Глава 21
Чем все закончилось? Ну... за тот месяц, что прошел с похищения Ванятки произошло очень многое. Очень многое и очень знаковое. Каким-то чудом, Палеологиня выпуталась. Уж не знаю, как ей это удалось, но Софья все еще жена Ивана Васильевича и от двора не удалена. Мало того, ее ближники, оба Траханиота, тоже избежали казни, правда, влияние при дворе они полностью потеряли и были вообще прогнаны с Руси.
А вот с Еленой, невесткой Ивана, все произошло не так благополучно. Сначала, ее вроде как реабилитировали, а потом... Потом митрополит Геронтий живо переобулся, созвал церковный собор, на котором люто заклеймил ересь жидовствующих, а ее последователей предал анафеме. И пошло-поехало...
Почти все окружение Волошанки и прочих видных еретиков изъяли из обращения, частью сожгли, а частью навечно упекли в монастырские темницы. Сама Елена Стефановна отделалась на этом фоне вполне терпимо. Всего лишь публично отреклась от ереси, приняла постриг и была назначена игуменьей одного из монастырей. В реальности, она закончила гораздо хуже – была уморена до смерти в заключении.
Но пламя православной инквизиции еще не утихло, еретиков все еще продолжают выявлять и жечь, правда, в очень скромных масштабах по сравнению с Европой. Я себя день и ночь кляну за то, что привез сюда своего падре Эухенио, потому что подозреваю его руку в произошедшем. Но тут уж ничего не поделаешь. В свое оправдание могу сказать, что нечто подобное случилось и в реальной истории, но лет эдак на пару десятков позже. Так что, я всего лишь невольно подтолкнул события.
И да, дьяк Курицын тоже не избежал беды – сожгли его. Но не на кресте, а в клетке. То есть, закончил тем же, чем и двадцать лет спустя в реале. Я пробовал хлопотать, мужик-то умный и хороший, мог пригодиться, и вроде бы договорился, но при условии, что он публично отвергнет ересь, но... но сам Курицын отказался. Не пойму никогда я этих религиозных фанатиков, да и не надо. Наверное, не надо.
Вот при таких обстоятельствах место невестки великого князя оказалось полностью вакантным. Сватовство к виконтессе Теодории де Лавардан и Рокебрен, то бишь к моей дочурке, состоялось почти немедля. Признаюсь, я чуть себе голову не сломал, размышляя отдавать Федьку за Ивана Молодого или нет. Но после того, как сама Федора вполне охотно согласилась, а мой медикус не выявил у наследника никаких болячек, в том числе и признаков подагры, дал согласие. Но только под брачный договор, один из пунктов которого гласил, что в случае смерти мужа, либо еще каких форс-мажорных обстоятельств, Федора однозначно и беспрепятственно возвращается домой, то бишь в Европу.
Плюсов от такого союза достаточно много, а минусов я почти не усматриваю. Будущий государь всея Руси будет за Федорой как за пазухой, и останется под моим плотным влиянием через свою супругу. Опять же, моя дочурка совсем не того нрава, чтобы допустить козни Палеологини при дворе. Да она скорей ее саму изживет окончательно и бесповоротно. В самые краткие сроки. Тем более, Иван, я смотрю вполне благоволит к своей будущей невестке. Затык по поводу ее верования решился очень быстро и благополучно. Федора была католичкой только формально, а вчера обратно приняла православие, причем ее крестным отцом стал сам великий князь. Так что свадьба не за горами, думаю, сыграем ее перед моим отъездом.
А вот с моим браком... Мой брак с княжной Александрой находится в подвешенном состоянии и скорей всего не состоится. Да, вот так, причем не состоится по совершенно непонятным причинам.
Мои условия Иван принял, боярская дума тоже их одобрила, хотя и не без долгих прений. Действительно, прецедент получался из ряда вон выходящий; передавать иноземцу, тем более католику, русскую землицу – это вообще полный нонсенс. Выход нашли весьма элегантный, Двинскую землю и Онегу, отдавали Александре, а я владел бы ими номинально, как консорт. Впрочем, с приставкой князь Двинский, к своим многочисленным титулам. Все плюшки, обещанные мной Ивану мы тоже обсудили, пришли по ним к полному согласию и утвердили план выполнения. Так что очень скоро он должен стать царем. А на Руси появится свое железо, цветные металлы, флот, армия нового образца, артиллерия и еще очень многое. Верней, должно было появиться.
По вопросу веры невесты так же пришли к взаимопониманию. Александра остается православной. Да и пусть. По большому счету мне плевать. К вопросам религии, я отношусь более чем толерантно. Бог у тебя в душе, а все остальное глубоко вторично. А в Европу свою жену я везти не планирую.
Вроде дело шло к свадьбе, но совершенно недавно, Иван стал напрочь игнорировать этот вопрос. Уж не знаю почему. Как отрезало. Дознаться в чем дело пока не получилось. Ну что же, настаивать я тоже не буду. Не к лицу. Обойдусь без Онеги и Двинской земли. Холмогоры и устье Двины в любом случае остаются в управлении недавно созданной торговой компании, в которой половина паев фактически мои с Фебом. Да и без этого уже очень много сделано и будет еще сделано.
Торговый договор тоже подписали, теперь Ганзе вообще ничего не светит в Московии. Не думаю, что они так просто смирятся, но мы будем готовы ко всем неожиданностям. Вплоть до войны.
Таким образом, на Руси грядут очень большие перемены. Надеюсь, к лучшему. А ведь это только начало.
Что еще?
Мой лейб-механикус все-таки встретился со своим дядей Аристотелем Фиораванти. К слову, уже полностью обрусевшим. Радости было полные штаны. Теперь днями напролет обсуждают, чего еще эдакого построить на Руси.
Как я и предсказывал, Старица вошел в Думу, мало того, стал едва ли не правой рукой государя и прямым посредником между им и мной. Ну что же, заслуженно, ту спору нет.
Рысенок оказался вполне воспитуемой и ласковой скотинкой. Больше всего ему пришлась по душе Забава. Днюет и ночует у нее на руках, не отходит и всячески защищает. Небось чувствует, что у моей зазнобы в чреве растет маленький Арманьяк. Да, сын, хватит дочерей.
Меня кошак тоже не забывает, вот как сейчас, нажрался ветчины и урчит трактором на коленях. Над остальными всячески доминирует, третирует их и унижает. Кроме Логана, того терпит...
Неожиданно Барсик прянул кисточками на ушах, поднял голову и настороженно зашипел.
Почти сразу же в коридоре раздались шаги, а в дверь постучали.
- Кто?
- Сир... – мой секретарь поклонился и отрапортовал. – К вам... э-э-э... boyarin Staritsa... Изволите принять?
- Зови. И прикажи Себастьяну накрыть стол с легкими закусками.
Через несколько минут в кабинете появился бывший государев приказчик.
- Исполать тебе, княже, – Старица коротко кивнул, обойдясь без поясных поклонов. Наедине мы с ним общались вполне по-дружески.
- И тебе не хворать, – я пожал ему руку и показал на кресло напротив себя. – Садись, пропустим как раз по песярику и закусим чем бог послал.
- Нелишнее будет... – боярин сел. Он уже вполне отошел от ранений, даже волосы на голове отрасли и закрыли шрам. Вот только выглядел он сейчас чем-то сильно озабоченным.
- Вижу, гнетет тебя что, Юрий Дмитриевич? Говори уже... – я разлил из серебряной фляги арманьяк по стопкам и одну из них вложил в руку гостью.
- Проницателен ты, Иван Иваныч. Ну... быть добру... – боярин опрокинул в себя стаканчик, поморщился, перекрестил рот и понизив голос сказал: – Тут такое дело... Княжна Александра к постригу готовится...
- Здрасьте... – я даже поставил стопку обратно на стол. – С чего бы это? И каким боком я к сему делу?
- Самым прямым, – Старица покачал головой. – В общем так. Уперлась княжна и не хочет за тебя выходить. Грит, пока сам моей руки не попросит, не пойду. Государь уговаривал и так, и эдак, ничего не выходит. Пробовал плеткой отходить по-отцовски, так еще хуже сделал, чуть руки на себя не наложила. В общем, окончательно разгневался и пригрозил монастырем. А она, пусть монастырь... Сама нарядилась в черное и ждет пострига... Тебе ничего не сказали, дабы не позориться. Короче, беда, да и только. Жалко девицу до слез... ей-ей, жалко. Ведь сколько пользы пропадет для Руси.
Старица сокрушенно покачал головой. Похоже, искренне.
Вот те раз. То-то она мне показалась норовистой. Черт, но не до такой же степени... Вообще-то, государевых дочерей не принято спрашивать. Надо – вперед под венец без всяких выбрыков. Государственные дела превыше всяких желаний. Н-да...
- Так я не понял, Юрий Дмитриевич, ты за Русь радеешь, али за княжну?
- За то и за то! – твердо ответил Старица.
- Ну а я чем могу помочь?
- Дык... – боярин потянулся ложечкой к икре. – Того...
- Чего того?
- Дык, попроси, чего уж тут. Баба она справная, не пожалеешь. А выбрыки пройдут, как только бабский плат на голову наденет, точно говорю.
- Тебя это Иван Васильевич попросил передать, али сам придумал?
- Сам... – боярин повинно кивнул. – Мало того, ежели государь узнает... конец мене...
Вот тут я призадумался. Да, пользы пропадет изрядно. Видать боярин искренне за державу радеет, если пошел на такой риск. Прознает Иван что он позор вынес, снесет голову как пить дать. Ну и что делать? С одной стороны, нахрен мне такая норовливая и упертая жена, а с другой... государственные интересы превыше всего. Ежели что, буду пороть заразу пока к полному подчинению не приведу. У меня не забалуешь.
- Допустим. И как ты собираешься это провернуть?
- Тишком проведу к ней. Уже все договорено.
- А ежели она даст мне от ворот поворот?
- Г-м... – Старица крякнул и почесал бороду. – Ну... тады... уже ничего не поделаешь... Но давай попробуем, молю тебя, Иван Иванович! Хошь, в ножки паду... Чего тебе стоит?
- Н-да... ну ладно, давай попробуем... Ты верхом, али в возке сюда?
- В возке, на нем и отправимся. Тока по-нашему обрядись, дабы не опознали.
- Она хоть знает, что я приеду?
- Нет.
- Тьфу ты...
- Я зайду наперед, предупрежу, так что визга не будет.
- Смотри!
- Смотрю...
Не буду останавливаться на том, как мы проникли в царские палаты. Проникли, да и проникли.
Возле комнаты Александры обнаружились на часах две монашки, обе гренадерского роста, да с каменными фанатичными мордами. Думал они будут стоять насмерть, но при виде Старицы обе разулыбались и исчезли.
Боярин деликатно стукнул по двери, вошел, уже через минуту вышел и ободряюще мне кивнул.
- Иди, княже. Ждет.
Я мысленно перекрестился, шагнул через порог и оказался в малюсенькой келье с аскетической обстановкой. Александра сидела на узкой кровати. Вся в черном, бледна и строга лицом. А в глазах у нее прямо пылала надежда и радость. Ага, так и запишем, рада мне. Ой как рада. Нет, в самом деле, не дура же она полная по собственной воле в монастырь отправляться. Думаю, еще бы пару деньков и сдалась бы. Впрочем, уже неважно, я первый сдался.
Решил не рассусоливать, взял табурет, поставил его напротив княжны и сел.
- Приветствую, княжна.
- И вам здравствуйте, – ответила Александра притворно смиренным голоском. – Пришли проведать? И с чего это вдруг?
- Сама знаешь.
- Никак руки моей просить решили?
- Допустим.
- Так просите! – княжна состроила гордое независимое личико.
Я едва удержался от хохота. Нет, в самом деле детский сад какой-то получается.
- Ну... пойдешь за меня?
- А без «ну»?
- Пойдешь за меня?
Александра помолчала и вдруг задорно выпалила:
- Подумаю еще!
- Ну как знаешь... – мне стоило гигантских трудов не вспылить. Ишь коза драная... Подумает она.
Встал и шагнул к двери.
- Не уходи... – вдруг тихонько пискнула княжна. –
Я остановился, вернулся к кровати и сел с ней рядом:
- Чего кобенишься?
- Потому... – Александра опустила пунцовое лицо. – Хочу знать, нужна тебе, али...
- Дурочка.
- Сам дурак... – княжна немного помолчала и осторожно поинтересовалась. – И любить будешь?
- Буду, конечно.
- А говаривают, что у тебя аманатка есть.
- Есть. И будет. И будут еще другие. Но тебе до того дела нет, ибо любить тебя буду как жену, пуще всех.
- Ну и пусть... – обреченно сказала Александра. – Пойду за тебя и тоже любить буду...
- Договорились... – я подумал и решил, что Александра вполне под стать мне как супруга. Почему бы и нет. Во всяком случае никакого отторжения не вызывает. Даже наоборот. А значит, быть посему.
