Интерлюдия

— Опять ложный вызов. — Старший в полицейской паре облегченно вздохнул.

— Четвертый за сегодня в этом районе. — Кивает недавно закончивший академию совсем молодой коп. — И все нам достаются! — в его голосе слышится неприкрытое разочарование. — Нет, чтобы нормальная работа…

— Сплюнь! — восклицает опытный полицейский, отслуживший уже больше пятнадцати лет. — Поверь, лучше все вызовы в твоей карьере будут ложными.

— Вот еще. — Возмутился молодой, не понимая сказанной страшим мудрости.

Так споря, два полицейских шли по ярко освещенной множеством фонарей ночной улице. Очередной вызов — сообщение о домогательствах прямо посреди довольно приличного, если даже не сказать фешенебельного, района. Прибыв на место, копы так и не смогли добиться внятных показаний от молодой весьма фигуристой девушки. Она только повторяла, что её кто-то лапал, да залез под юбку. Но кто это делал, она не заметила, ссылаясь на то, что на выходе из ночного клуба было довольно многолюдно.

Именно из окрестностей клуба «Лунная пыль», в котором предпочитали отдыхать молодые и богатые, и пришел уже четвертый вызов о «домогательствах» за эту ночь. Но опросив свидетелей, посмотрев камеры наблюдения, пара дежурных полицейских и в этот раз не нашла никаких иных доказательств, кроме жалоб очередной красотки.

Недавно по всем участкам прошла разнарядка, незамедлительно докладывать о всех непонятных, выбивающихся из общего ряда случаях. Даже если эти случаи кажутся безобидными и ничего не значащими. Только ни старший, ни младший коп даже не вспомнили об этом циркуляре. Так как домогательства, лапанье за все, что выпирает, в подобном месте — это вполне обычное и рутинное дело. Правда, в девяти случаях из десяти найти мерзавца довольно легко, просмотрев записи. А здесь четыре раза, и всё впустую. Но ведь бывает и так?

В очередной раз доложив о ложном вызове, пара полицейских завела машину и уехала на дальнейшее патрулирование. Ни старший, ни младший из копов не почувствовали, что все время, пока они были в ночном клубе и около него, за ними наблюдали уже не совсем похожие на человеческие глаза. Смотрели сверху из-под крыши. Впрочем, заметить этого наблюдателя было почти невозможно, так как его тело пропускало излучение в видимом диапазоне. Услышать создание, которое уже не было человеком в полном смысле этого слова, тоже почти нереально. Слишком бесшумными были его движения. А его сила такова, что он мог часами вот так висеть, зацепившись одним пальцем за карниз и не чувствуя никакой усталости.

Висящий под крышей не помнил себя. Многочисленные процедуры электрошока, тысячи уколов и таблеток не прошли даром, почти полностью стерев не только личность, но и что-то более глубокое. После визита Рыцаря тот, кого раньше звали Томас Верд, обрел Слезу и свободу.

Свободу, с которой не знал, что делать. Больше животное, нежели человек, с мозгами, превращенным многочисленными процедурами в кашу, первое время он просто бродил по городу. Бродил, никем невидимый и неслышимый. Так продолжалось, пока он не увидел наклонившуюся за мелочью девушку в короткой юбочке. Открывшееся зрелище что-то затронуло в нем. Что-то непонятное, какую-то давно забытую струну. Струну, что издавала какую-то ноющую, раздражающе притягательную вибрацию, которая расходилась по всему телу, пробуждая какие-то неясные желания.

Немного позже он сообразил, что трогать женщин гораздо интереснее, чем просто смотреть. От этого его внутренняя струна звенела чуть иначе, более глубоко, более приятно и притягательно. Остатки разума, что еще сохранились в его голове, заставляли скрывать свои приставания, прятаться, не привлекая внимания.

Он мог бы без труда убить этих полицейских и даже несколько десятков таких, но на уровне инстинктов понимал, что если его обнаружат, то помимо обычных людей, за ним могут прийти подобные ему самому. Подобные, но куда более опытные и опасные. Это и удерживало его от более явных действий.

Пока ему было достаточно смотреть и щупать, но это пока. То, что когда-то было Томасом Вердем, насильником и убийцей, на счету которого больше двух десятков жертв, даже не подозревало, что та самая струна, что звучит где-то в глубине его души, вскоре потребует чего-то большего.

Большего, нежели простые подглядывания и лапанье.