Эпилог

Выныриваю из вязкой черноты и упираюсь взглядом в потолок. В горле сухо, как в пустыне, тело тяжелое, будто из камня выточено.

Осторожно поднимаюсь и касаюсь груди, не нахожу привычной сферы и оттягиваю ворот мягкой рубахи. Осколки исчезли, оставив после себя только круглый отпечаток. Венозная сетка тоже пропала.

Резко вдыхаю, вспоминая все, что случилось. Память бьет по голове раскаленным молотком, и я скатываюсь с кровати.

Что же я сделала?! Желание сработало?!

А если нет?

– Нет, только бы получилось… пожалуйста!

Натягиваю штаны из тонкой, но плотной ткани и плетусь к двери.

Только бы получилось!

Я не смогу жить, если нет…

Почти вываливаюсь из каюты и бреду по палубе.

Ойс висит высоко, поливает корабль золотом и теплом. У руля застыл Скадэ, а рядом с ним Энзо, что-то говорит, указывает вдаль.

Выискиваю Федерико взглядом и вижу его рядом с Риччи. Они смотрят вперед и сверяются с картой.

Горло сдавливают слезы облегчения. Делаю несколько неуверенных шагов и прикладываю руку ко рту, чтобы не разрыдаться в голос.

Сработало!

– Ария! – замечает меня Энзо. Молниеносно подлетает и приподнимает меня за талию. Шероховатые ладони касаются кожи через тонкую ткань хлопковой рубашки. Он утыкается носом в шею, делает глубокий вдох и шепчет: – Моя Ария… Ты так долго спала. Так долго, что я думал с ума сойду.

– Я думала, что все кончено, – плачу, прижимаясь к нему сильней. Не стыдно, даже наоборот. Легко, будто пудовую гирю с груди сбросила. – Что проснусь, а Федерико… Прости меня, Энзо, я так боялась, что не смогу… что ты возненавидишь меня. Все вышло, да? Когда у него день рождения?

– Так сегодня же! Мальцу тридцатник, смотри какой вымахал! Да за что тебя прощать, глупая?! – он отодвигается и вытирает большими пальцами мои слезы. Целует руки, замирает губами на татуировке кольца. – Ведь… Смотри, – и раскрывает свою израненную ладонь. Веточки порезов затянулись, но все еще свежие, глубокие и настоящие. – Видишь? Это чудо, Ария. Я смогу состариться, Федерико сможет жениться, Савья повзрослеет, ты станешь матерью моих детей. Учти, не один раз. У нас будут внуки. Много, много внуков! Рыжая фурия, как же я тебя люблю!

– Я просила исцеления для твоей семьи, – бормочу и рассматриваю рисунок кольца на пальце. – Не думала, что спасусь сама…

– А разве ты не моя семья? И носишь моего ребенка, – улыбается Энзо и прижимает к себе. Сильно, будто боится, что я растворюсь в его руках. – Так вот оно что… Вот и чудо нашлось. Федерико, ты слышал?

Парень выныривает из-за плеча отца, как игрушка из коробочки и одаривает меня широкой улыбкой. Отбирает меня у Энзо и сжимает в крепких объятьях. Закатываю глаза и недовольно ворчу. Я же не кукла, мать их.

Хотя демон с ним. Живой, настоящий. Свободный. Пусть обнимает.

– Что я могу сказать, – тянет насмешливо. – Богиня нехило сама себе подгадила.

– Я не понимаю… – бормочу тихо, а Федерико звонко смеется.

– Раньше не было никакой регистрации брака в столице, – говорит он. – Брак считался заключенным, если Ишис его благословила. Для этого, конечно, требовался специальный ритуал, и все такое, а богиня не могла отказать в благословении. Такие у нее божественные обязанности.

Федерико кривит губы в ухмылке.

– Так как я мастер ритуалов, то Ишис благословила ваш брак еще на третьем острове. И так как ты просила исцеление для семьи Шарп, то сама же под него и попала. Мне стоит обращаться к тебе «госпожа Шарп», – он ловит мой взгляд и не может сдержать смех.

– Я надеюсь, мы теперь квиты, – хмуро говорит Энзо. Тянет меня снова к себе. – Эй, сын, не увлекайся! Это моя девушка!

– Будете так дергать и во-первых, меня стошнит, – ухмыляюсь, широко и весело, – а во-вторых, я прикажу Бикулю связать обоих.

– И почему мне кажется, что он тебя не послушает? – усмехается Энзо и показывает в сторону.

Федерико подзывает свистом кота и встает в позу «нападу на тебя». Бикуль отвечает коротким «мяу», прижимает уши, сгибает шею и почти кладет голову на зеленые лапы. С прыжком налетает на парня. Они кувыркаются по палубе, подбивая удивленных моряков, что рассыпаются в стороны с хохотом. Федерико шутливо отбивается от лиан, а когда Бикуль щекочет парню шею и переворачивает на спину, тянет его к себе и треплет пушистый загривок.

– Все, попался! Заобнимаю!

Издаю резкий боевой свист, и Бикуль скручивает Федерико по рукам и ногам. И спокойно садится сверху. Склоняет голову набок и протяжно урчит, поглядывая в мою сторону.

– Учись, пока я жива, – ветер вплетается в волосы и дергает пряди. Играется, поднимает вокруг красное облако. Смотрю вперед, на синее море, и хочу спросить, куда же мы плывем, но замираю от накатившего восторга и облегчения.

Свободны. Мы свободны…

И раз так, то важно ли, куда плыть? Куда угодно. Отличный план.

– Свободны, – шепчу одними губами.

– Бикуль, предатель! – ворчит Федерико за спиной. – Ария, спаси меня! Мама! Он же меня раздавит своей зеленой задницей!

Бикуль только недовольно мяукает. Не такой уж он и тяжелый.

Свищу коротко и резко. Отзываю друга.

Руки Энзо скользят по плечам, притягивают к груди.

Хорошо.

Спокойно.

– Куда мы теперь, пират? – спрашиваю, а губы в улыбке растягиваются.

– К родным берегам, – говорит он. – Хочу показать тебе места, где я родился. И Савью забрать из приюта. Хватит разделять семью. Я хочу, чтобы все были рядом.

– Капитан! – откашливаясь в кулак, громко говорит Риччи. – Там Бруно к столу зовет. Будущей мамочке нужно хорошо есть, – и подмигивает мне из-под светлой кудрявой челки.

Поворачиваюсь к Энзо, а он отводит взгляд и едва сдерживает смех.

– Что, всем уже похвастать успел? Когда настанет очередь дочери, я буду молчать до последнего.

– Эм… Ария, так вся команда слышала, – он смеется. – Сама Ишис, будь она спокойна в своих чертогах, сообщила это возле врат. Да и многие заметили раньше, чем я. Риччи только вчера сказал, что еще прикованный к постели это понял. А Бруно уже все меню перестроил. Даже Федерико знал! – он смотрит на меня сквозь ресницы как-то особенно и тянется поцеловать. Шепчет в губы: – Сразу не призналась мне, негодница… Придется наказать тебя за это.

– Вот же! – наиграно хмурюсь и чмокаю его в щеку. Отстраняюсь и бегу в сторону небольшой комнаты, где моряки обычно едят, а вслед мне летит звонкий смех Федерико и рычание Бикуля. – Приберегите наказание до вечера, капитан!

– Мамка, а меня отпустить?! Снимите с меня это дикое и волосатое растение! – воет со смехом Федерико.

Оборачиваюсь и наблюдаю, как Бикуль, расположившись на парне и обмотав его руки и ноги цветастыми лианами, усердно вылизывает сыну капитана короткую челку.

*** Энзарио ***

Портовый городок Ольховая роща всегда казался мне мрачным и тухлым, но сегодня он удивляет меня.

Ойс окрашивает прибрежную кладку мягким золотом, пышные деревья на аллеях раскачиваются от теплого ветра и подмигивают оранжевыми огоньками цветов. Пахнет пряностями и ванилью. Легкой, ненавязчивой сладостью.

Ария подставляет румяное лицо свету и прикрывает глаза. А я вспоминаю, как ласкал ее в каюте вчера и сегодня утром, заставляя кричать. И чувствую, что надо приглушить немного свое воображение, потому что не доживу до Вайна. Буду приставать к жене в повозке.

Людей тьма, размеренный шум и мягкий гул. Но такой приятный уху, не передать словами. Может, я в прошлые разы был здесь в плохом настроении? Но вспоминать не хочется, пусть прошлое останется за плечами, а я хочу идти дальше.

Сначала мы едем в приют. Савья выбегает навстречу и замирает прямо перед нами. Смотрит на Арию. Изучает, скользит по ее лицу, наклоняет немного голову, позволяя пшеничным волосам рухнуть на худые плечи.

– Дед, ты ничего не хочешь сказать?

Ария улыбается и смотрит на меня насмешливо из-под густых ресниц, а в синей глубине пляшут золотые смешинки.

– Он от волнения всегда дар речи теряет, – она выступает вперед и протягивает Савье руку. Бесстрашно, как если бы знала мою внучку сотню лет. – Меня зовут Ария, – тихий смешок. – Твой дед много о тебе рассказывал, Савья, золотистый одуванчик.

– Приветик, – говорит внучка, улыбаясь, и смотрит мне в глаза.

– Поехали домой, – отмирая от восторга, подхватываю ее. – Высокая стала! Настоящая красавица! Вся в бабушку, – опускаю малышку и бросаю осторожный взгляд на Арию. Прошлое из меня не вычеркнуть, оно будет напоминать о себе каждый день. Его можно увидеть в глазах моих детей и внуков. Примет ли Ария меня и их?

Фурия смотрит на Савью с тем же теплом, как и на Федерико. Как на часть семьи. Она становится рядом и смешно хмурится, тянет слова:

– Я в этой семье одна коротышка получаюсь. Савья скоро меня перерастет.

Целую обоих в волосы, и прижимаю к своим плечам. Ария пахнет привычно ландышами, а малышка Савья сушеными лимонными дольками. Я так люблю моих женщин, что готов расплакаться на месте. В сердце щемит от одной мысли, что мог потерять.

– Беги, – показываю внучке повозку. Прочищаю горло, чтобы добавить увереннее: – Там тебя Федерико ждет.

– Она – чудо, – тихо говорит Ария, когда внучка скрывается из виду. – Как я и представляла. Надеюсь, что мы поладим. Все-таки я – незнакомка. Странный и неведомый зверь. Но я подозреваю, – она хитро прищуривается, – что у Бикуля скоро снова сменится хозяин. Он любит детей.

Молчу и улыбаюсь. Эмоции прут из меня толчками, путают мысли, разогревают кровь в жилах. Подхватываю Арию на руки и несу к нашей повозке. Не даю ей нормально сесть, налетаю на губы. Толкаю язык и забираю ее дыхание. Пальцы зарываются в мягкие волосы, и по телу мчится сладкий огонь. Отрываюсь на миг, чтобы постучать вознице в зашторенное окно. Повозка дергается, а Ария подается ко мне.

Ладони задирают ее юбку. Черное платье, почти такое, как прошлое, только с закрытой спиной и просторной талией. Для ее удобства. Животик еще не округлился, но я уже чувствую перемены.

Расстегиваю ширинку и приподнимаю Арию над собой. Сталкиваемся взглядами. Синий океан топит меня и забирает остатки сомнений.

– Уверена?

Она упирается ладошками в стенку над моей головой и целует сама. Жадно, как в последний раз, прикусывает губы, гонит жар по моему телу, забирает себе все хриплые стоны. Устраивается удобнее и подается вперед, трется умопомрачительно медленно, жарко, до мурашек по позвоночнику.

– А ты уверен? – выдыхает мне в губы и улыбается. И в этой улыбке настоящая бездна и вызов.

Путаюсь в юбке. Готов порвать ее к черепашьей бабушке! Добираюсь до мягкого кружева, пальцами отодвигаю и позволю себе маленькую вольность: проникаю во влажное тепло. Ласкаю быстро, сам свирепею от возбуждения, но тяну. Хочу вывести ее удовольствие в бесконечную степень.

Ария выгибается, закусывает кулак, чтобы сдержать стон. Прикрывает горящие глаза и отдается на волю моим ласкам, но о большем не просит. Молчит упрямо, будто от этого зависит ее жизнь.

Что же ты, фурия? Попроси меня, как обычно это делала!

Я сатанею от желание вырвать из нее это хриплое «пожалуйста», но Ария настроилась на решительное молчание и только тихо всхлипывает, цепляясь за мою рубашку.

Решила переиграть меня? Рыжая… Моя.

Развязываю лиф и выпускаю на свободу налитые груди. Касаюсь языком набухших сосков, кусаю и наслаждаюсь сладким стоном жены. Да, ты сдашься, фурия…

По пальцам катятся ее спазмы, заставляя сильнее сдавливать нежную кожу зубами. Если она не попросит сейчас, я стану зверем.

Ария прикусывает мочку уха, цепляет серьги-колечки, но молчит. Скользит губами по шее, ловит мой пульс, острые зубки сжимаются на жилке под горлом. Чуть выше, ее глаза прямо напротив моих, язык обводит нижнюю губу. Ария ворует быстрые голодные поцелуи, и мелко дрожит от накатывающего удовольствия.

Повозка качается, или это мы с Арией? Так ритмично, так болезненно-приятно. Я дурею. Откровенно дурею от ее запаха. И рычу, потому что ломаюсь от возбуждения.

– Победила! – вынимаю пальцы и тяну девушку выше. Насаживаю на себя, погружаясь в горячее лоно, и разрешаю ей взять темп. Только вдох и выдох для меня сейчас важны, только синие глаза, только губы и юркие пальчики, что скользят по моим плечам. Тону в ее всхлипах и движениях вниз. Сдавливаю пальцами упругие бедра и тяну, тяну, тяну на себя.

Она расстегивает мою рубашку, едва сдерживается, чтобы не разорвать ее на части, выдрать пуговицы с мясом. Ведет ногтями по коже, оглаживает плечи, приподнимается и насаживается глубоко, до упора и гортанного стона. Еще раз. И снова. Напирает сильнее, вырывает из моего горла звериное рычание.

Ее ногти впиваются в кожу, а у меня темнеет в глазах от одной мысли, что эти следы останутся навсегда.

– Скажи мне, Энзо, – выдыхает она и сжимает руки на моих запястьях. Тянется выше, ведет по груди, к тонкой шее, заставляет коснуться лица и проводит языком по пальцам, прикусывая их, втягивает в рот. – Скажи…

Мир скручивается в тугую спираль, а жар в паху нарастает, давит тяжелым раскаленным камнем. Меня ведет от каждого ее движения. Срываюсь и накручиваю огненные волосы на кулак, заставляю открыть горло, наклоняю Арию ближе и слизываю бусинки пота с белоснежной кожи.

И с острой стрелой, что пробивает все тело шепчу, или кричу:

– Я тебя люблю…

*** Ишис ***

Остров русалок, чтобы поглощать души.

Остров страхов, чтобы подпитывать разум.

Остров Глэн-тэй, чтобы собирать кровь и плоть.

Остров зеркал, чтобы хранить воспоминания.

Все, ради этого момента! Все, ради силы, напитавшей медальон и превратившей карту в пепел.

Все ради одного всплеска могущества, недоступного богам, но необходимого, чтобы разорвать завесу между живыми и мертвыми.

Даже если меня за это распнут, лишат божественности, я не могу отступить.

Я долго ждала. Слишком долго.

Украшение крошится в моих руках, вместе с ним пеплом осыпается и карта. Падают последние замки, разрывается оковы, раскрываются двери между мирами.

Запретные даже для богов.

Запускаю руку в липкое черное месиво, вижу, как кожа лопается и вниз падают тяжелые красные капли. Хохочу и плачу одновременно, дергаю, чтобы вытащить на свет хрупкое тело.

Срываю с бледной кожи клочки зловонной паутины. Губы сами собой растягиваются в хищной усмешке.

Я еще не закончила с тобой, Шарп. Ох, не закончила.

Девушка у моих ног стонет и открывает глаза. Золотисто-карие, теплые, как у ее отца.

– Ну, здравствуй, милая. Мамочка заждалась.

Конец