Глава 10
Марго сунула голову в приоткрытую дверь. Джоэл опять всю ночь работал над очередным судебным процессом, под глазами у него появились темные круги. Марго иногда удивлялась ему. Она же видела его электронную почту, отвечала на звонки. Если не считать случайных девушек, полагавших, что они могут чего-то добиться, в почте и звонках не было ничего личного. Никогда.
Конечно, это ничего не значило. Но иной раз Марго задумывалась, не скрывает ли резкость Джоэла чего-то другого. А иногда ей казалось, что он просто машина.
– Кофе?
Он раздраженно качнул головой.
– Вы летите сегодня в Шотландию?
– А что, это обязательно? – скривился Джоэл. – В самом деле? Разве я не могу все решить отсюда?
– Колтон, похоже, просто влюблен в те места, – пожала плечами Марго. – Так что это может иметь смысл на будущее, если вы хотите придержать его для себя.
– Да-да-да… Ладно, скажете, когда он позвонит. Я предпочту как можно дольше держаться подальше от той забытой богом дыры. Вы видели ее на карте?
Марго вытаращила глаза, когда Джоэл показал ей, как далеко на севере от главного острова Британии находится тот островок.
– Если бы он находился ближе, я бы удивился, – сказал Джоэл. – Черт… хорошо. Я передумал. Приготовьте кофе.
Марго выскочила из кабинета.
Флора обошла весь малюсенький супермаркет, сердясь все сильнее. Она хотела приготовить на ужин что-нибудь особенное, что-то такое, чего они обычно не ели, и непохожее на еду, которую готовила их мать. Флора не думала, что отец и братья могут помнить рецепты матери.
Она мельком подумала о том, как они с Хьюго ходили на свидание в Боро, рядом с Лондонским мостом. Это был рай для обжор, и невероятно дорогой. Как-то раз субботним утром они отправились туда, планируя заказать на вечер что-нибудь потрясающее – ризотто с кальмарами или горячий и острый тайский суп. Они пробовали там уйму кушаний, которых Флора никогда прежде не ела: кимчхи, и севиче, и множество прочих деликатесов. Сама Флора умела готовить только традиционные блюда, но Хьюго куда больше разбирался в еде и ошеломил ее новыми вкусами.
Флора решила приготовить на вечер клецки со шнитт-луком в остром курином бульоне, с капустой, чесноком и чили. Отлично для мужчин, когда они голодными возвращаются с поля. День был ясным, но с севера продолжал дуть ветер, и неплохо в таких случаях проглотить что-то, согревающее изнутри.
– Привет, – поздоровалась Флора со старым Вулли, который, как всем было известно, работал по двадцать четыре часа в сутки в единственной на острове бакалейной лавке.
Но может, он и не был настолько стар. Возможно, ему на самом деле было лет тридцать пять, просто он очень устал.
– Флора Маккензи, – проворчал Вулли.
Флору охватило легкое раздражение. Вулли как будто не одобрил ее хорошую одежду и обувь…
– Флора Маккензи! Вы только посмотрите на нее!
Но никто не посмотрел.
– Привет всем, – сказала она. – Да, я вернулась. Но по работе, знаете ли. Я, вообще-то, работаю в Лондоне.
Вулли смотрел прямо перед собой, не проявляя никакого интереса, – как обычно.
– Ну да, – пробурчал он.
– В общем… У вас есть… рисовое вино?
– Не-а.
– А лимонная трава?
Вулли посмотрел на нее и медленно моргнул.
– Соевый соус?
– Ага, – ответил Вулли и показал на крошечную, ужасно пыльную и липкую на вид бутылочку.
– А как насчет овощей? – бодрым тоном продолжила Флора.
Вулли махнул рукой в сторону полки, заставленной консервными банками, и Флора окончательно рассердилась. На острове выращивали множество отличных овощей – морковь, картофель, помидоры, которым только и нужно было, что оставаться укрытыми, в тепле. Почему же всего этого нет в этой лавке?
– Здесь есть фермерский магазин? – спросила она.
– Чего-чего? – произнес Вулли с легким оттенком угрозы в голосе.
– Ничего, – ответила Флора и поспешила уйти.
В конце концов она нечто соорудила из того, что нашла дома в кладовке, то есть из старых пакетов лапши и острого местного лука. От волнения и оттого, что Флора одновременно пыталась хоть как-то отмыть грязную кухню, она ужасно переварила курицу на незнакомой ей газовой плите, а клецки получились твердыми, как пули.
Иннес, умываясь над раковиной, когда они вернулись с поля, внимательно посмотрел на еду.
– Это что, феминистское блюдо? – спросил он, когда все заняли привычные места за столом: Иннес и Хэмиш со стороны окна, Флора и Финтан напротив них, отец – ближе всех к плите. – Или это последний крик поварской моды в Лондоне?
– Ну, мы могли бы этим посыпать амбар вместо гравия, – предположил Финтан, с сомнением тыча в тарелку вилкой.
– А еще можно подправить оштукатуренную стенку, – добавил Иннес. – Можно это использовать как замазку.
– Хватит ныть, ешьте, и всё! – отрезала Флора.
– Но на вкус оно как помои, – заявил Иннес, стараясь говорить рассудительным тоном.
Флоре захотелось швырнуть в него тарелкой. Она понимала, что это глупо – еда и вправду была ужасной, – но в то же время она и отчаянно смутилась, и разозлилась. Она слишком отвыкла от всего здешнего.
– А мне нравится, Флора, – сообщил Хэмиш, который уже вылизал тарелку дочиста. – А что это такое было?
– О, бога ради, Хэмиш! – воскликнул Финтан. – Вечно ты так!
– Еще что-нибудь есть? – грустно поинтересовался Иннес.
– Нет, если вы сами ничего не приготовите.
Братья переглянулись.
– Что ж, тогда вы можете помереть от голода, – ядовито сообщила Флора.
– Тосты! – радостно воскликнул Иннес, и братья вскочили.
– Что?
– Помнишь миссис Лаэрд? – сказал Финтан. – Она всегда ухаживала за викарием. Миссис Лаэрд умеет кое-что. Она печет для нас хлеб.
Флора порозовела:
– Я и сама могу.
– Давай, милая, – заговорил вдруг отец. – Поначалу ни у кого не получается как надо.
Флора глубоко вздохнула и окинула взглядом грязную кухню.
– Пойду прогуляюсь, – сказала она.
– В рыбную лавку? – с надеждой произнес Хэмиш.
– Нет!
Флора быстро вышла из дому, ее глаза щипало от слез. Ей хотелось хлопнуть дверью, но эту дверь никогда не закрывали летом, и она слегка покоробилась, однако никому не пришло в голову хотя бы смазать петли – и это тоже разозлило Флору. Они что, совсем опустили руки?
А теперь еще и посмеиваются над ней, дразнят, как и прежде. И никто не думает за нее заступиться.
Ладно, она не собирается это терпеть. Она уйдет, отправится… но куда? В пабе сейчас наверняка полно отцовских друзей, а Флора не желала с ними сталкиваться. А все остальное уже закрыто. Ох, ну и местечко, черт побери… Но и домой вернуться прямо сейчас она не может.
Флора решила подняться по склону Карндина, освежить голову.
Огромный холм, с которого виден весь остров, был прекрасен – на самом деле его стоило назвать горой. Люди приезжали из разных мест, чтобы подняться на него, а зимой его основательно заносило снегом. И подъем на холм, как ни странно, был очень опасен, он не годился для легких летних прогулок, а в плохую погоду здесь и вовсе на каждом шагу грозила опасность. Не проходило ни одного сезона без того, чтобы не вызвали горную спасательную службу, потому что то один идиот, то другой оказывался в беде скорее, чем мог вообразить, хотя и считал, что просто быстренько прогуляется по чудесному зеленому холму, не обращая внимания на множество предостерегающих знаков и на путеводители, где четко и ясно говорилось обо всех опасностях.
Островитяне, часто сами в летнее время занимавшиеся спасательными работами, фыркали при виде всех этих девиц, что тащились на холм в шлепанцах и футболках, и парней, думавших, что переберутся через седловину без веревки. Потом все они были весьма благодарны собакам-спасателям и даже не реагировали на колючие замечания местных.
Конечно, Флора все это знала как свои пять пальцев, впервые она поднялась на этот холм, когда ей было девять лет. И еще были школьные походы по склонам, всегда вызывавшие громкие стоны. Еще они ездили в Эскер, маленькую деревушку на материке, где проходило жалкое подобие летней ярмарки, с шумными состязаниями и откровенно убогими киосками, вызывавшими восторженные вопли у вечно голодных мальчиков и девочек с острова. Они возвращались, нагруженные огромным количеством леденцов и дешевых мягких игрушек, хихикая над «альпинистами», у которых не было ничего, кроме пустых коробок из-под сэндвичей, съеденных еще в десять утра, натертых ног да изредка капюшонов, полных дождевой воды.
День уже подошел к концу, но вечера сейчас были очень длинными, и Флора, поднимаясь все выше, начала дышать глубже и замечать все вокруг себя. Спустя еще десяток минут она удивленно оглянулась – за ней с бодрым видом бежал Брамбл.
– О нет! – воскликнула Флора. – Иди домой! Слушай, мне нужно побыть одной, честно.
Брамбл не обратил ни малейшего внимания на ее слова и подошел, чтобы вежливо лизнуть ей руку.
– Псина, ты слишком старый и толстый, чтобы лезть на эту гору. Что, если ты где-нибудь застрянешь?
Брамбл энергично махнул хвостом. Если она решит отвести его назад, ей придется вернуться в кухню, в неприятное молчание, которое, как была уверена Флора, охватило всех, и извиниться за свою вспышку, что будет выглядеть глупо. Она вздохнула и пошла дальше.
– Ты уж не отставай от меня, ладно?
Брамбл застучал когтями по камням. Если бы не его толстый зад, он выглядел бы весьма благородно.
Флора миновала нижнюю часть склона и очутилась на середине холма, где росла высокая трава. Воздух был чистым и холодным, и, когда Флора посмотрела назад, она увидела вечернее солнце, отражавшееся в море необычайно спокойном, словно какой-нибудь пруд. Вдали она заметила паром, совершавший свой обычный рейс через залив. Флора подумала, что было бы очень приятно находиться сейчас на его борту. А потом она могла бы сесть на ночной поезд от Форт-Уильяма и вернуться в Лондон…
Только не забывай, сказала себе Флора, что в Лондоне сейчас может быть градусов тридцать… И там царит чудовищная духота, воняет от полных мусорных баков, вокруг сигналят автомобили, все шумят и люди живут слишком близко друг к другу… Лондон летом был… да, это прекрасный город, но уж слишком переполненный. А какое множество пассажиров набивается в перегретые вагоны метро и пропахшие по́том автобусы! Люди ищут крошечные клочки травы в парках и садах… а еще там раскаленные тротуары, запахи пищи, спиртного…
А здесь, наверху, бесспорно есть чем дышать.
Но дело-то не в этом, сердито возразила самой себе Флора. Дело совершенно не в этом. Никто ведь не отрицает, что здесь прекрасно. Конечно прекрасно, здесь изумительно, все это знают. Вопрос в том, подходит ли это ей лично. Годится ли это для того, что она хочет получить от жизни, чем бы это ни было.
Но пока что Флора вернулась на эту глупую ферму и оказалась прикована к чертовой раковине, точно так же как ее мать. Флора горестно пнула какой-то камешек. Этого она не планировала. Это вообще никакой не план. Если и дальше все пойдет так же, если над ней будут смеяться после совершенного ею самопожертвования… что ж, она не станет иметь с ними никаких дел!
Флора снова пошла вверх, надеясь, что изрядная физическая нагрузка поможет ей немного успокоиться, но вскоре поняла, что мысленно продолжает спорить сама с собой о том, что не в силах изменить. Потом, опомнившись, она обнаружила, что поднялась выше, чем собиралась, и теперь видит за холмами материк. Небо заполнилось маленькими розовыми облачками, паром в заливе превратился в маленькую точку…
Флора решительно пошла дальше.
Уже у самой вершины она наконец почувствовала, что достаточно утомилась, потому что в голове у нее начало проясняться. Флора нашла водопад, который, как она знала, прятался за каменной стеной, и они с Брамблом с удовольствием напились его ледяной освежающей воды. Флора как раз решила, что с нее вполне достаточно, как вдруг услышала жалобный визг.
Она огляделась:
– Брамбл? Брамбл!
Пес в ответ заскулил, но не подбежал к Флоре, как всегда.
– Брамбл!
Солнце уже собиралось спрятаться за горами, и тут же усилился холод. Испуганная Флора поспешила на голос пса. И, к своему ужасу, увидела, что его передняя лапа застряла между камнями. Пес отчаянно скреб по влажным камням задними лапами, пытаясь высвободиться.
Флора зашла в воду и осторожно вызволила лапу из ловушки, а Брамбл в страхе вертелся под ее руками.
– Все хорошо, все хорошо… – шептала Флора на ухо тяжеленному псу, помогая ему выбраться на ближайший клочок мягкой почвы. – С тобой все будет в порядке.
Брамбл тихо поскуливал и дрожал всем телом. Оба они промокли насквозь, а когда солнце скрылось, воздух стал ледяным. Правая передняя лапа пса изогнулась под весьма неприятным углом, Флоре становилось не по себе от одного взгляда на нее. Брамбл жаловался и смотрел на Флору так, словно это она была во всем виновата, а она только бессвязно бормотала что-то, чувствуя, как в ней нарастает паника. Флора не взяла с собой телефон, она выскочила из дому без сумки, слишком обозленная, чтобы прихватить хоть что-нибудь. Здесь даже в лучшие времена было плохо со связью, а то, что начиналось сейчас, на лучшие времена совершенно не походило.
На спуск с холма нужно как минимум полтора часа. Бедный пес не смог бы так долго идти, а весил он больше, чем сама Флора. А ей не по силам тащить его. Но и бросить его здесь она не может, он все равно попытается ковылять за ней, и кто знает, что тогда случится? Привязать пса не было возможности – да и сама мысль о том, чтобы оставить на привязи страдающее от боли существо, пусть даже ради его же пользы, выглядела невыносимой. К тому же скоро должно было окончательно стемнеть, и как ей уговорить кого-нибудь лезть наверх в чернильной тьме ради спасения собаки? Это ведь слишком опасно, кто станет подвергать риску жизнь человека?
Флора громко выругалась. Черт побери! А самым ужасным во всем этом было то, что Флора лишь подтверждала мысли своих родных о том, что она уж слишком размякла от городской жизни, даже забыла, как ходить по холмам.
О господи… Флора посмотрела на пса.
– Вот ведь как, видишь? Но ты не беспокойся, – сказала она.
Она слышала быстрое биение сердца в груди Брамбла. Дышал он часто и заметно дрожал.
– Бедный мой Брамбл, – пробормотала Флора, зарываясь лицом в его мех.
Она только теперь заметила, что очень замерзла. Слишком замерзла. Солнце ввело ее в заблуждение, на севере Британии была еще ранняя весна, а значит, опасность морозов не миновала.
Что ж, по крайней мере, у Флоры была собака, способная ее согреть, – нужно только прижаться друг к другу. Но нельзя же оставаться здесь на всю ночь. Нет, это чистое безумие!
И вся ее жизнь, сердито решила Флора, тоже была чистым безумием.
Она увидела, как надвигаются тучи. Ну конечно, а как же иначе? Это было самым старым в мире высказыванием: «Если вам не нравится погода в Шотландии, просто подождите минут пять». От дождя холмы за заливом потемнели, скрываясь из вида. Вскоре и вся линия берега исчезла за темной стеной воды. Ветер донес свежий, неземной запах надвигавшегося дождя. Брамбл поскуливал, как будто знал: вот-вот случится что-то плохое. Флора подумала, что у него-то хотя бы есть теплая шкура. Но все остальное выглядело весьма мрачно.
Она попыталась приподнять пса. Казалось, он весил целую тонну. К тому же он тут же запаниковал из-за боли в лапе и попытался вырваться из ее рук, что означало: идея невыполнима.
Упали первые крупные капли дождя. Флора лишь теперь сообразила, что на ней лондонская куртка, великолепная для того, чтобы пробежаться под легкой моросью, но абсолютно бесполезная на вершине шотландской горы во время шторма.
Интересно, когда братья забеспокоятся, гадала Флора. Они, наверное, решили, что сестра отправилась в паб встретиться с Лорной и вернется не скоро. В паб пускали собак, так что и из-за отсутствия Брамбла им не приходилось тревожиться, даже если они это заметят.
Флора сняла куртку и набросила ее на голову – куртка была без капюшона, – но вода все равно стекала по ее щекам. Флора вспомнила все известные ей ругательства и повторяла их снова и снова, но это не помогло. На самом деле они как будто даже вызвали раскат грома где-то вдали.
Укрытие, подумала Флора. Она должна найти какое-то укрытие. Флора стала мысленно рисовать план склонов, изученных ею в детстве. Она часто собирала там дикие цветы – для матери, а та бросала на них рассеянный взгляд и смотрела вокруг в поисках вазы, которой у них не было, после чего ставила букет в большую кружку.
Флора вспомнила, что примерно в двухстах метрах ниже по склону была пещера – с другой стороны, ее вход смотрел на остров. Там Флора в школьные годы пила сидр и целовалась с Кларком, а после их свиданий на земле оставались окурки и пробки от бутылок. Теперь Кларк был на острове полицейским, что сразу напоминало о том, как все изменилось. Флора не знала, служит ли и теперь пещера таким же целям. Скорее всего, да. На их крошечном островке не так уж много мест, где можно спрятаться от внимательных глаз. И если она сумеет добраться туда, они с Брамблом спрячутся, пока… ну, в общем, пока Флора не придумает что-нибудь получше.
Она глубоко вздохнула. Можно спуститься с горы, позвать братьев. А, да пошли бы они!.. Пусть себе занимаются своими делами, едят бобы из консервной банки, если им так хочется, ее это больше не интересует. Флора ненавидела это глупое место, его безумную погоду и глупую местную общину, где все знали друг друга и на все имели собственное мнение. С нее довольно!
Брамбл ткнулся носом в ее ногу.
Может, она и Брамбла заберет с собой. Хотя, конечно, перевезти огромного старого пса в крошечную съемную квартирку в Лондоне… Ладно. Возможно. Возможно, она будет его навещать. Или…
Брамбл заскулил.
– Перестань, псина, – попросила Флора. – О боже мой… Ладно.
Наилучшим способом, рассудила Флора, было бы поднять Брамбла на плечо, как в военных фильмах, стараясь при этом не задеть пострадавшую лапу. Брамбл сначала сопротивлялся, а потом вроде понял, что Флора пытается ему помочь.
Уже промокшая с головы до ног, целиком измазанная грязью, Флора угрожающе рыкнула на небеса и, скользя и шатаясь, начала спускаться.
– Видит бог, ты просто глупая, безмозглая собака! – кричала она, используя злость как движущую силу. – Если бы ты не был таким чертовски жадным и не жрал бы все подряд, мне не пришлось бы убиваться, волоча тебя! И ты не застрял бы у того водопада, если бы был нормальной стройной собакой!
– А-о-у-у-у! – мрачно соглашался с ней Брамбл, поднимая голову и покрывая лицо Флоры новым слоем грязи.
Если бы Флора не знала гору так хорошо, она, скорее всего, не нашла бы пещеру, учитывая то, что находилась она в стороне от главной тропы, а вход в нее густо зарос ранним вереском. Флора ввалилась в пещеру под сплошным ливнем, продолжая на ходу читать лекцию псу. Ее совершенно непригодные для такой погоды кроссовки «Конверс» не просто промокли, а готовы были развалиться. Флора с трудом втащила беднягу Брамбла в условное укрытие пещеры, протиснувшись сквозь заросли.
– Черт, черт, черт побери!!! – выругалась она, как можно осторожнее опуская пса на песчаный пол.
Флора задыхалась и вспотела, промокла от дождя и была в бешенстве. Выглядела она не лучшим образом.
– Привет, – услышала она вдруг тихий голос.
