Глава 7
Посол провел их с Айвеном в запертый кабинет Галени. Он скрывал свое напряжение лучше, чем Айвен, только негромко заметил:
– Если что-то обнаружите, дайте мне знать. Может быть, указания на то, что придется уведомить местные власти о случившемся.
Значит, посол, который уже несколько лет знаком с Дувом Галени, тоже видит несколько вариантов. Неоднозначный и непростой человек, этот их пропавший капитан.
Айвен уселся за комм-пульт и пересмотрел несколько текущих дел, пытаясь отыскать последние записи, а Майлз бродил вокруг, стараясь отыскать… что? Послание, записанное кровью где-то на уровне его колена? Волокно инопланетного растения на ковре? Приглашение на надушенной бумаге? Любая находка была бы лучше полного отсутствия улик, которое он здесь обнаружил.
Айвен поднял руки:
– Ничего, кроме обычных записей!
– А ну вали отсюда! – Майлз подергал спинку вращающегося кресла Галени, чтобы побыстрее согнать кузена, и устроился на его месте. – Меня жутко интересуют частные финансы капитана Галени. Сейчас самое время выяснить этот вопрос.
– Майлз, – с трепетом начал Айвен, – разве это прилично?
– У тебя повадки настоящего джентльмена, Айвен, – усмехнулся Майлз, сосредоточенно пытаясь взломать закодированные файлы. – И как это тебя занесло в службу безопасности?
– Не знаю, – честно признался Айвен. – Я просто хотел летать.
– Разве мы все этого не хотели? – рассеянно произнес Майлз в тот момент, когда на экране наконец-то начали появляться данные. – До чего мне нравятся эти земные универсальные кредитные карточки! Такие откровенные.
– Бога ради, что ты рассчитываешь найти на расчетном счете Галени?
– Для начала, – пробормотал Майлз, постукивая по клавиатуре, – проверим общие результаты за последние несколько месяцев и посмотрим, не превышают ли его расходы доходов.
На этот вопрос ответ был получен спустя мгновение, и Майлз разочарованно нахмурился. Доходы и расходы совпадали, в конце месяца на счете Галени еще оставалось немного денег. Но накопления были весьма скромными. Если у Галени и были денежные затруднения, у него хватило ума не оставить после себя ни малейшей улики. Майлз принялся за список приобретений капитана.
Айвен беспокойно заерзал:
– А теперь ты что ищешь?
– Тайные пороки.
– И как ты это сделаешь?
– Очень просто. Например, сравню расходы Галени с твоими за тот же трехмесячный период.
Майлз разделил экран пополам и вызвал на вторую половину данные кузена.
– А почему бы не сравнить их с твоими? – спросил разобиженный Айвен.
Майлз улыбнулся алчной улыбкой настоящего ученого червя:
– Я пробыл слишком недолго, чтобы служить базой для сравнения. Ты послужишь гораздо более наглядной моделью. Например… Ну-ну! Вы только посмотрите! Кружевная ночная рубашка! Вот это вещь! Знаешь, Айвен, уставом они не предусмотрены.
– Это тебя не касается, – надулся Айвен.
– Вот именно! – не унимался Майлз. – У тебя нет сестры, и твоя мать таких не носит. Такая покупка подразумевает, что либо ты обзавелся девушкой, либо ты транссексуал.
– Обрати внимание – рубашка не моего размера, – с достоинством произнес Айвен.
– Да, тебе она коротковата. Значит, у тебя изящная подружка, которую ты знаешь настолько хорошо, что можешь дарить ей предметы туалета. Видишь, сколько я уже про тебя знаю. И все благодаря одной покупке. Кстати, это, случайно, не Сильвет?
– Мне казалось, ты проверяешь Галени, – строго напомнил Айвен.
– Да, ты прав. Так что за подарки покупает Галени? – Майлз вызвал перечень покупок. На его изучение ушло до обидного мало времени: таким коротким он оказался.
– Вино. – Айвен недоуменно глядел на экран. – Пиво.
Майлз проверил вторую половину экрана:
– Примерно треть того, что выпил за тот же период ты. Зато Галени покупает книги на дисках в отношении тридцать пять к… двум, Айвен?
Кузен насупился.
Майлз вздохнул.
– Девушек не видно. И юношей тоже… Я не думаю, а?.. Ты ведь работал с ним целый год.
– Угу, – понимающе отозвался Айвен. – Я встречал пару таких, но они умеют дать тебе это почувствовать. По-моему, в этом отношении Галени чист как стеклышко.
Майлз взглянул на благородный профиль кузена. Да, наверное, с Айвеном заигрывают представители обоих полов. Можно вычеркнуть еще одно предположение.
– Он что – монах? – бормотал Майлз, просматривая записи. – Не андроид, судя по музыке, книгам и пиву, но… ужасно неуловимый.
Раздраженно постучав по клавиатуре, он закрыл файл и, мгновение подумав, вызвал личное дело Галени.
– Ого! А вот это действительно необычно. Айвен, ты знал, что капитан Галени, прежде чем поступить на имперскую службу, защитил докторскую по истории?
– Нет. Он никогда об этом не упоминал…
Айвен уже не отводил глаз от экрана: любопытство наконец взяло верх над повадками истинного джентльмена.
– Диплом доктора новейшей истории и политологии, выданный Императорским университетом Форбарр-Султана. А это что? Господи, взгляни на даты! В возрасте двадцати шести лет доктор Дув Галени променял новехонькое место преподавателя Белгрейвского колледжа на Барраяре, чтобы поступить в Императорскую военную академию вместе с восемнадцатилетними юнцами! На жалкую стипендию кадета.
Что-то здесь не вяжется с образом человека, для которого деньги – превыше всего…
– Угу, – отозвался Айвен. – Галени был выпускником, когда мы с тобой сдавали вступительные экзамены. Он окончил академию на два года раньше нас. И уже капитан!
– Видимо, он был одним из первых комаррцев, которым разрешили поступить на военную службу. Буквально в первые недели после указа. Он быстро продвинулся. Дополнительное обучение – языки, анализ информации, затем место в имперской штаб-квартире, а потом это завидное назначение на Землю. Похоже, наш Дуви ходит в любимчиках.
Теперь Майлз понимал, почему это случилось. Блестящий, высокообразованный, либеральный офицер, Галени служил ходячей рекламой нового порядка вещей. Пример. Майлзу прекрасно известно, каково это – быть примером. Он медленно втянул воздух сквозь сжатые зубы.
– Ну что? – не выдержал Айвен.
– Я начинаю бояться.
– Почему?
– Потому что все происходящее окрашивается в политические тона. А тот, кто не испытывает тревоги, когда нечто барраярское начинает отдавать политикой, не знает… истории. – Последнее слово Майлз произнес с иронически растянутым шипящим звуком и сгорбился в кресле. Мгновение спустя он снова принялся за файл с личным делом, продолжая поиски: – Первый… сюрприз…
– А?
Майлз указал на экран:
– Запечатанный файл. Эту часть не может читать никто, кроме офицера в ранге имперского штабиста.
– Значит, мы с тобой не можем.
– Вздор.
– Майлз!.. – простонал Айвен.
– Ты меня не так понял. Я не намерен делать ничего предосудительного, – успокоил его Майлз. – Пока. Иди приведи посла.
Явившись, посол поставил стул рядом с Майлзом.
– Да, у меня действительно есть код доступа на случай непредвиденных обстоятельств, – подтвердил он. – Однако под непредвиденными обстоятельствами подразумевалось нечто вроде войны.
Майлз прикусил указательный палец:
– Вы работаете с капитаном Галени уже два года. Каково ваше впечатление?
– Как от офицера или как от человека?
– И то, и другое.
– Очень ответственный исполнитель. Его образование…
– О, вы о нем знали?
– Конечно. Именно поэтому он так подошел для работы на Земле. Прекрасно знает свое дело, непринужденно чувствует себя в обществе, блестяще ведет разговор. До него эту должность занимал человек старой школы, типичный службист Безопасности. Компетентный, но бесцветный. Почти… гм!.. зануда. Галени выполняет те же обязанности, но более артистично, более непринужденно. Непринужденная безопасность – это невидимая безопасность. Невидимая безопасность не беспокоит моих дипломатических гостей, и моя работа идет намного легче. Прежде всего это касается… э-э… сбора информации. Как старший офицер я чрезвычайно доволен Галени.
– А его человеческие слабости, недостатки?
– «Недостатки» – это, пожалуй, сильно сказано, лейтенант Форкосиган. Галени слишком… вышколенный, что ли. Мне в нем это нравилось. Но не могу не заметить, что в разговоре он узнает о вас гораздо больше, чем вы – о нем.
– Ха!
До чего дипломатично выражено! Вспоминая свои столкновения с пропавшим, Майлз признал, что суждение это абсолютно точное.
Посол нахмурился.
– Вы думаете, в этом файле может оказаться что-то проливающее свет на его исчезновение?
Майлз пожал плечами:
– Других источников у нас попросту нет.
– Мне не хотелось бы…
И посол замолчал, разглядывая строгие запреты на вход в файл, появившиеся на экране.
– Давайте подождем еще, – предложил Айвен. – А вдруг Галени просто нашел себе подружку? Это должно успокоить тебя, Майлз, и рассеять некоторые твои подозрения. Мне кажется, ты должен порадоваться за него. Сам-то Галени не слишком обрадуется, вернувшись из первой за столько времени ночной отлучки и обнаружив, что мы вывернули наизнанку его файлы.
Майлз узнал распевные интонации, которые всегда использовал Айвен, прикидываясь дурачком и умаляя значение происходящего. Уловка острого, но ленивого ума, предпочитающего, чтобы другие работали за него. Молодец, Айвен.
– Когда ты отлучаешься на ночь, разве ты не сообщаешь, где тебя искать и когда ты вернешься? – спросил Майлз.
– Ну… Да.
– И возвращаешься ты вовремя?
– Мне случалось пару раз проспать, – честно признался Айвен.
– И что происходит в этом случае?
– Меня находят. «Доброе утро, лейтенант Форпатрил, мы будим вас по вашей просьбе». – В тоне Айвена явственно слышались сардонические интонации Галени. Несомненно, это прямая цитата.
– Как ты думаешь, Галени из тех, кто считает правила обязательными только для подчиненных?
– Нет! – воскликнули в один голос Айвен и посол, искоса поглядывая друг на друга.
Майлз сделал глубокий вдох, вздернул подбородок и ткнул пальцем в сторону экрана:
– Вскрывайте файл.
Посол поджал губы, но послушался.
– Будь я проклят! – потрясенно прошептал Айвен, пробежав несколько абзацев. Майлз пробился к экрану и начал считывать текст. Файл оказался чудовищно длинным – вот наконец и она, личная история капитана Галени.
При рождении он получил имя Дэвид Гален. Он был из тех самых Галенов, владельцев Галеновского орбитального торгового картеля, одной из самых влиятельных семей олигархии, которая правила Комаррой, усевшись на ее важнейших п-в-переходах, как древние бароны Рейна. Именно п-в-туннели обогащали Комарру: оттуда лились энергия и богатство, воздвигавшие роскошные купола ее городов. Оттуда, а не благодаря кропотливому труду на скудной, неплодородной почве планеты.
Майлз мысленно слышал голос отца, перечислявшего, загибая пальцы, факторы, которые сделали завоевание Комарры классической кампанией адмирала Форкосигана.
«Немногочисленное население, сосредоточенное в городах с управляемым климатом, – партизанам некуда отступить для подготовки нового наступления. Отсутствие союзников: нам достаточно было дать знать, что мы снизим двадцатипятипроцентный налог на все, что провозилось через их пространство, до пятнадцати процентов, и соседи Комарры оказались у нас в руках. Комаррцы даже не хотели сами сражаться, пока их наемники не поняли, с кем имеют дело, и не бежали…»
Конечно, основная причина нападения, которая не упоминалась, была совершенно иной. Она заключалась в грехах комаррских отцов предыдущего поколения, которые, получив взятку от цетагандийцев, пропустили их флот к нищему, полуфеодальному Барраяру. Завоевание третьестепенной планеты оказалось не быстрым, не легким и даже не завоеванием: через двадцать лет, оставив за собой реки крови, цетагандийцы отступили тем же путем, каким и пришли, – через «нейтральную» Комарру.
Может, барраярцы и были отсталой нацией, но никто не мог упрекнуть их в том, что они учатся медленно. Среди представителей поколения деда Майлза, которые пришли к власти в суровые времена цетагандийской оккупации, росла решимость не допустить повторения подобного. На долю поколения отца Майлза выпала задача воплотить эту одержимость, получив полный контроль над п-в-туннелем между Барраяром и Комаррой.
Основополагающей целью вторжения барраярского флота, его молниеносного нападения и тонких стратегических маневров был захват высокодоходной комаррской экономики с минимальным ущербом для нее. Во славу императора должно было покорить планету, а не мстить ей. Адмирал лорд Эйрел Форкосиган, командующий имперским флотом, считал, что внедрил это в общественное сознание достаточно глубоко.
Комаррская олигархия, состоящая из весьма гибких личностей, посредников, знающих, что такое компромисс и уступки, без труда поняла намерения лорда Форкосигана, и он максимально облегчил капитуляцию. Были даны всевозможные обещания и гарантии. Подчиненное существование и урезанный доход все же оставались существованием и доходом, смягченными надеждой на быстрое восстановление статус-кво. Благополучие Комарры было наилучшим во всех отношениях отмщением планете.
Но потом произошла Солстисская бойня.
Слишком рьяный подчиненный, рычал адмирал Форкосиган. Тайный приказ, кричали уцелевшие члены семейств двухсот комаррских советников, расстрелянных на стадионе силами Барраярской безопасности. Истину знали только погибшие, только жертвы. Майлз сомневался, что на нее наткнется кто-нибудь еще, какой-нибудь историк. Только адмирал Форкосиган и командующий силами Безопасности знали все, но адмиралу Форкосигану не верили, а командующий силами Безопасности был убит адмиралом Форкосиганом без суда и следствия. Была ли казнь справедливым возмездием или глава Барраярской безопасности распрощался с жизнью, чтобы никто не узнал правды, – каждый выбирал суждение, руководствуясь собственными предпочтениями.
Впрочем, Майлз не склонен был сильно переживать из-за Солстисской бойни. В конце концов, атомная бомба цетагандийцев уничтожила целый город Форкосиган-Вашнуй, погубив не сотни, а тысячи, и никто не устраивал по этому поводу демонстраций. Но почему-то именно Бойня захватила досужие умы, и к имени Форкосигана прибавилось прозвище Мясник, а честь его оказалась запятнанной.
Вот почему это историческое событие приобрело столь личностную окраску. Тридцать лет назад… Майлз тогда еще не родился. Дэвиду Галену исполнилось четыре года в тот самый день, когда его тетка, советник Комарры Ребекка Гален, погибла на стадионе в покрытом куполом городе Солтис.
Высшее командование Барраяра обсуждало принятие Дува Галени на имперскую службу не день и не два.
«…Я не могу одобрить такой выбор, – писал шеф Имперской службы безопасности Иллиан в частной записке премьер-министру графу Эйрелу Форкосигану. – Я подозреваю, что вы поступаете с этим человеком по-рыцарски вследствие чувства вины. А чувство вины – роскошь, которую вы не вправе себе позволить. Если у вас появилось тайное желание получить пулю в спину, пожалуйста, дайте мне знать за сутки, чтобы я успел подать в отставку. Саймон».
Ответный меморандум был написан от руки, вернее, нацарапан неловкой рукой человека, для которого все пишущие принадлежности были слишком мелкими. Почерк был до боли знаком Майлзу:
«…Чувство вины? Возможно. Я немного прогулялся по тому стадиону вскоре после случившегося, пока еще не высохли лужи крови. Они были похожи на желе. Некоторые детали никогда не забываются. Но особенно хорошо запомнил я Ребекку Гален – из-за того, как она была убита. Она была из тех, кто умер, стоя лицом к убийцам. Сильно сомневаюсь, чтобы Дув Галени представлял опасность для моей спины.
Участие его отца в последней заварухе с Сопротивлением тревожит меня еще меньше. Мальчик изменил свое имя на барраярский лад не только ради нас.
Но если нам удастся приобрести верность такого человека, это сделает возможным нечто из того, что я с самого начала планировал в отношении Комарры. Конечно, это произойдет поколением позже и после долгого и кровавого обходного пути, но, раз уж ты воспользовался теологической терминологией, это будет в какой-то степени искуплением. Конечно, у Галени куча политических амбиций, но осмелюсь предположить, что они гораздо более сложны и конструктивны, чем элементарное убийство.
Занеси его снова в список, Саймон, и больше не вычеркивай. Этот вопрос меня утомил, и я не хочу к нему возвращаться. Разреши ему участвовать в забеге и продемонстрировать свои способности – если сможет».
Дальше стояла привычная закорючка вместо подписи.
– Самое неприятное, – произнес Майлз, нарушив наконец молчание, стоявшее в комнате последние полчаса, – что, как это все ни интересно, область догадок не сузилась. Наоборот, стала шире, черт ее подери.
И это ничуть не опровергает его основную теорию относительно присвоения капитаном Галени дендарийских денег. Наоборот, она становилась еще убедительнее. А картина покушения в космопорте приобретала новые, крайне мрачные оттенки.
– Не исключено, – вставил Айвен Форпатрил, – что Галени стал жертвой обычного несчастного случая.
Посол тяжело поднялся, качая головой.
– В высшей степени странно. Я бы сказал даже – двусмысленно. Безопасность правильно сделала, закрыв эту часть дела. Карьера Галени могла быть испорчена в одно мгновение. Думаю, лейтенант Форпатрил, вам следует сделать следующий шаг и сообщить местным властям об исчезновении этого человека. Запечатайте файл, Форкосиган. – Посол вышел из комнаты.
Айвен вышел следом.
Но, прежде чем отключить пульт, Майлз вывел на экран документы, имевшие отношение к отцу Галени. После того как его сестра была убита в Солстисской бойне, Гален-старший стал вождем подпольного движения на Комарре. Те деньги, что барраярское завоевание оставило когда-то могущественному семейству, окончательно испарились к моменту Восстания, происшедшего шесть лет спустя. Старое расследование барраярской безопасности проследило их превращение в контрабандное оружие, затем плату террористам и текущие расходы, а позднее – взятки за выездные визы и корабль, захвативший уцелевших. Однако отцу Галени транспорт не понадобился: он подорвался на одной из собственных мин во время последней, безнадежной, бессмысленной атаки на штаб-квартиру Барраярской службы безопасности. Между прочим, вместе со старшим братом Галени.
Майлз вывел дополнительные данные. К счастью, среди земной эмиграции, зарегистрированной Барраярской службой безопасности, не оказалось случайных родственников Галени. Хотя за последние два года у Галени была масса возможностей подредактировать эти данные…
Майлз потер виски. Галени было пятнадцать, когда затихла последняя судорога Восстания. Он был слишком молод, чтобы принять во всем этом активное участие. Но даже если это было так и юноша находился среди восставших, Саймон Иллиан, который знал о Галени все, готов был списать это со счетов. Закрыть эту главу. И Майлз запечатал файл.
Майлз предоставил вести все переговоры с местной полицией Айвену. Конечно, распущенная Майлзом история о клонах отчасти защищала его на случай, если он повстречается с одними и теми же людьми, будучи в разных своих воплощениях. Но негоже злоупотреблять ею. Полиция наверняка окажется более бдительной и недоверчивой, чем обыватели, а он не готов к тому, чтобы вспенить сразу две волны криминальной деятельности.
По крайней мере к исчезновению военного атташе полиция отнеслась с должной серьезностью, пообещав всестороннее содействие и даже пойдя навстречу просьбе посла утаить происшедшее от средств массовой информации. Полицейские могли взять на себя всю рутинную работу – например, идентифицировать останки человеческих тел в мусоросборниках и тому подобное. Майлз сам себя назначил главным следователем, и Айвен, старший по должности, вдруг обнаружил, что на него свалились повседневные обязанности Галени.
Для Майлза большая часть следующих суток прошла главным образом в кресле комм-зала, где он перепроверял все посольские данные относительно беглецов с Комарры. К несчастью, посольство собрало просто чудовищное количество такого рода информации. Если там и было что-то важное, оно прекрасно маскировалось тоннами пустяков. Такая работа могла удушить кого угодно.
В два часа ночи вконец выдохшийся Майлз сдался – он вызвал Элли Куин и свалил все материалы на дендарийскую разведку.
«Свалил» было самым точным словом: массив данных был переведен по экранированной линии комм-связи с компьютеров посольства на находившийся на орбите «Триумф». Узнай об этом Галени, его хватил бы удар. А-а, шел бы этот Галени куда подальше!.. Сам во всем виноват – нечего исчезать среди бела дня. Майлз предусмотрительно не стал просить разрешения на перевод данных у Айвена. Он и сам мог обосновать свои действия: дендарийцы являлись воинским подразделением Барраяра, следовательно, перевод данных произошел внутри имперских вооруженных сил. Майлз включил туда и данные о Галени, причем в открытой форме. Ведь секретность была введена, чтобы спасти Галени от барраярских «патриотов», каковыми дендарийцы явно не являлись… Какой-то из доводов Майлза наверняка должен сработать.
– Скажи нашим шпионам, что они получили контракт на обнаружение Галени, – объявил он Элли. – Это входит в работу флота по зарабатыванию средств. Но заплатят нам только в том случае, если мы доставим его в посольство. Между прочим, так оно и есть на самом деле.
Он рухнул в постель, надеясь, что за остаток ночи подсознание найдет какой-нибудь выход, но проснулся в том же туманном недоумении. Майлз поручил Барту и двум рядовым проверить действия курьера – еще одно возможное слабое звено в цепи. А сам просто сидел, ожидая звонка из полиции, пока воображение изобретало все более и более причудливые варианты. Майлз сидел в полутемной комнате, постукивая ногой об пол, и ему казалось, что голова у него сейчас лопнет.
На третий день на связь вышла Элли Куин.
Майлз поспешно подключил к комму экран, сгорая от желания увидеть лицо Элли. На прекрасном этом лице блуждала странная улыбка.
– Я решила, что тебя это заинтересует, – промурлыкала Элли. – К капитану Торну только что обратились с крайне интересным предложением относительно контракта для дендарийцев.
– А сумма в нем тоже крайне интересная? – полюбопытствовал Майлз. В голове со скрипом заработала система шестеренок, переключавшая его на проблемы адмирала Нейсмита, напрочь забытые из-за треволнений последних дней.
– Сто тысяч бетанских долларов. Отмытых так, что происхождение проследить невозможно.
– О!.. – Получается что-то около полумиллиона имперских марок. – Кажется, я дал понять, что сомнительные деньги нас не интересуют. Нам и так неприятностей хватает.
– А как тебе нравится идея киднеппинга?
– Жуткая идея!
– О, для этого случая ты наверняка сделаешь исключение, – предсказала Элли с необъяснимой уверенностью.
– Элли!.. – зарычал Майлз.
Элли сделала глубокий вдох, чтобы справиться со смехом, но в глазах у нее по-прежнему бегали чертенята.
– Но Майлз! Наши таинственные богатенькие незнакомцы хотят нанять адмирала Нейсмита, чтобы он похитил из барраярского посольства лорда Майлза Форкосигана.
– Наверняка это ловушка, – нервничал Айвен, ведя нанятую Элли машину по городским туннелям. В полночь освещение тут было не менее ярким, чем днем. По их лицам скользили разноцветные блики, отбрасываемые источниками света, мелькавшими за прозрачным фонарем автомобиля.
Серая дендарийская форма сержанта сидела на Айвене идеально, словно сшитая на заказ. Как, впрочем, и парадный зеленый барраярский мундир, кисло отметил про себя Майлз. Айвен хорош в любой форме. Элли, сидевшая по другую руку от Майлза, казалась сестрой-близнецом Айвена. Она делала вид, что спокойна: гибкое тело удобно расслабилось на сиденье, одна рука небрежно заброшена за плечи Майлза. Но Майлз заметил, что Элли снова начала грызть ногти. Он сидел между ними в зеленом парадном мундире лорда Форкосигана, чувствуя себя листиком увядшего салата между двумя ломтями хлеба. Устал он для этих полуночных вечеринок.
– Конечно, ловушка, – пробормотал он. – Нам только надо выяснить, кто ее устроил и почему. И что им вообще известно. Считают они адмирала Нейсмита и лорда Форкосигана разными людьми или не считают? А если нет, не пронюхал ли кто о тайной связи Барраяра с дендарийцами?
Элли искоса взглянула на Майлза и встретила ответный взгляд. Вот именно. Если игра Нейсмита окончена, есть ли у них будущее?
– А может быть, – подсказал Айвен, – это совсем из другой оперы. Например, местные преступники решили нас чуть-чуть пошантажировать. Или цетагандийцы пытаются поссорить адмирала Нейсмита с Барраяром в надежде на то, что нам удастся прикончить этого прохвоста быстрее, чем им. Или, может…
– …за всем этим кроется твой собственный умысел, Айвен, – усмехаясь, предположил Майлз. – Ты устраняешь возможных соперников, чтобы завладеть посольством.
Элли бросила на Айвена цепкий взгляд, словно проверяя, так ли это. Айвен улыбнулся в ответ:
– О, вот это мне по вкусу!
– Единственное, в чем мы можем быть уверены, – что это не цетагандийское покушение, – вздохнул Майлз.
– Хотела бы и я быть уверенной в этом на сто процентов, – пробормотала Элли.
Был поздний вечер четвертого дня после исчезновения Галени. Полтора дня, прошедшие с того момента, как дендарийцы получили этот странный контракт, дали Элли возможность поразмыслить. Первоначальный энтузиазм ее улетучивался по мере того, как Майлз раскручивал всевозможные варианты.
– Примите во внимание логику происходящего, – убеждал он ее. – Либо цетагандийцы уверены, что я – это два разных существа, либо нет. Убить они хотят именно адмирала Нейсмита, а вовсе не сына премьер-министра Барраяра. Убийство же лорда Форкосигана может послужить началом страшного кровопролития. По правде говоря, в тот день, когда цетагандийцы перестанут охотиться за Нейсмитом, мы будем знать совершенно точно, что моя тайна раскрыта. Они ни за что не согласятся упустить возможность насолить Барраяру. Особенно теперь, когда идут переговоры с Тау Кита относительно полетов через их пространство. Сейчас они могут одним движением испортить нашу галактическую торговлю.
– Они могли бы попытаться проверить тебя именно в этом плане, – глубокомысленно заметил Айвен. – Если, конечно, это не цетагандийцы.
– Я не говорю, что это не цетагандийцы, – кротко ответил Майлз. – Я просто говорю, что, если это они, речь пойдет не об обычном убийстве.
Элли застонала.
Майлз посмотрел на часы.
– Время последней проверки.
Элли включила наручный комм:
– Вы на месте, Бел?
Грудной голос капитана Торна пропел в ответ из аэрокара, который следовал за ними с отрядом дендарийцев:
– Я держу вас в поле зрения.
– Хорошо. Старайтесь не терять нас из виду. Следите за нами сверху, а мы будем смотреть вперед. Это – последний сеанс связи до приглашения спуститься.
– Будем ждать.
Майлз нервно потер шею. Заметив этот жест, Куин произнесла:
– Я, по правде говоря, не в восторге от вашей идеи – обнаружить западню, позволив им захватить вас.
– Я вовсе не намерен им это позволять, Элли. Как только они себя раскроют, Бел немедленно вступит в игру, и тогда мы их захватим, а не наоборот. Но если они не захотят прикончить меня на месте, мы позволим им зайти подальше. Учитывая… э-э… ситуацию в посольстве, риск может оказаться оправданным.
Элли молча покачала головой, демонстрируя свое несогласие.
Следующие несколько минут прошли в молчании. Майлз был где-то посередине мысленного обзора всех вариантов развития событий, когда машина затормозила перед древними трехэтажными зданиями, сдвинувшимися почти вплотную вдоль изогнутой полумесяцем улицы. Темные и тихие дома казались необитаемыми – видимо, подготовлены к сносу или реконструкции.
Элли взглянула на написанный на дверях номер и откинула прозрачный колпак автомобиля. Майлз вылез и встал рядом с ней. Оставшийся в машине Айвен включил сканеры.
– Никого нет, – доложил он, всматриваясь в показания приборов.
– Не может быть! – воскликнула Элли.
– А вдруг мы приехали слишком рано? – предположил Майлз.
– Чушь, – отозвалась Элли. – Как говорит адмирал Нейсмит, рассуждай логически. Люди, желающие заполучить лорда Форкосигана, не сообщали нам места встречи до последней минуты. Зачем? Чтобы мы не могли приехать первыми. Значит, они здесь и ждут нас. – Она нагнулась над панелью прибора, заглядывая через плечо Айвену. – Действительно, дом пуст, – признала она. – И все равно: что-то тут не так.
Было ли случайностью, что именно в этом месте разбита пара уличных фонарей? Майлз вглядывался в темноту.
– Не нравится мне это, – снова пробормотала Элли. – Давайте не будем вас связывать.
– А вы сможете со мной справиться?
– Мы накачали вас транквилизаторами.
Майлз пожал плечами, идиотски распустил губы и начал беспорядочно двигать зрачками. Он плелся рядом с Элли, а она держала его за плечо, направляя вверх по ступеням. Старомодная дверь на петлях оказалась открытой. Скрипя, она пропустила их в темноту.
Элли неохотно убрала парализатор в кобуру и отцепила от пояса карманный фонарик, осветивший темное помещение. Прихожая, слева поднимаются ветхие ступеньки. Две арки, одна напротив другой, ведут в жилые комнаты первого этажа, грязные и пустые. Слушая, как бьется ее сердце, Элли шагнула за порог.
– Есть тут кто-нибудь? – негромко окликнула она.
Молчание. Они вошли в левую комнату. Луч фонарика метнулся от одной стены к другой.
– Мы приехали не слишком рано, – пробормотала Элли. – Не опоздали, не ошиблись адресом… Где же они?
Майлз не мог ответить, не выйдя из роли. Элли выпустила его плечо, переложила фонарик в левую руку и снова вынула парализатор.
– Вы достаточно невменяемы, чтобы не бояться за вас, – решила она, словно прикидывая про себя. – Я немного осмотрюсь.
Веко Майлза на секунду опустилось в знак согласия. Пока Элли не выяснит, есть ли здесь подслушивающие устройства и сканеры, надо как можно убедительнее играть роль беспомощной жертвы. Мгновение поколебавшись, Элли направилась к лестнице. И унесла с собой фонарик, черт бы ее побрал.
Майлз все еще прислушивался к быстрому легкому скрипу ее шагов наверху, когда чья-то рука зажала ему рот и к его затылку нежно прикоснулся луч парализатора.
Майлз дернулся, пытаясь укусить зажавшие рот пальцы. Нападающий зашипел от боли и еще сильнее стиснул ему рот. Затем ему заломили руки за спину и всунули в рот кляп – прежде чем Майлз успел откусить хоть один палец. Кляп был пропитан каким-то сладким испаряющимся веществом; ноздри Майлза судорожно расширились, но голосовые связки онемели. Ему показалось, что его душа отделяется от тела, а через секунду оно и вовсе куда-то исчезло, не оставив адреса. Потом загорелся бледный свет.
Две крупные мужские фигуры, чуть расплываясь, двигались перед Майлзом. Один был постарше, другой помоложе. Сканер-щиты, черт подери! И очень качественные, раз ввели в заблуждение дендарийское оборудование. Майлз заметил ящички, прикрепленные к поясам бандитов, в десять раз меньше тех, что были на вооружении дендарийцев. Такие крошечные источники питания – это что-то новое. Посольству Барраяра тоже не мешало бы модернизировать засекреченные помещения… Майлз на секунду скосил глаза к переносице, пытаясь прочесть этикетку изготовителя, – и тут увидел третьего.
Ох, этот третий!
«Я сошел с ума, – бешено завертелось у Майлза в голове. – Окончательно рехнулся».
Третий был им самим.
Дубль-Майлз, аккуратно одетый в зеленый барраярский мундир, шагнул вперед, со странной жадностью всматриваясь в лицо, которое повернул к нему более молодой из двух мужчин. Затем начал перекладывать содержимое карманов Майлза в свои собственные. Парализатор… Удостоверение личности… Полпачки гвоздично-мятных пастилок для свежести дыхания… При виде пастилок он нахмурился, но потом, пожав плечами, сунул в карман и их. Потом указал на пояс Майлза.
Дедовский кинжал был завещан лично Майлзу. Трехсотлетний клинок был по-прежнему гибким, как резина, и острым, как алмаз. Усыпанная драгоценными камнями рукоять скрывала печать Форкосиганов. Они вытянули его у Майлза из-под мундира. Дубль-Майлз перекинул ремень с ножнами через плечо и быстро застегнул мундир. После чего снял с пояса сканер-щит и укрепил его на поясе Майлза.
Глаза дубль-Майлза горели возбуждением и ужасом. Он бросил на Майлза прощальный взгляд. Майлз уже видел однажды такое выражение на своем лице – в зеркальной стене на станции подземки.
«Нет!»
Он видел его на лице этого человека, отраженном в зеркальной стене на станции подземки.
Наверное, он стоял всего в нескольких шагах от Майлза, чуть сбоку. В зеленой форме – а на Майлзе тогда была дендарийская, серая.
Похоже, на этот раз они все-таки не ошиблись…
– Идеально, – прорычал дубль-Майлз, освободившись от звукового глушителя сканер-щита. – Нам даже не пришлось парализовать женщину. Она ничего не заподозрит. Я же говорил, все получится!
Он сделал глубокий вдох, вздернул подбородок и насмешливо улыбнулся Майлзу.
«Педантичный воображуля, – горько подумал Майлз. – Ты мне за это заплатишь! Ну что ж, я всегда был себе врагом…»
Подмена заняла всего несколько секунд. Майлза пронесли через дверь, оказавшуюся у дальней стены комнаты. Героически дернувшись, он сумел удариться головой о дверную коробку.
– Что случилось? – тут же раздался сверху голос Элли.
– Ничего особенного, – моментально откликнулся дубль – Майлз. – Я все проверил. Тут тоже никого нет. Полный нуль.
– Ты уверен? – Майлз услышал, как Элли стремительно сбегает вниз. – Может, подождем еще немного?
Послышался сигнал наручного комма Элли.
– Элли? – донесся искаженный голос Айвена. – У меня тут минуту назад сканеры дали какой-то странный сигнал.
У Майлза радостно екнуло сердце.
– Проверь еще раз, – хладнокровно посоветовал Айвену дубль-Майлз.
– А сейчас – ничего.
– И здесь тоже ничего. Боюсь, их что-то спугнуло, и они отменили операцию. Снимайте охрану и везите меня обратно в посольство, коммандер Куин.
– Так скоро? Вы уверены?
– Да, прямо сейчас.
– Ну что ж, вы командуете. Дьявольщина, – с сожалением добавила Элли, – а я уже настроилась получить эти сто тысяч.
Синкопы их шагов гулко отдались в прихожей, потом затихли за закрывшейся дверью. Гул мотора замер вдали. Темнота и тишина, нарушаемая слабым шумом его собственного дыхания.
Майлза опять поволокли – через заднюю дверь, потом по узенькому проходу между домами. Запихнули на заднее сиденье машины, стоявшей в переулке, усадив между двумя мужчинами, как куклу. Третий похититель сел за руль. Мысли Майлза кружились на грани беспамятства. Чертовы сканеры… Технология окраинного мира пятилетней давности – лет на десять позади земной. Придется потуже затянуть пояса и поменять дендарийскую сканерную систему по всему флоту, прямо сейчас… Если только он выпутается из этой заварухи. Сканеры – черта с два! Виноваты не сканеры. Разве на мифического единорога не охотятся с зеркалами, чтобы очаровать тщеславного зверя, пока подбираются убийцы?..
Они ехали какими-то странными, кривыми улочками. Либо эта дорога рассчитана на то, чтобы он ничего не запомнил, либо они следуют кратчайшим путем, известным только местным жителями. Примерно через четверть часа машина нырнула в подземный гараж и с шипением остановилась. Гараж был крошечным, рассчитанным на одну-две машины.
Майлза протащили к лифту. Они поднялись на один этаж и оказались в коротком коридоре. Один из похитителей стащил с него сапоги и ремень со сканер-щитом. Действие парализатора заканчивалось. Ноги у Майлза были ватными, ступни покалывало, но по крайней мере он уже держался на них. Руки ему развязали, и он попытался растереть затекшие запястья. Потом изо рта извлекли кляп, и Майлз немедленно издал какой-то странный звук, больше похожий на хрип.
Еще через секунду перед ним отперли дверь и впихнули его в комнату без окон. Послышался щелчок замка – наверное, так захлопывается капкан. Майлз едва не рухнул, но сумел удержаться на ногах, пошатываясь и тяжело дыша.
Световая панель на потолке освещала узкую комнату, в которой не было ничего, кроме двух скамеек вдоль стен. Слева находился закуток туалета – без окон, со снятой с петель дверью.
На одной из скамеек лицом к стене лежал мужчина в зеленых брюках и кремовой рубашке. На ногах у него были носки. Мужчина как-то замедленно повернулся и сел. Одну руку он автоматически вскинул вверх, прикрывая от яркого света красные, слезящиеся глаза. Другая уперлась в скамейку, не давая ему упасть. Взлохмаченные темные волосы, четырехдневная щетина. Ворот рубашки расстегнут, и в нем белеет шея, такая беззащитная сейчас, когда ее не стискивает панцирь высокой, наглухо застегнутой стойки барраярского мундира. Помятое лицо мужчины было знакомо Майлзу.
Безупречный капитан Галени. Правда, чуточку потрепанный.
