Глава 17

Таисия спросила:

– Вам когда-либо встречались люди-горе?

– Те, у кого все из рук валится? – уточнил я. – У них постоянно бытовая техника ломается, электролампочки взрываются?..

Орехова остановила меня.

– С такими особями я знакома. По моей классификации это злостные неудачники. Люди-горе другие. Они сами не страдают, зато приносят беды окружающим. Если в вашей в принципе нормальной жизни все пошло наперекосяк, просто подумайте: не возник ли в близком окружении новый, очень добрый человек. Знаете отличительную черту людей-горе, по которой их можно быстро вычислить?

– Затрудняюсь ответить, – признался я.

Таисия пустилась в объяснения:

– Они невероятно заботливы по отношению к посторонним, собирают деньги для покупки лекарств больным, беседуют с теми, кто пал духом, читают книги слепым…

– Как волонтеры, – уточнил я.

Орехова подняла указательный палец.

– Справедливое замечание, но надо всегда выслушать человека до конца. Да, горе-люди похожи на волонтеров, но есть одно принципиальное отличие. Милосердный человек не забудет о своих детях, накормит, оденет, обует их, а потом станет помогать другим. А у горе-человека дома бардак, собственные малыши на пятидневке, до своей семьи ему дела нет, он весь истово отдается заботе о чужих людях. Бывают учителя, у которых сыновья-дочери – двоечники, врачи, которые у своего ребенка кашель не лечили, и он в пневмонию перерос, ученые, изобретающие нечто для облегчения жизни всего человечества и не видящие, что у дочери велосипед сломан… От таких надо держаться подальше. Когда Алла подружилась с Ириной Евгеньевной, директрисой интерната, я, дурочка, очень обрадовалась. Начальница благоволит к сотруднице, постоянно ей премии выписывает, Вадик в интернате на особом счету, мальчика поселили в комнате на двоих. Сосед у него смышленый добрый мальчик, дети подружились.

Я насторожился:

– Как звали приятеля Вадима?

– Не помню, – пробормотала Таисия, – у него вроде была тяжелая детская травма головы. Ирина Евгеньевна за него переживала. Мальчик тот умер, ему, наверное, лет четырнадцать тогда было.

– Кто такая Ирина Евгеньевна? – осведомился я.

– Я уже пояснила, директор приюта, – напомнила Таисия, – с виду добрая женщина, Аллочку жалела, да сама из горе-людей оказалась. У племянницы беда за бедой пошла. В интернат кто-то принес менингит!

– Ой-ой! – воскликнул я.

– Да, ужасная болезнь, – согласилась Таисия, – ее обычные-то дети, здоровые по всем параметрам, тяжело переносят. А в приюте кто ходить не может, кто не сидит, кто лежит. И вымерла у них половина состава воспитанников, если не больше. Мы Вадика тогда спешно забрали, да поздно, он успел подхватить заразу. Уже думали, что простимся с мальчиком, но Вася нашел прекрасную клинику. Вадика туда отправили, вылечили. Однако у него произошел регресс психики, пропали почти все навыки, которыми паренек до заразы владел. Не успели мы его домой забрать, новое горе – Алла свалилась с менингитом и быстро сгорела. Врач сказал, что она ослаблена, много работала, не отдыхала, мало и однообразно питалась. Молодой женщине сил не хватило на борьбу за жизнь. Мы с Васей остались с Вадиком. Супруг развил активность, к Вадюше каждый день специалисты ходили. В конце концов он выправился, достиг умственного уровня пятилетки.

Орехова опустила голову.

– Потом муж мой умер. Тяжелое было время. И материально, и физически. Но я выкарабкалась. А теперь и Вадика не стало. Одна я на всем белом свете. Не смотрите так, Иван Павлович. Да, Вадюша вырос, он был взрослым человеком с больным мозгом, но когда вечером я читала ему сказки, создавалось ощущение, что все по-старому, мальчик маленький, ему четыре годика, Аллочка и Вася живы. Вот сейчас уложу Вадюшу спать, прикрою одеяльцем, поцелую, вернусь к себе, сядем с мужем чай пить, телевизор поглядим – и на боковую. С Вадиком я чувствовала себя счастливой. А теперь и он меня покинул. Надеюсь, что в царствии небесном ему будет лучше, чем здесь. Там ему Господь разум вернет, он Аллу встретит, Васю, они меня там ждут. Простите, нервы вразнос пошли. И еще вы меня напугали известием о пребывании в квартире незнакомого человека. Давайте посмотрим, есть ли здесь ноутбук, но сюда не подведен интернет. Когда в дом тянули кабель, я эту квартиру не оплачивала. Зачем? Вадику никогда не освоить сложное устройство.

Я молча осматривал комнату, которая служила покойному спальней. Да уж, я выбрал не лучший повод осмотреть жилье Вадима.

Таисия замолчала, потом устало продолжила:

– Я сообразила наконец, голова сегодня плохо работает. Вы хотели осмотреть жилье Вадюши? Но я ничего странного и подозрительного не замечаю.

– У вас есть телефон Николая, который ухаживал за Вадимом? – спросил я.

– Мобильный, – уточнила Орехова, – записывайте.

– У Брагина, полагаю, сотового не было? – сказал я.

– Мы и городской у него сняли, какой смысл за него платить? Зачем он тому, кто говорить разучился? – задала свой вопрос Орехова. – Почему вы спрашиваете?

Я рассказал про новый айфон, который видел на холодильнике.

– Здесь нет вещей Коли, – заявила Таисия, – он же тут не жил, приходил всегда с небольшой сумкой. В нее легко мог войти планшетник и даже ноутбук.

– Можете назвать фамилию и отчество этого Коли? – спросил я.

– Кузнецов Николай Петрович, – тут же ответила Орехова, – минуточку.

Она вынула из кармана телефон и сказала:

– Я сделала фото его паспорта, сейчас найду.

И она начала перелистывать снимки.

– Непонятно…

– Что не так? – в секунду отреагировал я.

Таисия почесала щеку.

– Отлично помню, что Николай впервые появился у нас двадцать третьего августа. Это день смерти Васи. Утром я съездила на кладбище, оставила на могиле цветы. Я не часто снимки делаю, но щелкнула могилку мужа, красиво так ее убрала. Потом заказала в храме сорокоуст, вернулась домой, и тут раздался звонок по объявлению. Николай прибыл около восьми вечера. Я его паспорт сфотографировала, проверила. Все было ок. И смотри что сейчас? Снимок могилы Васи, обрати внимание на дату – двадцать третье. Следующее в альбоме изображение тапок, двадцать восьмого. Я зашла в магазин, увидела тапки, вроде такие Аня искала. Сбросила ей фото с вопросом: купить? А где снимок паспорта Николая? Испарился! Каким образом? Ответ найти просто. Я часто заглядывала к Вадюше, когда там помощник находился. Телефон всегда при мне. Войду в квартиру, положу трубку на стол в кухне. Николай, наверное, выждал момент и стер фотографии своего паспорта. Подождал, пока снимки накопятся, и уничтожил тот, что с его данными. Я не заметила, альбом регулярно не изучаю, зачем мне это?

Я посмотрел на трубку Таисии.

– Поведение Кузнецова – недобрый знак. Директора интерната звали Ириной Евгеньевной?

– Правильно запомнил, – похвалила меня Орехова.

– Но Николай называл мне другое имя, – вздохнул я, – Зоя Филипповна.

– Откуда ему директора знать? – пожала плечами Орехова. – Он прикидывался Вадимом, но не являлся им. Нес что в голову пришло, не боялся разоблачения, вы-то точно никакими сведениями о директоре приюта не располагаете. Чем он рисковал? Одного не могу понять: зачем ему устраивать этот спектакль? Какой смысл? Квартира Вадика Николаю никогда не достанется. Вадюша был недееспособный, завещания составить не мог, да и жилье официально мое. Хотел что-то украсть? Так нечего. В любом поступке должен быть какой-то смысл. А тут ничего не просматривается. Полагаю, вы хотите потолковать с Ириной Евгеньевной? У меня когда-то был ее домашний номер, но за ненадобностью я вычеркнула его из телефонной книжки. Если отправитесь к ней на встречу, помните: она человек-горе. Не ведитесь на сладкую речь дамочки. Полагаю, она способна утопить своего младенца, чтобы чужому помочь.