Хатун подняла голову и улыбнулась детективу.

– Вам ведь прекрасно известно, что рыба не клюет. Но я пообещала хоть раз в неделю проверять, не изменилось ли что. Все это, конечно, зря, но лучше уж отморозить себе зад, чем рассердить сами знаете кого. Пускай он и маленький. – Она многозначительно постучала пальцем по носу.

– Об этом лучше не забывать, – сказал ей Джекаби, а затем повернулся ко мне: – Она дала слово одному троллю… Насколько я помню, она зовет его Хамметом. Когда ей удается поймать хоть маленькую рыбешку, она оставляет ее под мостом для него. И так с начала осени.

– Очередная воображаемая угроза? – прошептала я.

– О, нет. Тролль вполне реален. Это его мост. Он крошечный, но от этого еще более сварливый и вредный. По его вине немало пропавших домашних животных и представителей местной фауны встретили свой конец. Но кошек он любит – при случае даже ездит на бродячем рыжем коте.

– Тролль? – переспросила я. – Серьезно?

– Можете мне не верить, но если хотите остаться целой и невредимой, либо держитесь подальше от этого места, либо заплатите ему за проход.

– Хорошо, – сказала я, снова подавляя свой скепсис. При работе на Джекаби мне приходилось делать это все чаще. – Но тролли ведь… едят людей? Может, Хаммет и есть наш убийца?

– Интересная мысль. Не могу представить себе взрослого тролля, который оставит тело, не обглодав кости. Мы ведь не выбрасываем апельсиновую мякоть, съедая лишь кожуру. Что же до Хаммета, он весьма сварлив, но угрозы не представляет. Он бы и рад хорошенько нас пожевать, но я однажды видел, как он проиграл в схватке с крупным барсуком. Так что… сомнительно.

Он снова повернулся к Хатун, которая сунула удочку под мостик и вышла нам навстречу. Она была на голову ниже меня. Ее седые волосы были стянуты в неряшливый пучок, а покрытое морщинами лицо выдавало многие годы, проведенные под открытым небом. На ней было нагромождение рубашек, юбок и шалей, истрепанных и выцветших до мягких пастельных тонов и унылых серых красок. Она стояла, гордо выпрямив спину, и всем своим видом выражала непреклонную уверенность в себе, благодаря чему казалась величественной, даже несмотря на лохмотья.

– Хатун, позвольте представить вам мою новую помощницу, мисс Эбигейл Рук. Мисс Рук будет работать со мной в обозримом будущем. Не стесняйтесь говорить о чем бы то ни было в ее присутствии.

Хатун взглянула на меня с подозрением, сделала полшага в одну сторону, затем в другую. В процессе этого она пристально смотрела мне прямо в глаза.

– Хм, – протянула она, – хорошо. Приятно познакомиться, мисс. Полагаю, вы расследуете то дело в «Изумрудной арке»?

Я посмотрела на Джекаби, но его, похоже, ничуть не удивило ни ее поведение, ни точная догадка.

– Так и есть, – ответил он.

– Откуда вы об этом узнали? – Я хотела, чтобы это прозвучало как вопрос настоящего детектива, но вместо этого с моих губ сорвался лишь восхищенный шепот.

– Само собой, она об этом знала, – бросил Джекаби и раздраженно махнул рукой в сторону города. – В трех кварталах отсюда десяток полицейских и целая толпа зевак устроили шумную сцену. Если бы не эта мельница, их бы и отсюда было видно.

– Думаете, вы такой умный? – Хатун погрозила детективу пальцем. – Да будет вам известно, я видела гораздо больше, чем парней с жетонами и кучу веревок. Я была там прошлым вечером и заглянула дьяволу в глаза, это уж точно. Полагаю, вы тоже его видели, а? Нельзя ведь не поверить в то, что видел своими глазами. Это не в вашем духе.

– Вы его видели? – удивившись, переспросил Джекаби. – Хатун, вы говорите, что видели убийцу прошлым вечером?

– Убийцу? – теперь удивилась уже Хатун. – Мама дорогая. Должно быть, так. Я этого не поняла. Кого он убил?

– Брагга, – ответила я. – Артура Брагга. Газетчика. Вы его знали?

– Нет, – покачала головой Хатун. – Бедняга. Но сегодня я замолвлю за него словечко.

– Вы ведь еще не говорили ни с Марлоу, ни с его подручными? – спросил Джекаби.

– Нет, я ничего не говорила ни единой душе. Всю ночь не снимала шали: не хотела, чтобы кто-нибудь нашел меня после увиденного.

– Вы прятались в своей шали? – уточнила я.

Хатун плотнее запахнула бледно-голубую шаль, наброшенную на плечи.

– В ней меня видят только уличные попрошайки да бездомные. Их опасаться незачем: они в основном хорошие люди. Что же до остальных… Она не делает меня невидимой, просто скрывает от глаз. – Она гордо улыбнулась.

Мы с Джекаби переглянулись.

– Я же вас нашел, – заметил мой коллега.

Хатун многозначительно ему подмигнула.

– Ну что вы, детектив, вы же ищете не по правилам!

Джекаби снова взглянул на меня.

– Мисс Рук, вы сейчас…

– Да, конечно, я ее вижу.

Детектив повернулся обратно к Хатун.

– Боюсь, ваша шаль не работает, – с сожалением в голосе сказал он. – Так что именно вы видели вчера вечером в «Изумрудной арке»?

– Ой, да какая разница? – Хатун подошла вплотную к нам и оглядела меня с ног до головы. – Юная леди, у вас прелестное платье.

– Спасибо, я…

– Где вы живете?

– Ну… – Я еще не нашла себе жилье, ведь после нескольких часов работы мне было неловко просить Джекаби о недельном авансе. – Я как раз ищу жилье.

Хатун показала Джекаби язык.

– Вот видите? Она бездомная. Шаль в порядке.

Джекаби недоуменно взглянул на меня, но решил не уходить от главной темы.

– Хатун, что там с «Изумрудной аркой»? Что вы видели? Опишите как можно точнее.

– Что ж… – Она огляделась и понизила голос. – Вечер был поздний. Солнце давно село, а фонари на том углу не горели. Им нужно заменить фитили: в том квартале они вечно перегорают. Но луна была почти полной и неплохо освещала улицу. Я вышла посмотреть, не найду ли чего для Хаммета. Он грозит пустить меня в суп, но сейчас холодает, и я волнуюсь за него. Бедняга уже несколько недель кашляет. Я как раз была напротив рынка «Чендлерс» – Рэй частенько выкидывает кости и рыбьи головы, – когда из здания «Изумрудной арки» раздался громкий звук. Я подняла голову и увидела в окне силуэт. Окно было не на верхнем этаже, а на втором сверху. Потом окно скрипнуло, кто-то высунул голову и осмотрел улицу.

– Вы рассмотрели его лицо? – спросил Джекаби.

– О, да. Такое лицо мне ни за что не забыть. Он высунул голову, и я увидела злющие глаза и жуткие острые зубы. Он смотрел на улицу, но на мне была шаль, поэтому он меня не увидел. Потом он на секунду скрылся внутри, а затем из окна показалась нога. Он вылез на балкон. В тот момент я попятилась и налетела на целый ящик железяк, который какой-то дурак оставил на улице. Они со звоном посыпались на тротуар, и это чудище залезло обратно в окно и закрыло его наглухо.

– Вы точно уверены, что это был не человек, а какое-то другое существо? – уточнил Джекаби.

– Да, это было чудище. В лице ничего человеческого. Но вот что странно: одет он был как человек. Я стояла в темноте, а он был высоко, но я все равно разглядела брюки и строгий пиджак. Одежда была обычной, только обувь выделялась. У него были блестящие металлические башмаки. Когда он вылезал из окна, подошвы светились как раскаленное железо. На балкон он спрыгнул с громким стуком. Я долго стояла в том переулке: думала, может, он вернется. Но он не вернулся. Видимо, вышел через переднюю дверь.

Джекаби погрузился в раздумья.

– Так и было, Хатун. Его следы остались на лестнице. Может, вы еще что-то видели?

Хатун сообщила нам, что после этого вернулась домой и больше не видела ни самого чудовища, ни чего-либо необычного.

– Но будьте осторожны, – добавила она. – В последнее время трубы редко поют. Для города это не к добру. Они знают: что-то не так.

Поблагодарив Хатун за уделенное нам время и сообщенные сведения, Джекаби протянул ей яблоко, которое вытащил откуда-то из рукава. Покончив с любезностями, мы оставили женщину на замерзшем мосту и вернулись на улицы Нью-Фидлема.

Когда мы миновали несколько кварталов, я прервала раздумья детектива.

– Вы были правы, – сказала я, – насчет башмаков. Пускай она и не все поняла, но увидела именно то, что вы и описывали. Башмаки у него металлические. Это ведь хорошо? Мы сузили круг поисков и исключили большинство вариантов.

– Да, это так. Вот только это вовсе не хорошо.

– Почему?

– Она сказала, что на нем был пиджак.

– И это плохо?

– С монстрами все просто, мисс Рук. На то они и монстры. Но чудовище в костюме? В принципе, это просто злой человек, негодяй, а злой человек куда опасней.