Глава двенадцатая

Падали пока еще редкие снежинки. Их было явно недостаточно, чтобы покрыть поляну белым покрывалом, но вот с превращением развороченной тяжелыми сапогами земли в грязь они справлялись. Крэд Либрой и сопровождающие его рыцари обучали своих оруженосцев пешему бою. Дубины в их руках весьма отдаленно напоминали мечи, а весили скорее всего гораздо больше стальных клинков. Тренировкой закатники коротали время ожидания. Главы Домов собирались не так уж часто, и процесс этот быстротой не отличался. А потому послу Ордена Заката было предложено воспользоваться гостеприимством Дома Полуночной Росы, пока не соберется Совет. Так что изнывающий от нетерпения паладин срывал злость на подчиненных. То есть, сам Либрой искренне считал, что помогает им набраться опыта, но вот только удары его были тяжелее, чем обычно, и его противник частенько летел кувырком, только ускоряя превращение поляны в маленькую грязевую яму. Да и жрицам Манящей после каждой тренировки изрядно прибавлялось работы. Собственно, и сейчас несколько эльфиек находились по близости, на всякий случай – позор, если гость умрет. Конечно, прямой вины остроухих тут не будет, но глава Дома рассудил, что мудро будет вовсе такого прискорбного события не допустить. Кирвашь поведала об этом шепотом, и Шиду про себя согласился с таким решением. Сам ученик палача вместе с эльфийкой сидели на заменяющем лавочку бревне с краю поляны, выбранной орденцами для тренировок. Их присутствие было дополнительным фактором, раздражающим паладина.

– И все же, почему ты сидишь тут? – тихо спросила Кирвашь, старательно не смотря в сторону орденцев, чтобы ненароком не напороться на злой взгляд их предводителя. – Либрой тебе до сих пор забыть не может тот случай на дороге.

– И тот случай у храма тоже, – добавил ученик демона. – Но нападать считает ниже своего достоинства. Может, правда, на тренировочный поединок пригласить, но для этого его должно что-то разозлить еще больше, чем сейчас…

– Так почему ты все же тут сидишь, раз это понимаешь? – спросила сидящая с другой стороны Одалия.

Шиду задумался. Вопрос был гораздо сложнее, чем казалось. В сущности, ученик демона просто убивал время. Они гостили у эльфов уже пятый день. Первый день все отмывались, отъедались и отсыпались после трудного пути. Потом Эскара отправилась к жрицам, узнавать «знахарские секреты длинноухих». Те поначалу скривились, но разделенная беда с дитем их Дома, а также удивительные познания «молодой дикарки» сыграли свое дело. Кирвашь утащили к себе родные. Одалия, получив приказ не рассказывать лишнего – конечно, Шиду сформулировал его гораздо более развернуто, исключая двойные толкования – отправилась осматривать эльфийскую территорию. Сам ученик демона уединился с Камертоном, раскапывая могущую пригодиться для выполнения задачи информацию. Лимит пользования был исчерпан на третий день – телу требовалось отдохнуть, восстановить высосанные демоническим артефактом силы. За четвертый день все инструменты были извлечены и осмотрены, после чего заточены, отполированы, и снова убраны в мешок, потому что ближайшее время применения им не находилось. Сегодня же Шиду решил немного побездельничать. Ученик демона не был уверен, почему его понесло именно к закатникам. Наверное, чтобы не расслабляться до конца и не терять бдительность – дружелюбное отношение эльфов усыпляло, и, честно говоря, немного выбивало юношу из колеи. С детства готовый к ненависти и презрению окружающих, Шиду никогда не уделял им много внимания. Но царящая в Доме Полночной Росы атмосфера настолько отличалась от привычного ему, что ученик палача поневоле отвлекался.

– Мне спокойнее, когда враг в поле зрения.

– Враг? – подняла брови Одалия. Кирвашь тоже посмотрела на человека вопросительно.

– Хоть они и пришли договариваться о мире, – тихо пояснил Шиду, – не стоит сразу забывать дурную славу Ордена Заката. Они могут быть подосланными к совету убийцами, а может, шпионами… а даже если поверить в их искренность, это, во-первых, не значит, что весь орден думает так же, а во-вторых – неизвестно, в какой момент этим фанатикам откажет рассудок. В думающем догмами мало здравомыслия.

Одалия кивнула, соглашаясь. Бессменные, личная стража Махараджи, подчинялись весьма суровому кодексу. Он был порядком и смыслом их жизни. Усилиями придворного мага в головах этих воинов не оставалось ничего, кроме умения сражаться, верности Кодексу и Махарадже. К сожалению, в некоторых случаях статьи Кодекса вступали в противоречие, и тогда оставалось только ужасаться, какие решения находили эти безумцы, чтобы избежать парадокса. Самоубийство воина было одним из самых мягких исходов.

– Ты прав, – вкрадчиво сказала Кирвашь. – Но немного не договариваешь. Твоя враждебность имеет и другое обоснование, верно?

Шиду пожал плечами:

– Либрой чуть не убил меня однажды. Причем без достойной причины. Так что его счастье, что я не перенял некоторые из взглядов наставника на справедливость.

Обе девушки дружно передернули плечами. Обе они ничуть не сомневались, что какие бы ни были у демона взгляды на справедливость, они весьма отличаются от нормальных. Шиду про себя добавил, что поступить по Омегиному методу «за каждый удар вернуть три» с паладином не выйдет. Второй удар гарантированно отправит Либроя добиваться места среди воинства Озаряющего. Конечно, это если бить рыцарским сапогом с длинной и острой шпорой… Но без шпоры смысл терялся – именно этому атрибуту рыцаря ученик палача был обязан шрамом на пояснице и тремя днями безысходной тоски. Только потом выхаживающий его лекарь сказал, что позвоночник поврежден не так сильно, как он решил после первого осмотра, и Шиду не потеряет способность ходить. За эти дни юноша выпил самые горькие зелья в своей жизни.

Словно в ответ на мысль о зельях, на полянке появилась Эскара. Зеленокожая с любопытством посмотрела на стучащих дубьем по латам друг друга рыцарей и презрительно фыркнула. Подбежала к Шиду и выпалила:

– Чем смотреть, как дураки из себя дух вышибают, к мудрецам бы сходил за советом, не заставлял их за тобой посылать. Мне бегать не в тягость, но вежество-то блюсти надо!

Шиду покосился на закатников. Те продолжали свое занятие, усиленно игнорируя зеленокожую малявку. Ученик палача встал, следом за ним поднялись на ноги Одалия и Кирвашь.

– Веди. Кто зовет?

– Старшая жрица, – Эскара кивнула на эльфийку, – тебя и ее. А ты подожди, – двинувшаяся следом за хозяином Одалия была проворно схвачена за подол платья. – Можешь мне окрестности показать? А то одной скучно…

Бывшая раджа вздохнула, примиряясь с неизбежным. Свыкшаяся за время путешествия с инородным происхождением спутниц, раджа теперь привыкала к старушечьей болтливости зеленокожей. Причем Эскара трещала о чем угодно – от трав и духов до варийского холодного климата, но от разговора об Омеге ускользала со змеиной гибкостью. Проводив взглядом человека и эльфийку женщина неожиданно для себя спросила:

– Тебе не кажется, что эти двое странно смотрятся? Да и вообще все местные жители… Дело не в ушах и не в коже, есть что-то другое…

– Только заметила? – хмыкнула Эскара. – Длинноухие двигаются плавно, не так как вы. Когда рядом идут человек и эльф – будто барашек рядом с псом топает…

– Да, но Шиду не похож на барана, – Одалия присмотрелась к движениям юноши.

– Верно говоришь. Он идет между остроухими как текущая в траве змея.

– Но… – раджа осеклась. Конечно, как змея. Нечеловечески грациозный в своей обманчивой медлительности, ученик демона действительно был ядовитым гадом среди прочих тварей.

Шиду следовал за показывающей дорогу Кирвашь и с любопытством рассматривал причудливые переплетения энергетических нитей, гирляндами раскинувшиеся между ветвями деревьев. На снег тут не было даже намека. В той части леса, где находилось собственно само поселение эльфов, царила вечная весна. Остроухие жили и работали в основном под открытым небом, но и зодчества не чурались. Правда, большинство их домов было больше похоже на причудливое сожительство деревьев и кустарников, чем на творение человеческих рук. Камертон на эту тему выдал довольно пространный трактат «о эмпатической биоинженерии, как врожденной способности эльфов», прочитав который Шиду долго думал, прежде чем сформулировал полученную информацию следующим образом – эльфы договаривались с растениями. Указывали, как им расти и как меняться. Но и плотницких инструментов они не чурались, правда приоритеты у них были несколько отличны от людей. Единственное, чего ученик демона толком не понял, было это самое поддерживающее климат плетение. Кто-то же его повесил? Или это сами деревья, уговоренные эльфами? Или сами эльфы сплели, считая, что договариваются с деревьями? Самое ужасное было в том, что оба варианта могли оказаться истинны. Неопределенность мира магии изрядно обескураживала ученика палача.

Разумеется, во всех тревогах Шиду был виноват Камертон. Сначала демонический артефакт огорошил запросом о причинах отказа от проведения инициации боли во время казни. Этот вопрос пока так и оставался висящим в списке задач, и Шиду не был уверен, что с ним делать дальше. Печатать развернутый ответ? Скорее всего, так и следовало поступить, но сам ответ следовало хорошенько обдумать. А напоследок Шиду были выданы «Правила настоящего мага». Магом Шиду стать не особо стремился, но прочитал:

Как ни странно, наиболее озадачило ученика демона пятое правило, хотя по сравнению с предыдущими двумя оно выглядело вполне невинно. Собственно, именно эти правила и были причиной, почему Шиду прервал свое общение с артефактом, хотя вполне мог выдержать еще полдня. Ученик демона начал всерьез подозревать, что настоящая цена за общение с Камертоном не жизненные силы, вытягиваемые им, а безумие, в которое демоническая машина должна рано или поздно ввергнуть своего пользователя. Впрочем, последнее могло быть очередным приветом от наставника. Шиду про себя усмехнулся, припомнив список открытых достижений. «Озадачить паладина», «Кровавый жонглер», «Конспиратор», «Тактическое удушение», «Теолог-самоучка»… и «Несущий возмездие во имя Луны». Во имя какой конкретно Луны, и при чем здесь вообще 14 Лун года, Шиду не знал, но сама формулировка настораживала своей похожестью на странную просьбу Кирвашь. Неужели Омега предугадал? Но он же говорил, что предвидение – не самая сильна его сторона… Впрочем, достижения вполне мог генерировать сам Камертон, отслеживая происходящее с носителем. А могло быть и так и этак.

Человек и эльфийка подошли к небольшому пруду, у которого росла огромная, древняя плакучая ива. Дерево, вопреки прочим своим сородичам, имело прямой ровный ствол, и раскинувшиеся плети ветвей образовывали что-то вроде круглого шатра, у самой земли переплетаясь с зарослями какого-то незнакомого Шиду кустарника. Собственно, это и был дом старшей жрицы.

Кирвашь подошла к небольшому зазору в кустах, и приглашающим жестом отвела в сторону ветви ивы. Шиду отбросил лишние мысли и ступил внутрь.

Внутри оказалось больше свободного места, чем можно было подумать. Слегка влажный воздух и мягкий полумрак, разбавляемый идущим сверку зеленоватым свечением. Там, среди ветвей ивы, переливался крупный узел развешанного по ветвям эльфийского поселения плетения. Толстый слой зеленого мха заменял ковер, а мебель, если и была, удачно маскировалась под толстые корни ивы и небольшие кусты.

Шиду коротко поклонился трем смотрящим на него эльфам. Двое мужчин и одна женщина, все без явных признаков возраста. Женщина сидела в центре своего дома, опершись спиной о ствол ивы. На ее шее мерцало массивное серебряное ожерелье.

– Я – старшая жрица Манящей Дома Полуночной Росы, приветствую тебя под сенью своих ветвей, юноша. Присаживайся, – жрица плавным жестом указала на выступающие из земли два крупных корня слева от себя. Их изгибы чем-то действительно напоминали стул. Мельком глянув на эльфов-мужчин, Шиду кивнул и сел, постаравшись по возможности скопировать их позы. Следом вошла Кирвашь, и, дождавшись кивка взрослой эльфийки, поклонилась мужчинам и устроилась рядом с учеником палача. Некоторое время тишину нарушало лишь тихое перешептывание листьев. Потом заговорил один из эльфов:

– Я – Айдэр, глава Дома Полночной Росы, приветствую тебя под сенью ветвей моего Дома, и благодарю за спасение нашего дитя. Отныне и навеки, ты – друг нашего народа, и никакая беда не коснется тебя в наших землях, здесь тебе всегда будут рады и всегда найдется рука, чтобы поддержать и чаша, чтобы утолить жажду.

– Меня зовут Шиду, из Излучского Княжества Междуводья. Благодарю тебя за теплый прием и радушие, дружба с народом Полночной Росы – честь для меня, – вежливость требовала ответить, хотя Шиду немного замешкался. Его смутил второй эльф, хранящий молчание и буравящий ученика палача взглядом желтых глаз. Черты его лица казались смутно знакомы.

– Кирбэсс пересказал мне разговор с тобой. Скажи, ты уверен в том, что похитители действуют сообща, и это не разрозненные налеты?

– Уверен. Кирвашь – не единственная похищенная, с кем мне довелось встретиться.

– Тебе известно что-нибудь о девушке по имени Айшари? – до этого молчавший мужчина подался вперед.

– Известно, – Шиду, не дрогнув, встретил его взгляд. – Но что о ней известно тебе и почему тебя волнует ее судьба?

– Это Айлир, глава Дома Серпа Ночи, – мягко сказала жрица. – Айшари его дочь.

– И судя по рассказу моего брата, ее держит в рабстве демон! Что тебе известно? – Шиду моргнул. Если рычание в голосе ему могло и послышаться, то вот странная волнообразная дрожь ауры собеседника ему точно не померещилась.

– Айшари никто не принуждал. Встретились мы случайно, – Шиду коротко пересказал историю своего первого попадания в логово некроманта в качестве жертвы. Отрешенно подумал, стоит ли рассказывать всю правду. Вспомнил свое обещание Кирвашь. Отец в любом случае имеет право знать, что происходит с его чадом. А Айдэр… Ну, он будет посредником, ведь разговор происходит на его земле и выставить его не удастся. Поэтому Шиду без утайки рассказал о проваленном некромантом ритуале, о появлении Омеги и прочих событиях.

– Айшари наставник изначально собирался вернуть домой. Она сама попросила не делать этого.

– Но почему? – вырвалось у внимательно слушающего Айлира.

– Не хотела остаток жизни посвятить служению Озаряющему, полагаю, – поколебавшись, Шиду решил, что озвучивать подозрения Омеги насчет Супруг Озаряющего пока рано. – Потому наставник взял и ее в ученицы.

– Но где она сейчас?

– Где-то на восходе. Во время освобождения Айшари от Супруг наставник был довольно сильно ранен, и скрывает свое местонахождение, пока раны не закроются.

Эльфы переглянулись. Старшая жрица внимательно посмотрела на Шиду:

– А сам ты участвовал в ее освобождении?

– Нет, меня оставили следить за имуществом. Собственно именно во время этой отлучки наставника я и встретился с Кирвашь.

Эльфы переглянулись. Айдэр сказал:

– Что ж, дальше вопрос о похитителях нам придется обсуждать на Совете. Увидимся там, юноша.

Коротко кивнув всем присутствующим, глава Дома Полночной Росы ушел.

Айлир некоторое время бодался взглядами со старшей жрицей, потом как-то сник и сказал:

– Я хотел бы поговорить с тобой о моей дочери. Когда закончишь беседу, найди меня.

Сказав это, он тоже быстро скрылся за шелестящими плетьми ивы. Эльфийка сочувственно посмотрела ему вслед:

– Тяжко родителю смириться с пропажей дочери. Еще тяжелее узнать, что она жива, но в дурной компании и домой возвращаться не хочет. Надеюсь, к вечеру он успокоится.

– Мне показалось, он вот-вот превратиться, – брякнул Шиду, облегченно переводя дух. Он был рад, что не рассказал о нынешней форме Айшари.

– Ты знаешь историю появления нашего народа? Откуда? – заинтересованно спросила жрица.

– Наставник рассказал.

– Наставник… Кирвашь, ты видела это существо? – молодая эльфийка, хранившая молчание все это время, кивнула. – Это действительно демон?

– Да, старшая. Очень могущественный. И очень странный.

– Странный?

– Омега не из нашего мира, – пояснил Шиду. – У него другое восприятие, другие нормы, другие причины для поступков. Из-за этого его поведение выглядит странным.

– А иногда чудовищным. Ты знаешь, что твой наставник полностью уничтожил Обитель Супруг Озаряющего?

– Теперь узнал, – под пытливым взглядом жрицы Шиду нехотя добавил, – хотя и подозревал. Наставник был очень зол, отправляясь за ней, и вряд ли бы стал даже пытаться решить дело миром.

– И ты продолжаешь называть подобное существо наставником? Неужели он не ужасает тебя? Неужели ты не хочешь освободиться? Ведь твой путь под его руководством приведет лишь во тьму…

– Странно слышать подобное от жрицы Манящей. Тем более от старшей жрицы Дома Полночной Росы, который из всех Домов наиболее тесно связаны с демонами.

– Как раз потому я и спрашиваю тебя. Узники темной стороны мира могут быть верными слугами, полезными партнерами, могут даже обучить тому или иному умению. Конечно, нужно быть весьма внимательным и не давать слабины, однако иметь с демонами дело возможно. Но ты употребляешь слово «наставник». То есть тот, кто ставит на путь, является примером для подражания, кто меняет твой взгляд на мир, верно?

Шиду кивнул. Жрица продолжила:

– Знаешь, в чем заключается сущность демонов? Алчность. Боги щедры, хоть их дары не всегда приносят смертным радость. Духи справедливы, взятое и отданное ими уравновешивает друг друга. Демоны алчны. Беспредельно алчны, они готовы пожирать все, что попадется им на пути. Неужели ты тоже стремишься к этому? К безумной жадности пожирателя?

– Нет. Я просто хочу стать достойным мастером своего ремесла, – пожал плечами Шиду. – Правильный ученик перенимает достоинства наставника, а не недостатки.

Жрица осуждающе покачала головой:

– Если ты веришь в это, я не стану тебя отговаривать. Но все же, запомни мои слова. У каждого демона есть главная страсть – то, чего он алчет больше прочих вещей. Будь то смерть и боль или знания и удовольствия. Какова страсть твоего «наставника»? Найди ее и найди способ победить ее искушение. Только так ты не превратишься в подобного ему.

«Если я и превращусь во что-нибудь, – мрачно подумал Шиду, – то вряд ли в подобного Омеге. Хаос не любит повторяться, когда лепит тварей.»

Массивная, поблескивающая полированными металлическими гранями фигура казалась каплей ртути на желтоватом круге огромной арены. Она перетекала из одной позиции в другую, в ее руках с гудением рассекал воздух массивный молот на длинной ручке. Иногда, в согласии с древней формой, он с грохотом опускался на устилающие пол доломитовые плиты. Внутри вмурованной в стену на двух поясов галереи за этим наблюдали три фигуры. Два гнома, молодой и старый, спокойно сидели на специальных сиденьях, а чуть в стороне от них замер неподвижно высокий для своего народа воин в черных доспехах с вкраплениями зеленого. Кроме них, во всем секторе третьей арены не было видно ни души, несмотря на то, что главное поместье Боаган было одним из самых густонаселенных чертогов столицы.

Дождавшись, когда эхо последнего удара стихло, старый гном довольно кивнул, качнув идущими от висков косами – из-за выбритого лба и темени казалось, что они крепятся к охватывающему голову тонкому серебряному обручу – и обратился к своему более молодому соседу:

– Прекрасно, просто прекрасно. Долгая работа над памятью доспеха видна даже издали. Но готов ли ты проверить его в небольшой схватке?

Дождавшись кивка, Мон Боаган хмыкнул в седую бороду и жестом отдал команду третьему зрителю. Тот склонился в поклоне и бесшумно покинул галерею.

– Что, Косэ, нервничаешь за свое творение? Тень – непобедимый боец.

– Нет, мудрый. Это только прототип, он еще незавершен, поэтому глупо надеяться на победу. Но смею думать, что даже так твоему воину придется изрядно повозиться.

– И тебе не жалко плода столь долгих трудов? Ведь после этой схватки проще будет начать все с нуля, чем чинить старое.

– Иногда, дабы понять сущность скрытого внутри камня изъяна, приходится ломать статую, как бы долго ты ее не вытесывал.

– Ответ, достойный второго в роду. Но все же, что тебя беспокоит?

Второй гном опустил голову. Блеснули изумруды в узорах стальной дуги, закрывающей выбритую полосу на затылке.

– Меня беспокоит Ишико. Как она отреагирует, узнав о своей судьбе? Все-таки, она очень любила Шинура…

– Витаро Боаган, долг женщины старшего рода – выйти замуж, родить мужу детей и хранить его очаг во благо клана и всего народа. Причем в первую очередь во благо клана. Ее собственные чувства не важны. Ты сам прекрасно знаешь, что Шинур не дожил бы до этих дней, даже если бы не был зарублен будущим супругом Ишико – очень уж длиннее клинка были у него ножны.

– Это так, но ведь в нашем клане сейчас самое большое количество невест на выданье среди всех старших родов. Почему бы не выбрать другую, более покладистую кандидатуру?

Разговор был прерван появлением Тени Боаган внизу, на арене. Воин в черно-зеленых латах неспешно шел к замершему почти в центре круга противнику, держа на плече такой же молот, как и у того. Глава клана погладил бороду и обратился к своему наследнику:

– Раз ты тоже не ждешь победы, то, может, поставим на то, сколько ударов понадобиться Тени? Я считаю, что два.

– А я считаю, что больше, – покачал головой Витаро Боаган.

«А я считаю, что не просто больше, а гораздо больше!» – подумала прячущаяся среди покрывающих стену над галерей барельефов Айшари. Разум бывшей эльфийки был сейчас занят тремя задачами. Первая – как можно тщательнее скрывать собственное присутствие, контролируя ауру и дыхание. Вторая – осмысление услышанного. Ишико хотят выдать замуж! Именно она, Гексайо Боаган Ишико нашла и приютила Айшари, и девушка успела к ней привязаться. И третья задача – осмысление увиденного. После того, как ученице демона дали место под кровом Боаган, она стала неутомимо исследовать недоступные ей прежде территории. Теперь большинство защитных чар пропускали ее беспрепятственно – видимо, тот факт, что Ишико на руках принесла ее в свой дом, послужил пропуском. А в сочетании со способностью видеть неоднородности пространства это давало заколдованной эльфийке возможность проникнуть куда угодно. На галерею она забрела случайно, и еле успела спрятаться, когда появились гномы, с очень яркими даже для своих соплеменников аурами.

Противники выполнили традиционные для Арены Молотов поклон и «непоколебимость тверди» – широко расставив ноги и согнув их в коленях, ударили своими молотами прямо перед собой. Грохот заметался между стенами, постепенно ослабевая, бойцы же остались неподвижны. Айшари недовольно дернула ухом, продолжая впитывать в себя информацию. Для нее эти два металлических колосса отличались не только размером и цветом брони. Разница была более принципиальна – один из них был живым, а другой нет. Боец Витаро Боаган представлял из себя пустой доспех, пронизанный паутиной энергий. Нет, не совсем пустой, но Айшари не могла разобраться точнее. Она бы вообще не поняла, что видят ее глаза, если бы не тонкие ниточки силы, тянущиеся от основания шеи воина, если бы таковой конечно был внутри этих лат. Мерцающие, то появляющиеся, то пропадающие, эти полупрозрачные жгутики тянулись к более молодому гному. Это напомнило ей о первом пробуждении в четвероногой форме, и странной полуживой конструкции, что помогала Шиду тащить телегу. Кукла, полностью покорная воле своего создателя, только теперь девушка смотрела на гораздо более совершенный вариант.

Что же касается Тени… Его аура была несомненно аурой гнома, сильного, выносливого, опытного воина. Но вот учуять под черно-зеленым металлом живую плоть у девушки не получалось совершенно. Что-то, отдаленно на нее похожее, явно присутствовало, но в количестве явно меньшем, чем требовалось для опознавания. Ориентируясь только на обоняние, Айшари могла бы отнести обоих противников к изделиям одного мастера.

Повинуясь поданной с галереи команде, на уровне глаз между замершими бойцами вспыхнул зеленый искрящийся огонек. Медленно меняя цвет на желтый, он чуть подрос в размере, и разделился надвое, разлетевшись перпендикулярно почти соприкасающимся молотам. Витаро Боаган недовольно поморщился:

– Почему все же не изменить форму сигнала на что-то более достойное?

– Этот сигнал использовался еще когда на арене применяли запрещенное оружие. Традиция, – отозвался глава клана. Огоньки, пару раз померцав, превратились в красные полупрозрачные диск и молоточек. И кинулись на встречу друг другу, исчезнув со звоном и короткой вспышкой.

Дальнейшее произошло настолько быстро, что Айшари едва успела разглядеть. Кукла Витаро шагнула вперед, занося молот над головой. Одновременно Тень сделал выпад, ткнув своим оружием, словно копьем. Пока его противник перебирал ногами, пытаясь восстановить нарушенное мощным толчком в живот равновесие, телохранитель главы клана сделал второй шаг, размахнулся и обрушил свой молот на левую половину шлема. Ступни куклы с визгом и искрами описали короткую дугу по камню арены, но само творение молодого мастера осталось стоять, остановив атаку одной только левой ладонью, поставленной под боек чужого оружия. А потом резко его оттолкнуло, и перехватило свой молот обеими руками…

Айшари прижала уши, и не возвращала их в нормальное положение до тех пор, пока фигура в черно-зеленой броне не врезалась в дальнюю стену арены, на что потребовалась всего пара мгновений – настолько силен был удар.

– Наверное, он уже лет семьдесят так не удивлялся, – сказал Мон Боаган, глядя, как его боец падает на пол грохочущей грудой металла. Витаро лишь довольно кивнул. Айшари напрягла все свои органы чувств: в поверженном воине кипела гремучая смесь эмоций – удивление, досада, стыд и, как ни странно, радость и гордость. Правда, к чему относятся последние два ощущения, разобрать не вышло – все чувства воина вдруг свернулись в маленький комочек внутри его ауры и перестали быть доступны для восприятия эльфийки. Тень Боаган вскочил на ноги так резко, словно подброшенный вверх невидимой пружиной. С лязгом встряхнулся – Айшари показалась, что это стали на прежнее место какие-то щитки брони, но она не была уверена – и перехватил поудобнее так и не выпущенный из рук молот. После чего двинулся к противнику, ускоряясь с каждым шагом.

– Не ожидал, что проиграю спор, – довольно проговорил Мон Боаган. – Искусство моего наследника заставляет смотреть в будущее с радостным предвкушением. Глупо не искать ему применения. Витаро, завтра займемся подготовкой свадебного дара для нового Мон Даорут. И, чтобы не возвращаться к этому разговору, ты ведь сам знаешь, что именно Ишико нашла и приютила животное, убежавшее от Кибара. Ты сам просил позволить ей приглядывать за этим существом, а я с тобой согласился, ибо увидел в этом волю предков. Потому новой хозяйкой Даорут станет Гексайо Боаган.

Дальнейший разговор был невозможен – Тень добрался до своего противника, и обрушил на него такой град ударов, что порожденное их грохотом эхо слилось в единый непрерывный гул, заглушающий прочие звуки.

Айшари уже не смотрела на то, как изделие Витаро превращается в груду деформированного металла. Вина за судьбу близкого существа тяжким грузом легла на плечи запечатанного оборотня. Бывшая эльфийка замерла, закрыла глаза, и оставалась в таком состоянии еще долго после того, как арена и галерея опустели.