Глава 15 или «Потрясение» Часть 2

В дверь постучали. Нет, даже не простучали, а настойчиво затарабанили. Я отложил в сторону книгу.

Послышался тихий и сдержанный голос Микчо, возмущенный голос Латифы, и дверь с грохотом отворилась. Латифа бесцеремонно влетела в комнату.

— Я пытался остановить ее, свамен, — Микчо хмуро глядел, как Латифа, не обращая ни на кого внимания, подлетела к телевизору и начала переключать каналы.

— Все нормально, — сказал я Микчо, и мотнул головой, велев закрыть ему дверь.

Латифа продолжала переключать каналы, выглядела она крайне возбуждённой или даже встревоженной.

— У тебя сломался телевизор, а ты не успела досмотреть конец сериала? — поинтересовался я.

— Нет! — Латифа возмущённо взглянула на меня. — Там такое! Короче, сейчас сам увидишь!

Наконец она нашла новостной канал, там ведущий с жаром рассказывал о повышении поголовья коров на имперских фермах, и о том, что в этом году прирост говядины повысится на пятнадцать процентов, что позволит не только покрыть нужды Империи, но и даст возможность продавать мясо ОРМ.

— Впечатляюще! — не скрывая иронии, воскликнул я.

— Да подожди! — возбужденно воскликнула она. — Сейчас покажут! Каждые десять минут крутят.

И она, напряженно уставившись на экран, попятилась к кровати, не глядя плюхнулась и замерла в ожидании. Я заинтригованный, тоже умостился рядом с Латифой.

Картинка резко сменилась красной надписью во весь экран: «Экстренная новость»

— Вчера вечером в Объединённых Республиках Милосердия, в столице Ашру-Брахма, в храме Милосердия во время вечернего благословения произошла ужасающая трагедия, — монотонно затараторил диктор. — Предположительно хищные животные проникли в храм и напали на граждан республики. Пока власти не установили, что именно за животные проникли в храм и в каком количестве. О числе жертв глава республики Ольх Вахански так же пока умалчивает. По неофициальным данным число погибших превышает триста двадцать шесть человек, раненых нет. Так же во время нападения погибла Великая Бодхи Гуру Каннон в тридцать шестом своем воплощении. Удалось спастись пятерым находившимся в храме через дыру в заблокированной двери. Нашему корреспонденту удалось договориться о встрече с одним из очевидцев катастрофы.

— Здравствуйте! — на экране появилось миловидное лицо девушки блондинки. — С вами Дуная Жафир и я нахожусь рядом с очевидцем нападения, Хампус Оберг.

Камера переместилась, теперь нам показали молодого мужчину с простоватым, добродушным скандинавским лицом. Он растерянно глазел в камеру и молчал.

— Хампус, — окликнула его девушка журналистка, — расскажите, что вы видели в храме в день трагедии. Что там произошло?

Парень сглотнул, испуганно глядя на микрофон и сказал:

— Видел страшное. Человека огромного с десятью руками, и ещё голов на плечах у него много было.

Он снова сглотнул и неуверенно взглянул на журналистку, затем продолжил:

— Тьму видел, будто из самой нараки твари вырвались. Люди кричали, хотели бежать, но дверь заклинило. А Бодхи Гуру пыталась всех спасти, пробила дыру в двери. Мы начали вылезать, но эти твари бросились на людей.

Парень смотрел в камеру с неподдельным ужасом, в глазах у него заблестели слезы, он опустил голову, начал тереть глаза.

— Я вылез, — сказал он, — а следом еще мужчина пытался вылезти. Его начли грызть, он застрял в дыре…

Парень отвернулся, так и не смог договорить.

— Хампус, — журналистка подбадривающе похлопала парня по плечу, — вы можете подтвердить или опровергнуть слухи о возвращении асуров в Хему. Расскажите нам всем, правда ли, что в храме Милосердия устроил эти зверства Раван — повелитель ракшасов, а напавшие хищники не кто иной, как ракшасы?

Парень поднял глаза и уставился в камеру стеклянным взглядом:

— Да, я уверен в этом, — сказал он, — это были Раван и его слуги ракшасы. Сама Каннон назвала его Раваном.

— Слышал? — чуть ли не в ухо мне крикнула Латифа. — Нет, ты видел?!

Наверное, она решила, что от этой новости я должен был оглохнуть и ослепнуть одновременно.

Тем временем с экрана снова вещал ведущий.

— Власти республик ввели чрезвычайное положение в связи с инцидентом в храме, но от публичных заявлений пока отказываются.

— Повелитель ракшасов, — опешив, произнёс я.

— Это кошмар! Это ужас! — Латифа вскочила с кровати и принялась бегать по комнате, размахивая руками. — Если асуры вернулись на Хему! Ты представляешь, что может произойти?!

Она замерла и в ужасе уставилась на меня, округлила глаза и схватилась за лицо.

— Будет конец света! Нас всех убьют!

— Сядь! — гаркнул я. Латифа вздрогнула, и ошалело вытаращилась на меня.

— И успокойся, — уже мягче добавил я.

Латифа послушно села, я протянул ей стакан с водой. Еще истерики мне тут не хватало.

Она механично сделал глоток, и отрешенно уставилась перед собой.

— Что делать? — прошептала она.

— Ничего. Успокоиться. Да и возможно никакие это не ракшасы. Доказательств нет. Да и вообще — это странно. Тебе не кажется? — как можно увереннее и спокойнее сказал я.

Хотя сейчас я и сам был в полнейшем замешательстве. Но мне нужно было как-то успокоить Латифу и выпроводить ее отсюда.

Латифа неуверенно посмотрела на телевизор, затем снова на меня.

— Думаю, власти ОРМ справятся с этой проблемой, — пытался я ее успокоить. — Возможно, там вообще ничего страшного не произошло. Может деформация или и вправду дикие животные. Ты лучше иди к себе, выключи телевизор и постарайся поспать.

Я взял ее за плечи и начал мягко подталкивать к выходу.

— Мы здесь в безопасности, — продолжал я говорить. — Не стоит паниковать раньше времени.

Я открыл дверь, кивнул Микчо, чтоб тот ее провел.

— Но ведь… — хотела еще что-то сказать Латифа.

— Просто иди и отдохни, — перебил я ее. — Я сейчас распоряжусь, чтоб тебе принесли что-нибудь успокаивающее.

И я поспешил убраться, пока Латифе ещё что-нибудь не взбрело в голову, и пока не вернулся Микчо, который, несомненно, будет ходить за мной по пятам. А сейчас мне не нужно было, чтоб он видел, куда я пойду.

Я направился прямиком в покои Амали, но по пути все же зашёл на кухню и велел прислуге сделать Латифе чай с успокоительным.

В коридоре, где находилась спальня Амали и Рейджи, было тихо. Наложниц никто не охранял, ну разве что охранник на входе и ещё один в холле, которые следили за всем домом. Но я, кажется, проскочил незамеченным.

Я постучал в дверь, в комнате послышался шорох. Дверь приоткрылась и Амали растерянно уставилась на меня.

— Нужно поговорить, — сказал я и бесцеремонно вошёл в комнату.

— Тебе нельзя здесь быть, — сказала Амали, потупив взгляд и запахнув легкий полупрозрачный халатик цвета персика. Она подняла глаза, вопросительно взглянула, и вместо того чтоб выставить меня за дверь, закрыла ее и повернула ключ.

— Что-то случилось? — спросила Амали.

— Ты телевизор не смотрела? — спросил я, оглядываясь в поисках телевизора.

— Нет, я его вообще никогда не смотрю, предпочитаю книги. В чем дело, Азиз?

— В ОРМ явился Повелитель ракшасов. Убил Бодхи Гуру и еще триста человек. По новостям только что передавали.

Амали улыбнулась на одну сторону, непонимающе посмотрела на меня:

— Ты шутишь?

— Я совершенно серьёзно.

Амали растерянно продолжала смотреть, очевидно, ожидая еще каких-либо объяснений.

— Я думал, ты прояснишь. Ты говорила про Повелителя ракшасов. И вот он явился. Рассказывай.

— Это невозможно, это…

Амали порывисто зашагала к столу, налила себе вина в бокал, выпила залпом.

— Я не понимаю, Азиз. Ты говоришь, что в ОРМ явился повелитель ракшасов? Но это безумство! Это ведь легенды!

— Я только передаю то, что сам услышал по новостям.

Амали нахмурилась:

— Подожди, но что тебе нужно от меня?

— Хочу знать, как это связано с теми людьми с браслетами? Какэто связано со мной? И откуда ты знала, что он может явиться?

— Пророчество, — завороженно глядя на пустой бокал, сказала Амали. — Но я мало что знаю, если ты за этим пришел. Хочешь вина?

— Нет. Расскажи про пророчество.

Амали пожала плечами и налила себе еще вина.

— А я могу тебе доверять? — нехорошо усмехнулась Амали.

— Зачем мне выдавать тебя?

— Я не знаю, — пожала она плечами и грустно улыбнулась. — У тебя ведь был такой же браслет, как и у тех людей, которых теперь активно разыскивает орден.

— Я об этом ничего не знаю. Если бы знал, не пришел к тебе. Так зачем орден их разыскивает?

— Считает, что они и есть повелитель ракшасов, — она устало прикрыла глаза рукой, затем поджала губы, изучающе взглянув на меня: — Но раз Раван явился, может это и так. Вот только ты почему?…

— Потому что я не он. То есть — не они, — я тряхнул головой. — Подожди, как повелителем ракшасов могут быть сразу несколько людей? По новостям сказали, что он был один: десять голов, двадцать рук.

— Это не я придумала, Азиз.

— Хорошо, рассказывай все, что знаешь. Это касается и меня. Я должен знать. Расскажи про пророчество. Что это такое, откуда взялось?

Амали грустно улыбнулась, налила еще бокал, сделала маленький глоток.

— Наш орден основала великая пророчица Ямина, — медленно начала Амали. — У нее был невероятный дар. За тысячу лет ни один из провидцев не смог развить его даже близко к пророку, а она смогла. Она видела будущее на несколько веков вперед. Все ее пророчества записывались с особой тщательностью. И орден по сегодняшний день хранит их и стережет. Они скрыты ото всех и являются строжайшей тайной по велению Амара Самрата.

Ямина — знакомое имя всплыло в голове, как раз на ней я закончил читать ту свою книгу про десять великих ракта. А видимо стоило дочитать.

— И? Как это связано с Раваном и браслетами? — спросил я.

— Я не знаю, как это связано. Я могу только сказать, что орден знал о его появлении. Ямина видела его в своих видениях. А больше мне ничего не известно, как и связь между Раваном и браслетами. Может быть, и вовсе нет никакой связи. Твой браслет может быть творением хладных, я в это охотнее поверю. А Раван, если это и вправду явился он, скорее всего это произошло из-за последней деформации.

Я испытующе глядел на нее в надежде поймать на обмане или на желании утаить правду. Но Амали, кажется, говорила правду, а может быть, просто слишком тщательно скрывала.

— Что же там за пророчество? — сказал я, чувствую, что разговор заходит в тупик.

— Я знаю совсем немного, — Амали страдальчески закатила глаза. — И то, я узнала об этом после того, как покинула монастырь, будь иначе, я и слова бы тебе не сказала, — она как-то странно посмотрела на меня. Что бы это значило?

— А про браслеты? Ты говорила, они опасны? Почему? — напирал я.

— Я ничего не знаю. Я же говорила. Я простая наложница тамас. Меня продали Зунару, когда мне исполнилось шестнадцать. А к самим пророчествам допускаются только матери-настоятельницы и сестры с кровью ракта. И я ни в чем не уверенна. Может эти браслеты, и были как-то связаны с появлением Равана. Мне неизвестно! — Амали сердилась, глаза блистали, щеки зарделись. Я впервые видел, как он сердится. Нет, теперь я точно убедился, она не лжёт, она не знает.

— И это все не наша с тобой забота, — успокоившись, продолжила она, — от твоего браслета мы избавились, а Раван, если он действительно явился… Что ж, это все пугает, но мы ничего не сможем сделать, — Амали иронично усмехнулась. — Повелитель ракшасов забота Хранителей. Императора и Бодхи Гуру. Больше никому не под силу его изгнать.

Я решил смягчить тон, перестав на нее налегать.

— И все же мне любопытно, что там за пророчество и как так вышло, что и я в нем оказался, — улыбнулся я. — И ты. Ты ведь поняла, что я не могу быть этим повелителем ракшасов. Почему?

— Пророчества, — нехорошо усмехнулась Амали, — Матери-настоятельницы часто ошибаются или неверно их трактуют. Они всего лишь фанатичные старухи. Поэтому я им не доверяю.

Амали горько усмехнулась и сделала глоток из бокала.

— И все же ты им продолжаешь служить, хоть и не доверяешь, — с любопытством уставился я на нее.

Амали пронзительно взглянула, полная печали улыбка скользнула по ее лицу.

— Ты не поймёшь, Азиз. У меня нет выбора. Я должна быть покорной. Я буду всегда принадлежать Накта Гулаад.

— Неужели все так плохо?

Амали вздохнула, улыбнулась, взглянула неодобрительно.

— Ты вынуждаешь меня говорить то, чего я говорить не должна. Чувствую, это все плохо закончится.

Она взяла второй бокал.

— Может, всё-таки выпьешь со мной вина? — спросила Амали, присев на краешек стола. Персиковая ткань четко очерчивала контуры ее нагого тела, и в полумраке казалось что она и вовсе без одежды.

Я принял из ее рук полный бокал.

— Твой охранник не будет тебя искать? — спросила она.

— Будет, скорее всего, но сомневаюсь, что здесь.

Амали лукаво улыбнулась и кивнула.

— Расскажи про орден? — попросил я, не в силах отвести взгляд от проступающих под тканью сосков.

— Что ты хочешь узнать? — Кажется, она заметила, куда я смотрю, я закрыл глаза, поднес бокал ко рту, вдыхая терпко-сладкий запах вина.

— Все, — сказал я серьезно, а затем, подумав, добавил, — расскажи, что захочешь сама. Простой разговор, простая беседа, люди иногда обсуждают такое. Как ты мне сказала? — усмехнулся я. — Но ты можешь не переживать, я никому не скажу.

— Я не знаю, — пожала она плечиком, халат немного съехал, обнажив молочную кожу. — Нам запрещено под страхом смерти рассказывать почти обо всем, что происходит в ордене. Поэтому я, в общем-то, рассказать тебе ничего и не смогу. Нас…, — она запнулась, задумавшись, — перед тем, как покинуть стены ордена… Я… Мы получали… Как Латифа, ее способность. Нет, ничего не выйдет.

Она замотала головой, виновато взглянула, кажется, она пыталась что-то сказать, но не смогла.

— Нас, — она проглотила слово, — а затем мы не можем говорить. Это все сидит в голове. И сидит так прочно, что невозможно от этого избавиться.

Я понял, о чем Амали пытается сказать, их гипнотизируют, их программируют перед выпуском, запрещая рассказывать об ордене.

— Я понял, — я взял ее за руку, остановив. Смотреть, как она мучается в попытках, что-либо сказать, мне было неприятно.

— Хорошо, что понял, — грустно улыбнулась Амали, о чем-то задумавшись.

Я тоже задумался, а подумав, спросил с недоверием:

— Неужели совсем ничего нельзя рассказывать? Про пророчества ты ведь рассказала.

— Про пророчества рассказала, потому что это было уже все после обучения в монастыре. А что было до…

Она снова виновато улыбнулась. Я стоял и выжидающе глядел на нее, но Амали, кажется, больше ничего не собиралась рассказывать. Очевидно, она и впрямь больше ничего не знала. Мне пора было уходить, я и так в ее комнате слишком задержался, еще не хватало, чтоб нас застукали. Я отставил бокал, взглянул на нее.

— Мне уже пора.

Амали лукаво смерила меня взглядом.

— Может, все же останешься?

Я вопросительно вскинул брови.

— Ну, — протянула Амали, вырисовывая пальчиком на бокале какой-то замысловатый узор, — я и так уже нарушила все правила, что уж там. А ты мог бы составить мне компанию? По вечерам здесь довольно скучно и одиноко. Можем поболтать. Только не об ордене и повелителе ракшасов. О чем-нибудь другом. О тебе, например. Можно и обо мне, но лучше о тебе.

Лукавая, соблазнительная улыбка, манящий взгляд. Очень заманчивое предложение, но я был крайне не уверен в его разумности. Еще не хватало, чтоб Амали убили из-за меня. Этого я точно допустить не мог.

— Я пойду, так будет лучше. Ты женщина Зунара, моего дяди и…

— Зунар, — перебила она меня, задумчиво уставившись в окно. — Знаешь, а ведь он никогда не испытывал ко мне ничего кроме вожделения. Он любит Рейджи. Всегда только ее. Он купил меня только ради того, чтоб ее позлить. Мне же рассчитывать на большее и не стоит. Я просто кукла, созданная для утехи богатых господ.

Я почувствовал себя неловко, к таким откровениям я, пожалуй, был не готов.

— Я не должна этого говорить, — Амали виновато взглянула не меня. — На самом деле все не так ужи плохо. Мне повезло. Я живу в роскоши, как знатная бал. Могу себе позволить дорогие наряды и украшения, есть изысканную еду, отдыхать, где захочу. А все, потому что мне досталось привлекательное тело. Будь иначе, если бы я не вышла фигурой или лицом, драила бы сейчас полы в монастыре или нянчила младших Накта. А может, что еще хуже, меня бы перекроили в имперской клинике, сделали бы более привлекательной, и тогда я бы принимала каждую ночь столько мужчин, сколько бы мне приказала сестра-настоятельница.

Видимо Амали здесь и вправду не с кем поговорить по душам. Жаль ее стало. Неожиданно жаль. А еще полчаса назад я считал, что она коварная и двуличная шпионка, готовая на все ради достижения целей.

Амали искоса посмотрела на меня, затем будто бы опомнилась.

— Мне и впрямь не стоило этого всего говорить, прости.

— Нет, говори, если хочешь. Я не против.

Амали благодарно улыбнулась, я подлил себе еще вина, уходить не хотелось. Амали скидывала маски, обнажаясь, представая передо мной настоящей. В ее исполнении это казалось чем-то сродни неожиданного и фееричного стриптиза. К тому же просто по душам поболтать тоже бывает полезным.

Уйду чуть позже, совру что-нибудь Микчо, главное не наткнуться на охранников или слуг на выходе.

Но теперь Амали молчала, опустив глаза, словно корила себя за сказанное. И только я хотел ей сказать что-нибудь подбадривающее, как на весь дом раздался крик Латифы.

— Азиз! Азиз! Где ты?! А-а-а-ази-и-и-и-из!

И крик этот был такой испуганный и встревоженный, что я, не раздумывая выскочил из комнаты Амали и поспешил туда, где кричала Латифа, совсем позабыв об осторожности. К счастью в этом крыле было безлюдно.

Первых кого я увидел — всполошившихся слуг и охранников. Они столпились в холле и в замешательстве смотрели на лестницу. Я поспешил туда.

Латифа стояла посреди лестницы, напуганная, бледная, в смешной пушистой пижаме и таращила на меня глаза. Я, растолкав охранников и слуг, взлетел по лестнице.

— Что случилось? — спросил я.

— Форхад, — потерянно глядя на меня, сказала Латифа. — Капи взяли Форхад и источник Игал. Я не чувствую поток шакти. Они нас отключают, Азиз!