Глава 14
Майлз сидел неподвижно минут десять. Галени прав. Черт побери, да Галени и половины не знает. Иллиан не просто забывает то, что есть. Он помнит то, чего нет. Ретроспекция?
«Эй, если старик не помнит, какой нынче год, то я знаю способ, как ты сможешь получить обратно свою работу…»
Не смешно.
Что же делать? Он, наверное, единственный человек на всем Барраяре, кто не осмелится сказать ни слова против Иллиана. Это немедленно сочтут нытьем уволенного, или еще хуже – попыткой отомстить.
Но и оставлять все это без внимания тоже нельзя, зная то, что он теперь узнал наверняка. Из кабинета Иллиана непрерывно идут приказы, и люди этим приказам повинуются. Безоговорочно. Тридцать лет безусловного доверия – это банк, который не может рухнуть в одночасье. И сколько вреда может нанести Иллиан за это время? Например, сейчас? Предположим, он вернется к самым кровавым моментам восстания на Комарре?
И сколько это уже продолжалось, пока Галени не заметил странные проявления? Похоже, все произошло внезапно, но, возможно, лишь внезапно проявилось. Сколько недель, а может, месяцев, он в таком состоянии отдает приказы? Кому-то придется тщательно просеивать все исходившие от Иллиана приказы за последние… что? «Кому-то. Но не мне».
Что-то произошло с чипом эйдетической памяти или с нейронами Иллиана? Или это какое-то внезапное синергическое нарушение? Проблема медицинского и биоинженерного характера, и решать ее техническим экспертам. «И опять не мне».
В конце концов Майлз пришел к тому же решению, если это можно назвать решением, что и Галени. «Передай сведения Другому в надежде, что он что-нибудь предпримет». И сколько же времени комитет наблюдателей за Иллианом будет футболить мяч туда-сюда, прежде чем предпринять какие-то решительные шаги? «Это не мне решать. Очень жаль, но это так».
Он нехотя набрал номер на комме.
– Это лорд Форкосиган. Соедините меня с Департаментом внутренних дел, пожалуйста, – попросил он ответившего на вызов капрала.
Генерала Гароша на месте не оказалось.
– Попросите его связаться со мной, как только он появится, – сказал Майлз. – Это срочно.
В ожидании вызова он продолжил перебирать вещи, едва соображая, какие выкинуть, а какие оставить. Гарош не отзывался. Майлз еще дважды связывался с его приемной, прежде чем ему удалось застать генерала на месте.
– Да? – нетерпеливо нахмурился Гарош. – В чем дело, лорд Форкосиган?
Майлз набрал побольше воздуха.
– Некоторое время назад со мной связался Саймон Иллиан. Думаю, вам стоит просмотреть запись вызова.
– Прошу прощения?
– Пойдите в приемную Иллиана и заставьте его секретаря показать вам запись. На самом деле вам обоим стоит ее просмотреть. Я знаю, что разговор записан, это стандартная процедура.
– Зачем?
Вот именно. С какой стати Гарош послушает парию Службы безопасности, которого, как он видел своими глазами, его глубокоуважаемый начальник Иллиан не только выгнал, но лично сопроводил на выход?
– Генерал, это действительно очень важно и очень срочно, и я действительно предпочел бы, чтобы выводы вы сделали сами.
– Вы театрально загадочны, лорд Форкосиган, – неодобрительно нахмурился Гарош.
– Мне очень жаль. – Майлз старался говорить ровным тоном. – Вы сами все поймете, просмотрев запись.
– Вот как? – поднял бровь Гарош. – Что ж, может, и просмотрю.
– Благодарю вас.
Майлз отключил комм. Просить Гароша связаться с ним после просмотра бесполезно. Теперь его и близко не подпустят.
Вот и все. Дело сделано. Он поступил правильно, насколько это возможно в данной ситуации.
Чувствовал он себя скверно.
Так, теперь: стоит ли сообщить Грегору? Нечестно держать императора в неведении по столь серьезному вопросу, но, Боже мой…
Впрочем, Гарош сам вскоре поставит своего сюзерена в известность. Как только он сообразит, в чем дело, и обеспечит Иллиану соответствующий медицинский уход, Гарош, согласно существующему положению, автоматически станет шефом Службы безопасности, и его первейшей обязанностью будет сообщить Грегору о столь неприятном повороте событий и выяснить мнение императора по этому поводу. Так что вопрос разрешится еще до вечера.
Возможно, причиной поведения Иллиана является что-нибудь простое, что легко исправить. Может, он вернется к исполнению своих обязанностей буквально через несколько дней. К примеру, что-то замкнулось в чипе. «С этим чипом ничего простого быть не может». Но СБ позаботится о своем сотруднике.
Вздохнув, Майлз вернулся к своему списку, но никак не мог сосредоточиться. А не мог ли Иллиан сокрыть следы происшедшего? Предположим, Гарош пошел просмотреть запись, а ее уже нет? Но если Иллиан отдает себе отчет в происходящем, то он должен сам обратиться к медикам.
День тянулся бесконечно. Вечером Майлз, сломавшись, попробовал связаться с Гарошем и Грегором, но не нашел ни того, ни другого. Возможно, оба были заняты разрешением возникшего кризиса. Он все же оставил просьбу, чтобы с ним связались, но ответа так и не дождался. Спал он этой ночью плохо.
Как же он ненавидел отсутствие информации! К вечеру следующего дня Майлз уже вполне созрел, чтобы лично отправиться в штаб-квартиру СБ и потребовать сведения, к которым теперь не имел доступа, но тут в особняк Форкосиганов пожаловал Галени. Капитан явно приехал прямо с работы, в мундире, и выглядел мрачным даже по сравнению со своим обычным суровым видом.
– Выпьешь? – спросил Майлз, глянув на физиономию приятеля, которого Мартин, на этот раз по всем правилам представив, привел в Желтую гостиную. – Или поужинаешь?
– Выпью. – Галени плюхнулся в ближайшее кресло и откинул назад голову так, что хрустнули позвонки. – А насчет ужина подумаю. Пока я не голоден. – Дождавшись ухода Мартина, он произнес: – Все кончено.
– Рассказывай. Что произошло?
– Сегодня днем в разгар совещания Иллиан сломался окончательно.
– Днем? Ты хочешь сказать, что генерал Гарош не отправил его на медицинское обследование вчера вечером?
– Что?
Майлз рассказал о своем разговоре с Иллианом.
– Я немедленно поставил в известность Гароша. Только не говори мне, что этот человек не сделал того, что я ему сказал.
– Не знаю, – протянул Галени. – Могу рассказать лишь о том, что сам видел.
Как опытный аналитик – и уж тем более как историк – Галени прекрасно видел разницу между свидетельством очевидца, слухами и досужими домыслами. Всегда можно было понять, к какой категории относится то, что он рассказывает.
– Но теперь-то Иллиан под медицинским наблюдением, не так ли? – озабоченно спросил Майлз.
– О да! – вздохнул Галени. – Совещание началось почти как всегда. Главы департаментов представили еженедельные доклады и перечислили все задачи, которые хотели бы поставить перед другими отделами. Иллиан казался несколько нервным, более беспокойным, чем обычно, вертел в руках лежащие перед ним на столе предметы… порвал справку, пробормотал извинения. Встал, чтобы, как всегда, раздать всем поручения, и тут началось… Фразы не вязались одна с другой. Он совершенно съехал с катушек. Похоже, он не просто перепутал день, а ошибся дней на двадцать. Каждое предложение – абсолютно грамматически правильное и совершенно бессмысленное. И он не отдавал себе в этом отчета, пока не заметил, что у всех присутствующих отвисла челюсть. Тут он остановился.
Тогда Гарош встал – клянусь, это самый смелый поступок, какой я видел в жизни, – встал и заявил: «Сэр, мне кажется, вам следует немедленно обратиться к врачу». Иллиан рявкнул, что вовсе не болен, приказал Гарошу сесть, к чертовой матери, на место… Только в глазах его ярость сменялась недоумением. Его трясло. Где, черт побери, твой подросток-переросток с выпивкой?
– Опять, наверное, перепутал поворот и заблудился в другом крыле. Ничего, скоро выпутается. Продолжай пока.
– А! – Галени потер шею. – Иллиан не хотел никуда идти. Гарош вызвал медика. Иллиан отменил приказ, заявил, что не может все бросить в разгар кризиса, только вот кризис, который он имел в виду – это нападение цетагандийцев на Верван десятилетней давности. Гарош, ставший к этому моменту пепельно-серым, взял его под руку и попытался увести, и это было ошибкой, потому что Иллиан начал сопротивляться. Тогда Гарош заорал: «А, черт, быстро приведите врача!» Очень мудро с его стороны. Потому что Иллиан, как выяснилось, дерется без правил. Никогда такого не видел.
– Я тоже, – кисло ответил Майлз.
– Когда прибежал врач, еще двое нуждались в медицинской помощи. Иллиана накачали успокоительным и привязали к койке в клинике СБ. Так закончилось сегодняшнее совещание. Подумать только, а я-то жаловался, что на них с тоски можно сдохнуть.
– Бог ты мой. – Майлз потер лицо. – Захочешь – не придумаешь более унизительный сценарий с максимумом неразберихи. Не говоря уже о количестве свидетелей.
– Не стоит упоминать, что Гарош до сих пор на службе, – продолжил Галени. – Вообще все заведение вверх дном. И конечно, Гарош всем приказал не говорить никому ни слова.
– Кроме меня?
– Тебя по какой-то причине в списке посвященных не значится, – сухо сообщил Галени. – Так что ты от меня ничего не слышал. Ты вообще ничего не слышал. Точка.
– Отлично. Понимаю. Полагаю, он уже сообщил о происшедшем Грегору.
– Блажен, кто верует.
– Дьявольщина, Гарошу следовало обеспечить Иллиану медицинскую помощь еще вчера, до ухода с работы!
– Он выглядел очень испуганным. Все мы перепугались. Арест главы Имперской службы безопасности в штаб-квартире СБ – не простая задача.
– Да. Да… Наверное, мне не следует критиковать человека, оказавшегося на линии огня. Должно быть, ему требовалось время, чтобы окончательно убедиться. Это такая штука, где никак нельзя ошибиться, если не хочешь рисковать карьерой. А Гарош не из таких.
Проделывать подобное с Иллианом на публике казалось излишней жестокостью. «Иллиан по крайней мере прогнал меня без свидетелей». Но, с другой стороны, так дело было совершенно ясным, исключались слухи и домыслы. И споры.
– Неподходящее сейчас время для такой штуки, – продолжил Майлз. – Хотя я сомневаюсь, что для подобного рода происшествий вообще существует подходящее время. Интересно, не послужила ли поводом для этого сбоя императорская помолвка? Нет, вряд ли. Иллиан выдерживал кризисы и похуже.
– Да, это не самый сложный кризис, хоть и последний, – согласился Галени. – Эта штука вообще могла висеть на волоске Бог знает сколько времени. – Поколебавшись, капитан добавил: – Не думаю, что у него начались нелады уже тогда, когда он тебя выгнал. То есть… ты можешь утверждать, что его поведение уже было неадекватным?
Майлз сглотнул, не будучи уверенным, что благодарен Галени за то, что он произнес вслух то, о чем он сам едва осмеливался думать.
– Хотелось бы мне, чтобы было так. Но нет. Тогда с ним все было в порядке. Мое увольнение вполне логично вытекало из его принципов.
– Так когда же все это началось? Вот основной вопрос.
– Да уж. Я сам себе его задавал. И у остальных он тоже возникнет. Я более чем уверен. Однако, думаю, нам всем придется подождать, что скажут врачи СБ. И кстати, никто не выдвигал предположений, отчего это могло произойти?
– До меня ничего не дошло. Но они, наверное, еще только приступили к изучению проблемы. Думаю, им придется привлечь множество экспертов.
Наконец появился Мартин с выпивкой. Галени в итоге решил-таки остаться на ужин, отчего Мартин несколько спал с лица. Поскольку матушка Кости мгновенно и по всем правилам подала ужин для обоих мужчин, Майлз пришел к выводу, что Мартину пришлось пожертвовать своей порцией, а самому довольствоваться бутербродами. Зная, что такое бутерброды матушки Кости, Майлз чувствовал себя не слишком виноватым, хотя, возможно, сегодня внимание матушки Кости больше принадлежало им с Галени.
И все же… самое худшее, касающееся Иллиана, позади. Предотвращены огромные проблемы. Все остальное – дело техники.
«Горгульи над боковой дверью штаб-квартиры СБ нынче выглядят особенно потрепанными, – подумал Майлз, – будто скорчились под гнетом скорби и хранимых ими мрачных тайн». И выражение лиц кое-кого из людей, мимо которых он прошел, сильно напоминало гранитных стражей. Охранник на проходной глянул на Майлза, недоуменно моргнув.
– Чем могу быть полезен, сэр?
– Я – лорд Форкосиган. Пришел на встречу с Саймоном Иллианом.
Охранник сверился со списком:
– Вас тут нет, милорд.
– Нет. Я просто проходил мимо и решил навестить его. – Охранник, как и большинство служащих СБ, как минимум, должен был знать, что Иллиана на службе нет. Хотя бы потому, что им сообщили, что теперь их начальником стал Гарош. – Дайте мне карточку гостя и пропустите, пожалуйста.
– Я не могу этого сделать, милорд.
– Можете. Это ваша работа. Кто сегодня дежурный офицер?
– Майор Жарле, милорд.
– Отлично. Он меня знает. Свяжитесь с ним, чтобы он дал разрешение.
Через несколько секунд на экране комма возникло лицо Жарле.
– Да?
Охранник изложил просьбу Майлза.
– Не думаю, что это возможно, милорд, – неуверенно сказал Жарле перегнувшемуся через плечо охранника Майлзу.
Майлз вздохнул:
– Свяжитесь тогда с шефом. Дьявольщина, нет… Чтобы пройти по всей цепочке, потребуется минут тридцать. Давайте выкинем промежуточные звенья, а? Мне очень не хочется беспокоить его сегодня утром, когда он, безусловно, ужасно занят, но все же соедините меня с генералом Гарошем.
Жарле явно тоже не жаждал беспокоить руководство, но игнорировать просьбу фор-лорда тоже не мог. Так что не прошло и десяти минут, как они связались по комму с Гарошем. Рекордный срок, учитывая нынешние обстоятельства, подумал Майлз.
– Доброе утро, генерал, – поприветствовал Майлз Гароша. – Я пришел навестить Саймона.
– Невозможно, – отрубил Гарош.
– Это невозможно, только если он мертв. – Голос Майлза зазвенел. – По-моему, вы хотите сказать, что не хотите допустить моего визита. Почему, смею спросить?
Гарош поколебался, затем приказал охраннику:
– Капрал, заглушите звук комма и уступите на секунду ваше место лорду Форкосигану.
Охранник послушно отошел в сторону, а над Майлзом и комм-пультом опустился силовой звуконепроницаемый щит.
– Где вы об этом узнали? – подозрительно спросил Гарош, едва опустился щит.
Подняв бровь, Майлз немедленно включился.
– Я беспокоился. Когда вы мне так и не позвонили два дня назад и не ответили на мои вызовы, я в конце концов связался с Грегором.
– О! – Подозрительность Гароша сменилась неприкрытым раздражением.
«Чуть не промазал», – сообразил Майлз. Если Гарош до сих пор еще не сообщил Грегору, то Майлз сильно прокололся, подставив Галени. Лучше ему не уточнять, когда он предположительно разговаривал с императором, пока действительно с ним не переговорит.
– Я хочу видеть Иллиана.
– Иллиан может вас даже не узнать, – после длительной паузы сказал Гарош. – Он выбалтывает секретные сведения со скоростью метр в минуту. Мне пришлось выставить охрану, имеющую высшую категорию доступа.
– Ну и что? У меня высшая категория. – Черт, да он сам – строго засекреченный материал.
– Нет. Вас должны были лишить допуска, когда вас… уволили в отставку.
– Проверьте. – А, дьявол! Теперь у Гароша есть доступ ко всем файлам Иллиана. Он может узнать всю правду об увольнении Майлза, как только выберет время. Оставалось только надеяться, что последние дни у генерала свободных минут не так уж много.
Гарош, сощурившись, посмотрел на Майлза и набрал на комме код.
– Ваш допуск все еще действителен, – изумленно сказал он.
– Вот и славненько.
– Должно быть, Иллиан забыл об этом. Может быть, он уже тогда был не в себе? Что же… – Гарош набрал что-то на клавиатуре. – Я отменяю ваш допуск сейчас…
«Ты не можешь этого сделать!» Майлз проглотил гневное восклицание. Конечно, Гарош может. Майлз в бешенстве глянул на генерала. Что же ему теперь делать? Вылететь из штаб-квартиры с воплем «А это мы еще посмотрим! Я на тебя старшему брату пожалуюсь!» Нет. Грегор – это карта, которую он может разыграть лишь один раз и только в случае крайней необходимости. Он медленно выдохнул, стараясь совладать с гневом, и так же медленно вдохнул.
– Генерал. Осторожность – это одно, паранойя, когда человек не может отличить друга от врага, – совсем другое.
– Лорд Форкосиган. – Голос Гароша звучал так же напряженно, как у Майлза. – Мы еще не знаем, с чем столкнулись. И у меня нет времени развлекать любопытствующих, будь то друзья или недруги. Будьте любезны не отвлекать моих людей. То, что император сочтет нужным вам сообщить, это его дело. Я же обязан отчитываться только перед ним. До свидания.
Гарош резко отключил связь, звуконепроницаемый щит исчез, и Майлз снова оказался в холле. Дежурный охранник нетерпеливо смотрел на него.
«Похоже, все идет не так».
* * *
Первое, что он сделал, вернувшись в особняк Форкосиганов, – закрылся у себя в спальне и связался с Грегором. На это у него ушло сорок пять минут. Но даже если бы потребовалось сорок пять часов, он все равно добился бы своего.
– Грегор, – безо всякого вступления начал Майлз, когда император появился наконец на экране. – Что, черт побери, происходит с Иллианом?
– Откуда ты знаешь? – немедленно отреагировал Грегор, вторя Гарошу. Лицо его стало озабоченным.
Майлз вновь рассказал о звонке Иллиана, о том, что он тут же сообщил об этом Гарошу и что произошло это еще два дня назад. И опять не упомянул Галени.
– Но что случилось потом? Что-то же случилось, это совершенно очевидно.
Грегор вкратце изложил ему происшедшее на совещании, но без удручающих подробностей, рассказанных Галени.
– Гарош поместил его в клинику СБ, что, с учетом всех обстоятельств, вполне логично.
– Да, я пытался увидеться с Иллианом сегодня утром. Гарош меня не пустил.
– Они могут привлечь любых экспертов и получить все необходимое оборудование. Я лично распорядился выполнять все запросы Гароша.
– Грегор, задумайся на минуточку. Гарош не пустил меня. Повидать Иллиана.
Грегор сердито сжал кулак:
– Майлз, отстань от мужика. У него и так забот полон рот. На него как снег на голову свалились все обязанности Иллиана, ему нужно передать свой собственный департамент заместителю… Дай ты ему несколько дней и не толкай под локоть, будь любезен. Когда он чуть освоится, уверен, все встанет на места. Согласись, Саймон первым бы оценил должную осторожность в подобной ситуации.
– Верно. Саймон предпочел бы оказаться в руках людей, которых действительно заботит безопасность. Но я почему-то начинаю постепенно приходить к выводу, что предпочел бы видеть его в руках тех, кого действительно заботит Саймон Иллиан. – Он вспомнил долгий кошмар, в котором жил, когда страдал от посткриогенной амнезии. Самый жуткий период в его жизни, потеря памяти, потеря самого себя. Не переживает ли Иллиан сейчас нечто подобное? Или что-то еще более страшное? Майлз тогда страдал среди чужих. А Иллиан, кажется, страдает среди людей, которые вроде бы должны быть друзьями.
Он вздохнул:
– Ладно. Оставлю беднягу Гароша в покое. Бог знает, как я ему не завидую. Но ты будешь держать меня в курсе медицинских сводок? Все это… меня очень огорчает.
Грегор сочувственно посмотрел на него.
– Иллиан ведь был фактически твоим наставником, правда?
– Да, в свойственной ему ехидной и требовательной манере. И должен отметить задним числом, это был отличный метод. Но еще раньше… Он служил моему отцу тридцать лет, всю мою жизнь. До восемнадцати лет я звал его «дядя Саймон», пока не поступил в Академию. И только после этого стал обращаться к нему «сэр». У него тогда уже не осталось в живых никого из родственников, и его работа, а теперь я начинаю думать, и этот чертов чип у него в голове сожрали все перспективы создать свою семью.
– А я и не думал, что он для тебя что-то вроде приемного отца, Майлз.
Майлз пожал плечами:
– Скорее приемный дядя. Это… семейное дело, Грегор. А я – фор.
– Приятно слышать, что ты это признаешь, – пробормотал Грегор. – А то кое-кто иногда сомневался, сознаешь ли ты это.
Майлз вспыхнул.
– Мой долг перед Иллианом – это нечто среднее между родственным долгом и долгом перед вассалом… А я в настоящий момент – единственный Форкосиган на Барраяре. Поэтому это как… нет, это и есть моя обязанность.
– Форкосиганы всегда отличались верностью, – согласился Грегор.
– Давай согласимся на том, что это своего рода привычка.
Грегор вздохнул:
– Конечно, я буду тебя информировать.
– Каждый день? Я знаю, Гарош будет представлять тебе бюллетени ежедневно, на утреннем совещании.
– Да, Иллиан и мой утренний кофе обычно прибывали одновременно. А иногда, когда он приходил лично, то приносил мне кофе собственноручно. Мне всегда казалось, что это вежливое указание «Сядь и слушай внимательно».
– Иллиан есть Иллиан, – ухмыльнулся Майлз. – Так договорились, каждый день?
– Ой, ну хорошо. Слушай, мне нужно идти.
– Спасибо, Грегор.
Император отключился.
Майлз сел, почти довольный результатом. Нужно дать людям время, и пусть все идет своим чередом. Он вспомнил безмятежный совет, данный им Галени насчет интуиции и доказательств. Его собственный демон интуиции может убираться обратно – Майлз представил, как засовывает в коробку крошечного Нейсмита и закрывает замки. И вообразил еле слышные удары и вопли, доносящиеся изнутри… «Я стал лучшим агентом Иллиана отнюдь не потому, что следовал правилам тщательнее всех». Но еще чертовски рано говорить «что-то неправильно на этой картинке», даже думать об этом вслух.
Служба безопасности заботится о своих. Всегда. И он вовсе не намерен снова делать из себя дурака. Будем ждать.
