18. Эндж

Эндж сидела на диване и листала Инстаграм и Фейсбук, раздражаясь из-за чужих постов. Не надо здесь писать признания в любви своим детям, мужу, родителям, – хотелось ей закричать. – Прямо блевать тянет! Необязательно сообщать о том, сколько километров ты сегодня пробежал, это скучно, не говоря уже о том, что ты просто хвастаешься. Не надо разглагольствовать об условиях дорожного движения по дороге домой – всем плевать, сколько времени ты стоишь в пробке!

Она бросила телефон. На улице уже темнело, и Эндж устала. Почему никто не понимает? Социальные сети – место для остроумных, сатирических комментариев; стильной еды; фотографий красивых домов и детей; и объявлений о рождении младенцев. (Кто не любит милые объявления о появлении новорожденных?) По соцсетям нужно сверяться, отстаешь ты от жизни или идешь в лидерах. Иногда казалось, что она единственная это понимает.

С глубоким вздохом она откинулась на подушки. Лукас где-то возился, а мальчики спали – она проверила их полчаса назад и услышала свой самый любимый звук: их сопение. Слава богу. Олли весь день жаловался на боль в животе, и это беспокоило Эндж. Олли был чемпионом по рвоте (парень действительно мог блевать по требованию – ему даже два пальца в рот не надо было засовывать), и она уже представляла себе, как проведет долгую ночь, стирая простыни и потирая ему живот. Но все оказалось в порядке. Обычно она больше всего любила проводить вечер на диване с телефоном, но сегодня чувствовала какое-то волнение.

– Это из-за жары, – сказал ей Лукас.

В эти дни жара была оправданием для всего. Матери в школе использовали ее, чтобы объяснить неряшливость своих детей, подчиненные Эндж обвиняли жару в том, что плохо спят, сама Эндж жаловалась, что из-за жары ничего не может сделать со своими волосами. Она почти жалела бедную старую жару, которая виновата во всем. Тем более что в ее случае она ни в чем не была виновата.

В ее случае это была Эрин.

Эндж не могла перестать думать о ней. Это ее бесило. Весь день она возникала в ее сознании как гром среди ясного неба. И она без конца представляла себе Эрин, стоящую рядом с Лукасом в больнице, ее маленькую дочку Чарли, прижатую к бедру.

Эндж бы полюбила маленькую девочку. Когда она была моложе, то всегда представляла себе, что у нее будут две дочери со светлыми кудрями и старомодными именами вроде Голди и Эйви. Эндж собиралась одевать их в темно-синие сарафаны, красные колготки и черные туфли с перепонками. У Голди и Эйви были бы вечеринки фей, кукольные домики и пачки.

Вместо этого у Эндж были Майнкрафт-вечеринки, футбол и пуканье.

Когда родился Уилл, она не отчаивалась. Дочь будет следующей, сказала она себе. Может быть, когда они подрастут, ее дочь будет встречаться с друзьями Уилла, и он будет за всем следить. Заботливый старший брат. Да, это было бы прекрасно, сказала она себе. Вот только младшая сестра не получилась. Вместо этого родился Олли, слишком довольный собой, к счастью, чтобы думать, что был менее желанным. Эндж любила его за эту уверенность. Это дало ей пространство, в котором она нуждалась, чтобы спокойно погоревать.

Она знала, что не должна так думать. Зато, опять же, для чего были мысли, если не для обдумывания ужасных вещей, которые ты не мог сказать вслух? Не то чтобы она не любила своих сыновей. Уилл был красивым, нежным и милым, а Олли… ну, невозможно было не обожать Олли. Сегодня, например, после того, как она отвезла его через весь город к другу, он объявил:

– Ты самая лучшая, мама. Когда ты состаришься, я куплю тебе трость. Инкрустированную алмазами!

Бестолковый, подумала она. Но чудесный.

– Спасибо, Олли, – сказала она. – В доме для престарелых мне все будут завидовать.

Олли был забавным, упрямым и совершенно очаровательным. Можно было хотеть задушить его и тут же через секунду расцеловать. Олли понимал хрупкость отношений так, как большинство взрослых никогда бы не поняли. Он никогда не подарит ей трость, но он знает, что ей нужно услышать в этот самый момент. Он знает, что иногда ложь необходима. Он перенял это от нее.

В конце концов, то, как он вошел в их жизнь, было не совсем честно.

Эндж встала. Она поняла, что просидела слишком долго. Из-за этого она зациклилась на вещах, которые лучше оставить в прошлом. На экране телефона висело аудиосообщение. Это была Джулия из офиса. Отлично. «Эй, Эндж, извини, что беспокою. Я наконец-то добралась до Изабелль Хизерингтон, проверила ее рабочий статус…»

Эндж застонала. Домовладелец спешил сдать дом, ведь пожар лишил его арендной платы на несколько месяцев. Так что они сначала поселили Изабелль, а потом стали улаживать формальности. Конечно, стоило сделать так в первый раз в жизни, как сразу начались неприятности. «Изабелль указала, что работает в фонде Эбигейл Феррис. Но номер, который она дала, не отвечал, поэтому я позвонила в головной офис. Человек, с которым я говорила, сказал, что у них нет никаких записей о работнике с такой фамилией».

Эндж провела пальцем по пыльной полке. Она не беспокоилась об Изабелль. Работодатели все чаще отказываются предоставлять информацию о своих сотрудниках и нередко отказываются даже признать, что слышали о человеке. Она просто попросит завтра Изабелль, чтобы кто-то подтвердил эту информацию. «В любом случае, дай знать, что нужно сделать, – продолжила Джулия. – Она заплатила за первый и второй месяцы и залог. Пока-а-а-а».

Эндж закончила слушать по дороге в прачечную. Дома нужно хорошенько убраться, решила она. Она нашла метелку из перьев, вернулась в гостиную и принялась смахивать пыль. Когда она в последний раз вытирала пыль? Обычно это делали уборщицы, но они явно не очень хорошо справлялись. Придется и пылесосить.

– Ма-а-а-ам? – позвал Олли из своей комнаты.

– Я подойду, – крикнул ей Лукас.

Эндж продолжила смахивать пыль. Было что-то странно успокаивающее в этом занятии. Может быть, ей стоит начать вытирать пыль, чтобы расслабляться. Это похоже на йогу, или медитацию, или взрослую раскраску. Как теперь это называют? Осознанность. Она будет вытирать пыль осознанно.

Когда-то у нее были большие планы на жизнь. Она была страстной во всем. Беженцы. Права женщин. Религиозные свободы! Она выходила на протестные марши и подписывала петиции. По выходным рисовала просто для удовольствия. Теперь она собирала ланч-боксы, подписывала сыновьям разрешения на школьные экскурсии и была увлечена нарушениями этикета в социальных сетях. Она старалась ни о чем не думать и всякий раз, когда кто-то становился слишком страстным, чувствовала, что ее глаза начинают стекленеть.

Что с ней стало?

Может быть, ей снова нужно страстно чем-то увлечься. Начать волонтерствовать, организовать сбор денег на благое дело. Она могла бы основать фонд или по крайней мере предложить свое время уже основанному фонду. Может быть, она снова возьмет в руки кисть. Ее дети больше не маленькие, может быть, она могла бы уделять немного времени себе? Может быть, она могла бы вернуть себя. И потом она перестанет думать об Эрин и ее дочери. В конце концов, у нее тоже есть секреты.

Метелка ударилась обо что-то, и через секунду твердый предмет упал и проехал по полу. Ей пришлось пригнуться, чтобы он не стукнул ее по голове. Она отложила метелку и подняла его. Совершенно новый айфон.

– Эндж? – Лукас позвал сверху.

– Что?

– Олли только что вырвало.

Эндж посмотрела в зеркало над камином. Она вспотела. Комочки пыли лежали на ее голове и плечах, как перхоть, а лицо было совсем красным.

– Я сейчас приду.

Но вместо того чтобы направиться к лестнице, она села в кресло. Включила телефон в розетку и подождала, пока загорелся экран.