1. Эсси

– Свежий воздух! – сказала мама Эс- си в то утро. – Вывези ребенка на свежий воздух! Вам обеим это толь- ко на пользу!

И вот Эсси стоит под сомнительным укрытием из пальмовых листьев, в то время как дождь хлещет по детской горке на площадке. Всего несколько минут назад погода была прекрасной. Идеальный весенний день. Она шла вдоль пляжа Сандрингем, когда небо начало темнеть – на середине ее маршрута, не оставляя возможности развернуться и побежать домой.

Что такого хорошего в свежем воздухе? Если бы у нее был выбор, она бы предпочла менее свежий, кондиционированный воздух в помещении. Сейчас она хотела оказаться в доме, желательно в коттедже Каппа, за чашечкой английского чая в винтажной чашечке. А еще лучше в постели, наверстывать миллиард часов сна, которые она упустила за последние восемь недель. Но нет. Ей нужен был свежий воздух.

Миа, кажется, крепко спит под сеткой от дождя (вряд ли было что-то свежее в пластиковых испарениях, которыми она через нее дышала), но в тот момент, когда коляска перестанет двигаться, ее глаза тут же откроются и раздастся плач. На самом деле, с тех пор как родилась Миа, Эсси стала экспертом по катанию коляски: она ритмично возила ее из комнаты в комнату за собой, не позволяя ей простаивать больше двух секунд. Когда Эсси садилась, что случалось редко, она продолжала двигать коляску тремя пальцами ног. По словам Бена, она качала ее даже во сне.

– И когда это ты видел меня спящей в последнее время? – спросила она слегка дрожащим голосом. – Нет, правда. Скажи мне.

Внезапно у Бена появилось срочное дело в гараже.

На прошлой неделе Эсси так долго качала коляску, что в полу уже могла появиться яма, поэтому она выкатила ее в дальнюю часть сада и оставила там. Только на некоторое время. Сегодня прекрасный день, рассуждала она, и ей просто нужно немного побыть одной и, может быть, выпить чашку чая. Но едва Эсси вернулась в дом, как ее соседка, – у которой был ребенок возраста Мии, и он, казалось, только и делал, что спал и улыбался, – появилась в дверях, сообщила, что Миа плачет, и спросила, все ли в порядке.

– Все прекрасно, – ответила Эсси. – Все в порядке.

Дождь все льет, а Эсси продолжает катать коляску взад и вперед по влажной песчаной дорожке. Море стало темно-синим, а воздух соленым и острым. Вверху на дороге машины со свистом проносятся по влажному асфальту. Может быть, ей пробежаться до коттеджа Каппа и заказать чашечку английского чая? Но со своей гигантской трехколесной коляской она почти наверняка попадется на глаза другой мамочке с коляской, и ей придется вежливо болтать, чего она не выносит. Мальчик или девочка? Сколько ей лет? Хорошо спит? Эсси этого не выдержит. Конечно, другие мамы говорили о том, как это все тяжело – недосып, грудное вскармливание, стирка, – но они всегда делали это весело, настойчиво утверждая, что «оно того стоит». Вот в чем проблема. Эсси не была в этом уверена.

– Не каждая сразу привыкает, – сказала ей мама. – Ты устала. Просто дай себе время.

Эсси дала себе восемь недель. И все же всякий раз, когда она смотрела вниз на покрасневшую Мию, на ее раздраженное личико, все, что она чувствовала… ничего.

Каждый вечер Бен мчался домой с работы, отчаянно желая увидеть Мию. Если она спала (что было редко), он очень расстраивался.

– Может, разбудим ее? – умолял он.

– Никто не будит спящего ребенка, – быстро отвечала она, на самом деле имея в виду: зачем тебе это нужно?

Может, это была просто усталость. Через час приходила ее мама и принимала на себя все заботы о коляске, и мир снова обретал смысл. Мама приходила регулярно, хватала внучку и укладывала ее на плечо, успокаивая равномерными похлопываниями по попке, что у Эсси никогда не получалось повторить. Ее мама, похоже, никогда не беспокоилась, если Миа плакала или не слушалась, – она управлялась с ней так же легко и естественно, как будто это была одна из ее собственных конечностей. Обычно она приказывала Эсси пойти вздремнуть, и та с благодарностью соглашалась. Проблема была в том, что сон всегда заканчивался, мама возвращалась домой, и Эсси снова нужно было присматривать за ребенком.

Эсси вдохнула, наполняя легкие свежим воздухом. У нее опять было это чувство. Покалывание – острые булавки в животе и груди – это, как поняла Эсси, была тревога, или чувство вины, или, возможно, и то и другое.

– Ах, это, – сказала Эндж, соседка через дорогу, когда Эсси описала ей свое ощущение. – Да. Привыкай. Это называется «материнство».

Это был настоящий удар. Эсси думала, что тревога – одна из таких мимолетных «прелестей» раннего материнства, как набухшая грудь и ночная потливость, которые длятся мгновение и скоро забываются. Но видимо, это была одна из других «прелестей» материнства. Та, что принципиально вас меняет.

Женщина примерно того же возраста, что и Эсси, в черном лайкровом костюме и розовых кроссовках, бежала ей навстречу. Ее мокрые волосы были собраны в небрежный пучок. Бен приставал к Эсси, что надо начать бегать. «После хорошей пробежки я всегда чувствую себя лучше, – сказал он вчера. – Тебе стоит попробовать». Эсси попробовала бы, если бы верила, что это поможет. Она бы побежала на край света. Хотя не была уверена, прибежит ли потом обратно.

Бегунья насквозь промокла, но казалось, ее это не волнует. Она бежала, отпружинивая от земли, как и положено молодой женщине в хорошей форме. Свободной женщине. Эсси вспомнила, как когда-то сама была такой.

Миа шевелится в коляске, и Эсси понимает, что давно перестала ее качать. Бегунья пронеслась мимо, и за то время, которое потребовалось, чтобы она исчезла из поля зрения, Миа перешла от сна к истерике. Ее лицо исказилось, а голова мотается из стороны в сторону, словно требует ответа. У кого хватило наглости перестать качать мою коляску? Разве вы не видели, что я СПЛЮ? Ее лицо покраснело, и она вдохнула в себя достаточно воздуха, чтобы убедиться, что ее протест прозвучит громко и значительно. Эсси заткнула уши пальцами.

Было странно смотреть, как Миа кричит, но ее не слышно. Ее глаза плотно закрыты. На заднем плане шелестит дождь, и Эсси ничего не слышит. Она ничего не чувствует.

Через некоторое время Эсси пошла домой. Она остановилась у коттеджа Каппа и заказала себе чай, очень горячий, и медленно выпила его, сидя у окна. Заказала еще один. К тому времени как она вышла из кафе, дождь закончился. По дороге домой она испытала острое чувство потери равновесия – как будто каталась на роликах или на лыжах и только что снова надела туфли.

На подъездной дорожке Эсси увидела маму. Та остановилась, увидев дочь, и весело помахала. «Рада видеть тебя на улице, – сказала она, прежде чем посмотреть на пустое пространство вокруг Эсси. – А где Миа?»

Эсси перекинула мокрые волосы через плечо. Струйка воды сбежала по ее куртке.

– Эсси, – повторила мама уже медленнее. – Где Миа?

Эсси пожала плечами. «Я… оставила ее. На площадке».

Мама нахмурилась и застыла на месте. У Эсси было такое чувство, что впервые за несколько недель мама действительно увидела ее. «Какой площадке, Эсси? На какой площадке сейчас Миа?»

– На пляже.

Мама засуетилась. Через несколько секунд они были уже в машине и неслись в сторону пляжа, и Эсси подумала, что не стоило так спешить. Коляска была наверняка там, где она ее и оставила! Никто не пойдет туда после такого дождя; детская площадка, скорее всего, пуста и покрыта лужами. Миа наверняка вся покраснела от злости. Потребуется несколько часов, чтобы успокоить ее. Эсси хотелось, чтобы они поехали в противоположном направлении.

Мать неверно истолковала ее волнение и успокаивающе положила руку ей на плечо. «Мы найдем ее, Эсси, – сказала она. – Мы найдем ее».

Конечно же, они нашли ее. Миа была там, где Эсси ее оставила. Но не одна. Трое матерей в пуховиках окружили ее, самая высокая крепко держала Мию. Мие это не нравится, подумала Эсси. Конечно же, Миа выла. Еще одна женщина смотрела на них, без особого энтузиазма развлекая малышей. Никто, казалось, не заметил, как Эсси и ее мама вышли из машины.

– А вот и она, – воскликнула мама Эсси, подбегая к ним. – Я вижу ее. Она в порядке. – Это наша, – крикнула женщинам мама Эсси. Когда она подошла достаточно близко, то протянула руки к Мие, переводя дыхание. – Фух. Огромное спасибо. Она моя внучка. Моя дочь случайно ушла без нее.

Высокая женщина даже не пошевелилась, чтобы передать Мию бабушке. Вместо этого она крепче прижала ее к себе, отчего Миа впала в еще большую истерику.

– Она ушла с площадки без своего ребенка?

– Да, ну… она устала и…

Эсси медленно подошла.

– Вы же знаете, какой бардак в голове, когда у вас грудничок! – Мама полувсерьез рассмеялась, но потом замолчала. Что еще она могла сказать? Не было никакого разумного объяснения, и она это знала.

– Мне очень жаль, – сказала женщина коротко. – Но… откуда мы знаем, что она ваша внучка? Мы нашли ее брошенной на площадке. Мы не можем просто отдать ее.

Эсси медленно вышла вперед. Она почувствовала, как к горлу поднимается крик. Она хотела, чтобы все эти женщины ушли. Она хотела уйти. Назад. В то время, когда у нее не было детей, когда она была свободной, а не сумасшедшей леди, которая оставила ребенка на площадке.

– Ее зовут Миа, – снова попыталась объяснить мама. – Ей восемь недель. Ее одеяло я связала сама, и оно потрепалось на одном углу. У Мии есть родинка на правом бедре – похожа на пятно от портвейна.

Женщина обменялась взглядом с подругой.

– Мне очень жаль, но я действительно думаю, нам стоит подождать…

– Чего ты хочешь от нас? – воскликнула Эсси. – Чтобы мы дали показания? У девочки нет никаких документов. Просто отдай ее мне, – сказала она, проталкиваясь вперед. – Отдай мне моего ребенка!

Эсси почувствовала мамину руку на своем плече.

– Эсси…

– Отдай ее мне.

– Эсси, тебе нужно успокоиться и…

– ОТДАЙ МНЕ МОЕГО РЕБЕНКА! – закричала она, и как раз в этот момент подъехала полицейская машина.