23

Утром в воскресенье мы с Лизой погуляли по сосновому бору, покормили белок и поехали домой. До трассы нас подбросили новые арендаторы «Изумрудного леса», а на остановке мы сели в пригородный автобус. На полдороге дышащий на ладан «Икарус» сломался, пассажиры вышли из салона подышать свежим воздухом. Несколько мужчин окружили копошащегося в двигателе водителя и стали ему подсказывать, как починить мотор. Советы добровольных помощников ни к чему не привели, и нас пересадили в следующий рейсовый автобус. Народу в нем набилось, как селедок в бочке. Веселая кондукторша до самого автовокзала тараторила как заведенная. «Привыкайте выживать в экстремальных условиях! Не толкайтесь, граждане, учитесь коллективизму!» – подбадривала она задыхающихся в духоте пассажиров.

Расчистив локтями и спиной небольшое пространство для Лизы, я прошептал ей на ухо:

– В детстве я специально забирался в переполненный автобус. Когда тебя сожмут со всех сторон, можно поджать ноги и висеть. Ты так не развлекалась? Нет? Скучное у тебя детство было, Лиза.

Дома я поинтересовался у супруги:

– Поведай, что тебе Журбина весь вечер втолковывала?

– Вначале хвалила тебя, а потом, когда выпила, стала убеждать, что ни одному мужику доверять нельзя: «Все они из одной породы – кобелиной!» Еще она часто вспоминала своего покойного мужа. Он действительно был дебоширом и запойным пьяницей, или Валентина Павловна преувеличивает?

– Не имел чести знать ее супруга, – открестился я от щекотливого вопроса. Не объяснять же Лизе, что своего мужа-полковника Журбина безжалостно ликвидировала. Заманила в ловушку и уничтожила.

– А теперь ты скажи, почему от тебя Касим начал к концу вечера прятаться?

– Ему надоело отвечать на вопросы об Астаре. У меня с каждой рюмкой стал появляться новый вопрос, вот он и стал избегать моего общества. Ты заметила, что Касим стал в тюбетейке ходить? Раньше он никогда не выпячивал свою национальную принадлежность.

– Андрей, я так и не поняла, зачем Валентина Павловна в Москву переезжает.

– Она хочет оказаться поближе к трону нового царя. Кто успеет в числе первых новому владыке руку поцеловать, тот получит невиданные привилегии. Кому-то царь-президент вручит ярлык на княжение, а кому-то подарит заводы и фабрики, вместе со всеми рабочими и директорами.

– Мне она говорила, что хочет перебраться поближе к цивилизации: театры, музеи, выставки.

– А кто ей здесь не давал по театрам ходить?

– Опять ты за свое! Валентина Павловна о тебе так тепло отзывалась…

– Валентина Павловна, как и девяносто процентов моих знакомых, уважает не меня, а мое кресло. Стоит мне лишиться должности, как половина моих знакомых исчезнет. Выгонят из милиции – вторая половина уйдет в туман. Нынче, Лиза, понятие «бескорыстная дружба» устарело. Сейчас все отношения базируются на взаимовыгодном интересе: ты – мне, я – тебе.

– Андрей, ты всегда думаешь о людях хуже, чем они есть на самом деле.

– Зато ты даже в негодяе способна разглядеть положительные качества. Из тебя бы получился хороший адвокат. «Граждане судьи, – произнес я нарочито писклявым голосом, – мой подзащитный – вор и убийца, но он не потерянный для общества человек. Он моет руки перед едой! Он хороший мальчик, нельзя его строго наказывать».

– Я сейчас обижусь, – пригрозила жена.

– Я думаю о людях плохо, ты – хорошо. Вместе мы можем составить взвешенное мнение о любом человеке.

– Почему ты вчера дернулся, когда узнал, что меня Гера до «Изумрудного леса» довез?

– Вообще-то, ты – моя жена, а не его знакомая. Если он тебя привез, мог бы зайти, поздороваться.

– Он спешил вернуться в город. Андрей, ты ревнуешь меня?

– Лиза, до сего момента ты не давала мне повода для ревности. Надеюсь, что так будет и впредь. Гера, безусловно, видный парень, но сколько еще таких «Гер» ты повстречаешь на пути? Что мне, к каждому ревновать? Расскажи лучше, как он появился?

– Приехал рассказать, как съездил в Москву, а тебя нет. Я попросила его довезти меня до дома отдыха. На выезде из города нас остановили гаишники, что-то сказали Гере, и он помчался по трассе как угорелый, чтобы поскорее вернуться назад. Мы по дороге прошлогодний случай вспомнили, посмеялись.

– Какой случай, с концертом? Ничего смешного в нем не вижу.

В прошлом году Гера затащил нас на выступление заезжей рок-группы. Ни одной интересной композиции за весь концерт я не услышал. На обратном пути мы решили пройти через дворы и натолкнулись на пьяную толпу. Гера, чтобы покрасоваться перед моей женой, играючи разогнал хулиганов: двоих сбил на землю ударами карате, остальные убежали.

– Вот и все проблемы! – самодовольно сказал он.

Я расстегнул куртку и показал пистолет в наплечной кобуре.

– Поверь, Гера, ни одна тварь до Лизы и пальцем бы не дотронулась.

– Против лома нет приема! – засмеялся он. – В следующий раз перед тем, как кулаками махать… Ну, в общем, в следующий раз.

Через месяц Гера был у нас в гостях.

– Никак не могу для своего общества броский знак придумать. Все подходящие символы уже заняты. У коммунистов – звезды, серп и молот, у христиан – кресты, у нацистов – свастика. Ничего не осталось!

– Объяви своим символом «анх», – предложил я.

– Что это такое? – заинтересовался Гера.

– Древнеегипетский символ. У историков насчет анха нет единого мнения. Был такой символ, а что он означает, толком никто не знает. Выглядит анх как крест, у которого вместо верхней части петля.

Я нарисовал анх, Гера подправил рисунок, и у него получился удлиненный мальтийский крест с петлей в верхней части.

– Что египтяне помещали в центр анха? – спросил он.

– Миниатюрную птичку. Скорее всего, чибиса. В Древнем Египте он считался священной птицей.

– Чибис пусть сидит в болоте! – решительно заявил Гера. – Безобидная птичка не может быть символом «Общества исходного пути». Для нас подойдет череп со скрещенными костями в нижней части анха, а в середину мы поместим наш девиз: «БСК» – бесчестие смывается кровью.

– Если ты намерен носить анх как нательный крест, то девиз лучше расположить с обратной стороны медальона. В центре анха должно быть наименование организации.

– Пожалуй, ты прав, – согласился Гера. – А что будет означать череп с костями?

– «Не забуду мать родную!»

– А если серьезно? – не понял шутки лидер «Общества исходного пути».

– Гера, зачем что-то выдумывать? Череп – он и есть череп, символ преданности идее и готовность к самопожертвованию во имя общей цели.

– Не пойдет, слишком длинно.

– «Ничто не остановит меня на пути!»

– Великолепно! – восхитился Гера. – Андрей Николаевич, на кой черт тебе сдалась эта милиция? Тебя с распростертыми объятиями любая политическая партия примет. В прошлый раз ты мне название подсказал, а в этот – главный символ. Помяни мое слово, скоро анх будет самым уважаемым символом в городе.

Прервав нашу беседу, на кухню вошла Лиза, попеняла нам, что прокурили всю квартиру, и вышла. Посмотрев моей супруге вслед, Гера спросил:

– У Лизы нет сестры? Я бы женился на ней, не задумываясь.

– Сестры бывают очень не похожи друг на друга, – опираясь на собственный опыт, заверил я.

– Жаль, я не встретил Лизу раньше тебя, – откровенно признался главный боевик в городе.

Я с интересом посмотрел на приятеля.

– Андрей Николаевич, я вырос на улице и чту законы мужского братства. Насчет сестры я пошутил… Да и жениться мне еще рано!

Прошло недели две, и Гера публично появился в куртке с вышитым анхом на груди. Вскоре все члены «Общества исходного пути» стали носить на шее модернизированный древнеегипетский символ. Обидеть человека с анхом на груди стало смертельно опасно: к врагам Гера был беспощаден.

…Супруга, заметив, что я задумался и замолчал, потрепала меня по плечу:

– Андрюша, ты здесь или за маньяком гоняешься? Ужинать будем?

– Лиза, ночью я сяду работать, – невпопад ответил я.

– В «Изумрудном лесу» ты нащупал ниточку к маньяку?

– Мне надо собрать все мысли в кучу и выплеснуть их на бумаге. В прошлый раз у меня ничего не получилось, попробую попытаться еще раз… Кстати, Лиза, как прошел мой день рождения?

– За столом обсуждали три темы: непрекращающийся насморк у дочки твоего брата Юры, исчезновение сигарет с продажи и «ночь погромов». Твоего отсутствия никто особенно не заметил, а за насморк пришлось отдуваться мне. Твоя мама просто настаивала, чтобы я приехала к Юре и посмотрела девочку.

– В поликлинику пускай ее ведет. Не велик барин, чтобы к нему на дом ходить.

Ночью я положил перед собой чистый лист бумаги, написал на нем «объективно» и призадумался.

Что нам объективно известно о маньяке? Ему не больше тридцати лет. Рост приблизительно сто восемьдесят пять сантиметров, телосложение спортивное. У него больной желудок. Неприятный запах изо рта, который он пытается заглушить мятной жвачкой, – это не гнилые зубы, зубы он бы вылечил. С деньгами у него проблем нет. Кроссовки «Адидас», конечно, признак благосостояния, но признак обманчивый: обувь можно купить на последние деньги или украсть. А вот чтобы целыми днями слоняться по городу и высматривать очередную жертву – тут нужно иметь рубли в кармане и не быть привязанным к работе.

Едем дальше. Все нападения имитатор совершил весной или осенью. Чем он занимается зимой и летом? Работает вахтовым методом?

Первое нападение (первое известное нам нападение) он совершает в маске, а потом больше не прячет свое лицо. Что это: глупая самоуверенность или тонкий расчет? Ни одна из потерпевших не запомнила его внешность. У него нет особых примет, он сер и безлик, но почему он не боится случайной встречи с бывшей жертвой? Предположим, что он живет в пригородном поселке и ведет замкнутый образ жизни, тогда риск случайной встречи будет минимален, но все равно останется.

С другой стороны, сдергивают же грабители шапки зимой и не боятся быть узнанными. Нет, грабители – это неподходящее сравнение. Уличный грабитель срывает шапку на бегу, попробуй-ка запомнить его лицо в доли секунды.

А может, у имитатора есть постоянно действующее алиби? Например, брат-близнец, прикованный к кровати тяжелой болезнью? Версия интересная, но малоправдоподобная. Она больше похожа на эпизод из индийского кинофильма:

«Кто этот человек, который не поднимается с кровати вот уже двадцать лет?»

«Это твой брат-близнец. Посмотри, вы похожи с ним как две капли воды!»

«Я не поверю, что это мой брат, пока не увижу родинку на его левой пятке…»

Какая чушь лезет в голову по ночам! Мне надо анализировать факты, а я о всякой ерунде думаю. Прочь, слащавые индийские мотивы! Я в Сибири живу, а не в окрестностях Бомбея.

Так, вернемся к суровой действительности и разложим по полочкам последний случай. С Дунькой-кладовщицей маньяк решил изменить тактику и перешел от внезапного нападения к мимолетному знакомству.

Я представил, как они идут на стройку. Дунька посмеивается про себя, мысленно издевается над глупым клиентом, готовым выложить целую десятку за ее нечистоплотный беззубый рот, а имитатор предвкушает сладостный миг, когда он достанет нож и скажет: «Что, овца, жить хочешь?» Если бы не физиологический конфуз, ушел бы имитатор со стройки, переполненный новыми интересными ощущениями, но все пошло не так, и он пустил в ход нож.

Чего ожидать от него в следующий раз?

Маньяку надо реабилитироваться в глазах самого себя. С Дунькой все закончилось катастрофически, и вместо веселого развлечения он оказался в роли загнанного в угол зверя. Если бы не его сообщница, то неизвестно, как бы он добрался до дома в окровавленной одежде.

Теперь о сообщнице. Это не Астара, хотя она как-то связана с маньяком. Сообщница имитатора владеет классическим гипнозом. Она с помощью нехитрых приемов завладела вниманием водителя Иванцова и заставила его не только весь вечер возить ее по городу, но и в ее отсутствие двигаться по заданному маршруту. «Магия» Астары действует не так. Во-первых, она действует не на всех одинаково, а во-вторых, без самой Астары ее магия не работает. Солдаты с бензином – это исключение. Они воспитаны на восточной мистике. Да и что они делали в отсутствие жрицы? Бежали до расположения своей части? А куда им еще было бежать, в милицию, что ли?

Астара покрывает маньяка и знает о некоторых его действиях. Я уверен, что в подвал «Детского мира» нож бросила сообщница-гипнотизер. Потом она подсказала Астаре, где искать нож, а я подловил жрицу на окурке. Что будет дальше? По ножу Астара даст описание преступника, такое же, как у Пушкина в «Дубровском»: роста среднего, глаза карие – каждого второго молодого мужчину можно задерживать.

Я закурил и попытался уловить мысль, которая то выплывала на свет, то ускользала, теряясь в лабиринтах подсознания.

Что из психологического портрета преступника я упустил? Насилие в детстве. Скорее всего, имитатор вырос в неблагополучной семье, где его насиловал отец, отчим или старшие братья, а может, все скопом. Перетерпев постыднейшие унижения, имитатор на всю жизнь заработал комплекс неполноценности и теперь пытается избавиться от него, наводя ужас на других. А как же с «порогом», о котором говорил Перфилов? Он считает, что человек, унижавший имитатора, ушел из жизни по причинам, не связанным с маньяком, – умер своей смертью или погиб в пьяной драке. Тогда с чего забитый мальчик, повзрослев, стал мстить именно женщинам? И Перфилов, и Кононенко плохо знают жизнь низших слоев общества. Для них бичи – это инопланетные существа, изредка попадающие под прицел для производства судебно-психиатрической экспертизы. Я о жизни бичей знаю не понаслышке. У меня в Кировском РОВД целая свалка была, где люди годами жили в землянках и питались отбросами. Хотя почему была? Свалка в Кировском районе есть и сейчас, и на ней ничего не изменилось.

Я встрепенулся, почувствовав, как от свалки нить тянется к маньяку.

Значит, так. Вырос он в семье благополучной или нет – это не важно. В семье в отношении имитатора царило насилие, а мать его закрывала на это глаза. Имитатор с детства ненавидел и своего насильника, и свою мать. Немного повзрослев, он покинул отчий дом и некоторое время жил вдали от привычной для него среды. Там он овладел приемами карате, возмужал, если, конечно, период его физического развития можно назвать возмужанием. В моем понятии возмужание – это процесс становления мужского характера, а имитатор в чем-то остался подростком. Все его нападения похожи на подростковый кураж. В сквере он украдкой наблюдал за нами, чтобы с безопасного расстояния пощекотать себе нервы. Это подростковая шалость, а не поступок зрелого осторожного мужчины.

Теперь о «пороге». Своего бывшего насильника имитатор убил, а вот мать – не смог. Он не отомстил ей и теперь пытается отыграться на случайных женщинах. Он не видел в глазах своей матери животный страх, он не смог унизить ее, вот и мечется теперь по городу, пытаясь представить, как бы его мать молила о пощаде.

В маргинальных семьях сексуальное насилие над детьми – дело обыденное. Матери-бичевки, как правило, покрывают насильников, так как они обычно являются главными кормильцами в семье. Оторванный на какое-то время от семьи, имитатор переосмыслил первопричины своего растоптанного детства и пришел к выводу, что во всех его бедах виновата мать. Он вернулся домой с твердым намерением убить и своего бывшего насильника, и мать, а она к тому времени скончалась. Расправа над врагом детства ему удовлетворения не принесла, он и начал охоту за женским страхом.

Что мне дают эти здравые и логичные рассуждения? Да ничего. Это как нож или окурок – даже детальное исследование их ни на шаг не приближает к личности имитатора. Ниточку к нему надо искать через сообщницу-гипнотизера. Если это не Астара, то кто? Кто знал о моем интересе к маньяку и кто владеет гипнозом? Софья Перфилова. Ее брат во время нашей встречи проговорился: «Софья пыталась лечить его гипнозом…»

Если она в Перми из научного интереса лечила гипнозом маньяков, эксгибиционистов и прочих извращенцев, то почему бы ей здесь, в Сибири, не продолжить свои исследования? Наш имитатор – отличный материал для научных исследований в области психологии и прикладной психиатрии.

Где они встречаются? В «Космогонии»? В толпе легко затеряться – прошел послушать лекцию о космическом разуме, проскользнул на второй этаж и уединился с Софьей в ее личных апартаментах…

Кратко набросав основные мысли на бумаге, я забрался к Лизе под одеяло, обнял ее и мгновенно уснул.