10 месяцев и 2 недели назад
Одиннадцатый класс, март

– Видишь их где-нибудь? – спросила я у Прии, выискивая Сашу среди заполнявших «Честерфилд» людей. Я бывала здесь лишь однажды. Этим заведением владели родители Марии, и на прошлых выходных Саша попросила меня постоять настороже, пока они с Марией пробрались внутрь, чтобы стащить немного выпивки. Тогда мне постоянно казалось, что меня вот-вот стошнит – пока они обе не вышли наружу быстрым шагом, таща набитые бутылками сумки, пряча глаза за одинаковыми темными очками – словно только что провернули ограбление. Мы втиснулись на заднее сиденье машины Эми и разразились смехом. Казалось, что стоило затевать все это только ради этого момента.

Теперь почти все одиннадцатиклассники набились в ресторан, как сардины в бочку, и я едва могла расслышать собственные мысли – их заглушали болтовня и громкая музыка. Прия просматривала что-то в телефоне, и волосы, которые я ей завила, падали ей на лицо.

– Фух, здесь не ловит. Но посмотри-ка, – сказала она. – Саша выложила пост в «Инстаграме» двадцать минут назад – похоже, она только что закончила собираться.

Она наклонила ко мне телефон, и мое тело тут же напряженно застыло. Я инстинктивно запрокинула голову, чтобы не смотреть, – так резко, что чуть не потянула мышцы. В памяти вспыхнуло безжизненное лицо Мэгги. Каждый вдох обжигал легкие.

– Боже, – Прия погасила экран. – Прости, пожалуйста.

Я схватилась за грудь, пытаясь успокоить дыхание.

– Все нормально…

– Нет, я настоящая идиотка. Поверить не могу, что я забыла.

После смерти Мэгги… после всего того, что я тогда видела в соцсетях… Родители предлагали мне сходить к психотерапевту, но я отказалась, и они не стали настаивать. И все же иногда мне казалось, что стоило согласиться. Нельзя же так реагировать каждый раз, когда я вижу чью-то страничку в соцсети.

– Хочешь уйти? – Прия встревоженно наморщила лоб.

Я покачала головой:

– Нет, нормально, все прошло…

Внезапно кто-то схватил Прию за плечо.

– Дамы! – крикнул Зейн. Одновременно кто-то сделал музыку громче. Лицо Прии просветлело. Зейн держал три высоких бокала с пузырящейся жидкостью в одной руке, а другой жестикулировал, предлагая нам взять их.

– Спасибо. – Я взяла один, все еще чувствуя, как все внутренности стянуты в тугой узел. – Ох… это же не шампанское?

– Хотелось бы, – сказал он. – Газированный сидр. – Я отпила немного. Зейн тем временем вытащил из кармана металлическую фляжку. – Но я припас кое-что поинтереснее.

– Привет, – рядом появился Робби. Музыка зазвучала еще громче.

Шипучий яблочный сидр попал не в то горло, и я закашлялась.

– Привет, – выдавила я.

– Все нормально?

Я кашлянула в последний раз, наконец прочистив горло. «Осторожнее, Эмбер. Осторожнее».

– Ага. Все в порядке.

– Ты… ухо… так мило. – Середина фразы потерялась в общем гвалте.

– Что?

Протянув руку, он заправил выбившуюся прядь волос мне за ухо, потом нежно провел пальцем по одной из сережек, которые я надела специально для сегодняшнего вечера. Это были золотые ловцы снов с маленькими кусочками янтаря. Наверное, он произнес какой-то комплимент насчет них.

Мой пульс ускорился.

– Спасибо.

Он сказал что-то еще, но я покачала головой, не в силах различить ни слова. Он наклонился к моему уху.

– Давай найдем местечко потише.

От того, как его теплое дыхание коснулось моей шеи, нервы словно вспыхнули огнем.

Прия строила глазки Зейну и была слишком увлечена этим занятием, чтобы заметить мой уход, поэтому я позволила Робби взять меня за руку и увести в другой конец зала. Мы протиснулись сквозь толпу, стоявшую у бара, и Робби распахнул огромную дубовую дверь, которая была немного приоткрыта. Щелкнув выключателем, он закрыл дверь за нами, и она тут же отсекла гам, превратив его в приглушенный гул. Здесь не было никого, кроме нас.

Наедине.

В каком-то богато отделанном приватном зале в ресторане.

Одни.

Мое сердце раздулось, словно готовый лопнуть воздушный шарик. Я по-прежнему ломала голову, с какой стати Робби захотел общаться с такой двинутой любительницей музыки, как я, но каждый раз, когда мы встречались, напряжение между нами нарастало.

– Ну так… в чем дело? – спросила я.

– Я просто хотел ненадолго уединиться с тобой. Тут жарко.

– Ага, народу много набилось. – Я отпила немного сидра, чтобы чем-то себя занять.

– И шумно, – сказал он. – Может, тебе стоит поиграть на пианино. Тогда ты их всех заткнешь. – Я хихикнула, чувствуя, как кровь приливает к щекам. – Так вот, я поговорил с Сашей о твоих композициях.

– О, правда? – А, так, значит, он притащил меня сюда, только чтобы поговорить о пьесе. После нашего разговора я послала Саше записи для первого и пятого актов «Ромео и Джульетты», и мне не терпелось работать дальше. Но я не знала, успела ли она их послушать.

– Ага. Сегодня я снова ее поспрашивал, и она сказала, что театральный клуб согласен. Ты будешь работать над «Ромео и Джульеттой».

– Что? – воскликнула я. Поверить не могу. Это и правда случится. На самом деле. – Боже, боже мой, спасибо. – Я бросилась к нему и каким-то образом ухитрилась обнять его, не переставая подпрыгивать на месте. Он рассмеялся, и я отстранилась, смутившись такого всплеска эмоций.

– Рад помочь, – сказал он. – Я понимаю, каково это – мечтать о чем-то столь масштабном.

Я помахала ладонью, как веером, безуспешно пытаясь охладить лицо.

– А твоя мечта – бейсбол, верно?

– Ага.

– Твои братья ведь тоже играют? – В местные новости как-то раз попала информация о том, что одного из его братьев в прошлом месяце взяли в профессиональную лигу.

– Конечно. Лиам играет за команду Джорджийского Технологического, а Пол сейчас в «Ред Сокс». Я могу только мечтать, чтобы и у меня все так же хорошо сложилось.

– А родственные связи в этом помогают?

– Без понятия. – Он сунул руки в карманы. – Мои братья… у них большой талант. Мне всегда казалось, что они намного лучше меня. Но я просто стремился быть похожим на них – пока они тренировались на дворе, я старался повторять за ними. Но между ними разница всего в год, а я на четыре года младше Лиама. Так что они обращались со мной как с самым надоедливым созданием в мире. Я всегда был младшим братом, понимаешь?

– Но тебя это явно не остановило.

– Не остановило. Каждый раз, когда они хреново со мной обращались, я отвечал им тем же. – Он улыбнулся, отчего у него на щеках снова появились ямочки, и мое сердце опасно дрогнуло. – А у тебя есть братья или сестры?

Мэгги. К горлу подступила желчь. Мне не нужна была его жалость. Мне нравилось проводить время с Сашей и ее друзьями в том числе и потому, что, поскольку они учились в Хэмптоне, мы не пересекались в средней школе. Поэтому они так и не догадались, что я как-то связана с той ученицей Брюстерской старшей школы, которая погибла, когда мы учились в восьмом классе. Они не знали, что я была сестрой Мэгги. Когда люди узнают, что ты – сестра той самой погибшей девушки, они неизбежно начинают смотреть на тебя иначе.

– Нет. – Я улыбнулась, стараясь, чтобы это выглядело как можно естественней. – Только я.

– Наверное, это приятно. Но, знаешь, если ты вдруг почувствуешь себя одиноко… всегда можешь зайти ко мне. – Он зацепил пальцем петлю, в которую был пропущен ремень моих джинсов, и подтянул меня ближе к себе. Меня охватила дрожь. – Мои родители теперь часто ездят в Бостон на игры, в которых участвует Пол. Так что иногда мне тоже становится в каком-то смысле одиноко. – Другой рукой он снова заправил мне за ухо все ту же непослушную прядь, не переставая при этом смотреть мне в глаза. – Знаешь, я уже давно хочу кое-что сделать.

Мое сердце забилось так быстро, что мне показалось, будто он сейчас услышит, как оно колотится о мои ребра.

– Что же?

Он опустил взгляд – теперь он смотрел на мои губы.

– Думаю, ты и сама понимаешь.

О господи. Это случится сейчас. Прямо сейчас.

Но я никогда раньше ни с кем не целовалась. Если я сделаю все не так? Вдруг у меня губы слишком потрескались? Вдруг у меня вспотели ладони? А что делать с языком? Что угодно? Ничего? Что, если мое сердце взорвется прежде, чем я узнаю? Что, если…

Прежде чем я успела придумать еще больше поводов для паники, он коснулся рукой моего затылка и подтолкнул меня к себе. Наши губы мягко соприкоснулись. Он закрыл глаза, все крепче прижимая свои губы к моим. Меня обдавал жар, от которого кололо пальцы на руках и ногах.

Прижимаясь ко мне все сильнее, Робби толкнул меня к буфету. Я уронила свой пластиковый бокал, и сидр разлился на мои туфли с открытым носом. Но мне было все равно. Я обняла его за шею, тихонько выдохнула, когда он провел языком по моей верхней губе. Я всегда думала, что французский поцелуй – это отвратительно, но почему-то оказалось, что он заводит и заряжает энергией, – Робби хотел познать меня до конца, и я готова была ему это позволить.

Ну, может, я и не хотела позволять ему познавать меня полностью. Когда его пальцы начали подбираться к моим бедрам, я мягко оттолкнула его.

– Может, нам лучше вернуться на вечеринку?

– Ладно.

Он одарил меня еще одним долгим поцелуем. Я смущенно улыбнулась ему, и он пошел открывать дверь.

Но ее будто заело.

– Какого черта? – спросил он, крутя ручку.

– Захлопнулась?

Он провел пальцами вокруг дверной ручки.

– Тут есть замок, но нет ключа. – Он застучал кулаками по двери. – Эй! Дверь заклинило! – Я прикрыла лицо рукой. Теперь все узнают, чем мы тут занимались. – Есть тут кто…

Дверь распахнулась, и за ней оказались Мария и Прия.

– Ха! Извините. – Мария вынула из замочной скважины большой медный ключ и покрутила им у меня перед носом. – Дверь сама заперлась. – Она вставила ключ в замочную скважину с внутренней стороны двери и подмигнула мне. – Просто на всякий случай. – Улыбнувшись, она снова упорхнула к бару.

Я смущенно кашлянула.

– Иди, – сказала я Робби, мечтая только о том, чтобы рассказать Прие о произошедшем. – Я тебя позже догоню.

Улыбнувшись мне, он направился в главный зал.

– Прости, что сбежала от тебя… – начала было я.

– Да ладно тебе. Не извиняйся. – Она широко улыбнулась. – Вы там что, обнимались и целовались?

Мое лицо залила краска.

– Ага.

Мы обе взвизгнули, и она обняла меня.

– О господи, он такой симпатичный. Тебе так повезло.

Я попыталась убрать с лица глупую довольную ухмылку.

– А как у тебя с Зейном?

Ее улыбка тут же исчезла.

– Как только появилась Саша, я превратилась в бестолковую клушу.

У Прии был настолько грустный взгляд, что у меня сжалось сердце.

– Я могу отвлечь ее от Зейна. Но ты же не можешь просто стоять рядом, вся такая симпатичная. – Я поправила одну из ее прядей, чтобы она лучше ложилась на плечо. – Тебе нужно хоть немного участвовать в разговоре.

Она ущипнула себя за переносицу.

– Он даже видеть меня не хочет.

– Это неправда. Ты просто застенчивая. Расслабься немного. – Я схватила ее за руки и помахала ими. – Ты такая дурашливая и забавная. Позволь им это увидеть.

Она рассмеялась.

– Ладно, ладно.

– Хорошо. Теперь давай вернемся к Зейну, хорошо? Где они?

– Вон там, у бара…

Не успела она договорить, как я уже тащила ее за собой. Протискиваясь к бару сквозь толпу, я заметила, как Саша вместе с Эми и Марией хихикают над чем-то, что сказал Зейн.

– Саша!

– Здравствуйте, дамы. – Саша поцеловала воздух по обеим сторонам от моего лица. – У меня для вас новости.

Я заметила, что за спиной Саши стоят Бекки Уоллес с Филом Праттом и еще пара приятелей. Они изумленно смотрели на меня. Когда мы учились в восьмом классе, именно она предупреждала меня, что от Саши стоит держаться подальше, – мы пытались угадать, кто будет нашими одноклассниками в следующем году. Может, она просто позавидовала популярной девочке, которой, по слухам, все восхищались.

Когда я не ответила, Саша проследила за моим взглядом.

– На что она вообще уставилась? – пробормотала она себе под нос. – И что она напялила? Она хоть слышала, о чем речь? Это вечеринка для семнадцатилетних, а не для семилеток.

На Бекки было ярко-розовое платье-макси с маленькими белыми единорогами. Эми и Мария рассмеялись, глаза Бекки за толстыми стеклами очков расширились, и она заметила, что все смотрят на нее. Она смущенно провела руками по платью, словно надеялась смахнуть единорогов. Фил, стоявший на костылях, взглянул на Сашу, стиснув зубы.

– А Фил Пратт зачем сюда приперся? – сказала Прия еще тише, взглянув на Зейна. Лицо Фила покраснело до самой копны сальных коричневых волос. – Разве, чтобы получить приглашение, не нужно сначала помыться? – У меня отвисла челюсть. Я не это имела в виду, когда говорила, что ей нужно участвовать в разговоре. Как она может говорить нечто подобное, пусть даже ради того, чтобы впечатлить Зейна?

– Правда же? – Саша взяла Прию под руку. – Мария, – произнесла она, понизив голос. – О чем ты думала, когда их приглашала?

Мария закатила глаза.

– Мама заставила меня пригласить всех одноклассников. Она хотела, чтобы никто не чувствовал, будто остался за бортом. Так что я согласилась: нам же необязательно с ними всеми разговаривать.

Бекки посмотрела на меня с таким видом, словно думала, что я над ней насмехаюсь. Но я никогда над ней не смеялась. Когда-то мы были подругами… но потом это стало для меня невозможным. И в этом не было ее вины.

Стремясь отвлечь всеобщее внимание от Бекки, я потянула Сашу за рукав.

– Робби рассказал мне насчет пьесы! – я радостно захлопала в ладоши.

Она обняла меня.

– Вау! Я в восторге! Когда я слушала композицию под названием «Принимая яд», я буквально расплакалась, без шуток. Прям ужасно расплакалась. У тебя реально талант. – Она схватила с бара кренделек и макнула его в шпинатный соус. – Дождаться не могу, когда мы этим займемся…

Я попыталась ответить, но получился лишь сдавленный писк.

– …Но нам придется подождать до следующей зимы. Я знаю, что ты хочешь успеть к маю…

– Что? Это слишком поздно! – У меня упало сердце. – Я хочу приложить запись к заявлению на поступление в вуз.

Она потянулась за следующим соленым крендельком.

– Знаешь, чтобы поставить пьесу с оригинальной музыкой, нужна целая куча времени. А «Ромео и Джульетта» намного сложнее, чем «Пока, пташка!», – она прервалась, чтобы прожевать. – Нам нужно доделать сценарий, продумать постановку и тому подобное. Кроме того, оркестру нужно время, чтобы выучить твою музыку.

Внутри поднималась паника.

– Но зимняя постановка всегда проводится перед праздниками. Будет уже слишком поздно.

– Когда заканчивается срок подачи заявлений?

– Думаю, в середине декабря.

Она слизнула соус с большого пальца.

– Ну, мы позаботимся, чтобы первое представление прошло как раз накануне. Не переживай, мы справимся, обещаю!

Но это означало, что нам должно ужасно повезти – премьера должна пройти просто идеально. На кону стояло мое будущее. А я не любила полагаться на везение.

Когда полагаешься на везение, что-то неизбежно идет не так.