Лекция 8

Экзистенциальный анализ и логотерапия: В. Франкл

Это направление еще не канонизировано, а Виктор Франкл (1905–1997) – наш современник. В 1985 г. он приезжал в Советский Союз. Он успешно прочитал в Московском университете две лекции, которые собрали большую аудиторию со всей страны. Его работы в доперестроечное время были нам почти неизвестны. Первая большая публикация «Человек в поисках смысла» с предисловием автора в нашей стране увидела свет в 1990 г. Хотя книга вышла достаточно большим тиражом (136 000 экз.), она быстро стала библиографической редкостью. В последние несколько лет работы Франкла достаточно хорошо представлены в отечественной литературе. Введены соответствующие вопросы при сертификации психотерапевтов.

В официальных учебниках теория и практика экзистенциального анализа, кроме его марксистской критики, никак не освещались. Однако идеи Франкла настолько свежи и актуальны для нашего периода развития, что я позволю себе дать более подробное освещение теории экзистенциального анализа и логотерапии, тем более что в своей практической работе я широко использую эти идеи.

Но прежде всего о самом Франкле.

Родился он в Вене. Занимался и у Фрейда, и у Адлера. Но возглавляемые ими недавно возникшие направления оказались для Франкла слишком традиционными, и он стал выступать с возражениями и против Адлера, и против Фрейда. В 1927 г. он был исключен из адлеровского Общества индивидуальной психологии.

В 1930 г. Франкл получает степень доктора медицины. Он не успел эмигрировать из Германии. Один раз ему чудом удалось избежать ареста. Его спас офицер гестапо, которому он оказывал медицинскую помощь. В 1942 г. он попал в концентрационный лагерь, где находился до 1945 г. Но и там он проводил психотерапевтическую работу. Результаты ее обобщены в статье «Психолог в концентрационном лагере», которую трудно читать без слез. Невозможно не поражаться мужеству этого человека, который в невыносимых условиях, страдая сам, продолжал свое дело. И только такой человек мог написать, что у личности всегда есть свобода выбора. Он отметил, что в любых условиях у человека есть возможность выбора: одни становятся свиньями, а другие святыми. Франкла, конечно же, можно считать святым человеком.

После войны он работает директором Венской неврологической поликлинической больницы, много пишет и разъезжает по свету. Он убедился, что проблема смысла жизни в обществе материального благополучия стала еще более острой и «каждому времени требуется своя психотерапия». Для нашего времени наиболее подходящей можно считать логотерапию. Ведь у нас большое количество людей совершенно неожиданно и незаслуженно лишилось привычных условий существования. Познакомьтесь с работами Франкла. Меня, когда я читаю его работы, охватывает глубокое волнение, и те неприятности, которые я пережил и переживаю теперь, кажутся мне мелкими и ничтожными. Такими же взволнованными и одухотворенными становятся и мои слушатели, когда я излагаю идеи Франкла. Но, к сожалению, этот эффект длится недолго. Потом опять начинаешь увязать в мелочах быта и самокопании. Приходится вновь и вновь возвращаться к В. Франклу.

Лечебный эффект логотерапии, примененной по показанию, потрясает не только выраженностью результата, но и скоростью его возникновения.

Франкл считал, что традиционная психотерапия только проявляет в сознании глубинные явления душевной жизни, а логотерапия стремится обратить внимание сознания к подлинным духовным сущностям и призвана привести человека к осознанию собственной ответственности. Именно последняя является основой человеческого существования.

Прежде всего Франкл поднимает вопрос о смысле жизни. В явном или неявном виде этот вопрос мучит каждого человека. Сомнения в смысле жизни нельзя рассматривать как проявления психической патологии; эти сомнения отражают истинные человеческие переживания, они являются признаком человека в самом человеке. Ибо только человек задумывается о смысле своего существования, сомневаясь в нем.

Проблема смысла жизни временами может буквально завладеть человеком. Деятельность его невозможно представить в отрыве от исторического контекста. Особенно это справедливо в случае неврозов, когда человек искажает действительность и его поведение определяется не прошлым или будущим, а только «внеисторическим» настоящим. Многие невротики говорят, что они предпочли бы жить вдали от борьбы за существование.

Конечно, можно временно взять «отпуск» от своих повседневных обязанностей и забыться, например в алкоголе. К сожалению, многие пока еще здоровые люди находятся в таком многолетнем «отпуске». Ведь сплошь и рядом студенты-выпускники с трудом представляют, чем они будут заниматься, когда окончат вуз, а дети 8–10 лет не знают, кем будут. Ведь человек, не имеющий жизненного плана, не сможет чего-либо добиться и четко структурировать свое время. Скорее всего, он выберет чужой путь, пойдет не своей колеей. Но потом все равно жизнь предъявит свои права. Если человек забывает цель и увлекается средствами, у него возникает «невроз выходного дня» – ощущение пустоты собственной жизни. Жертвы данного невроза напиваются для того, чтобы спастись от ужаса этой пустоты.

Логотерапия и экзистенциальный анализ помогают человеку бороться с такими страданиями, которые вызваны философскими проблемами, поставленными самой жизнью. Но логотерапия и дает опору больным, в которой здоровый человек не так нуждается.

Духовные проблемы нельзя описывать как симптомы. Они являются не симптомами, а достоинством, выражающим уровень осмысленности, достигнутый пациентом, или тот уровень, которого он должен достичь. Особенно это относится к людям, потерявшим любимого человека, которому они посвятили свою жизнь. Эти люди утрачивают духовный стержень и вызывают особую жалость. Не имея его, человек оказывается не в состоянии в трудные периоды жизни противостоять ударам судьбы. Так, все долгожители придерживались спокойной и жизнеутверждающей позиции. Философская позиция должна проявиться рано или поздно. Если человек не сможет придумать доводы в пользу жизни, то рано или поздно у него возникают мысли о самоубийстве. Задайте себе вопрос, почему вы не думаете о самоубийстве, и вы найдете смысл своего существования.

Франкл считает, что есть какой-то сверхсмысл, и в этом он чем-то напоминает верующего в Бога. Он считает, что мы никогда не поймем сверхсмысла, как ветвь не поймет смысла дерева. Однако вера в сверхсмысл имеет огромное психотерапевтическое и психогигиеническое значение. Такая вера делает человека более жизнеспособным. Для такой веры нет ничего бессмысленного. Когда она имеется, человек понимает, что ни одна драма внутренней жизни не проходит впустую, даже если она проходит втайне. «Роман, прожитый каждым индивидом, остается более грандиозным произведением, чем любое из произведений, когда-либо написанных на бумаге». Прочтите еще раз эту фразу и проникнитесь той любовью к отдельно взятому человеку, которую испытывал В. Франкл! Тот человек, который верит в сверхсмысл, осознает, что содержание его жизни сохраняется и оберегается. Тогда получается, что прошедшее тоже вид бытия и, может быть, самый надежный. Это своего рода склад, из которого уже ничего не пропадет. Спасти возможность можно только путем ее реализации, ибо в прошлом реализованная возможность хранится навсегда и в безопасности.

Прежде всего Франкл описывает те явления и состояния, которые не могут быть смыслом жизни. К ним он относит удовольствие, радость и счастье. Удовольствие – это следствие результата наших стремлений, а радость всегда направлена на какой-то объект.

Стремление к счастью само по себе не может быть смыслом человеческого существования. Человек, который отчаянно рвется к счастью, самим своим рвением отрезает себе дорогу к нему. Как только я постигаю какую-нибудь ценность, тут же осознаю, что она существует сама по себе. Любой предмет привлекателен, пока ты не стал им обладать. Так, например, привлекательность сексуального партнера существует до тех пор, пока человек находится в состоянии сексуального возбуждения. После ослабления этого чувства начинает казаться, что партнер потерял привлекательность или даже никогда ее не имел.

Франкл утверждает, что необходимо разъяснять больным богатство мира ценностей и помочь им выработать гибкость и способность переключаться на другую ценностную группу, если к настоящей утратился интерес.

Надо показать пациенту, что положение человека, его профессия абсолютно ничего не значат. Решающим является то, как он работает, справляется со своим кругом обязанностей.

Обыкновенный человек, действительно справляющийся со своим кругом обязанностей и задачами, которые ставит перед ним его положение в обществе, несмотря на «маленькую» жизнь, более велик, чем «великий» государственный деятель, безнравственные решения которого могут нести большое зло.

Итак, ценности, которые реализуются в продуктивных творческих действиях, Франкл называет «созидательными». Помимо созидательных существуют ценности, реализуемые в переживаниях, – «ценности переживания». Они проявляются в благоговении перед произведениями искусства. Смысл данного момента не определяется действиями личности. Но и ради духовного экстаза стоит жить! Величие жизни определяется величием момента. Ведь высота горной гряды определяется не высотой долины, а величиной высочайшей вершины. Так и жизненные пики определяют осмысленность всей жизни. И единичное событие может задним числом наполнить смыслом все предшествующее. И если я на закате своей педагогической карьеры воспитаю одного гения, весь мой прошлый преподавательский труд приобретет глубокий смысл, даже если тогда, в прошлом, он казался нелепым.

Третья категория ценностей относится к факторам, ограничивающим жизнь человека. Это «ценности отношения». Ибо действительно значимо отношение человека к своей судьбе, выпавшей на его долю. То, как он несет крест, то мужество, которое он проявляет в страданиях, достоинство, которое он высказывает, когда он приговорен и обречен, – все это является мерой того, насколько он состоялся как человек. Кстати, то, как ведет себя человек в болезни, также показывает, что он за человек.

Франкл приходит к выводу, что жизнь человека по сути своей никогда не может быть бессмысленной. И пока сознание не покинуло человека, он постоянно обязан реализовывать ценности до последнего момента своего существования. И пусть возможностей для этого у него немного, ценности отношения остаются для него всегда доступными.

Франкл привел такой пример.

Умирающий больной был парализован и лишен возможности действовать, но он читал и наслаждался музыкой. А когда ему и это стало недоступно, он утешал больных. В день своей смерти, о которой он узнал, подслушав разговор врачей, он попросил сестру сделать укол вечером, чтобы не беспокоить ее ночью.

Когда на одном из занятий в группе я привел этот пример, он произвел столь сильное впечатление на одного ипохондрика (назовем его П.), что вскоре у него наметилось существенное улучшение.

Вот его рассказ.

«После окончания института меня планировали оставить в аспирантуре. Но судьба сложилась так, что я был призван в армию на кадровую службу. Для меня это было источником тяжелейших переживаний, и я вскоре заболел. Кстати, мой первый сосед по комнате в общежитии попал в такой же переплет. Но он быстро сориентировался. Позднее он стал космонавтом. Я же через шесть лет службы после одной из “неприятностей” – перевод в нежелательный для меня гарнизон – заработал нарушение мозгового кровообращения. Мне не разрешалось подниматься с постели, и когда одеяло падало на пол, меня укрывал сосед по палате, больной лейкозом. Не думаю, что он не знал о своем смертельном заболевании. Но он укрывал меня. Я жив, а он давно в могиле! Мне стыдно за себя!»

Я поддерживаю хорошие отношения с ним, теперь уже бывшим пациентом. Он доктор наук, написал пять монографий. У него много учеников и международная известность. От болезни не осталось и следа. К рассказу о его судьбе я буду еще возвращаться.

Но вернемся к идеям Франкла.

Франкл энергично выступает против эйтаназии и против самоубийства. Врач должен помогать больному реализовать его право на жизнь и стремление жить. Помогать надо и покушающимся на самоубийство. Если бы судьба действительно готовила человеку смерть, она всегда нашла бы способ довести дело до конца. Врач никогда не должен брать на себя роль судьбы. Кроме того, вывод о безысходности может оказаться субъективным. Самоубийца похож на шахматиста, который столкнулся с очень трудной задачей и просто смахивает фигуры с доски. А ведь таким способом задачи не решить. Необходимо научить пациентов благоговеть перед жизнью. И нам надо помочь пациенту наполнить жизнь смыслом. «Если у человека есть зачем, он вынесет любое как». Жизнь всегда более осмысленна, если она труднее дается. Ничто не помогает человеку преодолеть объективные трудности и переносить субъективные неприятности, если перед ним не стоит жизненно важная задача, особенно если она представляется чем-то вроде миссии. Всегда, когда что-то делаешь, нужно думать, что делаешь то, что нельзя не сделать, что кроме тебя никто это так не сделает, что без твоей работы не обойтись. Вот я сейчас публикую свои лекции. Я считаю, что они могут спасти все человечество и что никто этого не сможет сделать так, как я, что не сделать это нельзя. Нет, я не сумасшедший, у меня есть противовес, который мне подсказывает, что может быть это и важно, но не для всех, но хотя бы для кого-нибудь. Кроме того, я понимаю, что и я могу что-то сделать не так. Это позволяет мне оставаться спокойным, когда уходят с моих лекций и не покупают моих книг. Но в момент, когда я это делаю, я думаю именно так, что выполняю миссию. Только при таком настроении, что выполняешь миссию, можно сделать что-то толковое хотя бы для нескольких человек.

Франкл считает, что есть ценности ситуативные и вечные. Осуществить ситуативную ценность человек может один раз в жизни. Если эта возможность упущена, она теряется безвозвратно. Следует помнить, что существование человека является конкретным и субъективным. Вот почему логотерапия призывает людей в своей собственной жизни реализовывать эти неповторимые и уникальные возможности.

Вот почему я во время чтения лекций и при написании этой книги то и дело отхожу от академического стиля и советую не мучиться проблемой выбора. Вы читаете книгу, но вот вас пригласил на свидание любимый человек. Бросьте чтение, пойдите на свидание. Иначе эта ситуативная ценность будет упущена раз и навсегда. И у вас еще долго будет болеть голова из-за упущенной возможности. Не беспокойтесь, если встреча вас разочарует. Все равно вы уже одну задачу решили и больше с этим человеком встречаться не будете. И тогда вы сможете вернуться к книге и читать ее будете внимательно. В общем, экзистенциальный анализ помогает нам сделать выбор в пользу ситуативной ценности.

А теперь вновь вернемся к Франклу.

Цель логотерапии состоит в том, чтобы помочь человеку достичь максимальной сосредоточенности на жизненной задаче, стоящей перед ним. Затем надо показать ему, что жизнь каждого человека имеет свою неповторимую цель, к достижению которой ведет один путь. Больному необходимо помочь понять неповторимость и своебразность его собственной жизни. Ведь его все время учили быть «как все» и, следовательно, осознанно или неосознанно уничтожали. Как человеку разобраться, каким он должен быть в отличие от того, каков он есть? На этот вопрос отвечает Гете: «Как нам познать себя? Размышляя – никогда, но только действуя! Старайтесь исполнять свой долг, и вскоре вы узнаете, кто вы. А что тогда является вашим долгом? Требования каждого дня!» В общем, делайте свое дело, и вы узнаете, кто вы. Как бы я узнал, что я врач, если бы не лечил больных, как я узнал бы, что я писатель, если бы не писал книг? Мои способности никому не нужны, нужны мои дела и навыки. Заодно и меня потерпят и даже будут любить.

Невротик обычно стремится выполнить какую-либо одну задачу в ущерб остальным, что неправильно, ибо мы прошли бы мимо ситуативных ценностей вместо того, чтобы реализовать их. Вот и сейчас захотелось отвлечься от изложения идей Франкла и рассказать о конкретных примерах их использования.

Может быть, это неправильно и я получу упрек от коллег за такой характер изложения материала. Но так учебное пособие еще никто не писал. Может быть, и это неплохо. Кроме того, конкретное использование идей сразу оживляет изложение. Ведь именно так, отвлекаясь от генеральной линии, я читал свои лекции, и слушателям они нравились. Почему же сейчас они не понравятся?

Так вот, я хочу еще раз вернуться к П. и рассказать о некоторых деталях работы с ним. Я посоветовал ему не ставить жестких задач: стать заведующим кафедрой, профессором, – а постараться посмотреть на вопрос шире и поставить задачу получить Нобелевскую премию. Такой подход сразу снимает многие ограничения. Для того чтобы стать заведующим кафедрой, есть один путь. Для получения Нобелевской премии много путей. Перед больными мы всегда ставим задачу большую и реальную, т. е. формально выполнимую. Нельзя ставить задачи непосильные. К таким мы относим задачу перевоспитания другого человека, изменение обстоятельств. Мы предлагаем заняться собой. Когда задача реальная, то даже если ее не удастся выполнить, в процессе ее решения все-таки будут кое-какие положительные итоги.

Итак, он перестал думать о карьере и сосредоточился на конкретных задачах. Кстати, когда появилась большая цель, то прежние неприятности как-то измельчали. Нобелевской премии он так и не получил, но достиг много. Он добился гораздо большего, чем профессорская должность.

В более запущенных случаях мы предлагаем пациенту делать то, что ему хочется. Пусть это дело он потом бросит, но хоть какой-нибудь навык приобретет. Затем появится новое дело. И опять следует попытаться его выполнить, и опять приобретется какой-нибудь навык, и жизнь все время будет осмысленной. Я консультировал одного клиента, поставившего передо мной проблему перевоспитания младшего сына, который, обладая неплохими способностями, никак не мог определиться в жизни.

Послушайте его рассказ.

«Ознакомясь с современными идеями, я проникся ими и решил не сдерживать желаний своего сына. К десяти годам он неплохо учился, но был весьма мнительным, одновременно непоседливым, и у него не было стойких интересов. Я решил не вмешиваться в его жизнь и способствовать выполнению его желаний. В течение года его успеваемость резко упала. Свободное время он проводил в основном на улице. Вскоре он превратился в двоечника. Его все ругали, кроме меня.

Естественно, когда ему стало совсем плохо, он обратился ко мне (ему поставили двойку по математике и оставили на осень. Такого удара он не ожидал). Я сказал, что он парень способный и сможет быстро усвоить математику. Только надо начать занятия. К моему удивлению, за две недели он освоил программу четвертого класса и еще за неделю – полугодовую программу пятого.

Когда ему захотелось завести собаку, я тоже не препятствовал этому, но предложил ему вначале вырастить цыплят, чтобы понять, сможет ли он ухаживать за собакой. Неделю он с увлечением выращивал цыплят, но затем это ему надоело, и когда цыплята начали дохнуть, мы их передали соседям. Но вопрос приобретения собаки был закрыт. Навык ухода за цыплятами остался.

Когда ему захотелось приобрести велосипед, я попросил его вскопать сад. Свободных денег в семье не было, а в освободившееся время я смог бы заработать ему на велосипед. Сад он вскопал за один день, попросив о помощи своих друзей. Так он приобрел организаторские навыки.

Когда он решил стать телохранителем, я ему тоже не препятствовал. Два года он интенсивно и с увлечением занимался ушу. Когда он поступил в медицинский институт, то на первых курсах метался и пытался заниматься бизнесом. И я тоже ему не препятствовал. Вскоре он сам понял, что бизнес не для него. На пятом курсе он увлекся хирургией. И оказалось, что ему пригодились и навыки, приобретенные при выращивании цыплят, и хорошая физическая подготовка, и общительность, развившаяся в контактах с малознакомыми людьми, когда он пытался заниматься бизнесом. В настоящее время он стал неплохим хирургом».

С точки зрения логотерапии, «жизненной задачи вообще» не существует, как не существует лучшего хода в шахматах. Необходимо сделать не «самое лучшее», а «самое лучшее, на что ты способен в данной ситуации». Следует также довольствоваться постепенным приближением к цели.

О смысле смерти

Смерть также имеет смысл. Если бы мы были бессмертны, то могли бы спокойно откладывать свои дела на какое угодно время. К сожалению, многие люди, особенно невротики, ведут себя как бессмертные боги, откладывая свои дела. Но перед лицом смерти мы обязаны использовать отведенное нам время максимально. Только тогда жизнь приобретает смысл. В основе смысла человеческой жизни лежит принцип необратимости существования. Эту мысль и следует доводить до больного, чтобы он взял на себя ответственность за свою жизнь.

В общем виде ведущий принцип экзистенциального анализа можно сформулировать следующим образом: к любой ситуации следует подходить так, как будто живешь во второй раз и в прошлой жизни уже сделал ошибку, подобную той, которую сейчас пытаешься совершить. Представьте себя в такой ситуации, и вы немедленно осознаете всю глубину ответственности, которую несете в любой момент своей жизни.

Вначале жизнь представляет собой нетронутый «материал», но вот она разворачивается, и «материала» становится все меньше и меньше. Он превращается в «одежду». Это наши поступки, переживания, опыт, все то, что мы накопили на жизненном пути. А если ничего этого нет, то «материал» пропал безвозвратно – ушел на тряпки.

Еще одну аналогию проводит Франкл. Человек похож на скульптора, который из камня ваяет свою жизнь. И поступать следует так, как поступает скульптор. Он старается уже в камне увидеть то, что из него можно сделать так, чтобы было меньше отходов. Кроме того, человек не знает, сколько времени ему отпущено. Торопиться не следует, но и простаивать не стоит. Неважно, если работа не завершена, важно, какого она качества.

Жизнь имеет смысл, длинна она или коротка, воспроизводит себя или нет. Если бы жизнь бездетной женщины была абсолютно бессмысленной только потому, что у нее нет детей, это значило бы, что человечество живет для детей и единственным смыслом жизни человека является воспроизведение себе подобных. Тогда получается, что каждое поколение передает проблему следующему, так и не разрешив ее.

Видеть в материнстве единственный смысл жизни женщины – значит бросать тень не только на жизнь женщин, не имеющих детей, но и на жизнь женщины-матери, низводя ее до уровня самки. Удовлетворение сексуальных потребностей и биологическое воспроизводство – это два не самых важных аспекта брака. Франкл считает более важным «духовный фактор» – то, что мы называем любовью.

Женщины! Прочтите еще раз последние два абзаца. Обратите внимание, с каким уважением Франкл относится к женщине. Женщины, почему вы не хотите уважать себя, если у вас нет детей? И почему вы думаете, что если у вас будет ребенок, то он обязательно будет удачный? Или может быть, вы хотите выкачать из ребенка счастье, которого у вас сейчас нет? Почему вы считаете себя неполноценной из-за того, что у вас нет детей? Я не против детей. У меня двое детей. Первый появился, когда мне было 30 лет. Так что, до 30 лет я был неполноценным?

Мне думается, что неполноценным следует считать того, кто не может себя обеспечить и не хочет стать таким, чтобы себя обеспечить, т. е. самодостаточным.

Но вернемся к Франклу.

Франкл предупреждает нас, чтобы мы не стремились стать идеальными. Если бы все люди были идеальными, то каждого можно было бы заменить другим. Именно из нашего несовершенства вытекают незаменимость и невоспроизводимость каждого индивида, поскольку каждый из нас несовершенен на свой манер. Чем более специфичен человек, тем менее он похож на других, тем менее он соответствует норме.

Мы стадные животные. С этим ничего поделать нельзя. Поэтому Франкл отмечает, что в каждом из нас есть чувство стадности. Но у человека имеются задачи, выходящие за пределы чувства стадности. Личности необходимо сообщество, ибо лишь в нем жизнь приобретает смысл. Но и сообщество не может обойтись без отдельных личностей. Франкл считает, что там, где не признается индивидуальность, нет сообщества: там толпа, стадо. Толпа не терпит индивидуальности. Толпу он сравнивает с булыжной мостовой, а истинное сообщество – с мозаичным рисунком. В булыжной мостовой один камень можно заменить другим; в мозаике каждый фрагмент незаменим. И если он выпадает, приходится перестраивать весь рисунок. Вот почему потеря личности для сообщества невосполнима. Сообщество подчеркивает индивидуальность его членов, толпа ее подавляет, ограничивая свободу личности ради равенства и подменяя братство стадным инстинктом.

Человек представляет собой нечто, завершенное в себе, – его нельзя ни разделить, ни сложить с другими предметами. Его нельзя вводить составляющим элементом ни в какую систему высшего порядка, ведь при этом он теряет особое качество – чувство достоинства. Человек должен жить по формуле: быть – значит отличаться. Существование человека как личности означает абсолютную непохожесть на других.

Толпа как таковая не имеет сознания и ответственности. Скрываясь и растворяясь в толпе, человек утрачивает важнейшее из присущих ему качеств – ответственность. Бегство «в толпу» – это освобождение от бремени собственной ответственности. Как только кто-нибудь начинает вести себя как частица «высшего целого», он начинает получать истинное наслаждение от того, что удалось сбросить с себя бремя собственной ответственности. Эта тенденция к избеганию бремени ответственности оказывается мотивом для любых форм коллективизма. Истинное сообщество – это сообщество ответственных личностей, толпа же – просто множество обезличенных существ.

Работы Франкла, как мы видим, проникнуты уважением к человеку, личности.

Он указывал, что когда дело доходит до оценки человеческих поступков, коллективизм приводит к нелепым заблуждениям. Вместо личной ответственности формируются конформность и уважение к социальным нормам. Индивид предстает как усредненный тип. Но человек не машина, и оценка по типу не проходит. Чем более стандартизирована машина, тем она лучше; но чем больше стандартизирована личность, тем больше она растворяется в своем классе, национальности или характерологическом типе. Чем больше она соответствует стандартному среднему, тем ниже она в нравственном отношении.

В нравственном плане идея коллективизма приводит к понятию коллективной вины: с людей спрашивают за то, за что они ответственности не несут. Тот, кто судит их, ответственности за приговор не несет.

Франкл считает, что у человека всегда есть возможность выбора, и он должен нести ответственность за свой выбор. Невротик сам себе не дает реализовывать собственные возможности, сам себе мешает стать таким, каким он может быть. В результате он искажает свою жизнь. Быть человеком – значит не только не походить на других, но также уметь становиться непохожим на себя, т. е. изменяться.

Невротик, вспоминая свои неудачи, заключает, что у него неудачная судьба определяет все его будущие ошибки. На самом деле ошибки должны служить плодотворным материалом для формирования лучшего будущего; из собственных промахов следует извлекать уроки. Никогда не поздно учиться, но и никогда не рано: учиться всегда самое время, чему бы мы ни учились. Иначе мы можем уподобиться пьянице, которого убеждали бросить пить.

– Теперь уже поздно, – отвечал он.

– Но ведь это никогда не поздно! – продолжали убеждать его.

– В таком случае я обязательно брошу, но как-нибудь потом.

Интересны взгляды Франкла на судьбу. Судьба, как все свершившееся, должна всегда выступать стимулом к новым сознательным и ответственным действиям. Становясь прошедшим, наши реализованные возможности никогда не исчезнут бесследно. Действительность спасается от исчезновения, становясь прошлым. Момент превращается в вечность, если возможности, скрытые в нем, превращаются в реальность. Прошлое – великолепный склад, где сделанное хранится «навсегда». Тогда смерть не страшна.

Но судьба может предстать человеку в трех формах: естественная предрасположенность, или природный дар; ситуация; взаимодействие предрасположенности и ситуации, которое формирует человеческую позицию, т. е. его отношение к чему-либо. Так вот, позицию, отношение как раз и можно изменить. Этим и занимается психотерапия. Психотерапевты должны действовать так, как будто судьба не посягает на свободу действий. Ведь и биологическая судьба не раскрыла всех возможностей.

В инстинктах мое «Я» черпает энергию. Мои страсти – это ветер, который дует, куда ему вздумается, а мое «Я» должно управлять парусами судьбы, чтобы плыть туда, куда мне надо. Хороший моряк может плыть и против ветра. А куда плыть? Вот для этого и нужен смысл жизни.

Изначальное слабоволие – это глупая выдумка. Слабовольным становится тот, у кого нет цели и кто не умеет принимать решений. Невротик каждый раз прогнозирует неудачу. Вот поэтому он ничего и не добивается. Он не хочет разрушать собственные ожидания. Нередко и у врачей существует терапевтический нигилизм. Франкл считает, что человек остается слабовольным до тех пор, пока он хочет оставаться слабовольным.

Поэтому и в депрессии незачем поддаваться психологической судьбе. Человек должен помнить, что солнце существует даже тогда, когда небо затянуто тучами. Нельзя оправдываться неправильным воспитанием, как это делают многие невротики. Последствия неправильного воспитания следует исправлять сознательными усилиями.

Франкл советует психотерапевтам руководствоваться следующими словами Гете: «Если мы принимаем людей такими, какие они есть, мы делаем их хуже. Если мы относимся к ним так, как будто они уже таковы, какими им следует быть, мы помогаем им стать такими, какими они в состоянии стать». Вот почему к детям следует относиться так, как мы относимся к взрослым. Франкл рекомендует не придавать значения приступам болезни. Тогда от них легче оправиться. Хорош совет Ницше относиться к болезни, как к надоедливой собаке. Когда перестаешь на нее обращать внимание, она перестает кусаться.

И социологические законы не мешают проявляться свободе воли. Они просто определяют границы. В них всегда имеются области индивидуального пользования. Ценности переживания – восприятие природы, искусства – остаются в распоряжении индивида даже при полном одиночестве и являются принципиально личными. Они могут опираться на широкие сообщества (дружба, солидарность и т. п.) и более узкую основу (сексуальное партнерство).

Эта лекция в устном исполнении получается у меня лучше всего. И я сам понял глубину и актуальность идей Франкла после того, как рассказал об этом другим. Так вот и вы попробуйте все это пересказать тем, кто захочет вас послушать. Только не навязывайте своим слушателям мнение Франкла, а спросите, как они к этому относятся. Ну а теперь поговорим о страданиях.

О смысле страдания

Жизнь бывает не только созиданием или наслаждением, но и страданием. Жизнь может наполниться благородным смыслом даже тогда, когда она неожиданно нарушается. На этом положении основан подход к психотерапии злокачественных новообразований. Врачу-онкологу, знавшему, что он болен раком щитовидной железы, я предложил провести на себе одно научное исследование. Его состояние значительно улучшилось. Очень показателен в этом отношении фильм «Мертв по прибытии». Один бизнесмен узнал, что его отравили и он через две недели обязательно умрет. И вот он посвящает оставшиеся ему дни жизни разоблачению преступников.

Недостаток успеха никогда не означает утрату смысла жизни. Вспомните периоды собственной влюбленности без взаимности! Решитесь ли вы выбросить из жизни периоды несчастной любви со всеми их сомнениями и страданиями? Полнота страданий никогда не кажется нам недостатком осмысленности.

Напротив, человек растет и мужает страдая; его несчастная любовь приносит ему больше пользы, чем могло бы дать множество любовных побед. Преувеличивая значимость приятных и неприятных переживаний, люди вырабатывают в себе ничем не оправданную склонность жаловаться на судьбу. Мы посланы в этот мир не для наслаждений.

Удовольствие не в состоянии придать нам смысл жизни. А если так, то отсутствие удовольствия не умаляет смысла жизни. Для оценки мелодии неважно, мажорная она или минорная.

Страдание не лишено смысла, ибо страдая, мы внутренне как бы отодвигаемся от того, что вызвало наши страдания. Страдая, мы все время остаемся между тем, что есть в действительности, и тем, что должно быть. В страдании сам факт отчаяния снимает вину с человека. Страдание вызывает плодотворное, кардинально преобразующее духовное напряжение, которое на эмоциональном уровне помогает человеку осознать то, чему следует быть.

В страданиях человека открывается глубокая мудрость, которая выше всякого рассудка. Для внутренней жизни скорбь и раскаяние полны глубокого смысла. Потерянная возлюбленная продолжает жить в нашей душе благодаря скорби о ней, раскаяние позволяет виновному вновь поднять голову, как бы очистившись от вины.

Скука тоже имеет смысл. Она как бы напоминает нам, что мы бездействуем. Но деятельность существует не для того, чтобы спасаться от скуки. Скорее скука существует для того, чтобы напоминать нам о том, чтобы мы бежали от бездействия и должным образом поняли смысл нашей жизни.

И смысл тревоги – это тоже напоминание. Смысл страдания в том, что оно оберегает человека от апатии и духовного оцепенения. Пока мы способны к страданию, мы остаемся живыми духовно. Мы растем и мужаем в страданиях, они делают нас богаче и сильнее. Скорбь как бы возвращает прошлое в настоящее. Раскаяние и скорбь – оба эти чувства – служат для того, чтобы как бы «исправить» прошлое. Нельзя гасить несчастья наркотиками. Пытаясь забыться, человек заставляет себя «не замечать» случившегося, пытается убежать от него. Но притупление чувств не приводит к устранению самого предмета переживаний. То, что оттеснено в область бессознательного, не вытесняется в действительности. Здоровые родственники умершего категорически отказываются принимать транквилизаторы и предпочитают круглосуточно рыдать над умершим.

Наркотизация – это духовная анестезия. Но духовная анестезия может привести к духовной смерти. Постоянно убивая наркотиками эмоционально значимые переживания, человек убивает свою внутреннюю жизнь. Страдание и горе являются частью человеческой жизни, как судьба или смерть. Ни одно из них нельзя вырвать из жизни, не нарушая ее смысла. Ибо лишь под ударами молота судьбы в горниле страданий выковывается личность и жизнь приобретает свои форму и содержание.

Франкл предупреждает, что человек не должен преждевременно сложить оружие, ибо легко принять ситуацию за судьбу и склонить голову перед мнимой участью. Лишь только тогда, когда он не имеет возможности реализовывать созидательные ценности, когда нет под рукой средств, чтобы воздействовать на судьбу, наступает время реализовывать ценности отношения, имеет смысл взвалить на себя крест. Ценности отношения могут быть полностью реализованы только тогда, когда доля, выпавшая человеку, оказывается на самом деле неизбежной. Это благородное страдание. Но если человек ничего не сделал для того, чтобы избежать страдания, то его страдание нельзя назвать благородным, да и вообще нельзя назвать страданием.

Читая эти мысли Франкла, я вдруг понял, что так называемые любовные страдания наших молодых людей – это страдания, связанные с тем, что у них нет своего дела, они не реализуют созидательных ценностей, их жизнь бессмысленна, вызвать сочувствие они не могут, они нуждаются не в устройстве любовных дел, а в интересной работе. Легче работать со страдающим от неудачной любви, который увлечен своим делом. Мы предлагаем ему сосредоточиться на последнем, вырасти, перерасти своего партнера, который после этого станет неинтересным, и «любовь» пройдет.

Терпение оправданно только тогда, когда сама судьба ставит человека в условия, когда он вынужден терпеть, ибо ни изменить своего положения, ни избежать его он не в состоянии. Только оправданное терпение является нравственным достижением; только неизбежное страдание имеет нравственный смысл. Для многих моих подопечных рассуждения Франкла были настоящим оздоравливающим потрясением. Послушайте рассказ одного из моих подопечных, которого все время обходили и который в конце концов достиг очень больших успехов.

«Познакомившись с помощью Франкла с проблемой страдания, я для себя это сформулировал следующим образом. Когда мне становится плохо, я думаю, а все ли я сделал, чтобы избежать этой ситуации. И, к сожалению и одновременно к счастью, я понял, что истинных страданий у меня в жизни-то и не было. Более того, при объективном анализе то, что я считал несчастьем, на поверку оказалось подарком судьбы. Теперь я понял, что очень хорошо, что меня не приняли в аспирантуру на кафедру оперативной хирургии. Тот, кто занял мое место, плохо кончил, а так я бы был на его месте. Мне отказала во взаимности одна девушка. Но это же счастье. Ведь она просто не захотела портить мне жизнь, как это сделала с другими, за которых выходила замуж. Я страдал оттого, что ко мне плохо относился мой начальник. Но ведь плохо кончили те, к кому он хорошо относился. Я еще много могу привести таких своих “страданий”, которые на самом деле были благоприятными обстоятельствами. Так с помощью Франкла мне удалось исправить свое прошлое».

Таким образом, круг оправданных страданий, по Франклу, весьма узок. В него входят неизлечимые заболевания при условии, что были предприняты все меры профилактики, заключение в концентрационный лагерь при авторитарных режимах, гибель близких людей и т. п. А все остальное – блажь или намек судьбы на то, что собираешься сделать очередную глупость.

«Жизнь – ничто, жизнь – это возможность сделать что-то». В этом принципе Геббеля содержится ответ на вопрос о смысле жизни. Ибо существуют лишь две возможности: работать вместе с судьбой, придавая ей формы, и таким образом реализовывать созидательные ценности или, если это невозможно и страдание неизбежно, страдать, реализуя ценности отношения.

Иногда целью экзистенциального анализа является научение человека страданию. Ведь есть ситуации, когда человек может выполнить свою задачу только путем истинных страданий, иначе он может оказаться недостойным мучений, выпавших на его долю.

В плане смысла страданий можно понять заключенную концентрационного лагеря, в прошлом избалованную женщину, которая сказала: «Я благодарю судьбу, что она обошлась со мной так сурово. Моя жизнь до лагеря была слишком легкой». Читая эти слова, я стал вспоминать свою жизнь. И вспомнились мне лишь те эпизоды, которые были хоть как-то связаны со страданиями: и как мы заблудились в горах, и какие усилия мы предприняли для того, чтобы выбраться оттуда, и неожиданные повороты карьеры, которые я воспринимал как несчастье, и мытарства, связанные с защитой диссертации. Хочу заметить, что воспоминания эти радостные, ибо мне удалось преодолеть препятствия, и я понимаю, что выгляжу привлекательнее именно благодаря этим страданиям. Один человек отличается от другого не столько достижениями, сколько страданиями. Ведь «остепененных» у нас много, а тех, кто искомой степени добился, пробиваясь сквозь тернии трех советов, гораздо меньше.

Вайцзеккер заметил, что больной в чем-то превосходит врача. Врач, тонко чувствующий ситуацию, всегда будет испытывать чувство стыда, находясь у постели неизлечимого или умирающего больного. Ибо врач бессилен вырвать жертву из тисков смерти, а больной становится героем, смело встречающим свою судьбу; он не сдается, ибо принимает свою судьбу с тихим страданием. У врача же связаны руки, и он терпит поражение.

О смысле труда

В чем смысл жизни? На этот вопрос отвечать мы должны не словами, а делами. А правильность ответа зависит от конкретной ситуации и конкретной личности. Франклу человек без смысла жизни напоминает скалолаза, который находится в плотном тумане и может поддаться панике и чувству отчаяния. Но как только он увидит вдали домик, у него сразу прибавятся силы.

Пока созидательные силы находятся на переднем плане жизненной задачи человека, он их использует в процессе работы. Невротики нередко заявляют, что они лучше смогли бы выполнить свою миссию, если бы выбрали другую профессию. Но это глубокое заблуждение. Если и существуют случаи, когда выбранная работа не приносит удовлетворения, то здесь виноват сам человек, а не работа. Работа сама по себе не делает человека нужным и незаменимым; она лишь дает ему возможность стать таковым. Важна не работа, которую человек выполняет, а то, как он ее выполняет. Все зависит от того, сколько личностных качеств вложит человек в свою работу.

Труды Франкла весьма актуальны и для ситуации в нашей стране, когда сформировался класс богатых людей, а над многими нависла угроза безработицы. Он отмечает, что некоторые финансовые магнаты настолько заняты добычей средств для жизни, что забывают саму жизнь.

Франкл описывает и невроз безработицы. Он замечает, что основным симптомом ее является не депрессия, а апатия. Она опасна тем, что безработный становится все более пассивным, все реже проявляет инициативу и оказывается не в состоянии ухватиться за руку помощи, которую ему могут протянуть.

Человек, не имеющий работы, переживает пустоту своего времени как пустоту своего сознания. Он чувствует себя ненужным. Безработица, таким образом, становится питательной средой для распространения неврозов. Когда человеческий дух работает вхолостую, это может привести к развитию устойчивого «воскресного невроза». Но нередко сам факт безработицы дает пищу для невротических переживаний. Тогда безработица для невротиков – находка, ибо теперь во всех жизненных неудачах они могут обвинить именно ее. Безработица выступает в виде козла отпущения, на которого они могут свалить всю вину за неудавшуюся жизнь. «Ах, если бы у меня была работа, все было бы иначе, все было бы превосходно», – заявляют они. И считают, что теперь с них нечего спросить. И сами ничего от себя не требуют. Объяснять все происходящее результатом действия единственного фактора, да еще предопределенного судьбой, очень удобно. Тогда ничего не нужно делать, кроме как ждать.

Но не каждый безработный поддается неврозу безработицы. Некоторые безработные становятся добровольными помощниками в общественных организациях, посещают бесплатные образовательные курсы, публичные библиотеки и обсуждают с друзьями прочитанное. Они умеют сделать свою жизнь осмысленной. Франкл подчеркивает, что и в данной ситуации есть возможность выбора, и считает, что безработные нуждаются в психотерапевтической помощи, но занятия с ними глубинной психологией были бы просто смехотворными. Куда более подходящим здесь будет экзистенциальный анализ. Удивительно созвучно все это нашему времени.

Способность и возможность трудиться сами по себе ничего не значат, ибо в труде можно стать простым орудием для добывания средств. Некоторые пытаются найти себя в наслаждениях. Но это тоже не выход. В. Франкл цитирует писательницу Алису Литткенс, утверждавшую: «Где нет любви, ее заменяет работа; где нет работы, наркотиком становится любовь».

Работа – это не вся жизнь. Но нередко невротик пытается уйти от жизни вообще, найти прибежище в работе. И тогда действительно скудость и пустота существования выступают на первый план, как только приостанавливается профессиональная деятельность.

Воскресенье в любом городе – самый грустный день недели. Именно в этот день проявляется скудость городской жизни. Люди, не имеющие цели в жизни, несутся по ней с такой быстротой, что не замечают ее бесцельности. В воскресенье, когда в бешеной гонке наступает суточная пауза, вся пустота их существования встает перед ними в полный рост.

И на что только они не идут, чтобы заполнить эту пустоту! Они мчатся на танцы – там громко играет музыка, и шум избавляет от необходимости разговаривать. И думать нет нужды.

Следующее убежище – искусство. Но если здорового искусство обогащает, то для невротика искусство – лишь возможность убежать от себя. Тогда для чтения выбираются детективы. И если желание узнать, чем кончится, захватывающее дух состояние тревожного ожидания доставляют невротику удовольствие, то это удовольствие со знаком «минус».

Для тех, кто жаждет сильных ощущений, самым сильным ощущением является смерть – как в жизни, так и в искусстве. Какой-нибудь тупица, читая за едой газету, жаждет сообщений о несчастьях и смерти. Но этого может оказаться мало. Тогда он начинает смотреть боевики. И напоминает наркомана, которому для получения наслаждения необходимо все время увеличивать дозу. Эти чужие смерти нужны ему для контраста; ему начинает казаться, что если кто-то и должен умереть, то только не он. Франкл описывает еще одну форму бегства от жизни – чтение дешевых романов. Невротики при этом отождествляют себя с вымышленными героями. Ну разве это не про нас!

Самая большая ошибка, которую мы можем совершить в жизни, – почить на лаврах. Никогда не следует довольствоваться достигнутым. Жизнь не перестает задавать все новые и новые вопросы, не позволяя остановиться. Только постоянное одурманивание делает нас нечувствительными к уколам совести. Стоящего обходят; довольный собой потерян. Ни в творчестве, ни в переживаниях нельзя довольствоваться достигнутым. Каждый день, каждый час требуют от нас новых свершений.

О смысле любви

Франкл рассматривает любовь как область, где легко реализовать ценности переживания. Любовь он определяет как переживание другого человека во всем его своеобразии и неповторимости.

Таким образом, оказывается, что существует два способа утвердить своеобразие своей личности. Один – активный – путем реализации созидательных ценностей, другой – пассивный. В этом случае человеку представляется, что на него свалится манна небесная. «Любовь нечаянно нагрянет», – как поется в известной песне. С точки зрения Франкла, это путь быть любимым. Без какого-то вклада, усилия и труда – по милости Божией – человек получает то, что возможно лишь при реализации его своеобразия и неповторимости. В любви любимый человек воспринимается как единственное и неповторимое существо. Как человеческая личность он становится незаменимым для того, кто его любит. Человек, которого любят, «не может не быть» своеобразным и неповторимым, т. е. ценность личности его реализуется. Любовь не заслуживают, любовь – просто милость.

А для того, кто любит, любовь накладывает чары на весь мир. Любовь значительно увеличивает полноту восприятия ценностей. Врата в мир ценностей как бы распахиваются. Для любящего весь мир озаряется сиянием тех ценностей, которые видит только тот, кто любит. Франкл считает, что любовь делает человека не слепым, а зрячим, способным видеть ценности.

Существует три слоя личности – физический, психический и духовный. Существует и три возможных способа отношения к личности. Самый примитивный подход относится к внешнему слою – сексуальное отношение. Физические данные человека оказывают сексуальное возбуждение, обусловливающее сексуальное влечение к партнеру.

На ступеньку выше стоит эротическое отношение. Оно глубже сексуального. Эротика проникает уже в психическую сферу человека. Такое отношение рассматривается как сильное увлечение, ибо в данном случае мы увлечены и психическими достоинствами партнера – чертами темперамента и характера.

Но эротическое отношение не проникает в сердце другого человека. Это происходит на третьем уровне – на уровне самой любви. Любовь является конечной стадией эротического отношения, так как она проникает глубоко в личностную организацию партнера. Любовь – вступление во взаимоотношения с другим человеком как с духовным существом. Духовная близость партнеров представляется Франклу наивысшей достижимой формой партнерства. Тому, кто любит, уже больше недостаточно соответствующего физического или эмоционального состояния – его по-настоящему затрагивает только духовная близость с партнером. Любящий любит любимого самого: не «что-то такое», что имеет любимый, а то, чем он является сам. Взгляд того, кто любит, проникает сквозь физическое и психическое «одеяние» до самой сердцевины другого существа. Увлеченность мешает заглянуть в суть другого человека. Кто в этом сомневается, тому Франкл советует представить следующую ситуацию: любимая безвозвратно потеряна (умерла или уехала). Ему предлагают двойника. Сможет ли он переключить любовь на него?

При физическом, как и при эротическом влечении измены гарантированы. И только настоящая любовь является гарантом постоянства. Таким образом, любовь – это нечто большее, чем эмоциональное состояние; любовь – это действие, которое направлено на сущность другой личности. А эта сущность в конечном счете не зависит от существования. Вот почему любовь переживает смерть любимого человека; в этом смысле любовь сильнее смерти. Существование любимого человека может быть прекращено смертью, но сущность его не умирает.

Я убедился в правильности положений Франкла на практике. Психологический анализ показывает, что те, кому любовь недоступна и кто часто меняет сексуальных партнеров, всегда выбирают определенный тип. И имея дело со многими партнерами, практически имеют дело с одним человеком. Часто в памяти у них даже не остаются имена многочисленных «компаньонов по сексу». Я знал и таких людей, которые по мере духовного созревания проходили этапы беспорядочных половых связей на уровне физического влечения и сильных увлечений на эротическом уровне. Но как только их посещала любовь, то они не только не изменяли, но и не думали об этом даже в условиях длительной разлуки. Верность не представляла в таких случаях какой-либо проблемы.

Франкл утверждает, что и в разлуке человек духовно поддерживает связь с любимым существом. Он приводит рассказ одного заключенного концентрационного лагеря, который говорил, что в трудные минуты его поддерживала мысль о любимой. Он вел с ней мысленные разговоры, хотя не знал, жива она или нет. Любовь так мало направлена на тело любимого, что она может легко перенести его смерть; она остается существовать в сердце того, кто любит.

В моей практике был случай, когда две сестры потеряли своих мужей, находясь в инволюционном возрасте. У старшей, у которой муж умер первым, была выраженная эмоциональная реакция. Предполагалась инволюционная депрессия, но через некоторое время она вышла замуж, и от скорби не осталось и следа. Когда умер муж у второй, то она после волнений, связанных с похоронами, продолжала оставаться работоспособной, никого не обременяла своим горем, но о замужестве и не помышляла, хотя предложения были. А вот ее слова: «Я не представляю, чтобы рядом со мной был еще какой-то мужчина». Какой-либо сексуальной или психической патологии у нее не было.

Тому, кто по-настоящему любит, смерть любимого существа кажется непостижимой, как непостижимой кажется ему и его собственная смерть. Когда исчезает тело, неверно говорить, что личность больше не существует, она просто не проявляется. Вот почему истинная любовь не зависит от присутствия человека. Любовь в такой степени независима от тела, что не нуждается в нем. Даже секс не является первичным, он только средство самовыражения. Любовь как таковая может существовать без него. Там, где сексуальность возможна, любовь будет желать ее и стремиться к ней; но там, где требуется отказ от нее, любовь не охладеет и не умрет. Любовь использует тело. Вот почему физически зрелые любовники в итоге придут к сексуальной связи. Но последняя является лишь одной из форм выражения любви. И именно любовь придает сексу человеческое достоинство, а сексуальный акт для любящих является выражением духовного единства.

Для любви внешность имеет небольшое значение. Действительные черты любимого и черты его характера приобретают эротическое значение благодаря самой любви. Именно любовь как лучший косметолог делает эти черты привлекательными. Вот почему Франкл призывает сдержанно относиться к косметике, ведь даже недостатки являются существенной частью личности.

Некрасивый человек довольно часто мучительно добивается того, что так легко приходит к привлекательному. И совершенно зря он преувеличивает значение любви. В действительности она лишь один из способов наполнить жизнь содержанием, притом не самый лучший. Наша жизнь была бы бедна, если бы ее смысл зависел от любви. Человек, который не любит и которого не любят, может организовать свою жизнь так, что она будет наполнена глубоким смыслом. Но прежде чем отказаться от ценностей любви, нужно выяснить, действительно ли отсутствие любви – судьба, а не невротическое явление.

Франкл предупреждает, что не следует раньше времени смиряться с судьбой. Любая покорность судьбе имеет плохой побочный эффект – чувство злобы. Невротик, которому не удалось реализовать себя в мире созидательных ценностей, нередко кончает тем, что переоценивает значение любви и всю свою энергию направляет в эту область. Тогда невротическое напряжение после «счастья» в любви («все видят, какая это яркая и большая любовь») приводит к «несчастью». Изучая этот материал, я пришел к выводу, что настоящая любовь выглядит скромно и напоминает подернутый пеплом уголек, который может и согреть, и прожечь. А невротическая истерическая любовь напоминает ярко горящую солому, которая может только обжечь.

Франкл указывает, что нельзя пытаться силой открыть ту дверь, которая открывается сама и не поддается насильственному штурму. Проблемы любви нельзя решать, они решаются сами. Но следует подготовить себя к любви. И если она свалится на тебя, нужно к этому времени быть сильным, чтобы эта ноша не казалась тяжестью и давала наслаждение.

Франкл пишет, что не следует и обесценивать любовь, как это делают иногда невротики, не добившиеся успеха в любви. Тогда они напоминают ту лису, которая, не дотянувшись до винограда, объявила, что он зеленый и кислый, и сами закрывают себе путь к счастью. Внутреннее чувство обиды в сочетании с покорностью судьбе приводит к тому же результату, что и протест, и бунт против судьбы. Обе реакции не позволяют человеку использовать свой шанс. Франкл советует после неудачи в любви на время отказаться от нее, а потом попытаться еще раз, если выпадет случай.

Он предупреждает об опасности переоценки значения красоты для эротической любви, так как при этом человек обесценивается как таковой. Есть что-то оскорбительное в этом, когда женщину характеризуют как красивую. Высокая оценка в низкой категории наталкивает на мысль о наличии низкой оценки в более высокой.

Франкл подчеркивает, что любой флирт игнорирует внутреннее содержание партнера. В нем люди избегают любви. Здесь предпочитается тип. Очень часто предпочитается тип хористки. Как и хористка в ревю, такая женщина в жизни легко может быть заменена другой. Это женщина, которую мужчина может «иметь»; поэтому у него нет необходимости ее любить. Она собственность без индивидуальных черт характера, без личной ценности. Любить можно только личность; безликий тип хористки нельзя любить. С ней не встанет вопрос о верности: неверность следует из самой безликости. Неверность в таких отношениях необходима. Там, где отсутствует счастье в любви, оно компенсируется количеством сексуального удовольствия.

Когда я давал этот материал на лекциях в молодежных аудиториях, на многих он производил большое впечатление. Одни приободрялись, другие задумывались и нередко после этого круто меняли свой образ жизни.

Но вернемся к Франклу.

Выражение «я поимел эту женщину» полностью раскрывает сущность последней. То, что ты имеешь, можно обменять или купить. Такие отношения поверхностны и для женщины. С помощью косметики она сделает все для того, чтобы скрыть свои личностные качества, не беспокоить ими мужчину и дать ему то, что он ищет, – предпочтительный тип. Такая женщина, или, скорее, современная городская кукла, полностью поглощена своей внешностью. Она хочет, чтобы ее «брали», но она не хочет, чтобы ее «брали» всерьез как человеческую личность во всем своем своеобразии и неповторимости. Она желает, чтобы ее принимали как представительницу пола, поэтому она прежде всего заботится о теле, стараясь как можно больше соответствовать модному типу из мира кино или журналов, изменяя себе, своему «Я». И мужчины и женщины ведут себя легкомысленно. Вместо того, чтобы искать друг в друге своеобразие, которое одно только и делает человека достойным любви, они довольствуются фикцией. Расплата не заставляет себя долго ждать.

В молодости я служил в военном гарнизоне, где был избыток молодых холостых мужчин и куда стремились попасть женщины с неустроенной личной судьбой. Но, продолжая вести себя в манере хористки, они ничего не могли изменить в своей жизни. Специальности они не приобретали, замуж их никто не брал. Многие из них пытались покончить жизнь самоубийством. Некоторых удавалось спасти, некоторых нет.

Франкл подчеркивает, что в труде каждый человек проявляет свою неповторимость, а в любви он вбирает неповторимость и своеобразие партнера. Во взаимном отказе от любви собственная личность замыкается на самой себе. А импульс любви пробивается к такому слою существа, в котором каждый человек представляет собой не тип, а самого себя, обладающего всем достоинством своей неповторимости. Это достоинство есть достоинство ангела. А ангелы не представляют вид. Скорее всего, существует один экземпляр. Любовь переживается как вечность. В тот момент, когда мы испытываем истинную любовь, мы ощущаем ее как длящуюся вечно.

Франкл предупреждает, что и в вопросах любви мы не застрахованы от ошибок. Например, человеку кажется, что любовь заставила его видеть, а на самом деле он ослеплен сильным увлечением. Но ведь никто не начинает с предположения, что он, может быть, ошибся. Поэтому невозможно, чтобы кто-то любил «пока», временно. Любовь не планируется на определенный срок. Но как только любовь умирает, человек перестает принимать достоинства своего объекта любви.

Очевидный вывод, к которому приходит Франкл, – простое увлечение является противопоказанием к браку, но это не значит, что любовь является показанием к браку. Брак – нечто большее, чем проблема личных переживаний. Это организация социальной жизни.

Франкл считает, что молодость должна научиться выбирать и одновременно научиться быть верной. Довольно часто перед молодым человеком стоит дилемма: бросить данную связь, чтобы испробовать как можно больше других связей, или же сохранить ее. Но лучше сформулировать вопрос иначе: желает ли он бросить связь, чтобы избежать ответственности, или цепляется за нее, боясь пробыть в одиночестве несколько недель? При такой постановке вопроса решение найти легко.

Франкл считает, что любовь видит человека таким, каким его предполагал при создании Бог. В любви мы постигаем человека не только таким, каков он есть, но и таким, каким он может стать. Психотерапия должна стремиться видеть потенциальные ценности пациентов и помочь им их реализовать.

С точки зрения Франкла, такого понятия, как «неразделенная несчастная любовь», нет, ибо любовь неизбежно обогащает любящего. В самом понятии заложено противоречие. Либо вы действительно любите – и в таком случае чувствуете себя обогащенным, либо не любите по-настоящему и ищете в партнере качества, которые он имеет и которыми вы могли бы обладать. Конечно, ваши чувства могут остаться безответными, значит, и вы не любите. Мы все должны помнить следующее: увлечение ослепляет нас, настоящая любовь дает возможность видеть. Любовь позволяет нам ощутить личность другого человека и тем самым приводит к расширению нашего внутреннего мира. Любовь помогает любимому стать таким, каким его видит любящий. Даже если человек чувствует себя крайне несчастным, он не только внутренне обогащается, но и приобретает более глубокое ощущение жизни. Такие переживания приводят к внутреннему росту и личностной зрелости. Если вы считаете, что вам не повезло в любви, прочитайте еще раз эти строки, а затем читайте дальше.

Да, неразделенная любовь может сопровождаться напряжением. Но невротик боится этого напряжения и избегает всего того, что может к нему привести. И после неудачи в любви стремится уйти от нее, чтобы опять не возникло напряжение. Поэтому выражение «неразделенная любовь», с точки зрения Франкла, – это смакование несчастья, вокруг которого почти мазохистическим образом вьются в порочном круге мысли человека. И он впадает в несчастье прошлого, чтобы избежать возможности счастья в будущем. Вместо того, чтобы продолжать поиски, он отказывается от них вообще. Такого человека надо перевоспитывать. Следует объяснить ему, что необходимо продолжать работать, реализуя ценности созидания, и не ставить преграды для любви, которая обязательно придет. Психотерапевтическое лечение неразделенной любви должно состоять в раскрытии этого стремления к бегству от счастья. Разъясняя это положение больным, я привожу такой пример.

Вы – береза, и живете под столом, который не дал вам вырасти. Под столом хорошо чувствуют себя помидоры. Но помидор березе не пара. Поэтому ничего путного вы здесь не найдете. Выйдите из-под стола, встаньте в полный рост, осмотритесь – и увидите свою пару. Работайте!

Примыкает к проблеме неразделенной любви проблема ревности. По Франклу, тот, кто ревнует, низводит предмет своей любви до предмета потребления. В настоящей любви нет места ревности, ибо любимого нельзя сравнить ни с кем другим. Если я ревную – значит, я считаю, что меня не любят.

С ревнивцами я провожу обычно следующую беседу.

Я: Вы считаете, что вам жена изменяет?

Пациент: Да нет, я не вполне уверен!

Я: А какая разница? Раз вы считаете, что она способна на измену, то если сейчас не изменила, значит, изменит в следующий раз. Подумайте, какие основания у нее есть, чтобы вам изменять. Или она порочная женщина, или вы ей чего-то недодаете. Если она порочная женщина, то кто вы, раз с ней живете? Если она женщина порядочная, то не изводите ее и не оскорбляйте своими подозрениями, дайте ей то, что необходимо. А если вы чего-то недополучаете, скажите ей об этом. Если она любит и в состоянии выполнить вашу просьбу, она вам не откажет. Не кажется ли вам, что своими сомнениями вы ее предаете? На Востоке сомнение приравнивается к предательству и рекомендуется не иметь дела с человеком, который в вас сомневается.

Франкл разбирает и проблему ревности к прошлому. Людям, зараженным подобной ревностью, он советует быть скромнее и желать быть последним. Все, кто подвержен такой ревности, упускают из виду тот основной факт, что каждый человек несравним по своей сути. Сравнивать себя с другим – значит проявлять несправедливость либо по отношению к себе, либо по отношению к другому.

Ревность, по мнению Франкла, глупость в любом случае, так как она проявляется слишком рано или слишком поздно. Она либо неоправданная, либо обоснованная. Если она и обоснованная, то все равно бессмысленная, ибо партнерства не существует. Ревность – опасная эмоция, ибо она порождает то, чего боится – исчезновение любви. Ревнивый человек, сомневаясь в своей способности удержать своего партнера, может действительно потерять его, толкнув в объятия другого. Верность – одна из задач любви; но это задача для того, кто любит, и никогда не должна быть требованием к партнеру, что может быть воспринято как вызов.

Франкл против фанатичной приверженности к правде в любовной жизни. В нашем обществе женщину за измену осуждают гораздо строже. Возможно, несправедливость такой морали только кажущаяся. Все мы стремимся к вечной жизни. Единственная возможность продлить свое физическое существование после смерти – это передать свои гены потомству. Изменяя своему партнеру, женщина как бы убивает его.

Франкл отрицательно относится к проституции. Человек, пользующийся услугами проститутки, зацикливается на сексе, тогда как для любящего сексуальный акт – это физическое выражение любовного союза. Когда мужчина относится к сексу не как к выражению, а как к цели, он делит всех женщин на два класса – мадонн и шлюх. Кстати, и у нас многие матери советуют своим сыновьям «немного погулять», а потом жениться на «честной». Но когда мужчина зациклен на сексе, у него может развиться импотенция по механизму невроза ожидания. Подумайте сами. В любви сексуальная неудача не имеет никакого значения, да и сбои не очень замечаются и фиксируются любящим. А если люди встретились только для занятий сексом? Тогда неудача делает встречу бессмысленной.

И вообще человек должен желать быть достойным счастья, а не стремиться к нему, желать быть достойным любви, а не искать ее, делать свое дело, а не думать об успехе. Все это побочные продукты правильно организованной осмысленной жизни.

Психосексуальное созревание идет постепенно. Первый шаг – когда сексуальное побуждение требует разрядки. По мере созревания начинает проявляться эротичность, и в сексуальности начинает все больше выражаться личность. Этот шаг логически ведет к моногамным отношениям. По-настоящему зрелый человек испытывает сексуальное влечение только тогда, когда любит; он будет рассматривать возможность сексуальных отношений только тогда, когда любит, только там, где секс является выражением любви. Моногамные отношения, по Франклу, являются кульминацией сексуального развития. Но Франкл не морализирует. Он говорит, что это идеал, и может быть только руководящим принципом. Как писал Гете, «он устанавливается подобно “яблочку” в мишени, в которое надо всегда целиться, даже если в него не всегда попадаешь». Редко кто способен на настоящую любовь, и так же редко кто достигает наивысшей духовной зрелости. Это предел нормы.

Франкл выделяет три типа сексуального невроза.

Первый тип – обиженный. Невроз развивается после разочарования в партнере (сбой на последнем этапе созревания), и молодой человек скатывается в секс, в угаре которого пытается забыть неудачный эротический опыт.

Второй тип – тип смирения. Человек никогда не достигал эротического отношения к партнеру. Он считает любовь иллюзией. Дон-Жуан принадлежит к данному классу. На неискушенные души он производит огромное впечатление. Они считают его эротическим героем. Но на самом деле он слабовольный трусливый человек. Он не осмеливается пережить опыт истинной любви.

Третий тип – бездеятельный – не достигает ничего даже в сексуальном плане. Он вообще избегает партнерства, остается один на один со своей сексуальностью и занимается онанизмом. Мастурбация не болезнь, а признак нарушения развития или извращенного отношения к любовной жизни. Ипохондрические мысли о тяжелых последствиях мастурбации необоснованны. Но «похмелье», которое наступает после мастурбации, связано с чувством вины, которое приходит всякий раз, когда человек стремится к пассивным сексуальным переживаниям.

Франкл считает, что большой вред принесли доктрины о вредности сексуального воздержания: они способствовали развитию сексуальной озабоченности. Сексуальности надо дать спокойно дозреть через эротизм до любви, иначе потом возникают трудности соединения секса, эротики и любви.

Бездеятельный тип лучше всего лечить введением пациента в смешанную компанию его возраста. Там он рано или поздно влюбится, т. е. найдет партнера в эротическом плане, и сексуальное расстройство пройдет.

Аналогично лечится смиренный тип сексуального невроза. Это хорошо описано в романе Дж. Лондона «Мартин Иден». Главный герой имел много сексуальных связей, но как только его посетила любовь, грубая сексуальность моментально прошла.

Франкл в этом плане дает следующие рекомендации.

1. При определенной физической зрелости ни воздержание, ни половая связь не противопоказаны. Но следует пытаться наложить вето, когда молодые люди пытаются вступать в сексуальные отношения без любви. Молодым людям, которые созрели физиологически, но не созрели психосексуально, половая жизнь противопоказана.

2. Психотерапевт не должен в качестве лечения рекомендовать половую связь, ибо это снимает ответственность. Наоборот, этой ответственности он обязан научить. Молодой человек должен принимать решение на свой страх и риск. Самое большее, что может сказать психотерапевт, – что в воздержании нет ничего страшного.

3. Психотерапевт должен заниматься не вопросами брака, а психологическими проблемами. Следует только подчеркнуть, что когда сексуальность опережает эротизм, общее быстрое и легкое удовольствие поглощает все интересы, тормозит развитие личности. Но психотерапевт как учитель жизни должен завоевать доверие молодежи. Необходимо верить молодому человеку. Эта вера будет ему поддержкой и поможет ему воспитывать веру в себя.

Основы логотерапии

А. Эйнштейн как-то писал: «Человек, считающий свою жизнь бессмысленной, не только несчастлив, он вообще едва ли пригоден к жизни». У человека всегда имеется напряжение между тем, что «я есмь», и тем, «кем я должен стать», между реальностью и идеалом, бытием и смыслом. Смысл всегда впереди бытия. Он направляет ход событий. Влечения нас толкают, а смысл тянет и дает направление. Он как Божья слава, которая в виде облачка шла впереди израильтян и вывела их из пустыни.

Апологетов Фрейда Франкл критикует за их попытки представить гениев как половых извращенцев и вспоминает слова Фрейда, который заметил однажды, что иногда сигара может быть просто сигарой и ничем иным.

Смысл относителен, поскольку речь идет о конкретном человеке. Но Франкл предпочитает говорить не об относительности смысла, а о его уникальности. У каждого человека свой смысл. И врач должен не навязывать больному смысл, а помогает найти его. Жизнь каждого человека уникальна. Точно и сжато это сказано в словах еврейского мудреца Гиллеля, жившего две тысячи лет назад: «Если я не сделаю это – то кто сделает? И если я не сделаю это прямо сейчас – то когда же мне это сделать? Если я сделаю это для самого себя – то кто я?» Человеческое сердце не находит себе покоя и не найдет, пока не найдет смысла и цели жизни.

Неврозы, которые развиваются из-за отсутствия смысла жизни и являются как бы их заменой, Франкл предлагает лечить поисками смысла жизни. Этим как раз и занимается логотерапия.

Обладание ценностями облегчает человеку принятие решений в типичных ситуациях. А когда он осуществляет ценности, принятые в обществе, он вообще избавлен от принятия решений. И, по выражению Ницше, как верблюд, несет эти ценности. Но ему приходится расплачиваться за это бездумие, ибо ценности общества могут войти в противоречие с уникальными ценностями, которые возникают в процессе переживания ситуации. Та ценность, которая переживается, всегда считается рангом выше и осуществляется в ущерб остальным. Смысл обнаруживается, а не придумывается. У каждой ситуации есть только один смысл – ее истинный, и он может не совпадать с общественными идеалами. Так что от принятия решений не уйти. Лучше научиться их принимать. Франкл указывает: «Я не могу сказать, правильный мой ответ на вопрос или неправильный. Я просто должен приложить все силы, чтобы найти правильный ответ, истинный смысл вопроса, который мне задан». Смысл – это скорее нечто, что нужно найти. Франкл предлагает искать смысл с помощью совести, а так как совесть интуитивна, то она обладает творческими возможностями. Уникальный смысл сегодня – универсальный смысл завтра. «Не убий» вначале было творчеством уникальной совести каннибала. Сейчас это универсальный смысл.

Франкл замечает, что традиции рушатся, происходит падение универсальных ценностей, а новые не создаются. Поэтому все большее количество людей охватывается экзистенциальным вакуумом. Сейчас задача образования – развить способность принимать независимые решения. Когда начинают терять значимость десять заповедей, человек должен научиться прислушиваться к десяти тысячам заповедей, заключающихся в уникальных ситуациях, из которых состоит его жизнь. И в этом он может положиться только на себя. Надо полагаться на свой разум и на свою совесть. Но разум не всеведущ, совесть может ошибаться. И если нет возможности рассчитать, то лучше положиться на свою совесть. «Если не знаешь, как поступить, поступи благородно».

Мы можем ошибаться, но возможность ошибки не избавляет нас от принятия решений. Возможно, моя совесть ошибается. При этом я допускаю, что, возможно, совесть другого человека права. Это влечет за собой смирение, скромность и терпимость к другому мнению. Быть терпимым – не значит присоединяться к верованиям другого, но это значит позволить другому верить в свою собственную совесть и подчиняться ей.

Следовательно, психотерапевт должен не навязывать пациенту ценностей, а направить его к его собственной совести. И только при угрозе суицида он может нарушить нейтралитет. Ибо суицид – это всегда ошибочное решение совести. Никакой логотерапевт не может сказать, что у него есть готовые решения. Смысл необходимо найти, он не может быть дан. Пациент должен найти его сам, и найти спонтанно. Мы только убеждаем больного, что смысл есть. И мы должны научить его, как найти этот смысл, и помочь в этих поисках.

Логотерапевт не моралист и не интеллектуал. Он только проводит анализ переживаний простого человека, а это всегда возможно. Кто не может найти смысл в любви или творчестве, тот может найти его в страдании. Тогда и тяжелое положение можно превратить в триумф или героизм.