Я-то полагала, что мой работодатель забудет. Точнее, надеялась. Упорство Джекаби, поставившего себе какую-то цель, слегка пугает, и я отдала бы что угодно, лишь бы этот день не был отмечен ничем особенным. Спускаясь по винтовой лестнице к источнику уже столь привычного для завтрака запаха горелого хлеба, пережаренного бекона и подпаленных волос, я позволила себе немного помечтать о том, что мое желание все-таки сбудется.

Джекаби, казалось, не заметил, как я вошла. Он суетился в обычной своей манере, заглядывая в банки и принюхиваясь к их содержимому, прежде чем добавить его в какую-то комковатую массу, отдаленно походившую на тесто для блинов. Мне было бы куда спокойнее наблюдать за кулинарными экспериментами Джекаби, если бы кухня не служила ему заодно и лабораторией, где хранилось вдоволь кислот, взрывчатых веществ и сушеных или заспиртованных останков животных с непроизносимыми названиями.

Я уселась за стол напротив моего работодателя.

– Доброе утро, сэр.

– Какой очевидный факт, – ответил он не оборачиваясь.

Не то чтобы Джекаби был грубым, нет. Несмотря на то что ему была свойственна полная бестактность, в моем работодателе присутствовала удивительная искренность.

– Я думал, вы, мисс Рук, уже вышли из того возраста, когда впечатляет сам факт того, что солнце ежедневно встает на востоке. Вы способны на более глубокие наблюдения.

Временами Джекаби все-таки бывал груб.

– Хорошо спали? – спросила я, втайне радуясь его высокомерному тону.

По крайней мере, поведение Джекаби говорило о самом обычном утре, точнее, о таком, которое можно назвать обычным для дома детектива по паранормальным явлениям.

А потом он повернулся, и я увидела на нем нечто вроде патронташа.

Его грудь пересекал толстый кожаный ремень с восемью сквозными кармашками, в которые были вставлены трубки, по размерам превосходившие любые патроны, что мне доводилось видеть. Каждая трубка была обернута блестящей бумагой ярких цветов, торчавшей с обеих сторон кармашка. Я бы предпочла увидеть на их месте пули.

– Только не говорите, что это… – я нервно сглотнула, – праздничные хлопушки…

– Как вам будет угодно. Это не праздничные хлопушки, – широко улыбнулся Джекаби. – С днем рождения!

Я едва не свалилась со стула.

– Вы понимаете, что вы, взрослый человек, напялили на себя какие-то детские игрушки? – поинтересовалась я, и, чтобы не встречаться с ним взглядом, стала искать на подносе что-нибудь относительно съедобное, пока не нашла кусок бекона, чуть менее обугленный, чем остальные. – Я совершенно точно помню, как просила вас не устраивать суматохи.

– Никакой суматохи. И вы сами скоро увидите, что это гораздо лучше обыкновенных праздничных хлопушек.

Он помешал жидкое тесто деревянной ложкой, заталкивая ею поднимавшиеся на поверхность комки обратно вглубь.

– Ах, вот как, это необыкновенные хлопушки. Почему-то это нисколько меня не удивляет. Как и не успокаивает. Разве в этом доме найдется хоть что-то обыкновенное?

– Конечно. Я позволяю Дугласу вести самую обыкновенную картотеку, – возразил Джекаби. – Кажется, в хронологическом порядке. Или в алфавитном. В любом случае что-то в равной степени скучное. По-моему, даже на самых обыкновенных бумажных карточках. Очень банально.

– Да, но Дуглас утка, а это, я считаю, служит противовесом всей имеющейся банальности.

– Но так было не всегда, – парировал Джекаби. – Однако вы правы. Я не люблю иметь дело с чем-то слишком нормальным. Всегда полезно держать ум открытым и расширять свои горизонты. Особенно в праздничный период ритуального перехода, правда?

Он приподнял брови и ухмыльнулся, продолжая помешивать тесто ложкой, пока оно не затвердело настолько, что отказывалось шевелиться. Его серые, как грозовая туча, глаза блеснули, а брови дернулись, словно хвостики щенков, только что увидевших хозяина.

– Не понимаю, о каком ритуальном переходе вы говорите, но, как я уже сказала, я предпочла бы вообще ничего не праздновать.

Джекаби смотрел на меня какое-то время, после чего решительно поставил кастрюлю с тестом, ложкой и всем остальным в раковину.

– Пора прогуляться до рынка.

Я с подозрением уставилась на него.

– Просто до рынка? – переспросила я, не веря в такую резкую перемену настроения. – Вам захотелось пойти за продуктами?

– Конечно. Заодно можем заглянуть к кое-каким торговцам, если вы не против.

Он уже натягивал свою нелепую вязаную шапочку на непокорные волосы и перекидывал через шею совершенно не подходящий к этой шапочке шарф. Затем Джекаби сорвал с потрепанного манекена в углу не по размеру просторное пальто-пыльник и сумку. Ну, теперь хотя бы патронташ с хлопушками был чем-то прикрыт.

– Вы что, так и будете ходить весь день с этими штуками? – спросила я, надевая свое длинное шерстяное пальто.

Он посмотрел вниз с таким видом, будто уже и забыл о существовании хлопушек.

– Ну, не со всеми.

Вынув самую верхнюю, ярко-красную трубку, он протянул ее мне.

– Ну же, мисс Рук, – обратился Джекаби ко мне с очередной подозрительной улыбкой. – Не каждый день вы отмечаете успешный оборот вокруг Солнца.

– И слава богу, – ответила я. – Ладно, но только одна. А потом мы пойдем на рынок. Обещаете?

– Так и планировалось. А теперь, покрепче держите за свой край, а я буду держать свой.

– Думаю, одна маленькая хлопушка – это еще не конец света. – Я надела свою шерстяную шляпу и потянула за праздничную хлопушку. – Три, два…

Мы потянули на счет «один», и со слабым треском свет вокруг нас померк.

Ощущение чем-то походило на то, будто бежишь в обратном направлении по вагону движущегося поезда и спрыгиваешь на рельсы. Весь мир, частью которого мы были, схлопнулся позади нас, а новый врезался нам прямо под ноги.

Я не устояла на месте и повалилась на спину. Меня до боли ослепил яркий солнечный свет, льющийся сверху, где раньше находился потолок, но тут же меня накрыла тень. Это был Джекаби, взирающий на меня с улыбкой и выражением лица, должным обозначать ободрение.

– Калибровка относительно уровня земли порой преподносит сюрпризы. Вы целы?

Я ухватилась за его протянутую руку и встала на ноги.

– Хлопушка, говорите?

– Я же сказал, что она не обыкновенная.

Желудок мой постепенно успокаивался.

– Да. Но вы также говорили, что нам предстоит всего лишь поход на рынок.

– Так и есть!

Он с энтузиазмом развернулся и театрально махнул рукой по направлению к старым ржавым чугунным воротам под простой каменной аркой, за которой виднелся участок земли, заросший сухими сорняками.

– Похоже, мы оказались не в том месте.

– Глаза могут лгать.

Джекаби провел пальцем по верхней части створок, словно искал какой-то потайной шов.

– Я бы перенес нас непосредственно внутрь, но рекорпорация на территории рынка строго запрещена. А теперь стоит вспомнить, как открывается этот барьер. Обычно самые простые вещи оказываются самыми хитрыми.

Он склонил голову немного набок, вглядываясь в несовершенные металлические прутья и принюхиваясь к петлям.

– Что ж… – Я посмотрела на отодвинутый ржавый засов. – Мы могли бы попытаться открыть ворота.

– А чем я, по-вашему, занимаюсь? – Джекаби издал звук, напоминающий кашель, который вполне мог оказаться и смешком. – Дайте мне минутку. Уверен, у меня где-то завалялся клубок Ариадны… или, возможно, иерихонский колокольчик…

Пока Джекаби шарил в своей сумке, я легонько толкнула створки ворот. Они со скрипом раскрылись. Джекаби закрыл сумку и посмотрел на меня.

– Ваш разум – торжество простоты, мисс Рук.

Я предпочла счесть это за комплимент.

– Неудивительно, что они открыты, мистер Джекаби. За ними же ничего нет!

– Это только кажется. Иногда за ничем скрывается присутствие чего-то неведомого. – Он взял меня за плечо, и вместе мы шагнули за порог. – А этот рынок и вправду не сравнится ни с каким другим.

По рукам моим с легким электрическим покалыванием пробежали мурашки, волоски на шее встали дыбом. Едва мы сделали еще один шаг, как завеса скучной пустоши полностью исчезла, и мы вдруг оказались посреди оживленного рынка с палатками, навесами и хлопающими на ветру флагами.

В носу у меня тут же засвербило от смеси запаха жареного мяса со сладкими ароматами духов, в ушах загудело от криков продавцов и торгующихся покупателей. Прямо передо мной угловатый мужчина с огромными крыльями, словно сделанными из паутины, разговаривал на незнакомом мне языке со звероподобным кожистым торговцем шириной чуть ли не с его собственную палатку. По другую сторону прохода мужчина с густой бородой и заостренными ушами показывал свои товары чопорной женщине, нижняя половина тела которой походила на гигантскую курицу. Повсюду мелькали рогатые, чешуйчатые и крылатые существа, продававшие и покупающие какие-то стеклянные пузырьки, хрустальные шары и шкуры животных, которых я видела только в сборниках сказок.

– Добро пожаловать на рынок Зандермахт! – объявил Джекаби.

В окне рядом с нами мелькнул зеленый огонек, а из другого повалил лиловый дым. Пока я, открыв рот, глазела по сторонам, издали донесся приглушенный взрыв, и в небо, словно фейерверк, взмыл человек в темных одеждах.

Джекаби же чувствовал себя здесь как рыба в воде. Он бордо шагал сквозь толпу и с одобрительным покачиванием головы взирал на каждый котел с бурлящей жидкостью или череп циклопа, будто они были его старыми друзьями. Я поспешила за ним, не желая потеряться в этой сутолоке.

Пока он шел по проходу, наклоняясь то влево, то вправо, чтобы полюбоваться кроликом с рогами или кольчугой из чешуи дракона, я начала замечать вокруг нечто более тревожное, чем поражающее воображение содержимое прилавков. Все странные лица и головы – шипастые, с плавниками или мехом – оборачивались и смотрели нам вслед. Я подумала было, что это мне только кажется, но тут скелет какого-то существа, похожего на медведя с крыльями, развернулся на проволочках, к которым был подвешен, и явно проследил пустыми глазницами за передвижением моего работодателя.

– Мистер Джекаби, – тихо произнесла я, как только мне удалось сократить дистанцию между нами. – Почему так много народа и… вещей… смотрят на вас?

Он даже не удосужился оглядеться по сторонам, чтобы удостовериться в моих подозрениях, но посмотрел на меня так, словно я упускала некую важную истину. Это было его обычным выражением лица.

– Мисс Рук, я думаю, это очевидно, – заметил Джекаби, широко улыбнувшись. – Я же необычайно знаменит.

Странно, но такое неприкрытое самолюбование меня немного успокоило.

– Я все время забываю, что вы обычно наблюдаете за моей работой в городе, – продолжил он, – там, где мои способности почти никогда не оцениваются по достоинству.

Это была правда. В последний раз, когда пути моего работодателя и местной полиции пересеклись, мы оба провели вечер в камере за решеткой.

– Вы сами увидите, что здесь моя репутация несколько отличается, – не унимался Джекаби. – Как я вам говорил, в отдельный промежуток времени существует только один Ясновидец, и сейчас это я, мисс Рук. Возможность смотреть сквозь завесу и воспринимать различного рода магические ауры – бесценный дар.

Мы подошли к палатке, за прилавком которой стоял мускулистый крепыш с головой быка, напомнивший мне минотавра из мифов. Когда мы приблизились, он посмотрел на Джекаби, и его необычные квадратные зрачки словно полыхнули огнем.

– Взять для примера эту лавку, – продолжал мой работодатель. – Я сразу же могу сказать, что вот эти кубки никакие не чаши изобилия, как говорится на плакате, а всего лишь зачарованы временным заклинанием. Вон тот магический свиток – подделка, а это яйцо василиска на самом деле снес самый обыкновенный страус.

Несколько покупателей, осматривающих товары, тут же положили их на прилавок и поспешили отойти. Глаза минотавра, не сводившего взгляда с Джекаби, сузились, из ноздрей вырвалось облачко пара.

– Видите? Я сэкономил покупателям пару монет, – похвастался Джекаби. – Меня тут любят!

Я ускорила шаг, бросая украдкой опасливые взгляды назад, на негодующего продавца, пока он не скрылся за несколькими рядами столов и палаток.

– Сэр, все это замечательно, но не могли бы мы немного передохнуть? – обратилась я к Джекаби. – Мне столько всего нужно переварить и обдумать.

– Разумеется. И как нельзя кстати. Не желаете ли выпить чаю, мисс Рук? Я угощаю.

Мы подошли к небольшому скоплению тележек, на которых были выставлены различные продукты и напитки, на первый взгляд подозрительно обыкновенные. Поскольку за завтраком мне удалось лишь немного понюхать обугленный кусок бекона, я с удовольствием согласилась на чай и села за столик рядом с Джекаби.

– Благодарю вас, сэр. М-м-м, и в самом деле недурно, – признала я, сделав пробный глоток. Вкус чая был насыщенным, похожим на вкус черного «Ассама». – Очень даже бодрит.

– Да. И неудивительно, ведь листья обретают этот яркий и насыщенный аромат, проходя через пищеварительный тракт молодого тролля. Поразительный процесс.

Поборов природный инстинкт, мне удалось каким-то образом проглотить последний глоток, который я сделала прежде, чем быстро отставить чашку.

Следующую остановку в этом море ларьков и прилавков мы сделали у весьма древней постройки, вход в которую преграждали толпы коробейников. Деревянная вывеска над дверью оповещала о том, что мы входим в «Картографориум».

Владелец лавки, мужчина в возрасте с эльфийскими чертами лица и очками в проволочной оправе, поприветствовал Джекаби широкой улыбкой. Его магазин был высоким и до самого потолка оказался забит шкафами и полками, ломящимися от книг и свитков. Я поняла, почему Джекаби был завсегдатаем этой лавки. Коллекция мистической литературы моего работодателя не шла ни в какое сравнение с этой внушительной библиотекой.

Джекаби представил меня мужчине, назвавшемуся Анаксимандром. Он вежливо улыбнулся, а затем проворно нырнул под прилавок, чтобы показать Джекаби свою новинку – первое издание какого-то фолианта с гравюрами по дереву, которые, судя по всему, отсутствовали в других изданиях. Насколько мне удалось заметить, на иллюстрациях были неумело и непропорционально изображены сатиры, занимавшиеся каким-то непотребством с ошарашенными нимфами. Я оставила двоих обсуждать достоинства этого литературного произведения, а сама отошла посмотреть другие экспонаты этой лавки.

В «Картографориуме» находились книги на всех языках, какие я только могла опознать, и на нескольких, которых я никогда раньше не видела. На глаза мне попадались свитки из чистого золота, карты обширных подводных королевств и подробные схемы необычайно сложных механизмов. Проход раздваивался у гигантского глобуса с огромным количеством мелких деталей, который я лениво толкнула пальцами, проходя мимо.

Палеонтолог во мне тут же заметил изображение лопаты в углу одной из карт, выглядывающих из переполненного деревянного сундука. Я вытянула карту и быстро осмотрела ее, не сдержав улыбки. Жирные пунктирные линии, череп со скрещенными костями и прежде всего огромный красный крест не оставляли никаких сомнений в том, что передо мной детская карта сокровищ.

Я сама нарисовала изрядное количество таких карт в детстве, мечтая найти настоящую, оставленную каким-нибудь грозным пиратом, зарывшим свои несметные богатства на далеком острове под каким-нибудь деревом. Я давно переросла эти романтические фантазии, но, по всей видимости, именно эта маленькая девочка, которой я когда-то была, заставила меня последовать по стопам отца и заняться палеонтологией. Если я не могу откопать сундук с золотыми дублонами, то, возможно, мне посчастливится найти хотя бы останки какого-нибудь гигантского доисторического зверя.

– Нашли что-нибудь? – голос Джекаби, неожиданно раздавшийся прямо за моим плечом, заставил меня подпрыгнуть, и я уронила карту обратно в сундук.

– Нет-нет… так, пустяки. Ну что, мы готовы идти дальше?

Джекаби, прищурившись, несколько подозрительно посмотрел сначала на меня, а затем на оброненный мною лист старой бумаги.

– Так, значит, ничем не заинтересовались? Все-таки у вас день рождения. Когда еще побаловать себя, как не сейчас?

– Нет, – повторила я. – Это всего лишь детские… ничего. Ничего.

Джекаби, похоже, мой ответ не удовлетворил, но, к моему облегчению, настаивать он не стал.

– Значит, дальше? В Зандермахте нас ожидает еще много интересного.

У выхода я легким кивком поблагодарила лавочника с эльфийской внешностью, и только уже снаружи у меня промелькнула мысль, что он, пожалуй, и в самом деле был эльфом. Я посмотрена на забитую народом улочку. Похоже, обстановка тут изменилась. Перед нами стояла открытая ярко-красная повозка с полированным знаком в виде шестеренки. Весь ее прилавок был забит заводными игрушечными животными. Я была уверена, что по дороге сюда мы мимо этой повозки не проходили.

– Мы что, вышли через другую дверь? – спросила я, удивленно оглядываясь по сторонам.

– Нет-нет, в Зандермахте иногда такое случается, – усмехнулся Джекаби. – Так интереснее. Больше шансов повстречать торговцев, которых вы могли бы пропустить.

– Что? Все эти торговцы быстро упаковывают свой товар и переезжают?

– Нет же, конечно, это было бы непрактично, и все постоянно сталкивались бы друг с другом. Совсем нет, это просто улицы время от времени меняются между собой местами. О, поглядите! Мы оказались как раз напротив кондитерской лавки Лютена! Вы обязательно должны отведать горгульего пирога, прежде чем мы уйдем.

– Спасибо, но если вы не возражаете, я бы хотела…

– Ох, разрази меня гром! – Джекаби хлопнул рукой по своей нелепой вязаной шапочке и развернулся к «Картографориуму».

– Что?

– Кое-что забыл. У Анаксимандра же была для меня небольшая посылка, которую я так ждал. Постойте здесь немного, оглядитесь вокруг. Сейчас вернусь.

– Но что, если улицам вздумается снова… сделать то, что они делают, пока вас не будет рядом?

– Не стоит беспокоиться! Я на мгновение!

И он исчез в лавке.

Я снова повернулась к улочке. Из небольшой кондитерской доносились восхитительные ароматы. Стоявший за прилавком ближайшей повозки парнишка с копной лазурных волос заводил какую-то фигурку. Я шагнула в сторону, чтобы держать в поле зрения одновременно «Картографориум» и ярко-красную повозку – на тот случай, если ориентирам вдруг вздумается поменяться местами – и тут медная белочка ожила и запрыгала по прилавку. Парнишка улыбнулся и торжественно свистнул.

Тут я почувствовала, что кто-то тянет меня за юбку. Посмотрев вниз, я увидела маленькую девочку с огромными и очень жалобными лиловыми глазами. В одной руке она держала стеклянную банку.

– Прошу вас, мисс. Вы не видели мою Салли? – протянула она.

– О, нет, извини, – я покачала головой. – А как выглядит эта Салли?

Глаза девочки вдруг еще больше расширились от страха, она попятилась и скрылась за прилавком с заводными игрушками.

– Не бойся, я тебя не обижу… – начала было я.

В спину мне уткнулся палец размером с колбаску, я обернулась и увидела перед собой далеко не такое милое и невинное лицо – скорее морду, со свирепой гримасой и рядами острых зубов. Она нависала в нескольких футах надо мной и принадлежала созданию столь же широкому в плечах, сколь и высокому. Кожа его, там, где ее не прикрывал грубый черный мех, была серо-зеленого цвета. Облачено создание оказалось в один лишь крепкий пояс, набедренную повязку и кожаные наручи с заклепками. Из нижней челюсти торчали два толстых клыка, а покрытый шрамами нос слегка изгибался вверх, как у гигантского крота. Массивные брови нависали над крохотными глазками. Подобные морды я видела в книжках со сказками, обычно у тех созданий, что водятся под мостами. Чудище смотрело на меня несколько секунд, а потом издало звук, походивший на вой десятка собак в завязанном мешке, который выронили из повозки на мостовую. Крохотные глазки сузились еще больше, тяжелые брови сошлись над переносицей.

Я застыла. Мозг принялся лихорадочно отдавать команды телу – «назад», «скажи что-нибудь», «повернись и беги», – но тело взбунтовалось и отказывалось подчиняться. Великан заговорил снова глухим гортанным голосом, с явным раздражением. Я сглотнула возникший в горле комок.

– Извините, – выдавила я наконец, – но, боюсь, я не говорю… э-ммм… по…

– Буггански, – задорно произнес Джекаби позади меня. – Привет, приятель!

Великан не обращал внимания на моего работодателя, не сводя глаз с меня.

Я по-прежнему не могла пошевелиться.

– Вы же сказали, что мне не о чем тут беспокоиться?

– Ну, это как посмотреть, полагаю. Как правило, все разнообразные виды орков стараются вести себя на рынке как можно приличнее, насколько это в их силах.

– Похоже, этот собирается нарушить правило, – прохрипела я. – И первой его жертвой окажусь я.

– Да, но учитывая, что вы стоите на его хвосте, до сих пор он был поразительно терпелив и проявлял необычайное понимание. Видите? Это как посмотреть!

Я посмотрела вниз и тут же отпрыгнула в сторону, подальше от серо-зеленого хвоста, который зашевелился и скрылся за массивной фигурой. Орк заворчал и покачал головой, а затем с шумом потопал дальше. Толпа расходилась перед его тяжелыми шагами, но тут же смыкалась у него за спиной, и чудовище вскоре скрылось из виду. Я подняла руку, чтобы поправить шляпку, и дважды промахнулась, прежде чем поняла, что вся дрожу.

Тут передо мной внезапно снова возникла девочка с лиловыми глазами.

– Привет, ребенок! – обратился к ней Джекаби. – Это ваша подруга, мисс Рук?

– Салли! – вдруг радостно воскликнула девочка, снимая крышку с банки и протягивая ее в мою сторону.

Я проследовала за ее взглядом и увидела на своей юбке черную саламандру с яркими оранжевыми пятнами.

– Это и есть Салли?

И тут мое платье вспыхнуло.

Джекаби, не медля ни секунды, выхватил из рук девочки банку и одним ловким движением стряхнул в нее саламандру. Тут же один добрый торговец перегнулся через прилавок и выплеснул на пламя ведро помоев, прежде чем огонь прожег мое платье насквозь и добрался до ног. Я какое-то время стояла в шоке, наблюдая за тем, как девочка весело шагает прочь вместе со своей Салли. В мои ноздри ударила едкая смесь ароматов горелой ткани и загадочной соленой жидкости из ведра.

– Ну, что дальше? – воодушевленно улыбнулся Джекаби. – Продавцы-гарпии? Гномы-заклинатели? Торт?

– Джекаби, – я посмотрела своему работодателю прямо в глаза, – я предпочла бы покинуть это место.

Улыбка на его лице какое-то время сохранялась, но выражение удивления в быстро моргающих глазах сменилось пониманием, на смену которому пришло разочарование.

– Ах, да, – улыбка его потухла, сделала вялую попытку вернуться, но погасла совсем, – да, конечно.

Он повернулся и принялся прокладывать путь мимо очередных прилавков. К чугунным воротам мы подошли молча. Когда мы пересекли порог, я снова ощутила легкое покалывание. Оглянувшись, я увидела лишь пустырь, но теперь, когда я знала, что находится по ту сторону, мне казалось, что за обычным пейзажем проглядывают едва заметные очертания рынка.

– Извините, Джекаби, – заговорила я. – Я не хотела испортить ваш сюрприз. Я действительно ценю вашу заботу. Все это так восхитительно и здорово. Мне и вправду хотелось бы пережить какое-нибудь приключение. Просто все это сразу… как-то немного чересчур.

Джекаби кивнул и произнес:

– Понимаю. Постепенно, маленькими шажками.

Я ответила ему благодарной улыбкой.

– Да, маленькими.

– Хорошо, попробуем маленькими шажками, – согласился он, протягивая мне хлопушку.

Мы потянули за бумажную трубочку одновременно, и когда она с треском лопнула, мир вокруг нас разлетелся на кусочки и тут же собрался вновь. На этот раз мне почти удалось устоять на ногах, но из-за головокружения я не удержалась. Джекаби помог мне подняться.

– Сэр, – начала я, оглядевшись. – Это не Нью-Фидлем.

– И в самом деле нет. Это… – Мой работодатель озорно улыбнулся и вытащил из недр своего мешковатого пальто уже знакомый мне лист бумаги. – Это первый шаг.

Он протянул мне карту.

– Так вы возвращались за ней?

Он энергично закивал.

– И отгадайте что? Мы отправляемся в приключение!

Карта выглядела старой и нарисованной не очень аккуратно. В воде плавали пышногрудые русалки и змееподобные твари, на суше расхаживали звери, которые, вероятно, должны были изображать тигров, но больше походили на полосатых такс. Леса обозначались рядами палочек, горы по краю карты – зазубренными уголками, и на каждом повороте таились символы опасности – чаще всего черепа с перекрещенными костями, служившие едва ли не основной темой оформления карты. Похоже, ее составитель вставлял их всюду, где у него оставался хотя бы клочок свободного места. В верхнем левом углу неровным почерком было выведено: «Карта сокровищ капитана Фаррела», а в нижнем правом углу красовались инициалы «Д. П.».

– Похоже на то, что ее рисовал восьмилетний ребенок, – заметила я.

– Не следует недооценивать мудрость и интуицию детей.

– О, а вот эта картинка выглядит как утка с острыми зубами.

Джекаби заглянул мне через плечо.

– Карты почти никогда не бывают буквальными. Картография в значительной степени полагается на символизм и намеки.

– А это еще что такое? Репа со шляпой-цилиндром?

– Больше походит на брюкву, и это, скорее, котелок. Пожалуй, ориентирование следует предоставить мне, – заявил Джекаби и попытался забрать у меня карту, но я отдернула руку и осмотрелась по сторонам.

Мы стояли на вершине холма с видом на плодородную долину. У его подножия бежал ручеек, скрываясь в рощице, а позади нас возвышался огромный старый бук с кроной в форме почти идеального купола. Никаких дорог или тропинок, никаких признаков цивилизации.

– Милый, но уж слишком сельский пейзаж, – фыркнул Джекаби. – Определенно Новая Англия. К северу от Нью-Фидлема? Или, возможно, к югу?

– Вы даже не знаете, куда нас перенесли?

Джекаби приподнял бровь.

– Ну что ж, вы правы – мы безнадежно заблудились! О, если бы только у нас была карта! – воскликнул он в поддельном отчаянии.

– Вы что, всерьез намерены руководствоваться этими каракулями в поисках невероятных сокровищ? Да это, скорее всего, плод воображения какого-то давно позабытого школьника! И что за капитан Фаррел такой? Никогда не слышала о грозном и страшном пирате Фарреле.

– Не пират, а британский чиновник, – поправил меня Джекаби. – Никогда не слышали его историю? Фаррел был капитаном гвардии, ответственным за доставку жалованья британским солдатам в Ирландии в середине семнадцатого века. На его обоз напал некий весьма отважный разбойник и в одиночку забрал все деньги без единого выстрела. Порой серебряный язык бывает сильнее свинцовых пуль. Сам себя этот разбойник называл Дерзким Плутом.

– Дерзким Плутом? Постойте, о чем вы говорите? Это что, сюжет «Виски во фляге»? Никакая это не правдивая история, это трактирная песенка!

– Скажите это Патрику Флемингу.

– Кому?

– Человеку, которого повесили за это преступление в 1650 году. Капитан Фаррел поймал его, при помощи не слишком преданной любовницы этого разбойника и одного любопытного трактирщика, но деньги так и не нашел. Дерзкий Плут спрятал свою добычу до того, как его загнали в угол люди Фаррела. И она где-то лежит до сих пор.

Я посмотрела на старую, потемневшую бумагу и протянула ее обратно Джекаби. Мой работодатель забавно пошевелил бровями. Я сдержала усмешку, не желая потакать его неутомимому энтузиазму.

– Тот факт, что сокровище где-то существует, не означает, что эта карта приведет нас к нему. Даже если она настоящая – а я этого не утверждаю, – то какая гарантия, что клад уже не откопали?

– Проверить это можно только одним способом.

Брови его снова запрыгали, а вместе с ними зашевелилась и шапочка, из-за чего я все-таки не удержалась и улыбнулась.

– Если ваши хлопушки позволяют перенестись куда угодно, почему бы не воспользоваться ими? Почему бы не прыгнуть в самый конец?

– Потому что это так не работает, мисс Рук. Я понимаю, для вас пока что многое в новинку, так что поверьте мне, когда я говорю, что бывает правильный и неправильный способ отправляться в приключения. Принцесс не освобождают до того, как поцелуют лягушку, и у срезанных углов есть последствия. На карте обозначены семь последовательных пунктов. Семь – хорошее число. Начнем с пункта номер один.

Я изучила карту подробнее и обнаружила начало пути. Он находился у округлого дерева с извилистой линией под ним, которая могла обозначать ручей.

– Думаю, мы как раз на месте… – начала я.

– Вот, вы уже начинаете понимать.

– Но тогда мы должны стоять под гигантским глазом, из которого, словно соринка, торчит ключ.

Я подняла карту так, чтобы Джекаби разглядел рисунок.

– Не вижу поблизости никаких глаз с ключами, а вы?

– Мисс Рук, вы меня разочаровываете. Соберитесь. Ваш меткий глаз и ваше внимание к деталям оказали неоценимую помощь в нашем последнем деле – ну, почти неоценимую. Были не совсем бесполезны. На что вы обратили бы внимание, будь это место преступления?

Я на мгновение задумалась. Конечно, я постаралась бы найти нечто, выбивающееся из окружения, нечто не совсем подходящее для этого места.

– Птица, – решила я, показывая на слегка покачивающиеся ветки бука. – Сорока. Я видела сорок в Европе, но в Новой Англии они не водятся.

Джекаби захлопал в ладоши.

– Великолепно! Я даже не заметил такой мелочи! Я думал, вы разглядите яркое неестественное свечение вокруг вон того большого и старого гнезда, но, полагаю, пульсирующее золотистое сияние – это слишком очевидно? Вы сделали по-своему – но пришли к тому же результату.

– Но там нет никакого золотистого сияния, мистер Джекаби. По крайней мере для обычных людей.

Дар ясновидения позволял Джекаби преодолевать магические завесы, устанавливать неочевидные связи и видеть ауры разных вещей и людей, особенно тех, что имели какое-то отношение к магии. Я же обладала гораздо менее уникальной способностью видеть мир таким, каким он кажется в реальности.

– Нет? – Джекаби покачал головой в наигранном сожалении. – Как, должно быть, скучно быть вами.

– Только в вашей компании – парировала я.

Заткнув карту за пояс, я начала искать какую-нибудь ветку или подходящую опору для ног. Дерево было старым, добрых двадцати футов в обхвате у основания, и самые нижние ветки оказались толщиной с мое туловище, но мне удалось каким-то образом взобраться сначала на одну ветвь, а затем и на другую.

– Значит, находить что-то по ауре – это не срезать углы? – спросила я. – Если мы должны переживать приключение правильным способом, то, полагаю, нужно разгадывать загадки на карте. Теперь, когда я увидела птицу, связь между словами «сорока» и «око» кажется мне вполне очевидной.

Я почти добралась до гнезда. Небольшая птица взволнованно прыгала и громко кричала, но держалась на расстоянии.

– Это не жульничество. Это использование специфического зрения, – возразил снизу Джекаби. – Но ребус с оком довольно хорош. Со стороны Дерзкого Плута было остроумно загадать в первом же задании сороку.

– Почему это? – удивилась я, подбираясь ближе к гнезду и стараясь не трясти слишком сильно ветви, которые выглядели уже опасно тонкими.

– Клептопаразитизм! – восторженно воскликнул Джекаби. – Сороки славятся им. Конечно, другие птицы тоже воруют, но только сороки заслужили репутацию воровок, которые тащат в свои гнезда всякий сор, особенно блестящие побрякушки. К тому же весьма подходящий тотем для разбойника с большой дороги. Ну ладно, если это наш «сор ока», то что же означает ключ? Следующую подсказку? Возможно, средство решения следующих подсказок, «ключ» карты, так сказать?

– Возможно, – согласилась я, запуская руку в гнездо. В самом его центре, в идеальной чаше из переплетенных веточек и соломинок я сомкнула пальцы вокруг чего-то холодного и металлического. Взяв этот предмет, я кинула его на землю. – Или же это просто ключ.

Следующий пункт на карте располагался милях в восьми-десяти к северу, по дороге через лес. Джекаби неохотно согласился с тем, что если мы не будем пропускать важных пунктов на пути, то можно воспользоваться хлопушками для более быстрого перемещения между ними. Он вынул из кармашка трубочку в глянцевой голубой обертке, и мы одновременно потянули за ее концы.

Мир по другую сторону негромкого, но сильно сбивающего с толку хлопка был по-прежнему зеленой сельской местностью, но уже более обитаемой. Прямо перед нами тянулась деревянная ограда, к воротам которой вела пыльная тропинка, уходящая вдаль. Поблизости не виднелось ни домов, ни амбаров, но за оградой земля была обработана и засажена аккуратными рядами растений.

– Полагаю, наша цель здесь – огород, – сказала я и пошла к ограде.

– Подождите! – Джекаби так резко схватил меня за плечо, что я едва не упала, поскользнувшись на влажной почве.

– Овощи, – грозно произнес Джекаби, прищурившись. – Не ешьте их!

– Думаю, я смогу сдержаться.

Мы подошли поближе и осмотрели огород через верхнюю перекладину ограды. Растения и плоды на них выглядели неестественно здоровыми и крупными, превышающими обычные раза в два-три. Решетка из простых палок поддерживала помидорные побеги, а сами помидоры были размером с человеческую голову и ослепительно красными. Чуть дальше росли темно-лиловые баклажаны такой величины, что если бы воткнуть в них трубки, они сошли бы за волынки. За ними виднелись огурцы, на которых можно было кататься верхом, и тыквы, вполне подходящие для жилья, если только их выдолбить.

– Что вы видите? – шепотом поинтересовалась я.

– Опасность. Отчаяние, – Джекаби неуверенно вглядывался в плоды. – И… растения.

– Может, нам перейти сразу к следующему… – начала было я.

– Нет, – перебил он меня. – Каждый шаг имеет свой смысл. Скажите, а что видите вы?

Я постаралась разглядеть нечто помимо очевидного. Такие большие растения уж слишком привлекали к себе внимание, но я постаралась отвлечься от них и увидела… почву. Земля была влажной, мягкой и…

– Следы, – ответила я, прослеживая отпечатки до самых ворот, и добавила: – Разных размеров.

Джекаби посмотрел туда же, куда и я.

– Похоже, в этот сад входило не так уж мало людей.

– Да, – согласилась я, продолжая осматривать почву. – Но нет следов, ведущих обратно.

Я нерешительно шагнула к воротам. На них виднелись буквы «ИДИ ПРО», грубо вырезанные перочинным ножиком, до сих пор воткнутым в дерево. Незаконченное предупреждение «Иди прочь». Буквы выглядели старыми, того же цвета, что и древесина вокруг них. Вверх по опорам ворот поднималась сочно-зеленая бобовая лоза, уже опутавшая ручку ножа.

– Да, действительно, – убедилась я. – Что очень подозрительно.

Джекаби извлек из своего пальто набор разноцветных линз и принялся по очереди разглядывать через них растения, сосредоточенно хмыкая и покашливая.

– Куда же они делись?

Пока он был занят, я проследила за вереницей шагов, которые вели к ближайшему проходу. Они шли между рядами моркови и картофеля, а потом резко обрывались у холмика с почти вырытым мощным кустом картофеля, рядом с которым на земле лежали шарф и шапка. Что? Шарф и шапка? Я снова внимательно посмотрела на грядки. И как это я сразу не заметила, что из-за ревеня торчит пара ботинок, за тыквой-горлянкой – заплатанная куртка, а у капусты валяется пара очков.

Я резко развернулась к Джекаби, который в эту же секунду выпрямился и сказал:

– Они никуда не ушли!

– Эти люди и есть овощи! – выпалила я.

– Эти овощи – люди! – воскликнул Джекаби одновременно со мной.

Мы изумленно уставились друг на друга. Джекаби нахмурился.

– Я воспользовался шотландским магическим кристаллом семнадцатого века, чтобы обнаружить и подтвердить неоспоримые свидетельства непроизвольной вегетативной трансформации. А как вы?..

– Я увидела шапку.

– Ваш разум одновременно и восхищает, и раздражает, мисс Рук.

– И что теперь? – спросила я. – Если мы войдем внутрь, то станем ингредиентами для салата. Зачем мы здесь?

– Мы разгадываем задачку, придуманную известным вором. Итак, что бы Дерзкий Плут сделал не так, чем эти несчастные души?

– Не знаю, – призналась я.

– Вот это.

Джекаби смело ступил за калитку, сделал несколько уверенных шагов и резко вырвал из земли то, что казалось пятифунтовой репой. Внимательно осмотрев ее, он удовлетворенно улыбнулся.

– Что вы делаете?

Он огляделся по сторонам, потом осмотрел себя, похлопав по груди, и засунул похищенный корнеплод к себе в сумку.

– О чем вы только думали? – обрушилась я на него, пока он не спеша возвращался к калитке по мою сторону ограды.

– Мисс Рук, что побудило бы вас совершить кражу из такого зловещего и явно неестественного огорода?

– Ничто! Это безумие!

– Вот именно. Те, кто решился на это, находились в отчаянном положении, лишенные всякой надежды. Иными словами, они умирали с голоду.

– И что?

– И если бы вы были вынуждены украсть, побуждаемые муками голода, то как бы вы первым делом поступили с этими злополучными овощами?

При этой мысли мой желудок невольно заурчал.

– И снова верно. Вы бы их съели. Но не съел бы человек, побуждаемый к краже как таковой лишь азартом. Эти бедняги взяли лишь то, что им было необходимо для выживания, но Дерзкий Плут составил карту не для таких людей. Он составил ее для тех, кто походил на него самого.

– Дерзкий Плут хотел, чтобы мы похитили человека-овоща?

– Не человека, но в целом да. Он хотел, чтобы мы похитили один из этих, так сказать, запретных плодов. Похитили, но не съели. Великолепная аллюзия на Библию. Коварный змей одновременно играет роли Бога и Дьявола.

Я беспокойно оглядела огород.

– Может, нам лучше двигаться дальше?

Следующий пункт был отмечен изображением довольно зловещей утки. Пространство вокруг нее заполняли волнистые линии с добавлением вездесущих костей. Следующая хлопушка поразительно точно перенесла нас на маленькую обветшалую шлюпку. Я плюхнулась на корму, а Джекаби удержал равновесие на носу.

– Прямо в цель, – одобрила я.

– Только не в подходящее время, – возразил Джекаби, оглянувшись по сторонам и нахмурившись.

Я приподнялась, чтобы выглянуть за борт лодки, почти ожидая увидеть полчища зубастых уток, нападающих на наше суденышко. Но иссохшийся прогнивший борт лодки не выдержал моего веса и рухнул на окружавшую нас потрескавшуюся пыльную землю. Мы находились на буром дне высохшего водоема с полумилю в диаметре, окруженного травой и несколькими тощими деревцами.

– Вот вам и третий шаг, – промолвила я. – Пруд выглядит так, словно высох несколько десятилетий назад.

– Задание может оказаться труднее, чем казалось, – кивнул Джекаби.

– Как вы думаете, что мы должны здесь делать?

Джекаби провел пальцами по воздуху, словно ощупывая невидимые нити. За одной из них он проследовал до свисавшей с носа лодки ржавой цепи, за которую и потянул. Та оказалась прикрепленной к ведру. Джекаби схватил ведро и перевернул его, подняв кошмарное облако сухой пыли. Прикрывая рот концом шарфа, он заявил, что ведро, как до этого ключ или овощи, – это очень важный объект для данного места.

– Вы хотите сказать, что мы должны заново наполнить весь пруд с помощью этого ведра? – изумилась я, смутно вспоминая историю о каких-то женщинах, которые должны были выполнить подобную задачу с помощью решета.

– Нет. Когда составлялась эта карта, пруд был полон до краев.

Джекаби растер щепотку песчаной почвы между пальцами и с интересом пронаблюдал, как она падает обратно на землю, после чего на всякий случай попробовал пальцы на вкус.

– Я уверен, что мы должны были наполнить водой само ведро, что, по очевидным причинам, в данный момент не представляется возможным.

– Ну так что, пункт четыре?

– Не так быстро. Каждое задание служит определенной цели, мисс Рук.

– Мистер Джекаби, сейчас никакой из этих предметов не служит никакой цели. Испарившаяся вода важна не более, чем ключ без замка или репа, которую нельзя съесть.

Джекаби нехотя признал мою правоту и без особого энтузиазма достал очередную хлопушку. И я никак не могла ожидать, что наш успех в исполнении следующего задания – по сути, вопрос жизни и смерти – будет зависеть как раз от своевременного использования репы.

Четвертый, пятый и шестой пункты находились в пределах видимости друг от друга, но Джекаби настаивал на том, что важно посещать их последовательно, один за другим. Взорвавшаяся с веселым треском фиолетовая хлопушка перенесла нас к огромным воротам старого замка, поросшего вьюном и мхом. Фасад его с широкими башнями по углам был сложен из массивных камней. Из-за стены виднелась слегка осевшая крыша центральной постройки. От некогда величественной решетки на входе осталось лишь несколько прогнивших балок, лежавших в пыли у основания каменной арки. С замкового камня свисала тяжелая цепь, другой конец которой уходил куда-то в тень внутри замка. Какой бы механизм она ни приводила в движение, он явно давно вышел из строя.

– Похоже, в поисках этого сокровища мы опоздали на несколько сотен лет, сэр, – предположила я, бросая кусок кирпича во тьму за воротами. Стук при его ударе об стену и треск эхом разнеслись по всему мрачному сооружению.

– Здесь есть что-то живое. – Пальцы Джекаби снова зашевелились, ощупывая воздух, а сам он прищурился и принюхался. – Живое и древнее. Я вижу оттенок чар, которыми пропитано все это место. Очень древняя магия.

Я вошла в арку вместе с ним, проскользнув мимо увесистой цепи и подождав, пока мои глаза привыкнут к темноте. Внутри сооружение походило скорее на средневековую цитадель, нежели на американский форт. Сразу от входа налево и направо вели две узкие дорожки. Они были призваны задержать возможных нападающих, которым пришлось бы пробираться по извилистым проходам мимо узких бойниц. Выпуская стрелы из этих прорезей, защитники замка легко могли держать оборону. Но теперь проходы преграждали заросли вьющихся растений, пропускавшие редкие лучи света с пляшущими в них пылинками.

Джекаби шагнул вправо, обнюхивая воздух, словно охотничья собака.

– Грызун? – пробормотал он.

Я посмотрела себе под ноги.

– Мне стоит опасаться каких-то магических крыс?

– Хм. Нет… не крыс, – Джекаби провел пальцем по пыльному камню, когда мы пошли дальше. – Чего-то… более крупного.

– Насколько более крупного? – остановилась я.

Цепь позади нас тихо звякнула, словно оживая, а темнота вокруг чуть сгустилась. Свет в узких прорезях по очереди потухал и вновь вспыхивал, словно по ту сторону двигалось нечто огромное.

– Мисс Рук, – прошептал мой работодатель, – бегите.

Мы развернулись и бросились бежать по проходу в сторону выхода. Звуки присутствия таинственного существа позади нас затихли, хотя о его перемещении говорило эхо звяканья цепи. Джекаби вбежал в лучи солнечного света на секунду быстрее, резко остановился, развернулся и схватил меня, преграждая дорогу.

– Что вы… – начала было я, но в это же мгновение вход в коридор, где он стоял, потемнел и навстречу нам выпрыгнул зверь, покрытый спутанной, клочковатой шерстью. В ушах у меня зазвенело от лязга острых зубов, и на нас уставились налитые кровью глаза. Чудовище вертело головой, пытаясь получше разглядеть нас в тесном проходе, а потом глухо зарычало и прыгнуло. Его два облезлых уха задевали потолок на каждом дерганом прыжке.

Мы выкарабкались из арки и перепрыгнули через полусгнившие остатки решетки, но существо двигалось слишком быстро. Я чувствовала его горячее дыхание у себя на шее и рванула из последних сил, как вдруг цепь зазвенела в знак протеста, а зверь резко остановился, испустив сдавленный хрип. Я проковыляла еще несколько шагов, прежде чем окончательно остановиться, развернуться и посмотреть на животное. Джекаби перевел дух и выдавил из себя смешок, восхитившись необычным зрелищем. Черный мех зверя был длинным, но неплотным и рос клочками, а само чудовище оказалось тощим и жилистым, с выступающими костями, на которых не виднелось ни капельки жира. Рост его составлял футов десять, хотя пара облезлых ушей добавляла еще два-три фута. Я заморгала, не веря своим глазам. К стене полуразрушенного замка был прикован гигантский кролик.

– Восхитительно, – воскликнул Джекаби. – Должно быть, он все это время находился под чарами. Далеко же от дома тебя занесло, да?

Мой работодатель склонился вперед, увлеченно осматривая животное. Кролик исполинских размеров натянул цепь, пытаясь вцепиться в Джекаби своими пожелтевшими резцами. Когда его бешеные усилия оказались бесплодными, он пропрыгал назад к воротам замка, рухнул на землю и уткнулся головой в изгиб арки. Несмотря на всю свою ярость, он выглядел больным и истощенным.

– С какой стати кому-то взбрело в голову магическим образом увеличивать кролика и использовать его в качестве сторожевой собаки? – пробормотала я.

– Это не кролик, и его не увеличивали, – поправил меня Джекаби. – Это бробдингнегский заяц. Он с рождения был такого размера. Ну, зайчонком чуть поменьше, конечно, но соразмерным другим представителям этого рода из отряда зайцеобразных.

– Иногда мне кажется, что половину фактов вы просто придумываете на ходу.

– Это заяц с острова великанов, Рук. Наложенные на него чары не имеют никакого отношения к его размерам и касаются только замедления процесса физиологической деградации.

– А можно вторую половину предложения повторить по-английски?

– Я начинаю склоняться к мысли, что было бы гораздо полезнее подарить вам на день рождения словарь.

– Полезнее, чем быть заживо съеденной гигантским хищным кроликом? Ну да, в эту категорию вообще-то попадает большинство любых других подарков.

– Этот заяц не стареет, – спокойно произнес Джекаби. – На него наложены чары, что объясняет, почему он жив до сих пор, тогда как остальные обитатели этих мест давным-давно умерли. Вполне может статься так, что он как раз и послужил причиной их гибели. Он гораздо агрессивнее обычных представителей своего вида, но все же довольно очарователен.

– Он выглядит… несчастным, – признала я, когда огромный заяц начал лбом выбивать о камни какой-то ритм. – И что нам теперь делать?

– Свериться с картой? – пожал плечами Джекаби.

На карте были изображены сломанные часы с длинными изогнутыми стрелками – очевидно, обозначающие зайца. Перед ними стояли два человечка, а за ними только один. Я посмотрела на замок, а затем на Джекаби. В голове закопошилась мрачная мысль.

– Два пути, – начала я. – Кролик может гнаться только за одним. Думаю, владелец карты должен найти какого-то простодушного спутника, чтобы тот вошел в один проход, пока он сам пойдет по другому. Двое входят, один выживает.

Джекаби кивнул.

– Думаю, вы правы. Это определенно соответствует представлениям составителя карты о доверии. К счастью для нас, нам не обязательно проходить через эту ловушку именно так, как задумал Дерзкий Плут.

Он вынул из патронташа хлопушку и добавил:

– У нас имеется свой путь к башне.

Я нахмурилась.

– Все в порядке, Рук. Я действительно хочу играть по правилам и переживать приключение так, как оно было задумано, но не собираюсь подвергать вас смертельной опасности – по крайней мере не в ваш день рождения.

– Дело не в этом.

Я посмотрела на зайца. Теперь, с безопасного расстояния, когда этот зверь не клацал своими зубами у меня над ухом, он казался поистине жалким. Сквозь туго натянутую кожу с облезлым мехом выпирали ребра. Длинные уши поникли, глаза помутнели и налились кровью. Да, существо обезумело, но не от ярости, а от смертельной усталости.

Джекаби прочел мои мысли.

– Я не могу обратить чары, – вздохнул он. – Это древняя магия. В Зандермахте имеется парочка магов, которые могли бы снять их через десяток-другой лет, но сейчас зачарование стало частью этого существа. Мне жаль. Мы ничего не можем поделать.

– А вы не могли бы… – Я запнулась, потому что никогда точно не знала возможностей ясновидения Джекаби, а он никогда особенно не распространялся на эту тему. – Не могли бы вы заглянуть ему в голову? Понять, что он чувствует?

Джекаби медленно втянул воздух.

– У него есть зачатки разумности, – признал он наконец. – Он осознает себя, и он очень недоволен.

– А те несчастные в огороде? Они тоже что-то чувствуют?

– Нет, Рук, – тихо ответил Джекаби. – Разума в них не более, чем в обычном артишоке. Огород поглотил их, но они не страдали. Люди, которыми они некогда были, просто исчезли.

– Тогда мы все-таки можем кое-что сделать.

Джекаби озадаченно свел брови, но тут же его лицо прояснилось. Открыв свою сумку, он вынул из него репу и протянул ее мне.

Я шагнула вперед. Усы зайца дернулись, голова приподнялась. Я подошла как можно ближе к существу, оставаясь вне его досягаемости, и бросила репу к его ногам. Заяц вскочил, принюхался, попробовал кусочек и тут же жадно одним махом проглотил овощ.

Перемена произошла почти мгновенно. Не успело существо удивленно посмотреть на себя, как по всему его телу прошла волна, меняя цвет шерсти на фиолетово-белый. Зверь дернулся, а затем снова склонил голову, прижав ее к груди. Уши его превратились в сочные зеленые побеги. Не успела я опомниться, как уже смотрела не на животное, а на пузатый корнеплод, гораздо массивнее любого из тех, что мы видели в огороде.

– Долго же ему пришлось ждать последней трапезы, – заметил Джекаби. – Ну все, его нет. Вы положили конец его страданиям.

Я кивнула, не сводя глаз с огромного овоща, и с трудом проглотила вставший в горле комок. Казалось странным грустить из-за такой нелепой вещи, как десятифутовая репа.

– Гигантский кролик, гигантская репа. Это… так очевидно.

Джекаби положил мне руку на плечо и подождал, пока я не обернусь. В глазах его читались сочувствие и искреннее уважение.

– Мисс Рук, – произнес он тихо и серьезно, – это был заяц, а не кролик.

Сдвинуть с места тяжеленную репу оказалось такой же непосильной задачей, как и пройти мимо зайца, так что в итоге мы просто воспользовались розовой хлопушкой. Пятый пункт на карте располагался в одной из окружавших замок башен. Мы оказались внутри того, что Джекаби назвал «куртиной» – первой линией обороны замка. Сооружение было строго утилитарным, но архитектор постарался разнообразить скучную кирпичную кладку кое-какими украшениями. То тут, то там попадались херувимчики с отколотыми крыльями, а изнутри стены постройки украшали каменные листья, вторящие листьям живого плюща снаружи. В помещении, перед которым мы стояли, находились три намертво закрепленные пушки, удерживаемые на месте огромными строительными камнями. Основание каждой пушки было наглухо облицовано, без доступа к пороховой камере, что делало их по сути бесполезными. Все три были нацелены на три небольших проема в стене, по размеру лишь слегка превышающих дула пушек.

– Джекаби, как много вам известно о Патрике Флеминге?

– Не так уж много, – признался он, проводя пальцем по желобку в каменной кладке. – Только основные факты. В трактате «Песни, повести и приспособляемость» Шибболетты ему была посвящена небольшая глава. А почему вы интересуетесь?

– Он же был человеком? Просто разбойником?

– Согласно общепринятому мнению, да.

– Тогда как он сотворил все это? Заколдованный огород, проклятый заяц, целый замок, возведенный по другую сторону Атлантики? Фантастическое свершение для смертного, по которому плачет виселица.

Джекаби нахмурился.

– Превосходный вопрос, мисс Рук.

Мы прошли поверх стены к другой башне, совершенно такой же, как и первая. Я вытащила карту и изучила миниатюрную версию замка. Каждая башня, окружающая центральную постройку, была обозначена одним и тем же простым символом капли.

– И что это должно обозначать? – раздумывала я. – Капли воды, слезы? Мы должны поплакать?

– Помните то ведро, – снова нахмурился Джекаби. – Мы должны были наполнить его и принести с собой.

Он показал на парочку каменных херувимов у входа, держащих над собой корзину. Я встала на цыпочки, чтобы заглянуть ввнутрь, и, как и ожидала, увидела на ее дне отверстие, уходящее в стену. Туда явно должна была поступать вода, подобно тому, как она уходит в желоб на крыше. Горгулья наоборот.

Мы еще немного походили по башням в поисках скрытых механизмов или приспособлений, частью которых могли служить эти фигуры для сбора воды, но так и не поняли, какую они играют роль. Наконец мы спустились по лестнице, чтобы перейти к шестому пункту, но Джекаби был заметно расстроен неудачей и нашей неспособностью разгадать очередную загадку Дерзкого Плута.

Я заверила его, что если мы столкнемся с трудностями, то всегда можно будет вернуться к башням и попытать удачи еще раз. Для следующего пункта хлопушка не понадобилась. Мы направлялись к главному строению замка.

Посреди неухоженного и покрытого травой внутреннего двора возвышалась центральная постройка – донжон, как сообщил мне Джекаби. Она была сооружена из тех же тяжелых камней, что и куртина, но выглядела более обветшалой. Повсюду валялись упавшие с крыши толстые обломки черепицы, а фундамент местами неровно проседал, из-за чего по стенам шли широкие трещины.

Мы подошли ко входу – массивной двери с увесистым железным замком. Джекаби даже не потребовалось доставать ключ, который мы нашли в гнезде сороки, чтобы понять, что он не подойдет к такому большому замку. Но он все равно шагнул к двери. Несмотря на внушительный вид, за прошедшие триста лет насекомые и стихии изрядно поработали над ней, и достаточно было энергичного толчка плечом, чтобы древесина вокруг замка разлетелась в щепки, а сама дверь распахнулась.

Окон на первом этаже донжона не было. Вправо уходила лестница, влево – изгибающийся проход. Со второго этажа падал лучик света, но он только подчеркивал тьму прохода. По всей стене футах в семи-восьми друг от друга крепились факелы, но давно потухшие и пыльные.

– Сомневаюсь, что в одном из ваших бесчисленных карманов найдутся спички, – предположила я.

В пальто Джекаби нашлись соломенная кукла, несколько серебряных амулетов, колода карт Таро и бронзовый гироскоп, но спичек там действительно не оказалось.

Я вытащила карту и внимательно осмотрела шестой пункт в поисках каких-нибудь подсказок. Среди четырех башен с каплями была нарисована центральная, обозначенная парой простых очков, в чем-то похожих на очки Анаксимандра в лавке. Возможно, это было предупреждение о том, что внутри плохо видно и нам будет трудно найти нужные предметы. По спине у меня пробежали мурашки. Что-то в этом замке казалось мне подозрительным.

Джекаби шагнул ко мне.

– Обнаружили что-то мистическое? – спросила я.

– Я уже говорил вам, что я не занимаюсь мистицизмом, – возразил он, оглядываясь по сторонам. – А только наблюдением и анализом.

– Хорошо. Принесли ли ваши наблюдения какие-нибудь результаты, которые можно было бы проанализировать?

– В воздухе ощущается аромат анафемы, отягощенный примесью невысказанной угрозы.

– Невысказанной угрозы. Очаровательно. Похоже, это лейтмотив всего нашего сегодняшнего приключения.

– Налево. Предполагается, что мы должны идти налево. – Джекаби переступил порог. – Идете?

Я вгляделась в чернильную темноту, пытаясь перебороть охватившее меня беспокойство.

– Как вы считаете, зачем нужна была вода?

– Не знаю, – пожал плечами Джекаби. – Вероятно, чтобы повернуть какое-нибудь давно сгнившее колесо или поднять лифт, цепь которого обратилась в ржавчину столетие назад. Возможно, так нужно было открывать дверь, но эту работу за нас проделали термиты. Боюсь, здесь уже ничего не работает так, как было задумано.

Я бросила последний взгляд на возвышавшиеся за нами сторожевые башни с побелевшими на солнце кирпичами и побегами плюща на стенах. Бесполезные пушки торчали из них, словно обломки ветвей давно умершей елки. В голове у меня зашевелилось какое-то смутное подозрение.

– Джекаби, подождите, – начала было я, но он уже исчез в черном проходе.

Я осторожно пошла вперед, держась ближе к стене. С каждым шагом вокруг становилось все темнее. Вскоре я уже ничего не могла разглядеть – повсюду была такая тьма, что хоть глаз коли.

– Мистер Джекаби!

– Я тут, прямо перед вами, мисс Рук, – раздался голос моего работодателя в нескольких шагах впереди. – Здесь еще одна дверь.

Я услышала звук поворачиваемой ручки, а затем щелчок. Пока я нагоняла Джекаби, он толкнул дверь, и потолок над ним озарился целым дождем искорок, за чем последовало приглушенное шипение. Один за другим факелы ожили. Некоторые вспыхивали ярким пламенем в окружении паутины, а затем быстро затихали и горели уже ровнее.

Джекаби заморгал, привыкая к свету.

– Ну, похоже, что что-то здесь все же работает! Хитроумная конструкция.

Он переступил порог. Мерцающие факелы освещали просторное помещение, совершенно пустое, если не считать прочного письменного стола. Джекаби улыбнулся.

– Джекаби, – обратилась я к нему. – Мы не должны здесь находиться. Весь этот замок ненадежен.

– Я быстро. Как, по-вашему, им удалось устроить такое? Полагаю, с помощью кремня и стали в косяке двери. А потом что? Скрытые желобки в стенах, по которым течет масло? Нет, масло давно бы высохло. Порох?

Он принялся обшаривать ящики старого стола. Нервы мои были и без того напряжены, но слово «порох» заставило их натянуться еще сильнее. Насколько я помнила, что-то в той старой песенке тоже говорилось о порохе. Куплет про пистолетные заряды?

Джекаби обнаружил два пыльных стеклянных стакана, поднял их и поглядел через них, как в очки, на факелы. До меня дошло значение символа очков, или «стекляшек».

– Больше ничего, – пробормотал он. – Даже никакой бутыли или фляги для них.

Меня вдруг пронзило осознание реальной опасности. Заряды… я была права. Когда Фаррел и его люди в песне напали из засады на Дерзкого Плута, прижатый в угол преступник вытащил пистолет, но не смог выстрелить, потому что заряды…

Глаза мои расширились.

– Бежим отсюда! – завопила я, но голос мой затерялся в оглушающей канонаде, и все здание содрогнулось от ядер, выпущенных пушками одной из башен.

С потолка посыпался мусор, а за мной обрушился целый лестничный пролет, подняв облако затхлой каменистой пыли. В ушах у меня зазвенело. Подняв голову, я увидела над собой небо сквозь проломы крыши. Потом повернулась, чтобы посмотреть, бежит ли Джекаби следом, но тут раздался залп пушек второй башни. Притолока в дверном проеме надо мной покосилась, и я прыгнула обратно в помещение в последнее мгновение перед тем, как проход засыпало обломками каменной кладки. В мое запястье вцепилась рука и втянула под прочный письменный стол. Вдвоем с Джекаби мы там едва поместились, но все же падающие камни и балки нас не задели.

Когда взрывы и грохот прекратились, мы вылезли обратно в то, что осталось от донжона. В ушах у меня продолжало звенеть. Сумка Джекаби застряла под толстым обломком колонны, и ее освобождение вызвало целый небольшой камнепад. Нам пришлось прокладывать себе путь между куч булыжников и досок, но вскоре мы выбрались на солнечный свет. Некогда донжон возвышался на три этажа, но теперь самый высокий обломок стены был мне по плечи.

– Какой недоумок направляет пушки на свою же крепость? – гневно вопросил Джекаби, стряхивая пыль и камешки со своей вязаной шапочки.

– Вы были правы, – признала я, переведя дух и откашлявшись от пыли.

– В целом, обычно так и бывает, – проговорил он, внимательно разглядывая развалины посреди внутреннего двора. – А по поводу чего именно в этот раз?

– Вода играла важную роль. Мы пропустили шаг. В песне Дерзкий Плут попадает в руки недоброжелателей, потому что его подружка наполняет его заряды для пистолета водой, и в решающий момент они оказываются бесполезными. То же самое мы должны были проделать с пушками.

– Ах да, разумеется! Неплохо подмечено, мисс Рук.

– Но не слишком полезно, правда? Сомневаюсь, что нам удастся найти что-то в этих развалинах.

– Ну, это не совсем верно, – возразил Джекаби. – Перед всей этой кутерьмой мне удалось схватить стаканы. Я спрятал их в безопасном месте, вот здесь.

С этими словами он похлопал по висящей у него через плечо сумке.

– Пара стаканов. Вот что означали очки, или «пара стекляшек» на карте. Это были стаканы. Но осознаете ли вы, сэр, что положили их в сумку, на которую только что обрушилось целое здание?

Джекаби, нисколько не смутившись, кивнул.

– Замечательная вещь. Ее мне завещал один приятель, считавший, что она принадлежала самой Рианнон. Вы читали «Мабиногион»? Нет? Великолепная поделка. Валлийская. Я никогда не был до конца уверен в аутентичности артефакта, но все же…

Он откинул клапан сумки и вынул два стакана, совершенно целых, звякнувших друг о друга.

– Превосходно подходит для хранения.

Трубочка веселой оранжевой расцветки взорвала мир вокруг нас, и на этот раз я даже почти насладилась необычным ощущением. У меня, как и прежде, закружилась голова, но когда вокруг нас материализовалось окружение нашего предпоследнего пункта, я не испытала знакомой тошноты, похожей на ту, что возникает после поездки на детской карусели.

Мы находились на побережье, и после затхлой пыли разрушенного замка соленый морской воздух меня весьма порадовал. Мы стояли всего в нескольких шагах от крутого обрыва, высотой футов в сорок, под которым шумел пенистый прибой. Позади нас простирался холмистый лес с изредка торчащими скалистыми выступами. Джекаби взмахнул рукой, я проследила взглядом в том направлении и увидела странную связку перьев и костей, прикрепленную кожаным ремнем к чахлому деревцу. От него к правому краю утеса вела узкая тропинка.

– Это еще что такое?

– «Страж», – улыбнулся Джекаби, словно радуясь находке. – Такого рода пучки используют, чтобы отмечать проходы или туннели. Кроме того, предполагается, что они должны предоставлять какую-никакую защиту таким местам.

– Кто использует?

– А что подсказывает вам карта? – ответил он вопросом на вопрос с озорной ухмылкой.

Я снова вытащила карту, теперь еще более потрепанную и с оторванным уголком. Но седьмой пункт я нашла без труда. У береговой линии были нарисованы три маленькие рожицы с заостренными ушами и устрашающими зубами.

– Похоже на каких-то гоблинов, – решила я. – А это, предполагаю, может означать, что угодно. «Гоблины». Какие-нибудь вещи, которые «накоплены» или «угроблены», то есть закопаны под деревом. Может, «затоплены», если судить по близости океана. Может, тут поблизости есть пещера? Похоже, что в таких утесах должны быть пещеры. Отсюда трудно разглядеть. Как вы думаете?

– Думаю, вы в чем-то правы, мисс Рук.

– В чем именно?

– В том, что это гоблины.

Через пару секунд я и сама в этом убедилась.

Нас окружило целое полчище невысоких существ, бледно-серых, с зелеными и коричневыми пятнами на коже. Они были облачены в рваные обноски всех оттенков грязно-коричневого, но все же каждый из них был одет по-своему. На некоторых висели одни лишь набедренные повязки с бечевкой вместо пояса. Одежда других была поизощреннее – рубашки с холщовыми куртками и кожаными ремнями с заклепками из темного металла. На некоторых красовались простые шапочки, другие были с непокрытой головой, и их лысины пестрили темно-зелеными точками. Но все гоблины до единого были как-то вооружены. Тот, что стоял слева от меня, сжимал в руках длинное копье, а тот, что стоял справа, – размахивал мушкетоном с карикатурно широким раструбом.

– Мистер Джекаби? – выдавила я.

– Все в порядке, – произнес он как-то уж слишком жизнерадостно, прижимаясь ко мне спиной. – Просто медленно поднимите руки, чтобы показать, что вы не вооружены. И ни в коем случае не оскорбляйте их. И попытайтесь не выглядеть слишком вкусной.

Круг расступился, и к нам вышел гоблин в черном как смоль цилиндре с заткнутым за ленту пучком ярко-красных перьев кардинала. Цилиндр едва доставал мне до подбородка, но существо это вышагивало с таким невероятно важным видом, что сразу становилось понятно: перед нами самый что ни на есть настоящий вождь гоблинов.

Все это время он буквально впивался в меня своими глазками, подозрительно прищурив их. Одну его щеку пересекал шрам цвета сочной листвы, доходивший до верхней губы и расщеплявший ее чуть в стороне от центра. Он смерил меня взглядом с головы до ног и обратно, после чего ухмыльнулся и переключил внимание на Джекаби. Тот встретил взгляд гоблина со все той же непонятной задорной улыбкой. Никто не издавал ни звука, как показалось, целую вечность, а затем уголки рта гоблина поползли в стороны. Обнажились блестящие клыки, губы со шрамом скривились в странной гримасе. Он издал странный вопль, похожий на падение мокрого гравия на мостовую, и затем наконец-то заговорил.

– Дафненько не фидалифь.

Акцент его был очень странным и показался бы более к месту в моей родной Британии – не совсем кокни, а, скорее, грубый валлийский или шотландский с примесью чего-то не совсем человеческого. Он ткнул в меня пальцем и произнес:

– А это кто еще такая? И где Дуглаф? Ты что, его фыфер?

– Нет-нет, Дуглас до сих пор, как говорится, на борту, – ответил Джекаби. – Просто сейчас…

Он прочистил горло и продолжил:

– В данное время он водоплавающая птица. Ну, знаешь, как бывает.

– Агафь, быфает, – с понимающим видом кивнул гоблин.

– А это моя помощница мисс Рук. Мисс Рук, познакомьтесь с моим давним другом Наддом, верховным вождем Западных племен и послом Гоблинских территорий в Аннуине, Иномирных землях фэйри. Поздоровайтесь, мисс Рук.

– Приятно познакомиться с вами, сэр, – проговорила я и слегка помахала рукой.

Улыбка на лице Надда тут же погасла – как будто упала грязным комком мокрого снега с поникшей ветки. Он снова окинул меня взглядом, в котором читались подозрение и недоверие.

– И, если позволите заметить, у вас необычайно красивая шляпа, – добавила я.

Гоблин надул потрескавшиеся губы и одобрительно кивнул.

– Что ефть, то ефть. Ну лады, идем.

Команда гоблинов повела нас по невероятно узкой тропе, петлявшей вдоль утеса и постепенно ведущей вниз. Очень часто этот уступ, который язык не поворачивался назвать дорожкой, становился настолько узким, что я теряла равновесие, но всякий раз, как я готова была отправиться в полет с обрыва навстречу неминуемой гибели среди камней, гоблин позади тыкал в меня тыльным концом своего копья, прижимая обратно к стене. Похоже, ему настолько понравилось «помогать» мне, что он иногда довольно чувствительно прикладывал меня копьем по спине и чуть пониже даже после того, как я обретала равновесие. К концу похода я, по всей видимости, была вся покрыта синяками, но, по крайней мере, осталась в целости и сохранности.

Так мы вышли на большую платформу. Сверху над нами нависали скалы, полностью скрывая из виду холмы. Впереди среди утесов зиял вход в очень широкую пещеру, и повсюду вокруг него виднелись бесчисленные платформы, похожие на нашу. Между ними и пещерками поменьше виднелись перекинутые лестницы, трубы и разнообразные подпорки. Прямо в скалы были вбиты скобы для поддержки. Сложная система цепей и лебедок приводила в движение кабину, подвешенную к тросу, который по диагонали шел от одной неровной платформы к другой. Рядом с нами ожил механизм из шестеренок, заставлявший поворачиваться раздвижную лестницу. Она постепенно раздвигалась и перемещалась, пока с грохотом не замерла, превратившись в подмостки над нашей головой. Повсюду кипели паровые котлы, жужжали блоки с канатами, и все вокруг пропитывал запах машинного масла и раскаленного угля.

Зрелище это казалось до смешного нелепым и абсурдным. Какой-то механический мир, прилепившийся к отвесному утесу, оглушительно шумный и необычайно оживленный. Несмотря на гениальность некоторых механизмов, казалось, что все эти невероятные приспособления вот-вот развалятся на части. Подвесные мосты опасно раскачивались из стороны в сторону, пока по ним беззаботно и уверенно шагали гоблины, и от моего внимания не укрылось, что тяжело ухающие поршни уже расшатали некоторые из винтов, крепивших систему акведука поблизости от нас.

– Сэр, – шепотом обратилась я к Джекаби, пока мы приближались ко входу в большую пещеру. – Как вышло, что вы стали друзьями с мистером Наддом?

Ответил сам гоблин:

– Профто Надд, дефонька. Можно без ффяких фаших «мифтероф». Тфой шеф закорешилфя фо мной из-за одного его грязного мошенфтфа.

– Это правда? – Я посмотрела на Джекаби, который ответил кивком. – И как же мой работодатель провел вас?

– Я же фказал – закорешилфя фо мной! – рассмеялся вождь. – Но я на него не ф обиде, ага. Только уфажаю его за это.

Джекаби принял комплимент очередным кивком головы.

– Взаимно, дружище, – улыбнулся он и пояснил, обращаясь ко мне: – Мы с Наддом познакомились, когда он решил воспользоваться моими услугами по возвращению одного довольно ценного объекта.

– Какого объекта? – прищурилась я.

– Фофторонним челофекам фроде тебя лучше не фофать ноф ф такие дела, – хмуро глянул на меня Надд, и я прикусила язык.

Джекаби, нисколько не смущаясь, увлеченно продолжал:

– Ах, подробности не важны. Дело в том, что племенам гоблинов удалось завладеть кое-какими примечательными артефактами в силу своих скандально известных способностей к торговле. Если вам понадобится нечто, что невозможно раздобыть традиционным образом, то это вам быстро добудут гоблины. Правда, потерять при этом вы можете гораздо больше, чем получить, но так уж устроен этот бизнес. Более ушлых менял, чем гоблины, не встретить во всем мире.

– Агафь, – подтвердил Надд. – Но больше ффего на ффете мы, гоблины, ненафидим долги. И мы готофы раффлатитьфя, чего бы это нам ни фтоило.

Мы подошли к медной панели, вмонтированной прямо в скалу, и Надд начал стучать по ней кулаком что было мочи. Завращались шестеренки, и вот перед нами опустился стол с выдвинувшимися из него металлическими стульями. С верхней полки он достал три керамических рюмки и наполнил их какой-то темно-бурой жидкостью.

– Так тфой шеф и фтянул меня ф эту ффою дружбу. Фоглафилфя занятьфя нашим делом ф обмен на что-то, что «не будет фтоить мне ни гроша и что он ф радофтью мне фернет». И только пофле заключения фделки я дофер, что этот фаршифец фредложил мне ффою дружбу!

Гоблин даже закудахтал от такого веселого воспоминания и одним махом осушил свою рюмку.

– Значит, он предложил вам дружбу в обмен на какую-то сомнительную сделку? – удивилась я.

– Похоже, это было наилучшим решением, – улыбнулся Джекаби.

– Агафь, было. Но ближе к делу, – выпрямился Надд. – Дружба дружбой, а фы фюда точно не ляфы фо мной точить фришли. Чегось прифело фас к моему флемени?

Мы с Джекаби переглянулись. Первым заговорил мой работодатель.

– Не знаем.

Надда, похоже, ответ нисколько не удивил.

– Ваш народ давно обосновался тут? – спросил Джекаби.

Гоблин ненадолго задумался.

– Мой фафаша фрифел фюда ферфое флемя ф год фаршифого фафилифка. Как там фо-челофечьи?

– Паршивый василиск… х-мм, сейчас подумаю – да, примерно в середине семнадцатого века. Временной отрезок совпадает. Покажите ему карту, Рук.

Я развернула карту на столе, а Надд подтянул ее к себе.

– Фокрофище, значитфя?

Рассматривая старый лист бумаги, он ухмылялся, но замер, когда обратил внимание на последний пункт маршрута. Это был небольшой островок неподалеку от берега.

– Фогодьте! – воскликнул гоблин и вскочил с табуретки. Швырнув карту на ближайший верстак, он достал откуда-то огромное увеличительное стекло, с помощью которого стал внимательно ее изучать.

Я была уже готова пригубить свою рюмку, но Джекаби вытянул руку и преградил ей путь у самых моих губ. Покачав головой, он без единого слова перелил напиток в рюмку Надда. Мгновением позже вождь гоблинов обернулся с выражением мрачной озадаченности на лице.

– Нае… – протянул он, усаживаясь обратно за стол.

– Нет? – переспросила я. – «Нет» – что? Мы ничего не спрашивали.

Он пододвинул мне лист бумаги, ткнув пальцем на точку у побережья, где заканчивался маршрут Дерзкого Плута.

– Такого офтрофа не должно быть на челофечьей карте. Без гоблинфкой магии туда никак. Это не из фашенфкого мира, уфекли?

– Правда? – удивилась я.

– Как фить дать! Офтроф – фричал на фути ф Аннуин. Офять же, штукофина эта не для фофторонних челофекоф, дефонька.

Надд перевел буравящий, полный подозрения взгляд с меня на жидкость в рюмке и опрокинул ее в себя одним махом.

– Забавно, – заметил Джекаби. – Вот видите, мисс Рук? Если бы мы не сделали остановку в этом пункте и сразу поспешили в конец приключения, то и не узнали бы, что ищем.

Он повернулся обратно к вождю.

– Странно, что какой-то смертный разбойник из Ирландии умудрился узнать о таком дальнем уголке Иного мира, правда?

– Нае, без шанфоф, – проворчал Надд.

– И он даже предвидел, что по дороге мы зайдем к вам. Видишь? Вы тоже изображены на карте, вот тут.

Надд посмотрел, куда показывал Джекаби, и прищурился. Потом приподнял цилиндр, чтобы почесать затылок.

– Х-мм. Фогодьте еще.

Он снова встал и проковылял в одну из мелких, связанных между собой пещерок. Пока он отсутствовал, Джекаби перелил содержимое своей рюмки в рюмку Надда.

– Думаете, они отравлены? – поинтересовалась я шепотом.

– Что? Нет, конечно. Это же с верхней полки. Просто я подумал, что вы не гоблин, а некоторые из этих «букетов» вообще невозможно забыть.

Надд вернулся быстро. В руках он держал свиток с алыми торцами. Усевшись за стол, он ткнул пальцем в рисунок с тремя гоблинскими рожицами на нашей потрепанной карте.

– Фечете, что тута?

– Картинка, изображающая… э-мм, вас и ваше племя, так? – предположила я.

– Агафь и нае. Это нае я, а мой фафаша.

– Твой отец? – переспросил Джекаби. – Как можно утверждать это наверняка по такому примитивному рисунку?

Надд развернул свиток. В верхней его части красовался тот же рисунок: три гоблинские головы, образующие своего рода треугольник, каждая с заостренными ушами и устрашающими зубами. Он почти в точности повторял изображение на карте.

– Агафь. Не фрофто каракуля. Знак фафаши.

Гоблин пробежал глазами свиток, записанный каким-то, по всей видимости, пиктографическим письмом, незнакомым мне. Найдя нужный отрывок, он нахмурился, а затем рассмеялся.

– Значитфя, мы ффе же фоможем друг другу.

– Не будешь столь любезен объяснить? – спросил Джекаби

– Это не фрофто карта. Догофор, фот как. Фодфифанный фафашей от имени флемени. Наферно, тогда он был фоффем молодым-зеленым, а то бы он ни в жифть на такое не фодфифалфя бы. Фдаетфя мне, я ффе же фомогу фам фофафть на офтроф. А фы фоможете мне закрыть один фтарый должок ф книге. Мы флатим фо долгам.

Он выплеснул последнюю порцию бурой жижи себе в глотку и с грохотом опустил рюмку на стол.

Вождь провел нас по шатким лесам и узким мосткам до дальнего конца гоблинского поселения. По пути он поведал нам историю появления своего племени в западном полушарии. Прослышав о несметных богатствах и обширных пространствах малоисследованных земель, отец Надда, Ладд, решил основать гоблинскую империю на берегу нового континента, но ему понадобились средства на переезд. Гоблины – хитрые существа, но одна лишь смекалка не построит большое судно, способное пересечь океан, и не наполнит его припасами, поэтому Ладд заключил сделку, которая за один вечер предоставила ему необходимый капитал. Их кредитор никогда с ними больше не встречался. Его через неделю вообще повесили.

– Значит, это дело рук не Дерзкого Плута, – сказала я, ныряя под переплетение медных труб, стараясь поспеть за вождем. – Флеминг никогда не бывал в Америке. Это ваш отец соорудил все эти ловушки. Нарисовал карту и закопал сокровище в конце пути.

– Агафь. На офтрофе, куда фофадешь только на наших кораблях. Офтроф на этом, как его… Форте-Кале.

– Портале?

– Агафь. Между фашенфким миром и Аннуином. Челофекам его ни ф жифть не уфидеть. Даже не фытайтефь. Добратьфя туда можно только на гоблинфких лодках.

Мы обогнули выступ, и перед нами предстал ряд кораблей, пришвартованных к оживленному причалу. Точнее, суденышек, со скрипом покачивающихся на волнах и выглядевших не более надежными, чем пара поношенных старых ботинок.

– Мы что, поплывем на одном из них? – беспокойно поинтересовалась я.

– Нае! Эти дотуда не дойдут.

Я немного приободрилась, а Надд ухмыльнулся и показал вверх.

– Вон на том.

Футах в сорока над нами, привязанный канатом к скалистому выступу, покачивался вытянутый воздушный шар, формой отдаленно напоминающий огромный пупырчатый огурец. Его матерчатая оболочка была почти полностью покрыта холщовыми и кожаными заплатами с неровными стежками. Под ним, подвешенная на толстых веревках, виднелась корзина размером примерно с полусгнившую шлюпку, на которой мы оказались несколько пунктов нашего приключения назад, когда Джекаби перенес нас к высохшему пруду. Медные детали придавали гоблинскому дирижаблю ровно столько же солидности, сколько пара золотых монет – куче конского навоза.

– Великолепно! – хлопнул в ладоши Джекаби, светясь восторгом, словно школьник, которого пораньше отпустили на рождественские каникулы. – Мы вернем его завтра утром!

Воздушное судно просело и заскрипело под нашим весом. Мы едва успели подняться на борт, как Надд полоснул по канату кривым кинжалом, и корабль медленно поплыл среди скал.

Пока Джекаби разбирался со штурвалом, воздушное судно дико тряслось под каждым порывом ветра, а через несколько секунд после нашего отплытия одна из веревок, крепивших корзину к воздушному шару, просто отвалилась, и, извиваясь словно змея, скрылась в волнах под нами.

– Вы уверены, что это безопасно? – постаралась я перекричать ветер.

Джекаби ободряюще подмигнул мне из-за штурвала.

– Я уверен, что это настоящее приключение! Идите сюда, подержите ровно руль, пока я проверю двигатели.

Я осторожно пробралась к нему, морщась при каждом скрипе и толчке корзины. Дирижабль управлялся с помощью большого корабельного штурвала, подобных которому я повидала достаточно, а если задержать взгляд только на горизонте, то можно было и вовсе представить себе, что мы находимся на корабле, спокойно дрейфующем на поверхности океана.

Когда я крепко взялась за штурвал, Джекаби схватился за одну из низко висевших веревок и ловко перескочил в заднюю часть корзины.

– О, Рук, только полюбуйтесь! Замечательная конструкция. Оборудованная компактным паровым котлом, работающим на угле и пару вместо обычного гоблинского топлива.

– А какое оно, обычное гоблинское топливо?

– Как правило, это гоблины поменьше и не такие дружелюбные.

– Какие у вас интересные друзья, сэр.

Джекаби немного повозился с какими-то деталями, датчиками и циферблатами у меня за спиной. Через минуту он пробормотал нечто похожее на «Ну и ну!».

– Что? – встревожилась я. – В чем дело?

– Ни в чем! Просто восхищаюсь паровым механизмом.

Так прошло несколько часов. Мы с Джекаби сменяли друг друга за штурвалом, солнце за нами медленно склонялось к горизонту, расцвечивая своими лучами облака впереди в золотой и оранжевый цвета и ослепительно отражаясь от волн океана внизу. Иногда какое-нибудь облачко проплывало прямо под нами, и тогда наша тень плясала на его неровной поверхности. Зрелище было завораживающим.

– У нас, возможно, небольшая проблема, – прервал мою спокойную задумчивость голос Джекаби.

– Что такое?

Он откинул небольшую железную решетку ящика, показав последние куски угля из былой кучи. Решетка ударилась о ящик с металлическим лязгом.

– Заканчивается топливо?

– Я надеялся, что его хватит до самого острова, а потом мы воспользуемся этим, – он показал на вишневого цвета хлопушку в своем патронташе. – Но двигатель сжег запасы быстрее. С каждой минутой вероятность того, что мы доберемся до цели, уменьшается.

Словно в подтверждение слов моего работодателя паровой котел чихнул, а дирижабль содрогнулся и мотнулся из стороны в сторону.

– Жаль. Мы первые, кто за триста лет подобрался настолько близко к цели, а это вполне себе достижение, на мой взгляд.

– Что? Нет! – воскликнула я. – Я знаю, вы хотите все делать правильно, но мы посетили все точки на карте, и вы уж точно не будете возражать, чтобы воспользоваться хлопушкой и закончить наше приключение.

Джекаби надул губы.

– Надд знает магию своего народа. Он сказал, что остров находится в воздушном кармане между нашей Землей и Аннуином. Нам необходимо попасть туда на дирижабле. Считайте его нашим компасом. Без него прыжок, скорее всего, доставит нас в место по эту сторону завесы – где-нибудь посреди Атлантического океана без малейшей скалы, за которую можно было бы зацепиться. Не знаю, как вы, но в своей способности доплыть до берега я сомневаюсь.

Механизм за ним зашипел, и после очередного толчка воздушный корабль начал снижаться и терять высоту. Джекаби вздохнул, посмотрел на приближающиеся волны, подошел ко мне и вынул единственную оставшуюся красную трубочку.

– Даже если нам и удалось бы туда попасть, то это наша последняя хлопушка. Боюсь, приключение окончено. Наконец-то сбудется ваше желание на день рождения, мисс Рук. Мы возвращаемся домой. Позволю на этот раз вам руководить перемещением. Просто представьте, где вы хотите оказаться, и мы тут же там появимся.

– Но… мы так близко к цели! – не сдержалась я, вглядываясь в даль над водой.

На горизонте едва-едва мерцали какие-то очертания, возможно клочка суши. Так нечестно.

– Мне жаль, мисс Рук. Но это действительно последняя, – вздохнул Джекаби, протягивая мне хлопушку.

Штопаный шар над нами быстро сдувался, трепеща под порывами ветра. Меня как будто подбросило над корзиной, под ложечкой засосало. Дирижабль падал. Одной рукой я вцепилась в корзину, а другой потянула за хлопушку как раз в то мгновение, когда наше воздушное судно коснулось сверкающих волн.

Тьма пахла мокрой кожей и дымом. Я оттолкнула от себя ставшую бесполезной оболочку шара и заморгала от яркого света. Из кучи обломков возле меня раздалось приглушенное ворчание – это Джекаби тоже пытался освободиться.

– Вы что, захотели забрать его с собой? В моем доме нет места для транспортного средства такого размера. Надеюсь, Надд пошлет за ним сразу, как только… Ох, – сбросив с себя ткань, он замолк. – Мисс Рук, что вы наделали?

Остров был маленьким и мог бы поместиться, пожалуй, в одном городском квартале. Каменистую почву покрывала скудная растительность. По периметру шла полоса жемчужно-белого песка, а в середине росло единственное дерево с пышной кроной. Я огляделась. Хотя остров и окружала со всех сторон вода, формально он не находился «в океане». Покрытые рябью волны плескались футах в тридцати под нами – кусок суши просто висел над ними, словно воздушный шар.

Джекаби подошел к краю острова и глянул вниз; песок под его ногами посыпался, уносимый ветром.

– Хм-м. Немного пафосно, но впечатляет, – признал он.

– Мы парим! – воскликнула я. – Это какая-то гоблинская магия?

– Похоже, некая двойная матрица измерений вплетена в саму структуру массива суши, – сделал вывод Джекаби, хмуро рассматривая почву под ногами. – Со стороны Аннуина она должна проявляться, как отклонение направленных потоков энергии, а с нашей стороны наблюдается ярко выраженная гравитационная аномалия.

– То есть да, – кивнула я. – Это чудесно!

Джекаби перевел взгляд на меня, и в его взоре промелькнул огонек любопытства.

– Ну так что же, мисс Рук?

– Что вы хотите сказать?

– Воспользовавшись нашим последним подспорьем, вы лишили нас надежды на благополучное возвращение ради этого последнего шага. Ну так вот, мы на месте.

Отыскать место клада не составило труда – у подножия единственного дерева даже предусмотрительно была оставлена лопата. Рукоять ее давно распалась, но самого штыка оказалось достаточно, чтобы раскапывать песчаную почву. Через несколько минут я наткнулась на что-то твердое. Откидывая землю в сторону, я обнажила металлический четырехугольник.

– Вот оно, – выдохнула я.

Когда мы наконец-то расчистили клад от песка и земли, то нашему взору предстал незатейливый сундучок из кованого олова или жести. После нехитрых манипуляций серебристый круг на его вершине открылся и обнажил замочную скважину.

– Несколько маловат для жалования целой армии, вам так не кажется? – спросила я, наклоняя сундучок и сдувая пыль из скважины. Внутри что-то прогрохотало.

По крайней мере, он не пустой.

– Что там? Золото? – предположила я.

– Должен же был Флеминг чем-то заплатить гоблинам, – пожал плечами Джекаби. – Все эти сооружения и чары, мимо которых мы проходили, обошлись недешево. Нельзя даже предположить, сколько в конечном итоге осталось от его добычи.

Джекаби достал ключ из гнезда сороки, и я с замиранием сердца взяла его. Он идеально подходил к скважине, и с легким щелчком замок отворился. Я откинула крышку, и мы оба с любопытством заглянули в сундук.

– Хм-м, – протянул Джекаби. – По крайней мере, оно золотого цвета.

Внутри сундука лежала большая стеклянная фляга, наполненная жидкостью, по цвету скорее янтарной, нежели золотистой, и запечатанная пробкой с воском. Под нею лежал один-единственный листок бумаги с выведенными от руки строчками. Я вытащила записку.

Почерк выглядел более аккуратным, чем на карте, но в нескольких местах буквы скрыли кляксы, и было заметно, что писавший торопился. На листке значилось следующее:

Я дважды прочитала стихотворение, прежде чем молча передать его Джекаби.

Мы могли погибнуть. В этом сумасшедшем приключении мы едва не стали овощами и пищей для кролика. На голову нам упал замок, а сами мы упали с неба. А теперь мы застряли на далеком островке посреди океана, найти который не сможет ни один корабль, даже если бы его капитан очень этого захотел. И все ради того, чтобы коварный разбойник посмеялся над нами из своей могилы.

– Оу, – мрачно произнес Джекаби. – Понятно. Полагаю, я должен принести свои извинения.

– Все в порядке, сэр.

– Нет, вы вполне четко дали понять, что не хотите никакой суматохи в свой день рождения, но я настойчиво убедил вас ввязаться в приключение ради призрачной цели. Уверяю вас… вы смеетесь?

Я смахнула слезы с глаз и села на песок, улыбаясь.

– Благодарю вас, мистер Джекаби, за поиски сокровищ. Честно, я бы не могла придумать лучшего способа отметить свой день рождения.

Казалось, он не верит мне.

– Цель, сэр. Всегда приятно иметь какую-то цель, куда-то стремиться. Дело не в сокровище, а в стремлении его найти.

– Это, мисс Рук, безответственное и иррациональное чувство и одно из прекраснейших ваших качеств.

Он вынул из карманов пару стаканов и надежно установил их в песке.

– Итак, выпьем за Дерзкого Плута?

Взяв бутылку из сундучка, он принялся расшатывать и вытаскивать пробку.

– А что, если вместо этого выпить за приключение?

– Не стану возражать, – наградил меня гордой улыбкой Джекаби.

Мой отец пил виски. Он говорил, что этот напиток пахнет дымом, как изысканная сигара. Виски Флеминга на вкус походил на смесь скипидара с прогнившими кожаными башмаками, и зелье тут же высушило всю влагу у меня рту, словно я проглотила губку. Джекаби удалось прокашляться раньше меня, но и он продолжал облизывать губы и протирать зубы языком.

– Я, конечно, не знаток, – прохрипела я, когда ко мне вернулся дар речи, – но по-моему, этот алкоголь перебродил еще в первую сотню лет. О боже, я до сих пор чувствую во рту этот вкус!

Утром гоблины – столь же дотошно взимающие долги, как и расплачивающиеся по ним, – явились забрать свой отданный во временное пользование дирижабль, и никогда в жизни я не была настолько рада расплатиться по долгам. Вождь Надд пригласил нас на борт своего корабля и быстро расправился с остатками бутылки, пока мы делились с ним своей историей. В Нью-Фидлем мы вернулись к вечернему чаю. Но предыдущую ночь – ночь моего дня рождения – мы провели у костра на волшебном парящем острове, наблюдая за садящимся солнцем, окрашивающим в янтарный цвет волны бескрайней Атлантики.

Мой день рождения не остался неотмеченным, как я надеялась. Случилось нечто гораздо более восхитительное – он оказался отмеченным жирным красным крестом.