Я запомнил эту фразу, потому что, когда я услышал ее впервые, она звучала в унисон душе почти всего моего поколения.

Я знаю, что такое отчаяние мужчины, не способного купить любимой теплые носки, без которых она постоянно простуживается и болеет.

На протяжении последних 30 лет, более половины моей жизни, мне почти каждую неделю приходится отвечать другим на вопрос о том, за что я рискую подвергать опасности повторения всего этого (и еще большим опасностям, если вспомнить «кровавые бани», которыми сопровождался распад Советского Союза) свою семью и, в частности, не имеющих возможности принимать осмысленные решения детей.

Отвечать на этот вопрос самому себе мне приходится каждый день, — потому что я нормальный человек и мне тоже страшно.

Как и все, я вижу волны «тихой эмиграции» самых разных людей, которые уезжают из страны последние полтора десятилетия, напуганные омерзительным и агрессивным характером власти, отсутствием возможности для самореализации, стремительной деградацией общества.

Они едут учеными и водопроводчиками, студентами и хозяевами газетных киосков, в кабалу 10-часового нелегального труда и «на пенсию» в 35 лет, в Лондон, Минск и на Гоа. Они не сдают паспорта, не делают громких заявлений, часто сохраняют квартиры в России, надеясь вернуться.

Если будет куда.

Эта волна поднялась после краха надежд на нормализацию страны в результате прежде всего людоедской «монетизации льгот», но понятно, что жестокость и разрушительность кризиса, максимальные в России из-за коррупционного характера построенного блатного феодализма (по точному определению бывшего советника президента Путина академика С.Ю. Глазьева), усилят эту волну.

Я вижу и ощущаю это по постоянным вопросам о том, почему я не уехал, задаваемому самыми разными аудиториями — задаваемыми со знанием дела, людьми, которые тоже думают об этом и примеряют мои ответы на себя.

Безусловно, коронабесие, сделав невозможным поездку за рубеж (и предельно затруднив перемещение даже внутри России), на время сняло с повестки дня вопрос об эмиграции. Но, когда границы вновь приоткроются (а их открытие в полном понимании слова может до преодоления Глобальной депрессии так и не произойти), этот вопрос вновь встанет перед сотнями тысяч наших сограждан. И наглядная деградация западных обществ, одичание их руководства, отказ от провозглашённых ими же норм гуманизма по отношению к «чужим» (например, лишение помощи по медицинской страховке в Англии) и даже превращение Евросоюза в евроХалифат лишь несколько ослабит остроту вопроса об эмиграции, ибо те же самые процессы, с меньшим лицемерием и обманом надежд, но с большим ущербом для людей, полным ходом идут и в ближайшее время будут продолжать идти в России.

Ответ на вопрос об эмиграции зависит исключительно от того, чего Вы именно хотите для себя и своих детей.

Есть довольно много профессий, обладатели которых не имеют никакой перспективы в современной России. Так, например, если Вы специалист в области практически любых высоких технологий, Вы в лучшем случае будете зарабатывать существенно меньше денег, чем в развитых странах, имея незначительные перспективы профессионального роста, живя при этом в достаточно агрессивной и при этом деградирующей социальной среде. Весьма вероятно, что Вашим руководителем будет при этом не просто неграмотный администратор, но еще и самодур, воспринимающий Ваше чувство собственного достоинства (отчасти связанное и с сознанием Вами своей квалификации) как постоянное и ничем не спровоцированное оскорбление его бесценной личности.

Это естественная проекция на соответствующие сферы государственного уклада, созданного Путиным; именно поэтому значительная часть специалистов в области высоких технологий по-прежнему уезжают из России.

Да, в развитых странах они сталкиваются с культурными трудностями и, в частности, существенно большим уровнем бытового и профессионального лицемерия, — но эти трудности мало значимы по сравнению с возможностью профессиональной самореализации, не говоря о профессиональном росте.

К сожалению, источником этого роста является российское (а на деле еще советское по своей природе) высшее образование, недоступное в большинстве даже развитых стран просто потому, что его там нет, и форсированно уничтожаемое либеральными реформаторами в России.

В развитых странах есть отличное бизнес-образование и образование в управленческой сфере, есть привитие навыков конкуренции и многое другое, — а вот с высокими технологиями там будет сохраняться большая проблема. Собственно, именно поэтому российские выпускники пока ещё (до окончательного убийства остатков советского образования) и имеют эту возможность.

Если же Вы обладаете иной специальностью (или, как после окончания большинства российских вузов, не обладаете никакой), — у Вас нет настоятельной, объективной потребности в эмиграции, и Вам надо делать этот выбор, исходя из интересов своих детей.

Вам придется делать этот выбор за них, — как, впрочем, и все остальные виды выбора, который делают родители.

В мире пока ещё есть достаточное количество благополучных стран, в которых условия жизни, включая уровень потребления и безопасности, существенно лучше средних российских, и в которых граждане нашей страны, выполнив тот или иной объем формальностей и освоив те или иные навыки (включая, разумеется, знание языка), могут начать «новую жизнь». (Правда, в условиях Глобальной депрессии их число будет стремительно сокращаться.)

Я не хочу заниматься здесь эмиграционным консультированием и не буду рассматривать «страны-ловушки», руководство которых сознательно поддерживает об условиях жизни в своей стране неприемлемо завышенные представления, так как что эмиграция часто оборачивается не только разочарованием, но и безысходным кошмаром.

Есть страны, ситуация в которых будет драматически ухудшаться, и выезд в них будет напоминать билет на «Титаник» (достаточно вспомнить москвичей, в 2004–2005 годах уехавших в Киев «за покоем и демократией» и попавших в резкое ухудшение условий жизни, доходящее до длительных отключений горячей воды, а затем и в фашистский переворот).

Важно, что страны, жизнь в которых спокойна и обустроена, действительно есть, — и некоторые из них вполне могут сохранить свой быт даже в условиях Глобальной депрессии (хотя не стоит забывать, как во время Великой депрессии даже в тишайшей Швейцарии расстреливали демонстрации доведенных до отчаяния местных рабочих). Конечно, кризис снизит потребность этих стран в работниках и, соответственно, резко затруднит эмиграцию в них, — но для людей российской культуры преград, строго говоря, не существует: если мы что захотим по-настоящему, мы это сделаем, не мытьем, так катаньем.

Но эти страны имеют существенный недостаток: Ваши дети не смогут продвинуться в них по социальной лестнице сколь-нибудь далеко.

Конечно, исключения есть, и их много, но они лишь подчеркивают правило: языковой, культурный и социальный барьер не дадут Вашим детям достичь высокого социального статуса.

Да, у них будет относительно высокий уровень жизни, они будут расти и жить в относительной безопасности и, скорее всего, будут счастливы.

Если Вы хотите своим детям простого человеческого счастья, если Вы хотите, чтобы им было хорошо, спокойно и безопасно — эмиграцию имеет смысл рассматривать как серьезную возможность.

Потому что Россия не будет благополучной страной в ближайшие годы.

Мне приходилось доказывать это в самых разных аудиториях на протяжении всей продолжающейся трети века национального предательства, и я глубоко разочарован в том, что нарастающий кризис подтвердил мою правоту.

Но в России Вашим детям будет доступно то, чего они, скорее всего, не смогут получить в фешенебельных странах: счастье личных достижений, счастье роста социального статуса.

Хотя им совсем не обязательно удастся добиться этих достижений, они могут достичь их неприемлемой ценой, живя в опасности, а часто нищете и лжи, — и они вполне могут стать агрессивными дебилами, а то и преступниками, потому что далеко не каждая семья может сопротивляться обществу и спасать своих детей от навязываемой этим обществом культуры, — они могут обрести это счастье, недоступное в фешенебельных странах не только детям эмигрантов, но и большинству их коренных жителей.

Принципиально важно и то, что в нашей культуре социальная полноценность человека неотделима от осознания им своего неотъемлемого права коренным образом менять правила, по которым живёт общество. Это одна из фундаментальных особенностей русской культуры: каждый её носитель, какое бы ничтожное общественное положение он ни занимал и какой бы низкой квалификацией ни обладал, считает своим естественным, природным правом иметь своё собственное мнение обо всём, происходящем в обществе, и в любой момент быть готовым изменить общество в соответствии со своими представлениями о справедливом, а значит — должном.

Это право может быть отнято и узурпировано, его проявления могут выглядеть предельно смешно и нелепо (хотя мнения таксистов всех регионов, в которых я бывал, о социально-экономической политике были намного более профессиональными и добросовестными, чем мнения членов правительства и руководителей Банка России), — но оно воспринимается людьми как неотъемлемое и действительно является таковым для всех носителей русской культуры.

И поэтому для эмигрировавших в фешенебельные страны родителей их выросшие в этих странах дети, при всей их защищённости и благополучии, не являются полноценными в социальном плане людьми, так как не признают за собой и не имеют права менять нормы и правила, по которым живёт приютившее их общество, — причём не потому, что они дети эмигрантов, а потому, что этого права и на Западе, и в Китае не знают за собой и сами граждане соответствующих стран.

Другой трагедией эмигрантов-родителей, в основном переживаемой в США, является вопрос о степени интеграции их детей в американское общество. Если родители из Европы будут воспитывать своих детей подобными себе, для американского общества они будут кончеными «лузерами», обречёнными (разумеется, за пределами своей диаспоры) на болезненное переживание своей если не ущербности, то чужеродности. А при их полной интеграции они вырастут американцами и будут, как и положено в американской культуре, полностью отчуждены от своих родителей.

Таким образом, и бегство из России, и жизнь в ней имеют свои риски, но я хочу сконцентрировать Ваше внимание на принципиально различных целях этих путей.

Вам стоит всерьёз подумать об эмиграции, если Вы согласны наличное благополучие Ваших детей ценой утраты многих естественных для нас ощущений (от языка до чувства «всечеловечности», непосредственного участия в мировой истории) и отказа от роста социального статуса.

Вам не стоит даже задумываться о ней, если Вы хотите Вашим детям «счастья достижений», а не «счастья потребления», отдавая себе отчет в том, что ценой этого будут все страновые риски России.

Весьма вероятно, что развитие России будет идти не лучшим образом и, если Вы решите жить здесь, Вашим детям через некоторое время придется отвечать на тот же вопрос. Постарайтесь правильно мотивировать их и дать им лучшее образование из возможных, — хотя бы для того, чтобы они могли делать этот выбор, как и все остальные, максимально осознанно и свободно.

Если же Вы думаете не об эмиграции, а о временном выезде из страны с тем, чтобы переждать кризис в том или ином дешевом и комфортабельном уголке мира, — Вам нужно озаботиться источниками дохода и тем, куда именно Вы будете возвращаться.

Главным правилом выживания в кризисе является сохранение не уровня дохода, а его источника.

Уехав из страны, Вы, скорее всего, этот источник потеряете и начнете проедать накопленные сбережения. Если Вы и так были лишены этого источника, а темпы проедания сбережений на каком-нибудь Гоа на два порядка ниже, чем в Москве, — такой подход относительно рационален. Но Вы должны понимать, что, находясь в своей стране, Вы, скорее всего, проще и быстрее найдете новую работу и получите новый источник существования (даже удалённую работу), чем в чужой стране, тем более дешёвой (так как низкие цены обычно являются признаком низкой деловой активности или низкого уровня развития).

Конечно, сдавая квартиру в Москве, можно снимать квартиру где-то в Европе, да еще и жить на разницу, — но удешевление аренды в Москве серьезно осложнит реализацию этой схемы (так, в середине 10-х пара московских дауншифтеров в Таиланде совершила замеченное в соцсетях совместное самоубийство, так как денег за аренду московской квартиры перестало хватать на привычную им жизнь).

Кроме того, ведя жизнь рантье, Вы можете утратить трудовые навыки как раз к тому моменту, когда они Вам действительно понадобятся.

И, наконец, главное: если Вы хотите не уезжать насовсем, а именно переждать кризис, — подумайте, куда Вы будете возвращаться, когда кризис наконец закончится, а также кому и почему там Вы будете нужны.

Это главный вопрос варианта «пережидания кризиса», и я не вижу на него универсального, подходящего для многих ответа.