Глава 9. Ария

У Энзарио меняются глаза. В светло-карих радужках вспыхивает заинтересованный огонь. Он переливается оливковым и прячется под густыми ресницами. Скулы хищно вытягиваются, губы изгибаются в коварную линию улыбки.

– Если сдашься, выполнишь мое желание, – смотрит на меня и не моргает. – Так что, фурия, ты хоть саблю в руках держать умеешь или только комариным кортиком отмахиваешься?

– Если ты о той зубочистке, которой размахивал на борту Ласточки, то я с ней прекрасно справлюсь.

Скрещиваю руки на груди и возвращаю пирату негодующий взгляд. Я совершенно опустошена и вымотана, но он не узнает. Нет-нет-нет!

Никогда не поймет, чего мне стоил весь этот цирк с раздеванием.

Мне нужно было как-то его раскачать. Заставить дать мне оружие. Вывести из этой комнаты. Видит Ишис, мне проще сказать ему что-то в лоб, чем разыгрывать сладкий спектакль.

Осталось сыграть только на гордости. Заставить его желать переломить меня, подчинить. И жажда эта должна быть так сильна, что он согласится на поединок. Только бы доказать свое превосходство и власть. А уж я не простая «папина дочка». Меня обучали лучшие из лучших, и я проверну сталь в его груди!

Плевать, что будет дальше. Даже если меня убьют, то картой уже никто не воспользуется. Враг будет повержен. Моя кровь сгинет в море.

Мне нужны его слабые места, а их нет. Даже будучи на взводе он не пытается давить слишком сильно: держится, сопротивляется. Никакого насилия.

А ведь мог бы. Я не слепая, вижу, каких трудов ему стоит эта игра в безразличие и самоуверенность.

Почему? Почему просто не ломает? К чему эта забота, колыбельные, исцеление слезами? Почему просто в трюме не бросил? Подкармливал бы, чтобы не сдохла, и дело с концом.

Но нет. Он держится, даже по-доброму разговаривать пытается. Все-таки вину чувствует? Или просто вот такой сам по себе?

И ведь он не убивал отца…

Где-то в голове противно пищит тонкий голосок меня самой, слабой и понимающей. Малышки Арии, которой только стукнуло десять, и она смотрит на мир широко распахнутыми глазами полными восторга и готовности прощать.

Он не убивал…

Но он затопил Ласточку. Мою жизнь. Мою семью!

Не убивал. И вспомни, отец даже не пытался сражаться. Даже не пробовал увести корабль. Будто сдался.

Не увел бы. Совсем разные скорости.

Но дело не в этом, ты же понимаешь. Папа не пытался. Знал что-то? Чувствовал неизбежный финал?

Веду плечом, отмахиваюсь от настойчивого голоска. Я в плену врага. И даже если он вынудит меня подчиняться, то я буду делать это по своим правилам.

Пират выступает вперед. Молчит. Только продолжает смотреть в глаза. Так долго, что я мечтаю отвернуться, но не сдаюсь.

– Держи, пригодится, – он протягивает мне плетеный кожаный пояс. На вид совсем не мужской. Бывшей любовницы?

Стискиваю пояс и смотрю на него, как на ядовитую змею. Почему меня это вообще волнует?

– Брон! – дверь дергается, и кто-то снаружи грохочет кулаками по обшивке. – Ты там живой, капитан? Или девка заездила, капитан? – противный голос подхватывает грохот смеха команды.

Энзарио подмигивает мне и распахивает дверь.

– Я тебя когда-нибудь разжалую за бесцеремонность, Риччи! Сколько дней до порта?

– Четыре, капитан Энзарио! – добродушно и весело отвечает светловолосый моряк. Кудрявый, как овечка.

– Хорошо. Завтрак готов?

– Мы уже и пообедать успели, – хохочет кто-то другой.

– Вот и молодцы, – отвечает спокойно пират, а затем гаркает: – Свалили все с палубы, и чтобы я час не видел ваших любопытных носов! Усекли?!

Гул голосов затихает в шорохе шагов, а Энзо поворачивается ко мне:

– Ну, что ж, теперь можно и подраться, – и улыбается, как сытый кот. – А то твои голые ножки сведут команду в могилу, – поясняет он и машет рукой назад.

Усмехаюсь в ответ. Он не дождется от меня волнения или страха. Вот только Бикуля бы выручить, за него тревожно и неспокойно на душе. Оставила в трюме, знак подала, чтобы тихо сидел.

Спасти бы друга, но я понимаю, что не нужна ему моя помощь. Он спокойно дотянет до порта и сбежит, не маленький. Сильный зверь, умный, прятаться умеет, двери открывать и воровать, если нужно. Выкарабкается.

Оглядываю Энзо с ног до головы, прикидываю его рост и вес.

Вот же швабра, не меньше двух метров в высоту! Сильный. Весит вдвое больше меня, минимум.

Прекрасно сложен, явно не первый год саблей размахивает. И жизнь на корабле не сахар, сама знаю.

Красивый…

Я бы даже сказала очень.

Так. Эта мысль явно лишняя!

Закусываю губу только бы не вспоминать, как прижимал к себе крепко и песенку напевал.

Но памяти я не указ и она, будто в насмешку, подкидывает новые и новые картинки, а щеки вспыхивают предательским румянцем.

Прикрываю глаза и пытаюсь сосредоточиться на поединке, а Энзо, чтоб его спрут сожрал, словно мысли читает, и усмешка только шире становится.

Рост и вес – его слабость. Он не может быть быстрее меня.

Когда я буду скользить по палубе, нанося удар за ударом, пирату придется несладко.

Бросаю взгляд на карту, и в груди все переворачивается.

Отец всегда говорил, что это сокровище может принести одни лишь беды.

Но я бы хотела на посмотреть, что прячут эти точки…

Одним глазком глянуть, что наша семья оберегала поколениями.

А может стоит это сделать? Что решит вот эта отчаянная игра? Моя смерть отцу тоже не поможет. Не вернет Ласточку.

И разве мне не интересно?

Разве я не хочу знать, что там, за этими странными отметками?

Ты сама себе врешь, Ария. Ты даже не пыталась убить его во сне, хотя могла попробовать. Месть ведь сладка, правда? Но ты прикипела к карте, как зачарованная, и хочешь пройти этот путь, хотя боишься себе в этом признаться.

Ты хочешь поплыть с ним. К неизвестной земле.

Разве отец не поступил бы так же?

Он ценил приключения. И все риски понимал. Но по пути карты никогда не следовал. Ни-ко-гда.

Откидываю волосы назад и стягиваю их в узел на затылке. Всерьез подумываю их отрезать. У пирата не должно быть ни одной возможности меня схватить!

– Долго марафет будешь наводить? Или драться пойдем? – говорит Энзо, насмехаясь, и хитро щурится. – Уж очень желание хочется озвучить.

– Мою роскошную гриву убрать надо, как следует, – отвечаю насмешливо. – Это твои три волосины можно скрутить ремешком, и всех делов.

Упираю руки в бока.

– Пойдем, пират. А то порвешься от нетерпения.

– Не порвусь. Беспокоишься за меня? – хмыкает и довольно улыбается. Проводит ладонью по волосам и собирает их назад, приоткрывая загорелое лицо и горячие глаза. – А вот на твои роскошные растрепанные волосы я посмотрю с удовольствием. В движении. В динамике. С огоньком. Если, конечно, ты не будешь шевелиться, как улитка. Кстати, я даже придумал желание, – Энзо закатывает мечтательно глаза. – Сомневаюсь, что твои нежные пальчики удержат настоящую саблю, потому наслаждаюсь победой заранее.

Он отходит в сторону и дает мне дорогу.

Пропускаю колкость мимо ушей и прикладываю руки к щекам.

– Конечно, беспокоюсь! Если ты помрешь ненароком от нетерпения, то мне придется что-то делать с твоей командой.

Вскидываю голову и прохожу к выходу. Пальцы касаются дверной ручки. Теплая, немного шероховатая. Поворачиваю ее и распахиваю дверь настежь.

– О, да, если я помру – это будет катастрофа. Честно, я даже не представляю, что ты будешь с парочкой десятков мужиков делать. Ха, я бы даже сдох, чтобы на это посмотреть, – отчего-то его последние слова натягиваются, как тетива лука. Пират идет следом и печатает шаги. Босой вышел, не стал надевать сапоги, будто уравнял нас. Хоть в этом плюс.

Я чуть оборачиваюсь и одариваю его хищной улыбкой.

– Сдох бы, чтобы посмотреть? Чего же ты меня не выпустил к ним голой, когда утопиться предлагал? Зрелище было бы завораживающее.

Чувствую, как из узла волос выскакивает тонкая прядка и падает на шею. Порыв прохладного ветра дергает подол и забирается под ткань, оглаживая бедра.

На мне нет ничего, кроме широкой пиратской рубахи. Это, конечно, даст мне фору, ведь я почти ничем не скована.

Но и сверкать голой задницей во время резких взмахов и поворотов – то еще удовольствие.

Невидимые пальцы игривого ветра подхватывают одежку и поднимают ее почти до пояса. Я поспешно хватаю ее руками и резко опускаю вниз.

Вот угороздило же, мать моя каракатица!

– Могу устроить, – Энзо наклоняет голову и открывает рот, делая вид, что хочет позвать команду…

– Зови, – пожимаю плечами, – больше зрителей для твоего позорного проигрыша.

– Обойдутся, – бурчит он и смотрит исподлобья. Темные волосы падают на лоб и прикрывают зелено-золотистое болото его глаз. В такие глянь – не выберешься вовек. Его губы шевелятся, а я с трудом разбираю его слова: – А кто проиграет, сейчас посмотрим. Пока ты только болтаешь и юбку держишь, чтобы не улетела.

Подает мне саблю, потряхивая позолоченной ручкой перед лицом.

– Смотри, а то свою победу проспишь, – смеется он белозубой улыбкой и отступает в боевом выпаде, направляя в меня острие оружия. – Начнем?

Становлюсь в стойку и поднимаю клинок. Держу крепко, без дрожи и чуть покачиваю его из стороны в сторону, описывая замысловатые зигзаги. Ветер дергает рубашку снова, но это меня уже не волнует. Есть только я и мой противник.

Облизываю губы, ловлю его взгляд, полный штормов и яркого солнца.

– Давай, Энзо. Иди ко мне быстрее.