На домашних торжествах нередко хозяин оказывает честь званым, а порой — и званые хозяину. Если царь сделал брачный пир для сына своего (Мф. 22, 2), то как домохозяин воздал почести своим званым; а если царь придет на свадьбу к бедняку, то как гость оказывает честь домочадцам.

Это последнее и произошло в селении Кана Галилейская на заре нашей эры. Никогда в истории мipa величайший (то есть столь великий; букв.: более великий. — Ред.) Гость не почтил Своим присутствием и не украсил брачное пиршество обычного бедняка. Благодаря сему редчайшему Гостю, Иисусу, этот брак оставил эпохальный [след] в истории христианства. Повествование об этом многознаменательном празднестве читалось и читается на каждом венчании христиан-молодоженов. Читается не столько для того, чтобы не запамятовали сие событие, сколько для того, чтобы утвердить печать святости брака, которой Христос — Своим присутствием и благословением в ту пору и на века — запечатлел сие Божественное таинство сочетания двух людских существ воедино.

Если Кана некогда и имела какое-то неординарное значение, так это по причине пути, который из Птолемаиды вел через нее в Капернаум и далее в Сирию, а также благодаря своему обильному источнику воды, где останавливались караванщики, чтобы напоить верблюдов и дать им отдых. В наше время Кана — незначительное селение, в котором живут арабы-христиане. Если бы не вода с присущими ей, как утверждают, целебными свойствами, то не было бы и Каны. И если бы не совершился там оный знаменитый брак, то ни по чему другому не приобрела бы Кана мiровой известности.

Это бракосочетание описывает нам присутствовавший на нем очевидец и одновременно шафер, святой евангелист Иоанн, самый молодой из Христовых учеников (Ин. 2, 1-11). Не приводит он имен ни жениха, ни невесты, ни их родителей. Но упоминает приглашенных гостей: Иисуса, Его Матерь и Его учеников. Святая Матерь пришла не с Иисусом и [Его] учениками, а еще до их прихода она была там. Конечно, поспешила Она упредить их, чтобы помочь другим женщинам [по хозяйству].

Внезапно у хозяина и его домочадцев возникло замешательство из-за нехватки вина. Собралось много гостей: приглашенных, а еще больше не приглашенных, как это обычно происходит на свадьбах на Востоке. Кроме бедноты, которая и без [всякого] зова приходит на подобные торжества, многие со всей округи поспешили сюда, чтобы увидеть Иисуса — только чтобы увидеть Его и услышать. А домохозяин обязан в равной мере угостить как приглашенных, так и явившихся без приглашения. Поэтому в самый разгар брачного пиршества кончилось вино. Шепот пронесся средь обезпокоенной челяди — что теперь делать? Поплакались и Марии, а Она, подойдя к Иисусу, сказала:

— Вина нет у них.

Зачем Она говорит Ему об этом? Ведь и Он гость. Где достанет Он вина? Впрочем, верит Она в Его могущество и способность помочь там, где у любого другого опустятся руки. Иисус ответил Ей на это:

— Что Мне и Тебе, Жено, до этого? — И добавил:

— Еще не пришел час Мой.

Назвать свою мать Жено звучит резко и укоризненно на нашем языке, однако в языке еврейском и арабском такое обращение имеет похвальное значение; приблизительно [это можно перевести] как «хозяйка», «сударыня» или «госпожа». В этом благородном смысле Иисус наименовал Свою Матерь и со креста: Жено! се, сын Твой (Ин. 19, 26).

А то, что сказал Он: Еще не пришел час Мой — означает, что время Его служения на земле рассчитано до мельчайших мгновений. Ибо немного [спустя] после этих слов Он почувствовал, что час Его пробил. Точно также и когда братья звали Его отправиться с ними в Иерусалим, Он отказал им, промолвив: Мое время еще не настало (Ин. 7, 6). Но как только Его братья двинулись в путь, Он ощутил, что время пришло, и потому Сам направился туда.

Хотя Иисус ничего не обещал Своей Матери, Она предвидела, что не оставит Он домохозяина удрученным и постыженным перед такой массой народа, но окажет какую-то помощь. Поэтому и сказала Она служителям, чтобы сделали всё, что Он им прикажет.

Положение было весьма неловким и для хозяина, и для гостей. Как же так: в самый разгар свадебного веселья — [и] не подносят вино? Тогда Иисус осознал, что пришел Его час. И повелел доверху наполнить водой шесть каменных сосудов. Когда же было это исполнено, то сказал им: Теперь почерпните и несите к распорядителю пира. Вода превратилась в вино, и причем в самое лучшее — по свидетельству сначала самого тамады (распорядителя. — Ред.), а затем и всех остальных. И стало вина так много, что хватило бы на две или три подобные свадьбы. Следовательно, когда подает Бог, то подает Он и хорошо, и в изобилии. Здесь важно отметить, что это чудо Иисус совершил одними Своими мыслями. Другие чудеса творил Он либо словом, будь то тихим или повелительным, либо прикосновением Своей руки или одежды. Однако в данном случае не двинулся Он со Своего места за столом, не произнес ни единого слова, не касался воды Своими руками и даже не смотрел на воду в сосудах. Только помыслил Он — и чудо совершилось. Вода претворилась в вино.

Для грешного человека это чудо непонятно. Для застывшей и материализованной земной логики оно невозможно. Однако для логики небесной, для Бога Слова сделать это столь легко, как и подумать о сем. Замыслил Он и сотворил все элементы в природе; без труда способен Он и претворить один элемент в другой — по потребности, ради благих целей. И жезл Моисея превратил Он в змею, а змею — опять в жезл (Исх. 4, 2–4), равно как и соленую воду творит Он пресной — опять-таки когда это нужно во благо (Исх. 15, 23–25).

Бог Слово, сотворивший тело, а затем и Сам облекшийся в человеческую плоть, естественно, заботился и о телесных нуждах людей. В другой раз умножил Он хлеб, чтобы накормить голодных (Мф. 15, 33–38), а сейчас претворил воду в вино — опять-таки дабы удовлетворить их телесные потребности. Сверх того, совершил Он сие чудо, чтобы избавить устроителя свадьбы от позора и печали — ведь Сам Иисус был на ней главным Гостем. А к тому же и чтобы явить следующую истину: что вода в отношении к вину, то плотская любовь в сравнении с любовью духовной. Плотская любовь, как и вода, быстро теряет свой вкус, тогда как любовь духовная, уподобляясь вину, чем старше, тем умилительнее и крепче. Плотская любовь истлевает вместе с телом и прекращается, тогда как любовь духовная переходит в мiр оный и продолжается вечно. Такой подобает быть и любви супружеской. Собственно, духовная любовь — это и есть любовь настоящая, только [она] и достойна сего наименования, тогда как так называемая любовь плоти есть, по сути дела, похоть и страсть.

Наконец, сотворил Иисус это чудо, первое [из чудес] такого рода, еще и для того чтобы явить Свою безграничную власть над природой и чтобы — как следствие — рабы природы уверовали в Него как в своего Спасителя и Освободителя; да, [именно так] — [как] в единого Человеколюбца.

Так Кана Галилейская стала славной, а слава Христова — прочной (букв.: продолжительной. — Ред.). И увидели Христовы ученики Его славу — и еще крепче в Него уверовали.