Глава 53
Президентский люкс в «Скале», вообще-то, не был предназначен для неудачников, как заметил Колтон, зато оказался именно таким, как того хотелось бы Флоре. В камине горел огонь, в туалетной комнате стояла огромная ванна на лапах. Снаружи уже было темно, северное сияние погасло, зеленый человек давно уплыл, догорая, но если открыть окно, можно было и до сих пор слышать шум позднего веселья.
В спальне красовалась просторная кровать под балдахином. Флора нервно посмотрела на нее.
Джоэл остановился в дверях.
– Ты… Я хочу сказать, мы ведь не обязаны, – произнес он, все еще сомневаясь.
– Нет, – быстро возразила Флора. – Я хочу этого. Очень.
И тогда Джоэл осторожно расстегнул на ней платье, обнажив белые плечи.
– Кожа не как у тюленя, – с улыбкой сказал он, целуя ее.
Флора посмотрела на него своими светлыми глазами и тоже начала медленно его раздевать. Джоэл понял, что ничего из того, что он прежде делал с женщинами, не было таким пугающим и таким нежным, как то, что происходило сейчас. Начиналась совершенно новая история.
Им обоим хотелось плакать. Но это не имело значения.
Когда на следующее утро Джоэл проснулся, один в огромной постели, его внезапно охватила паника – но тут он увидел оставленную для него записку.
Он натянул на себя синий джемпер, давным-давно купленный для него Марго, потом джинсы и в таком виде отправился к причалу. Садясь в лодку, он вспомнил, что нужно как следует отблагодарить Берти.
Джоэл просто умирал от голода. Слава богу, Флора была там, перед «Летней кухней». Соблазнительные ароматы уже расплывались в свежем утреннем воздухе. Флора обернулась и, увидев его, просияла и бросилась навстречу. Поцеловала на глазах у всех помощниц и тех, кому случилось проходить мимо. Ей было плевать на всех, и Джоэл, к собственному удивлению, понял, что ему тоже все равно.
– Дай поесть! – сказал он.
– Одну минуту! – с улыбкой ответила она.
– А что ты делаешь?
Флора показала вверх:
– Ну, сразу два дела. Первое: хотя мне и хотелось бы навсегда остаться в «Скале», все-таки, наверное, придется снять квартиру. И как раз здесь, над «Кухней», она имеется. Вот я и думала о ней. – Она внимательно посмотрела на Джоэла. – А второе…
Иона и Айла осторожно опустили на веревках часть вывески над дверью – ту, на которой стояло слово «летняя».
– Она больше не только летняя, – объяснила Флора.
– И ты чем-то заменишь это слово? – спросил Джоэл.
– «Анни», – после паузы ответила Флора. – Анни. Так звали мою мать.
Джоэл кивнул.
Флора нагрузила полный пакет всякой всячины – она явно собиралась взять выходной, – и они рука об руку отправились обратно в «Скалу». Они не заметили Лорну, шедшую на работу, и того, как та остановилась и, вздохнув, пошла дальше. Но все остальные, встречавшиеся им на пути, хотя в большинстве и выглядели неважно после веселой ночи, махали им руками, приветствуя. Для Джоэла это было крайне непривычно.
Они вернулись в постель, рассыпая вокруг себя крошки. Флора хихикала, что-то несвязно бормотала от счастья и восхищения. А потом лежала, прижавшись к Джоэлу, прислушиваясь к его мерному дыханию.
– Не уезжай, – прошептала она.
Джоэл тут же открыл глаза.
– Разве может простой смертный противиться зову сирены, морского духа, зовущего его? – сказал он, поглаживая ее удивительные волосы.
– Но ты ведь собираешься работать на Колтона? Кай говорил, ты едешь в Нью-Йорк.
– Да, конечно, – кивнул Джоэл.
На лице Флоры отразилось смятение.
– Ну… – пробормотал Джоэл. – Это же всего пять часов лета от Рейкьявика. Учитывая, что ты живешь на краю света, думаю… я мог бы ездить на работу.
– В Нью-Йорк?
– Колтон ведь почти все время будет здесь, так что, если я ему понадоблюсь… Может, он и не добился того, чего хотел, с этими ветряками. Но никто ведь не станет отказываться, если он проведет сюда широкополосную сеть телевещания и Интернета.
– Не станут, точно, – согласилась Флора. – О черт побери…
– И у меня… у меня есть некие друзья в Нью-Йорке, с которыми мне хотелось бы тебя познакомить.
– О черт…
– Хватит повторять одно и то же! – засмеялся Джоэл. – Но вообще-то, я знаю, как тебя остановить…
Он погладил ее по спине.
– Почему я не могу оторвать от тебя глаз? Почему мне постоянно хочется прикасаться к тебе? Это чары – да, точно.
– Чары, – подтвердила Флора.
Она повернулась и посмотрела на Джоэла своими невероятными глазами, и ему захотелось утонуть в них…
А она мельком подумала: и как долго продержатся эти чары? Но когда кого-то зачаровываешь, все равно ведь не знаешь наверняка…
Потом она заснула. И во сне все вспомнилось.
Когда-то, давным-давно, когда в окна колотил ледяной ветер, на север плыл некий корабль, он ушел далеко за острова, в бурные синие моря.
Он шел через лед и снег, и наступила весна, и айсберги двинулись с полюса, наполняя воды опасностью, хотя и были прекрасными, отражая все краски моря и неба, белизну снега и воздуха, скал и камней, вмерзших в никому неведомый мир.
Но девушка…
– Она была похожа на меня? – спрашивала Флора.
А мать улыбалась и говорила:
– Да, она была энергичной, шумной, и у нее были глаза цвета воды, как у тебя.
И Флора, довольная, улыбалась.
Но девушка не была счастлива. Она молчала и была полна решимости покинуть корабль, который вез ее туда, где ей не хотелось оказаться, просто у нее не было выбора.
Она с любопытством рассматривала проплывавшие мимо айсберги, похожие на маленькие острова.
А капитан тревожился и заставлял корабль двигаться все медленнее и медленнее, чтобы не оказаться в ловушке в этом странном, прекрасном, сверкающем море льда.
Однажды утром, когда взошло солнце, они увидели, что дрейфуют рядом с самым огромным из всех айсбергов, какие они только видели. Это была настоящая гора, сияющая ледяная глыба. Деревянный корпус корабля задел его, заскрипел и застонал, но крепкий дуб выдержал.
Капитан выругался и встал к рулю, молясь о том, чтобы его корабль не разбился. Резко повернув, он сумел пройти мимо гигантской ледяной горы и вырваться в открытое море. Тогда капитан, обливаясь потом, вознес благодарственную молитву.
Потом он повернулся к залитой солнцем палубе, потому что один из матросов закричал. И тут капитан, к своему ужасу, увидел, что девушка ушла, легко перешагнув с палубы корабля на ледяную гору, и теперь, когда он, не веря своим глазам, смотрел на нее, она шла по айсбергу так, словно он был ей родным домом.
– Вернись! Вернись! – закричал боцман.
Но тут поднялся ветер, корабль погнало вперед, а когда они наконец сумели повернуть его обратно, поверхность айсберга опустела, и хотя они искали девушку до темноты, но не нашли даже ее следов. И капитан, когда объяснял потерю драгоценного груза, с горечью сказал, что никто ведь не способен выжить в таком месте…
– Точно нельзя? – спрашивала Флора, думая о том, как было бы замечательно жить на острове из снега и льда и как это было бы необычно. – А она там так и жила?
– Жить можно в самых разных местах, – отвечала ей мать. – Мне бы хотелось думать, что ты увидишь разные миры, много самых разнообразных земель и будешь счастлива в любой из них.
– И даже здесь?
– И даже здесь.
Радостно засыпая, Флора задавала последний вопрос:
– А что потом случилось с той девушкой?
– О, она по-прежнему там. И сияет, – отвечала мать.
То есть Флоре казалось, что она так говорила, потому что сон постепенно уносил ее прочь.
– Она сияет, как полная луна, ловит рыбу и помогает заблудившимся морякам вернуться домой… Потому что мы все селки, милая. Это наше призвание.
Памяти Мэри «Мойры» Колган,
урожденной Макканн (1945–2016)
