ящера?

– Славная зверюка, не правда ли?

– Так, значит, не Ящер шел разбивать Яйцо?

Странник звонко рассмеялся. Лицо было красивое, мужественное, ровные, как жемчуг, зубы блеснули как молния. Он кивнул на Яйцо:

– Ящер? Ха-ха! Мир могут разрушить только люди!

– А ты…

– Еще не понял? Самые могучие боги – это люди, что обрели мощь. Сами обрели! Не милостью Рода, а сами взяли. Своим умом ли, как Числобог, умением любить, как Лада, или страстью к охоте, подобно Велесу. Миром правят идеи! Что перед нами древние боги, сотворенные Родом? Тупой скот, бессмертная дичь для наших стрел и мясо для героев. Разве не ты запряг не самого слабого из них, признаюсь, как глупую корову?

– А ты, – сказал Таргитай, он смотрел исподлобья, – стал богом, воспевая войну?

– Воспевая отвагу, храбрость, мужество. Воинские подвиги, доблесть в бою. Это моя жизнь, я только об этом могу петь и говорить… и говорить хорошо, иначе не обрел бы мощь сильнейшего бога! Ибо мощь мы, младшие боги, получаем от внемлющих нам. Чем их больше, тем мы сильнее. Миром правят идеи!

Таргитай сказал невесело:

– Но землю заливают реки крови.

– Потому нет на земле мне равных по мощи. И в вирии нет. Как нет и в подземном мире.

Таргитай не сводил с него взгляда.

– Даже Род не сильнее?

– Рода больше нет. Последний свершил… очень давно…

– Рода нет?

– Кто бездействует – того нет.

Таргитай внезапно вскрикнул:

– Теперь я знаю твое имя!

Зубы Странника сверкали как молния, в глазах сверкало грозное веселье.

– В одном племени я – Войдан, в другом – Тор, в третьем – Арей, где-то Маржель… Ты можешь называть меня Перуном.

Олег прошептал раздавленно:

– Бог войны…

– И воинской доблести, – поправил Странник строго. – Воинской чести, бранных подвигов! Славы, геройства!

Таргитай начал медленно поднимать Меч.

– Кровавая слава. И доблесть – в крови.

Странник насмешливо измерил взглядом оружие в руках Таргитая.

– Думаешь, один из моих старых мечей тебе поможет? Он жадно пьет людскую кровь, но против меня не защитит… Я много таких оставил в племенах, где мой культ выше других. Это самые доблестные народы!

Таргитай шагнул навстречу.

– Нет доблестных народов. Есть люди, а они разные. И есть я, чтобы остановить тебя.

Странник поднял свой страшный блистающий Меч. В широко расставленных глазах блеснуло сожаление.

– Мне жаль, что такие герои падут. Но все равно о вас будут слагать песни. И вы войдете в мою дружину после гибели!

Он обрушил страшный удар.

Мрака и Олега отшвырнуло в угол. Огненные мечи распарывали воздух со страшным треском. Воздух разогрелся, дворец трясся. Грохот разламывал головы. Оранжевые сполохи выжигали глаза.

Таргитай отступал, шатался под страшными ударами бога войны. Странник был само воплощение войны, воинских приемов, умения драться, а Меч в руках Таргитая был простой полосой закаленного булата. Он даже не пытался защитить от ударов противника. Более того, Таргитаю показалось, что Меч выворачивается из ладони, пытается пропустить удар своего настоящего хозяина.

Какой же я дурак, пронеслось в голове отчаянное. Лучше бы взял секиру Мрака. Или боевую дубину, бывший Жезл Мощи, волхва…

Он был прижат к стене, когда сквозь рев водопада крови в ушах услышал крик Мрака:

– Тарх! Земледельцам отступать некуда!

Шатаясь, Таргитай увидел горящие в ночи веси, бегущих и падающих под ударами кривых сабель людей. Кочевники осыпали стрелами с горящей паклей соломенные крыши, хватали выбегающих детей, молодых девок и парней, а старых и немощных убивали, как и всех, кто сопротивлялся. Он ощутил жар, пахнуло гарью, услышал отчаянные крики.

Земледельцам отступать некуда. Должны сражаться отчаянно. Звериный натиск должен разбиться о стойкое мужество человека земли…

Он лишь горбился под страшными ударами. От грохота ломило уши, друзей разметало по углам зала. Странник улыбался победно, он наслаждался боем. Меч в его могучих руках вертелся как крылья мельницы. Он дрался красиво, улыбка не покидала загорелое мужественное лицо. Синие глаза сияли, золотые волосы красиво ниспадали на плечи, их разметывало при каждом резком движении.

– Неплохо для новичка, – крикнул он, – жаль, умения нет!

Таргитай молча отражал удары, сам уже не пытался нанести ответный. Перун развел руками, показывая мощные пластины груди, красивые мускулы могучих рук.

– Подумай! Ты еще можешь…

– Скорее… ледяной мир… растает!

Мечи встречались со звоном, от которого ломило зубы. Мрак пытался встать, но ударные волны швыряли наземь. Олег хрипел, смотрел остановившимися глазами. Его поддержали с двух сторон тонкие руки, подняли. Обе женщины все-таки догнали, а увидев его распростертым, на миг забыли острую неприязнь друг к другу. Он застонал сквозь зубы, закрыл глаза. Стоит ему только показать, что он жив…

Перун двигался красиво и легко. Блистающий меч в его руке, на ладонь длиннее Меча Таргитая, порхал с легкостью. Бог войны, скаля зубы, перебрасывал из руки в руку, играл мускулами.

Пот заливал глаза Таргитая, капал с бровей. Он чувствовал, как Меч становится все тяжелее. Ноги стали чугунными, а усталые руки вскидывали его все замедленнее.

Улыбка на красивом лице бога воинской доблести стала шире. Он двигался с той же легкостью, но глаза чуть сузились, взгляд стал прицельным. Готовит завершающий удар, понял Таргитай в отчаянии. Что он может сделать?

Он бросился вперед, пренебрегая неумелой защитой, услышал предостерегающий крик Мрака. Острие меча Перуна мгновенно и умело метнулось к его груди. Боль была такой острой, что закричал, но руки сделали то, к чему был готов, что хотел сделать. Его Меч на треть длины вошел в бок могучего бога.

Страшный крик потряс дворец. Перун отшатнулся с окровавленным мечом в руке. Глаза смотрели неверяще, в них было больше ярости и изумления, чем боли.

– Ты… ты ранил меня! Меня, бога битв и воинских побед?!

Таргитай потянул на себя Меч. Из широкой раны в боку Перуна хлынула кровь. Красные струи побежали по ноге, на полу расплылась дымящаяся лужа. Перун пошатнулся, мужественное лицо побелело. Глаза не отпускали Таргитая. Тот оперся на Меч, удерживаясь на ногах. Из рассеченной груди бежала широкая красная струя.

– Безумец, – процедил Перун, лицо дергалось от боли. – Прямо на меч!.. А с виду совсем не берсеркер…

Таргитай слышал его сквозь нарастающий звон в ушах. С потерей крови звон усиливался, в глазах замелькали черные мухи. Он заставил губы шевельнуться:

– Грудью остановить… сердцем…

Колени Перуна подломились. Он хотел опереться на меч, рука соскользнула. В дальнем углу поднялся Мрак. Олег уже стоял, поддерживаемый с двух сторон Корой и Лиской, неверяще смотрел, как огромный бог войны, непобедимый, медленно, как гора, валится на мраморный пол. Таргитай услышал свой с хрипами и бульканьем в рассеченной груди, но облегченный вздох. Перед глазами замелькали черные бабочки, закрыли все. Когда прояснилось, он лежал на полу, а над ним склонились встревоженные лица друзей. В глазах Мрака стояла влага.

– Тарх!.. Ты победил!

В ушах звенело, как комар. Он вымученно улыбнулся:

– Разве это победа?

А Олег вскрикнул в панике:

– Не умирай!.. Скорлупа истрачена, Жезл сломан… У меня нет мощи!

Олег оборвал себя на полуслове. Дворец озарился лиловым трепещущим светом. Пахнуло грозой, издали донесся треск. Дальняя стена осветилась красным. Камни накалились, вспыхнули. Кора вскрикнула и отшатнулась, а Лиска судорожно ухватилась за свой узкий меч.

Вся огромная стена из зеленого мрамора, от пола и до высокого свода, рухнула. Массивные глыбы падали на пол, но на лету дробились, рассыпались в желтый горячий песок!

В гигантском проеме на блистающем виднокрае вздымалась черная стена. Двигалась к дворцу она пугающе быстро, подминая мир, поглощая, стирая в ничто. На невров пахнуло холодом. Только что ее там не было. Полное Небытие? Выходит, бой не завершен? А последний лучик солнца ползет уже по своду дворца! Вот-вот и он исчезнет…

В зал через проем ворвался огненный шар. Когда пламя погасло, с пола поднялся… Фагим. Он был в черном халате, с жезлом, лицо было перекошено. Испустив вздох облегчения, огляделся, ахнул, увидев в лужах крови Перуна и Таргитая, руки судорожно ухватились за посох.

Таргитай вскрикнул из лужи крови:

– Олег!.. Это он пришел разбить Яйцо!

Олег дрожал, глаза дико смотрели из-под сгоревших бровей.

– Он сильнее… За ним – весь мир мертвых!

– Убей! – велел Таргитай страшным голосом. – Убей!

Кора подтолкнула Олега, а Лиска, глядя на нее с ненавистью, услужливо подала волхву обломок Жезла. Фагим со злобной усмешкой вытянул вперед руки. Ногти засветились красным, будто накалились в огне. Багровые искорки заплясали вокруг пальцев, собрались в рой и метнулись к волхву.

Олег вскрикнул по-заячьи. Его вырвало из рук женщин, отшвырнуло к стене. Он ударился о стену, сполз на пол, оттуда с усилием воздвиг слабенький занавес. Искры заплясали по магической ткани, с треском возникали дыры.

Кора подбежала, упала рядом на колени:

– Ну еще!.. Ты же можешь!.. У варваров сила не в Жезле, а в сердце!

Лиска метнула яростный взгляд:

– Олег, ты же настоящий мужчина! Держись!

Перун тяжело ворочался, пытаясь подняться, хрипел. Обеими ладонями зажимал рваную рану в боку, толчками выплескивалась густая красная струйка.

– Все равно… Он здесь. И я здесь…

– Кто третий? – спросил Таргитай. Он пытался встать на колени, но завалился на бок. – Кто еще?

Золотые волосы Перуна слиплись от крови, глаза горели неистовством и удалью. Голос прерывался от боли, но улыбка осталась широкой.

– Не догадываешься?

В исполинский проем в стене дворца все пятеро увидели, как небо озарилось кроваво-красным. Черная грохочущая туча исчезла под натиском багровой, клокочущей, роняющей клочья огня. Дикие воронки скручивали тучу в жгут, стоял треск раздираемой ткани, настолько ужасный, что молнии и гром казались детскими забавами. Такой же кроваво-красный свет падал и вниз, стремительно поглощая землю.

К дворцу бешено мчался на огненном коне грозный пылающий всадник. За ним простиралась полоса огня и разрушения. Горела сама земля, горел воздух, горел белый свет – до конца разрушения оставались считаные минуты.

В руке всадник вздымал огненное копье. Был всадник лют и страшен, обезображенное лицо было впервые открыто. Невры в ужасе смотрели на летящего на них Агимаса.

Конь в длинном прыжке одолел пролом, копыта грозно ударили по мраморным плитам. Агимас властно натянул удила. Конь дико заржал, поднялся на дыбы.

– Успел!

Перун тяжело поднялся на колени, затем воздел себя на ноги. Кровь из разрубленного бока перестала сочиться. Раны на голове и груди затягивались на глазах. Он отнял ладони от кровоточащего бока, и невры потрясенно увидели розовый шрам.

– Что задержало тебя?.. Вон Яйцо!

Агимас резко повернулся к троим неврам. Таргитай нашел в себе силы подняться на колени.

Перун, ковыляя, добрел до Яйца. Невры смотрели отчаянными глазами. Перун, снова мужественно-красивый и полный сил, вскинул меч. Синие глаза, насмешливые и холодные, остановились на неврах. Он на миг задержал руку, наслаждаясь, а когда метнул вниз воздух, вскрикнул от боли.

Раздался чистый звон. По белой скорлупе разбежалась паутина мелких трещин.

Фагим приближался опасливо, распластываясь по стене. Перун зыркнул люто, прорычал, щеря белые зубы. Маг вздрогнул, торопливо ударил жезлом. Хрустальный звон сменился сухим треском, будто ломались камни. Скорлупа начала подрагивать, изнутри рвалось нечто. Из трещин пошел ядовито-лиловый свет.

– Безумные… – прохрипел Таргитай. – Сами же исчезнете…

Кора вздрогнула, обхватила Олега за шею, прижалась. Если уж исчезать, то в объятиях сильного мужчины. Лиска зашипела зло, оторвала одну руку от волхва, прильнула сама.

– К чему и стремлюсь! – гаркнул Перун окрепшим голосом. – Назад в Небытие!.. Возврат в блаженный Хаос! Слава… И пусть скорее наступит Священное Ничто!

Агимас тяжело сполз с коня. Правая рука не гнулась, как и нога. Шлем сбросил, на обезображенное лицо было страшно смотреть даже сейчас. Единственный глаз блестел, как звезда. В руке подрагивало копье, булатный наконечник горел темно-вишневым цветом.

Сзади раздался раздраженный голос Перуна:

– Разбей Яйцо! Остался только твой удар!

Фагим, трясясь от страха – здесь все были сильнее, – искательно смотрел на могучего воина-мага. Мощь Агимаса возрастала с каждым днем, даже Перун не знал ее всю. Но Агимас не был ни добрым, как Таргитай, ни рыцарски благородным, как Перун. Он мог убить слабейшего просто из прихоти. И убивал.

Агимас взвесил в руке копье. Булатный наконечник блестел, заточенный как бритва. Мрак отвернулся и закрыл глаза. Он чувствовал себя старым и бессильным. Олег опустил голову, в душе была лишь страшная пустота. Руки механически поглаживали женщин по головам.

– Это мой самый победный удар, – прохрипел Агимас. Слова с трудом выходили через разбитое давним ударом Мрака горло. – Самый победный. Жить стоило…

Вскрикнул распоротый воздух. Копье пронеслось, как отвердевшая молния, острие с хрустом проломило… грудь Перуна! Блестящий конец вылез между лопаток. Булатный наконечник дымился, потек сладкий запах горелой плоти.

Перун мгновение стоял, пожирая расширенными глазами воина-мага, упал на колени. Из раны брызгала кровь, растекалась ярко-красной лужей. Бог войны и брани корчился от боли.

Мрак оторвал от пола тяжелую, словно налитую свинцом голову. Глаза полезли на лоб.

– Агимас?

Воин повернул к нему залитое потом и кровью лицо.

– Не Агимас… – прохрипел он с трудом. – Симаргл…

Мрак приподнялся, опираясь на Олега.

– Опять меняешь шкуру?

– Не шкуру… Симаргл – крылатый пес на языке моего народа… который вы… истребили…

Мрак смотрел исподлобья. Все трое на последнем издыхании, а враг в полной силе. Они в его власти. А еще к стене прижался Фагим, глазки перебегают с одного на другого. Эта змея старается не привлекать к себе внимания, но яда в ней хватит на весь мир.

– Зачем тебе? – спросил Таргитай. В его голосе не было вражды.

– Затем… что ты… победил… меня.

В синих глазах Таргитая было сочувствие и понимание. Мрак и Олег переглянулись.

– Я лишь после твоих песен, – проговорил Агимас клокочущим голосом, – понял, что я убивал, захватывал, разрушал города, стирал с лица земли целые народы… Но никого не победил!.. Я начал слушать твои песни, чтобы найти способ, как поймать и убить, и мне расхотелось жечь и убивать… Я видел, как поднимаю оралом землю, холю урожай, а дома меня ждет верная и любящая жена…

Таргитай кивнул, протянул руку. Агимас бережно поднял его на ноги. Улыбка была невеселая.

– Как я жаждал всех вас убить…

– То был не ты, – сказал Таргитай просто. – То был Агимас.

Мрак судорожно вздохнул. Олег все еще сидел под стеной, кривился. То ли ударом магического кулака перебило ребра, то ли была другая причина. Или даже две. Обе с тревогой заглядывают в колдовски-зеленые глаза. Лицо волхва страдальческое, не понимал того, что ясно не только Таргитаю, но уже даже Агимасу.

– Что будешь делать?

– Моя мощь велика… Но я стану в искупление… оберегателем. Я могу согнать и отогнать тучи, дождь, могу укрыть посевы снегом… Это труднее, чем жечь… Я искуплю не смертью, а жизнью…

Он ударился оземь, взметнулся в личине огромного пса с золотыми крыльями. Пахнуло свежестью, словно после грозы. Хлопнули крылья, пес исчез.

Глава 8

Перун корчился в коричнево-красной грязи. Кровь еще текла из сквозной раны, а копье торчало, проткнув насквозь. Лицо стало белое, как мел. Рана от руки Агимаса оказалась куда тяжелее, чем удар мечом Таргитая. Фагим не шевелил даже пальцами, боясь, что его заметят.

– Я тебя недооценил, – прохрипел Перун ненавидяще. – Но ты все равно обречен… Сильнее меня нет. Ни человека, ни зверя, ни бога!

Таргитай промолчал, Мрак крикнул:

– Он сразил тебя!

– Не он, а этот дурак… Но я бессмертен, я залечу раны. Уже завтра я снова буду сильнее.

– А Таргитай?

– Разве не видно?..

Видно было по хмурому лицу Мрака. Перуна удалось сразить только благодаря Агимасу. Но Агимас не носит в зубах сапоги.

Рана Таргитая перестала кровоточить. На месте разреза появился сизый шрам, стал бледнеть.

– Что сделать? – отчаянно вскрикнул он. – Что сделать, чтобы… победить навсегда?

Мрак сказал настойчиво:

– Решай сам, Тарх. Теперь это твоя война.

Оборотень смотрел с надеждой, Олег – недоверчиво, но молчал. Ладони его скользнули на плечи женщин. Я же дурак, хотел вскрикнуть Таргитай. Ну и что, если в моих песнях такая мощь? Решать должны мудрые…

Но мудрые не смогли, напомнил себе с отчаянием. Мудрость не везде спасает, теперь понятно; как не везде помогает сила – узнал еще раньше. Неужто что-то иное…

– Наковальню! – велел он страшным голосом.

Олег расширенными глазами смотрел на преобразившегося Таргитая. Мрак пнул его в бок, отпихнув Лиску. Она оскалила зубы, укусила его за кисть. Мрак ругнулся, сжал кулак, но не тронул.

Волхв вздрогнул, взмахнул руками. Перед Таргитаем тяжело бухнула в пол массивная наковальня. Под ней был широкий пень, оборванные корни еще шевелились, истекали соком. Мрак покрутил головой. Вырвать такой пень, перенести сюда… Нет, на Олега покрикивать опасно. Даже девок его не тронь, вдруг да заступится.

– Да свершится! – вскрикнул Таргитай.

Золотой меч в его руках прорезал воздух. Наковальня дрогнула, вспыхнул жаркий огонь. Мрак закрыл глаза от нещадного жара. Олег попятился, закрываясь ладонью.

Меч в руках Таргитая попытался вывернуться, дергался, как скользкая рыба. Он сдавил рукоять, удержал. Лезвие разом накалилось, из темно-вишневого превратилось в малиновое, оранжевое. Когда стало белым, Таргитай с силой налег на рукоять, уперев острым концом в наковальню. Мрак ахнул, когда Таргитай голым кулаком начал бить по пылающему железу.

Под ногами затряслось, грохот заставил обоих невров присесть и ухватиться за голову. Наверху затрещало, Мрак предостерегающе закричал. Трещины черной паутиной разбежались по своду, посыпались мелкие камешки.

Мрак сжимался, кривился, мучился за Таргитая, вместе с ним обжигался, терпел муку, удерживал раскаленное железо.

Внезапно грохот оборвался. Крупные капли прокладывали дорожки по закопченным щекам молодого бога.

– Что теперь скажешь, Чернобог?

Перун молчал, глаза смотрели затравленно. В руке Таргитая сыпало золотыми искрами… Орало! Невры сразу узнали, хотя видели только однажды у полян. Орало – это тот же Меч, но вспарывает не плоть людскую, а плоть земную. Таргитай пытается заставить Меч нести не смерть, а жизнь?

Мрак спросил неуверенно:

– Тарх, ты все делаешь верно?

– Спроси у Олега, – огрызнулся Таргитай.

Отчаянные глаза волхва сказали, что он понимает не больше Мрака. Его ладони бессильно соскользнули женщинам на спины.

Таргитай с силой топнул. С хрустом, как при рекоплаве, разбежались светлые с голубизной трещины. Мрак попятился. Таргитай ударил сильнее. Из-под ноги вывалился кусок небесного хрусталя с крышку стола. Таргитай едва успел отшатнуться. Упадет такой камешек бабе на голову, подумал Мрак невольно, платок собьет.

Таргитай вскинул над головой золотое Орало. Оно все еще брызгало горячими искрами, шипело. Молодой бог был озарен тревожными, трепещущими, как крылья бабочки над огнем, сполохами. В глазах метнулся страх, но всегда сильный Мрак и всезнающий Олег сами смотрят на него с надеждой и ожиданием! Он вздохнул и швырнул Орало в провал.

Олег вскрикнул в страхе:

– Зачем? Там кочевники! Все пропало… Они поклоняются Мечу!

Он чувствовал сильнейший страх и полное бессилие. Женщины прижимались, теребили, трогали, напоминая, что он – мужчина, сильный мужчина, должен уметь и знать. Дурочки принимают человека таким, какое он умеет делать лицо, а здесь он опередил и простодушного Таргитая с его душой нараспашку, и оборотня, у которого все на лбу написано, а сердце на рукаве.

Его ладони соскальзывали, тело немело, от женщин пахло, как от медоносных пчел. Будь он Таргитаем, а не самим собой, уже забыл бы, что у пчел не только мед, но и жало.

Таргитай повернулся к нему всем телом. Лицо было бледным.

– Да, Мечу… Но они – люди. Они поймут…

– Кочевники?

– Кочевников можно ссадить с коней на землю.

В глазах Перуна сквозь боль и страдание мелькнула свирепая радость.

– Хороший замах… Но рисковый. Получится ли удар? Там мое самое воинственное племя. Они обогащаются на войнах.

Таргитай сказал отчаянно:

– Они – люди.

– Мои люди!

– Я вернул им преображенный Меч. Они должны… должны зажить как надо!

– Много вас было, героев, – сказал Чернобог люто. – Что вы против бога? Я – бессмертен!

Таргитай покачал головой:

– Уже нет.

– Я?

– Ты бог, который прожил тысячи и тысячи лет. Я – тот, кто когда-то твою жизнь оборвет.

Чернобог рывком выдернул копье. Кровь хлынула широкой струей. Скрипя зубами от боли, прорычал:

– Но кто ты, новый?

Синие, как небо, глаза посуровели, стали холодными.

– Для друзей останусь Таргитаем. Но тебе лучше запомнить Сварога, бога нового мира.

Мрак прошептал изумленно:

– И не слабого… Клянусь моей секирой – не слабого!

Олег, часто дыша, потрясенно смотрел на золотоволосого бога. Решившись, подхватил рукоять, оставшуюся от Меча, швырнул на наковальню. Мрак не успел рта открыть, как вспыхнуло пламя. Золотая рукоять превратилась в золотую лужу тяжелого, быстро застывающего металла с тусклым блеском. Мгновение спустя Олег ухватил желтую чашу, едва не выронил, перебросил из руки в руку.

– Не обожгись! – вскрикнула Кора.

– Он мужчина, – надменно бросила Лиска.

Олег сказал страстно, с таким жаром, что раскаленная чаша показалась холодной:

– Знание! Что без него хоть новый мир, хоть старый? Это – для волхвов! Любого племени, земледельцев или скотоводов…

Широко размахнувшись, он отправил Чашу сквозь пролом к темнеющей внизу обезображенной земле. Мрак подошел пошатываясь. В руках были широкие ремни перевязи из толстой кожи, грубо выделанной, пропахшей потом. На ней болтались пустые ножны от Меча.

– Если так, то без Ярма им не освоить те земли, которые ты огородил валом!

Таргитай и Олег взялись с двух сторон за просоленную перевязь. В пальцы Мрака кольнуло, но не выпустил, лишь стиснул зубы. Исполинские силы, магии или богов, что превращают одну вещь в другую, коснулись и его тела, что-то тронули внутри, но шарахнулись обратно, словно обожглись.

Едва Таргитай и Олег убрали руки, Мрак с жутким воплем швырнул в провал уже золотое Ярмо. Подул на пальцы:

– Надеюсь, остынет, пока долетит!

Олег прислушался к чему-то, лицо было такое, словно его посетило видение. Сказал тихо и очень удивленно:

– Нет, обожгутся… Если бы вы знали кто!

Чернобог скрипел зубами, обеими руками зажимал рану.

Мрак подозрительно поглядывал то на бессмертного бога, то на свою секиру.

– Тарх… Как бы прибить, чтоб и на семя не осталось?

Таргитай печально покачал головой:

– Убить нельзя… Можно только победить.

– Да, я вижу теперь… Это так, на всякий случай.

Хватаясь за стену, Чернобог кое-как поднялся. Лицо его было страшным. Однако он опустил голову, избегая взглядов двух красивых женщин, и, сильно хромая, скрылся во внутренних покоях. Кровавый след за ним вспыхнул, оставив черную оплавленную дорожку.

Мрак вздохнул, прислонился к стене. Олег со слезами на глазах положил ладони на грудь оборотня. Сердце там стучало часто и слабо, как бьется мелкая пташка в силках. Сам Мрак был смертельно бледным, на лбу выступила болезненная испарина. Страшный яд мира мертвых с кинжала жреца проник в могучее тело!

Лиска смотрела с сочувствием, пыталась как-то подставить свое хрупкое плечико. Глядя на нее, и Кора решилась отклеиться от волхва, сказала негромко:

– Ты ранен?

Мрак с усилием поднял голову. Вокруг далекого хрустального гроба сгустился воздух, взвилась пыль. Сухо треснуло. На пол посыпались блестящие куски. Тело молодой девушки, вырванной из рук жрецов Чернобога, медленно растаяло.

Голос Мрака прервался от боли:

– Где… она?

– Кто? – не понял Олег.

– Та… женщина.

– Вернулась.

– Ку…да?

Олег смотрел непонимающе.

– Мрак, у тебя жар. Об этом ли надо думать?

Мрак прошептал:

– Тогда раздави гадину.

Волхв обратил страшный взор на Фагима. Того затрясло. В нечеловечески зеленых глазах лесного волхва, сокрушившего Мардуха, не было даже простой злости. В них была лютая и скорая смерть.

– Тварь, – сказал Олег с отвращением, – как ты мог… Поднять руку на весь белый свет?.. Да что белый свет – ты хоть знаешь, на что обрек Мрака?! Умри!

Фагим до боли в глазах зажмурился. Олег взмахнул рукой, вокруг кулака полыхнули злые молнии. Женщины отстранились, но на своего мужчину смотрели с восторгом. Вдруг сильные пальцы перехватили запястье.

– Погоди!

В глазах певца было сильнейшее отвращение к новому убийству.

– Что с тобой, Таргитай? – спросил Олег строго. – Он хотел разрушить мир!

Горло Мрака было перехвачено злой болью.

– Тарх, где же твоя Правда?

Таргитай потерянно смотрел широко распахнутыми глазами.

– Мне кажется… теперь мне ну очень кажется, что есть нечто даже выше Правды…

– Выше? – не понял Мрак. – Что?

– Милосердие.

Мрак переждал прилив острой боли.

– Ну, раз на раз не приходится. Агимас не пример, его просто много по голове били… Ладно, я наубивал на две жизни вперед.

Фагим, еще не веря, вскочил как заяц. Глаза заискивающе бегали по таким не победным лицам лесных людей. Попятился, не сводя вытаращенных глаз.

– Иди, – сказал Таргитай мягко, – и не твори зла.

Мрак покачал головой, а Олег проговорил медленно:

– Я пощадил тебя дважды. В третий – сам Род не спасет.

Фагим исчез, Таргитай взмолился:

– Ну скажите! Мы то, что хотел Род?

Олег, всегда готовый объяснить все, молчал. Мир спасен, но все так же нелеп. В нем богами могут становиться такие, как Таргитай? Миром движет не знание, не ум? А жаждущий мести Агимас сумел прочесть следы души? Но не мог он, взыскивающий истину?

Было горько, словно вывозили в грязи. Ладно, он уже бывал в болотах и всегда вылезал на берег. Все равно вера – для слабых умом. Звери и простой народ идут на веревке чувств, а он зачем-то ж наделен разумом? Разве не для более достойной дороги? Теперь уже понятно, почему люди живут так, будто бессмертны! Они будут бессмертны… и не только.

Молчал и Мрак. В темных глазах оборотня Олег видел лицо ослепительно красивой женщины, ее губы, подрагивающие ресницы. А за ней изготовилась к броску тень смерти. Еще одна нелепость: несокрушимому Мраку суждено сгинуть из-за женщины? Даже если сейчас удастся одолеть яд?

Мрак кивнул на Яйцо:

– Что с ним?

– На каменную секиру нашлась железная… Магию побивает волшба… но что побьет жажду жить мирно?

У Мрака губы стали белыми от боли. Он потемнел, и все в зале слегка потемнело. Через силу улыбнулся:

– Последний лучик! Успели…

Олег покосился на Таргитая, в горле был комок.

– Нам пора на землю… А ты, Тарх, останешься.

Чистые синие глаза Таргитая наполнились слезами, губы задрожали.

– Я? Почему? Разве я уже не тот дударь, которого вы жалели и защищали?

Мрак обнял молодого бога за плечи.

– Но теперь еще и Сокрушитель Ящера, Делитель Земли, новый бог по имени Сварог… Этих мы не знаем.

– Но… Мрак!

Олег наклонился к другому уху, шепнул:

– Ну и что, если все люди – гусеницы? Все еще или пока что… Но раз уж тебе повезло… ума не приложу как… раз уж вылез из мохнатой шкуры, расправь крылья!

Мрак слегка тряхнул за плечи:

– Взрослей, Таргитай. Какое зверье ссадил… считай, что уже ссадил на землю! В землепашцы, это ж надо!.. Это теперь твои люди. Тебе не позавидуешь, должен заботиться не просто о каком-то малом племени. Или одном народе. Весь мир, где пашут, под твоей защитой! Ну а как без крови – пусть Олег, наш миротворец, голову ломает. Хотя, гм, ему придется сегодня решать задачки потруднее…

Олег через силу растянул рот в улыбке. Все-таки, спасая мир, сам потерпел сокрушительное поражение. И пока что даже не понял – почему. Так что пусть Мрак и Тарх празднуют, это их мир. Им жить-поживать да добра наживать. А его поиск нового, лучшего – нет, не поиск, творение лучшего! – только начинается.

Тьма веков впереди и горы трудных дел в жестоком диком мире!

Пока что жестоком и диком.

notes

Назад: Часть III

Дальше: Примечания