Мы отнюдь не собираемся утверждать, что душа самого Наполеона была чужда романтизма, скорее наоборот. И в этой противоречивости внутренней природы наполеоновского темперамента и характера государственных задач, стоявших перед ним, была сокрыта глубокая драма великого человека.
