Глава 23

Ещё не рассвело, когда горничная разбудила Адель, объявив о прибытии модистки. Быстро приведя себя в порядок, она приняла известную во всей Алазии портниху в своих покоях. Энергичностью этой уже, кстати, немолодой женщины с цепким взглядом и повадками заправского дельца, прониклись все – и сама Адель, и дворецкий, который ожидал в гостиной и слуги.

– Не тушуйтесь, милая, – одёргивала она Аделину, – я за свою жизнь повидала столько женских задниц и сосков, что мне завидуют все мужики королевства!

Ворвавшись в спальню ураганом, запихнула Аделину за ширму, чтобы скрыть её от глаз своих помощниц и чуть ли не сорвала с молодой женщины домашнее платье:

– Вам с такими бёдрами не пристало носить юбки подобного кроя! – выговаривала она Аделине, деятельно обмеряя лентой округлости. – А вот декольте могли бы более глубокое себе позволить и знаете что? – прищурила глаза и, не продолжив, кивнула сама себе, повернула молодую женщину к себе спиной, – О, какие ягодицы! – воскликнула, вгоняя Аделину в краску.

Ещё ни одна женщина с таким энтузиазмом не рассматривала её тело и не обсуждала с такой эмоциональностью.

В итоге, обескураженная Адель согласилась с выбором модистки тканей, фурнитуры и украшений, положившись на её профессионализм. Проводив её и весёлую стайку помощниц, которые забрали с собой принесённые образцы кружев, тканей и различных лент, сеточек и всякой всячины, облегчённо выдохнула, глядя на посмеивающуюся горничную, сообщившую, что проснулась Софи.

Как же обрадовалась Аделина, когда перед назначенной датой вернулась Бэттина! С первой встречи они через многое прошли вместе, и всегда Адель чувствовала от женщины заботу, искреннюю поддержку. Поэтому и воспринимала её сейчас скорее как добрую тётушку, нежели как экономку и нянечку дочери.

Теперь было с кем разделить волнения, переживания, но и хотелось допросить одну скрытную особу. Аделина рассказав ей последние новости, увлечённо приступила к расспросам. Бэттина поняла, что на этот раз не отвертеться. Заикаясь и смущаясь, призналась в том, что между ней и Биаджо действительно вспыхнули чувства:

– Это так… неправильно! Я с ума сходила от терзаний! – делилась она с Аделью, на что та обиженно покачала головой:

– И ни словом ведь не обмолвилась!

– Да о чём ты? Это же так…

– Неправильно? – с улыбкой повторила Аделина слова Бэттины и когда та со вздохом кивнула, покачала головой: – Почему же нет? Вы оба люди прошедшие через долгую жизнь, многое повидавшие и если есть симпатия, зачем же отказываться от возможности обрести поддержку друг друга?

Аделина старательно избегала слова «любовь», потому что знала – Бэттина начнёт категорически опровергать её слова. Она и так с трудом признавала увлечение Биаджо:

– Адель, давай оставим этот разговор? Прошу тебя! Мне и так неловко, а уж обсуждать – тяжело мне пока.

– Хорошо, – согласилась Аделина. – Только просьба – не скрывай, пожалуйста, от меня свои переживания, ведь я доверяю тебе свои чувства, тайны. Хотелось бы знать, что мне ты также доверяешь.

Проговорив до поздней темени, Адель с Бэттиной, наконец, легли спать, но не успело светило взойти на горизонт, как Аделину уже будили.

Еле продрав глаза ото сна, она пыталась сопротивляться. Но прибывшая модистка, в буквальном смысле, вытянула её из-под лёгкого покрывала:

– Столько дел, столько событий! Как можно спать в такой прекрасный световик? – восклицала эта женщина,… нет! не женщина, а сгусток бурлящей энергии, который утащил Адель за ширму и вытряхнул из ночной сорочки.

– Да что же это такое?! – попыталась возмутиться Аделина, когда ей на глаза модистка уже завязывала обрывок какой-то ленты.

– Дорогая моя, я и так не в настроении! Так мало времени! И о чём вы до этого думали? Нормальные же люди заказывают наряды минимум за двадцать световиков! – каждое восклицание модистки сопровождалось действиями – Аделину раздели, и начали вновь одевать, а чтобы она заранее не увидела наряд и потребовалась лента на глаза.

Бурча себе под нос ругательства, модистка прямо на Аделине подгоняла платье по фигуре и что-то подшивала, что-то наоборот распарывала. Наконец аккуратно сняла его с молодой женщины, попутно отдавая распоряжение помощницам, чтобы вызвали дворецкого.

Адель, стоя за ширмой, еще не успела одеться, как из гостиной послышался голос мажордома, доложившего, что комната для швей готова, где они смогут спокойно доделать работу.

– Спокойно? – возмутилась модистка, поторапливая своих помощниц, которые собрав всё принесённое, звонко щебеча, выбегали из покоев Аделины. – Вы этот аврал можете назвать спокойной работой? – донеслось уже из коридора, и Аделина только хотела вздохнуть спокойно, но как оказалось рано – прибыл парикмахер и целитель корректировщик внешности.

Только спустя три импульса Адель наконец-то смогла поесть. Процедуры целителя преобразили её внешность настолько, что она сама не узнала себя в зеркале – кожа стала бархатной, подтянутой. Ни единой морщинки, на щеках играет лёгкий румянец, а брови скорректированы так, что теперь её серые глаза ярко выделялись на лице и казались просто огромными. Но больше всего поразило, что и шрамы сейчас были бледно-розовыми и не так сильно бросались в глаза.

– После нанесения краски на веки, губы и кожу лица, будет совершенно разительный результат! Дефекты кожи, – целитель тактично обошёл слово «шрамы», – фактически будут незаметны – вы будете выглядеть несравненно! – заверил её корректировщик, вызывая у Аделины вопрос: – «Куда уж лучше?» – Но сейчас нельзя – вас ожидает церемония, – сокрушённо покачал головой.

Аделина помнила, что на церемонию бракосочетания у глубиников, женщины должны идти в естественной, первозданной чистоте и запрещалось использовать любое подобие красок, что впрочем, её никак не смущало и не огорчало.

Время ещё не подошло к обеду, как ей принесли первый наряд для церемонии. Надев свободного кроя красное платье в пол, ей на голову накинули чёрную, прозрачную вуаль и в сопровождении Бэттины, которая держала Софи на руках, Аньезы и горничной, Аделина спустилась в холл, где её уже ожидал Леандор. Бросив на него взгляд, быстро отвела глаза – одет он был в красную свободную рубаху и свободного кроя штаны, так же как и она был босой.

Сухо поприветствовав друг друга, они оба безумно нервничая, направились к святилищу длинной процессией. Головной и главной фигурой был служитель храма, прибывший из столицы. Далее, под песнопения хоровых следовал Леандор в окружении мужчин, половину которых Аделина не знала, за ними в отдалении она в окружении женщин, среди которых тоже были незнакомые лица.

Сердце её готово было остановиться от волнения. Мысли горечи метались, портя торжественный момент. «Как же я когда-то мечтала об этом! Как же наивна была и верила в любовь! Верила ему!»

Леандор на этот световик возлагал большие надежды. Нет, он понимал, что ему предстоит ещё завоевать доверие Дели, приложить всё возможное, чтобы и у неё вспыхнули те же чувства, которые были между ними ранее. Но в глубине души теплился огонёк веры, что став его законной супругой, скорлупа её отчуждённости пойдёт трещинами.

Процессия остановилась перед входом в святилище. Первым, распахнув двери, вошёл жрец, затем Леандор и наконец, группа женщин подвела к входу Адель. Бросив взгляд внутрь, и не сдержавшись – лихорадочно сжала ткань платья, прежде чем переступить порог, погружаясь в прохладный полумрак святилища.

Незащищённую кожу ног сразу обжёг холод каменного пола. В святилище не было окон и на стенах горели факелы, от чего создавалась сакральная атмосфера, да и мечущиеся в пространстве тени добавляли таинству зловещей окраски.

Стараясь сдержать дрожь, Аделина прошла к алтарю, что здесь был представлен постаментом, по которому вились старинные письмена-руны. Сверху на нём стояла широкая каменная чаша с острыми рогатыми ручками, и на её дне что-то клубилось, словно тягучая, тёмная, антрацитовая жидкость испускала чёрный пар. Стоило ей подойти и встать рядом с Леандором, как жрец, указав ей снять вуаль, сразу начал церемонию. Адель замерла, от волнения кровь стучала в висках, поэтому фактически всю речь жреца она пропустила и очнулась только к моменту подписания договора.

По указанию жреца вытянула правую ладонь, в то время как Леан протянул левую. Жрец полоснул по центру каждой остриём ритуального клинка, и тоненькие ручейки крови полились в чащу. Перехватив ладонь Аделины, Леандор сжал её, переплетая пальцы, удерживая над чашей. И ей пришлось приложить усилия, чтобы не выдернуть свою руку, не освободиться.

До этого Аделина думала, подписывать договор будет, как и обычные документы, но оказалось это не так. Жрец достал пергамент, который Аделина уже успела изучить, зачерпнул маленьким черпаком из чаши собранную кровь, перемешанную с тягучей субстанцией, и плеснул жидкость на документ. Распахнув широко от удивления глаза, Адель увидела, как пергамент в одно мгновение вспыхнул чёрным пламенем, не причиняя вреда руке жреца, и осыпался пеплом в чашу.

– Тьма приняла договор! Герцог, герцогиня – тьма ждёт вас! – торжественно произнёс жрец, взмахом руки указывая назад, где сейчас Адель разглядела дверь в каменной стене.

Леандор, чуть сжав её пальцы, повёл за собой.

– Куда мы? – спросила еле слышно, но Леан её услышал. Бросив загадочный взгляд, качнул головой и приложил палец к губам.

Открыв дверь, Леандор, прихватив горящий факел, повёл Аделину по грубо выдолбленному в скальной породе коридору, который уводил вниз, под землю. Острые камешки впивались в подошву и Адель, поморщившись, бросила взгляд на Леандора, который хмуро смотрел вперёд всё так же, не выпуская её ладони из своей. Ещё немного спустившись, они вышли в грот пещеры, где у каменной, дальней стены виднелось озеро.

Ахнув, Аделина замерла, потому что заметила – внизу по земле клубится чёрный туман.

– Это прокол, Дели, – чуть хрипло произнёс Леандор, подводя её к озеру. – Надо опустить ладони в воду, – присаживаясь на корточки, потянул вниз и Аделину, опуская их руки в чёрную жидкость.

Это не было похоже на воду, субстанция в озере напоминала жидкую сметану, немного маслянистую на ощупь. Почувствовав покалывание в ладони, хотела вытащить её, но Леандор не позволил. Тогда Адель подняла на него возмущённый взгляд, да так и застыла.

С каждым вдохом ей становилось тяжелее дышать, сердце ускорило ритм, но сейчас для неё не было ничего важнее, как его взгляд. Леандор смотрел на Адель с таким вожделением, такой дикой жаждой, что с её губ сорвался невольный стон. Все мысли покинули голову кроме одной: «Хочу!» Это было не желание, эта была чистая похоть, которая разливалась жгучим потоком по венам.

Аделина, не мигая, перевела взгляд на приоткрытые губы Леандора и не в силах более сдерживаться, качнулась ему навстречу, цепляясь за распахнутую на груди рубаху, стремясь впиться в его губы поцелуем, побыстрее соединиться с ним в танце страсти. Но Леандор всё с таким же диким взглядом ухватил её за плечи, не позволяя к себе приблизиться.

Вокруг слышалось довольное урчание, непонятный шум и скрежет, словно огромный зверь ходил рядом. Ощутив поглаживания по спине, не сдержав стона, прогнувшись, приникла к Леандору, ощущая животом его напряженную каменную плоть и всхлипнув, застонала, потираясь об него как дикая самка. Ей хотелось большего, одежда стала ужасно раздражать и она заёрзала в попытках снять платье. Но Леандор не позволил, удерживая и хрипло, надсадно дыша.

Не обращая внимания на извивающуюся в его руках Адель, с губ которой уже срывались стоны вперемешку с ругательствами, подхватил на руки и отнёс к стене:

– Постарайся взять себя в руки! – доносилось сквозь пелену звериного вожделения, но разум Аделины не воспринимал его слова.

Она оплела его руками и ногами, не выпускала из объятий и молила его о чём-то, плакала, потому что дикий жар распускался огненным цветком внизу живота, вплетая щупальца в лоно, которое уже давно увлажнилось и жаждало его, жаждало проникновения и яростного соития.

Леандор ещё в святилище понял, что поступил правильно, подготовив напиток, ослабляющий воздействие тьмы и оставив его в гроте. Когда в руке жреца, тьма, облизав договор, поглотила его, оставляя пепел, утвердился в своей догадке – именно Аделина идеально подходит ему как пара, как мать для его детей, как спутница в жизни, в любви, во тьме. Только вот сейчас, когда эта самая тьма проникла в их тела, в каждую клеточку, заставляя вспыхнуть жаждой обладания друг другом, чтобы закрепить созданный союз, ему с огромным трудом приходилось сдерживаться.

Он до безумия хотел сейчас опрокинуть свою бабочку на спину и ворваться в вожделенное лоно, остервенело двигаться в ней, погружаясь как можно глубже,… но, нельзя!

Трясущимися руками подхватил извивающуюся Дели на руки и, сжав зубы, поднёс её к стене, где стоял бокал с настоем. Его воля утекала сквозь пальцы песком и если Дели до этого лишь тёрлась об него, от чего у него едва ли не искры сыпались из глаз, то сейчас она молила его взять её, причём в такой грубой форме, что это ещё больше вспенивало кровь.

«Нет! Нельзя! Она мне потом не простит, если поддамся соблазну!» – как мантра громыхали окрики в голове. Он даже забыл о том, что им предстоит приём у короля.

С трудом влив половину содержимого бокала в рот Аделины, допил остатки и, преодолевая сам себя, встал, подхватывая Делию на руки.

Пошатываясь как в бреду, брёл на выход из грота, и с каждым шагом становилось всё легче.

– Мне так плохо, – прошептала бабочка, и Леандор прижался губами к её взмокшему лбу:

– Потерпи, моя хорошая, сейчас станет легче, – сам вытолкнул сипло, продолжая идти.

Только уже достигнув коридоров замка, Аделина заёрзала у него на руках:

– Пусти, – ещё прерывисто дыша.

– Нет, – категорично ответил, ещё крепче прижимая к себе и наслаждаясь ощущениями её тела в руках. – Ты ещё слаба, а нам надо поторопиться.

– Куда? – нахмурилась Адель, потому что после пережитого мысли ещё путались.

– Через три импульса тебя представят государю в качестве моей супруги.

– Ох, – вдохнула, потому что, наконец, вспомнила и ещё резвее задергалась. – Отпусти меня, я и сама могу дойти! – уже боле твёрдо попыталась настоять. Но Леандор только мотнул головой, продолжая её всё так же крепко удерживать и двигаться вперёд, заметно прихрамывая, по коридорам, лестницам замка к покоям Аделины.

Слуги старались незаметно скрыться с их пути, но впереди незримо шествовал дворецкий.

Поняв и приняв упрямство Леана, Аделина затихла, прижимаясь к мужской груди и стараясь незаметно втягивать его запах. У неё ещё немного кружилась голова, да и внизу живота ещё чувствовалось томление, но в голове уже прояснилось, и она просто наслаждалась тем, что находится на руках у Леандора. Внезапная догадка заставила напрячься:

– Что там было, внизу у прокола?

– Воздействие тьмы, – ответил Леандор.

– Это поэтому я… – замялась Адель, не в силах продолжить фразу.

– Тьма, напитав нас, подталкивала друг к другу, чтобы завершить наш союз, – подтвердил Леандор, внося Аделину в её гостиную и усаживая в кресло.

– То есть,… – она села, опустив глаза и сцепив руки на коленях. – Тьма толкала нас, чтобы мы… – проговорила и, прикусив губу, закрыла глаза от внезапной горечи, которая разлилась внутри, затопив сердце, – Ты ведь уже проходил этот обряд, не так ли?

«Конечно, проходил – с первой женой! В то время как я рыдала, впадала в отчаяние, искала выход, будучи беременной Софи он здесь наслаждался, брал её тело и стонал от наслаждения, как и она!» Мысли резали огненной болью, и душа плакала от обиды, зато разум, наконец, полностью прояснился!

– Дели, всё не так… – порывисто начал Леандор, поняв, к чему ведёт Аделина.

– Не стоит! Это уже ни к чему! – Аделина, не поднимая на него глаз, тяжело встала и направилась в спальню, даже не остановившись после его слов:

– Дели, всё действительно не так! Сейчас нет времени, чтобы объясняться, иначе мы опоздаем во дворец, но после мы обязательно поговорим!

Это были последние слова, после которых Аделина закрыла дверь в свою спальню. Хотелось забраться под одеяло и поскулить как побитый зверёк, выплакаться, но нет – перед глазами возник образ дочери. Встряхнувшись, подняла выше голову и направилась в ванную.