Глава 10
Обнаженная в шляпе

В ресторане стоял гул. Мэри искала глазами Сергея, но столиков было так много, и они стояли так близко друг другу, что люди сливались в объемную шевелящуюся массу. Она забеспокоилась: вдруг, пока она решала вопрос с гардеробом ее рыцарь исчез? Мэри направилась через зал ресторана медленно и осторожно, стараясь не хромать в слишком узких туфлях, и то и дело, поправляя сползающую лямку великоватого безвкусного платьица, наспех подвязанного золотистым шнурком, снятым со шторы ресторана. Мери напоминала героиню немого кино: найдя на улице уголек, она подсмолила брови, и слегка выделила глаза. Ни румян, ни помады она не нашла, поэтому выглядела немного бледно, но это не было страшно, потому как поля шляпки странного болотного цвета чуть прикрывали ее лицо. Мальчишеский наряд пришлось выбросить, а драгоценности и деньги распределить по специальному утягивающему белью, сглаживающему женские выпуклости, которые все же в небольшом количестве имелись на ее теле.

— Дорогая, ты вернулась! — немного резкий и высокий голос заставил Мэри на мгновение замереть. Она совсем забыла про жертву любовной трагедии, покинутую на крыльце. Супруг той дамочки, которой принадлежала одежда, преградил ей дорогу.

— Я вас не понимать! — удивленно воскликнула Мэри и строго взглянула на оторопевшего мужчину. — Оставить меня! Прочь! Уходить!

Извинившись за то, что обознался, он направился к своему одинокому столику. Скандалист напоминал брошенную собаку, которую прогнали из мясной лавки, и она побрела, поджав хвост, ощущая себя никому не нужной.

Мэри еще раз бегло осмотрела столы. Сергея нигде не было. «Здесь есть еще залы!» — вспомнила Мэри, слова буфетчика. Поймав официанта, уточнила, как в них пройти, но он замахал руками, сказав, что это ошибочное предположение. Можно было бы договориться с кем-нибудь, заинтриговав дорогим подарком в виде драгоценности и проникнуть туда, но их так неудобно было выколупывать из-под узкого белья, в котором она и так едва дышала. Свободных столиков не было, а за стойкой бара она разместиться не могла, т. к. буфетчик мог ее узнать. Тогда Мэри подсела к брошенному Ромео, предложив скоротать вечер вдвоем. Находчивая воровка притворилась иностранкой, приехавшей с мужем открывать торговые ряды. Она сказала, что совсем одна и очень переживает из-за ссоры с супругом и если сидящий один за столиком мужчина не против, она с удовольствием угостит его шампанским.

— Я вас не смущать? — уточнила она с тоской, хотя уже разместилась напротив.

— Нет, что вы! Я счастлив! — в подтверждение мужчина так тряхнул головой, что казалось, она тотчас же отвалится. Теперь бездомный пес получил кость, на котором были остатки мясца.

— Мы ругаться. Он… как это… Много труд. Россия — НЭП — налоги — много цифр. Нервы!

Казалось «иностранная дама» говорила шифровками, но работающий в торговле человек, назвавший себя Иваном, прекрасно понимал, о чем идет речь. Новая политика душила налогами предпринимателей, государство пыталось регулировать их прибыль. И это вызывало некоторое недовольство среди нэпмэнов.

Мэри продолжала играть свой спектакль, при этом бегло смотря по сторонам, в надежде обнаружить своего Сергея. Она жаловалась на вспыльчивость супруга. Подбородок ее задрожал, и расстроенная гостья ресторана наклонила голову, притворяясь, что не может сдержать непокорные слезинки. Собеседник в свою очередь тоже принялся чихвостить свою благоверную: он только после женитьбы узнал, какой невыносимый у нее характер, а еще эта ведьма была патологически ревнива.

— Я — слепец! Как я мог принять такую прекрасную даму, как вы за свою ужасную супругу?! Она толще вас раза в два, да и ноги у нее кривые, если честно!

— Я понимать! Это из-за одежда? Платья покупать в один магазин! — как бы сообразила «иностранка». — Мой багаж — похитить. Нехорошие люди украсть чемодан. И муж покупать мне одежду в ваш город. Я не носить такой фасон.

Иван разливался в комплиментах и уверил Мэри, что будь она его супругой, у нее были бы самые лучшие в мире платья. Они мило болтали о своих несовершенных браках, рассказывая друг другу «страшные» истории из семейной жизни. Мужчина захмелел и начал вести себя довольно развязно, предлагая обаятельной даме, с которой у них столько общего, скоротать ночь вдвоем. Чтобы усыпить его бдительность и встретить новый день без жертв — смерти борова ей было пока достаточно, — Мэри дала свое согласие и предложила поехать в гостиницу, но на разных пролетках.

— Вы ехать первый. Нет подозрений, — произнесла она шепотом, мягко коснувшись его руки.

На листке бумаги он написал название гостиницы и адрес, чтобы иностранная гостья не потерялась. В глазах мужчины полыхал огонь страсти. Чувствовалось, что человеком он был азартным и нетерпеливым, поэтому очень торопился оказаться в номере наедине с самой прекрасной на свете женщиной, которая вдруг стала кокетлива. Мэри прекрасно понимала, что звонкая оплеуха на крыльце, которую она наблюдала, была вполне заслуженной. Склонный к изменам женатый мужчина наверняка был частым участником скандалов, причем, судя по свежим царапинам на лице, пощечинами дело не обходилось. Ее воздыхатель рассчитался за шампанское и наконец-то собрался убраться из ресторана. Пока брел к выходу, он то и дело оглядывался, подавая знаки своей даме. Она сдержанно кивала и изящно взмахивала рукой, терпеливо дожидаясь того момента, когда он покинет зал.

Откуда-то сбоку из-за занавески появилась пара: мужчина в инвалидном кресле и сопровождающая его красивая девушка. Яркая фигуристая брюнетка в дорогом одеянии громко смеялась, привлекая внимание публики. Она была раскрепощена и довольна тем, что взоры окружающих обращены к ее нескромной персоне. Они разместились за одним из столиков неподалеку от Мэри. Колченогий о чем-то сосредоточенно думал, не слушая щебет своей веселой подружки. Ладони Мэри стали мокрыми от волнения, она торопливо сделала несколько глотков из бокала. Пузырьки шампанского вторглись в ее организм, вызвав легкое головокружение. Чтобы прийти в себя, она сделала несколько глубоких вдохов, в ее мозгах началась усиленная работа мысли: каким образом остаться наедине с Сережей?..

За ужином Сонька откровенно скучала. Поморщившись, она отодвинула тарелку с едой и закурила сигарету. Колченогий же был полностью сфокусирован на потреблении пищи. Мэри украдкой рассматривала его. Со стороны казалось, что трапеза для этого гостя ресторана — очень серьезный ритуал. Наверное, он действительно был ценителем кухни французов, и еда была важной частью его жизни. Конечно, он постарел. В чертах лица с трудом угадывался тот юный романтик-революционер Сережа, которого она когда-то знала, мечтающий изменить мир. Теперь в нем было что-то звериное и властное. Несмотря на ущербность, он производил впечатление очень сильного и могущественного человека.

Кровь Мэри зашумела. Она осознавала, что каждая минута простоя может привести к различным вариантам финальной части вечера. Ведь в номере ближайшей гостиницы ее ожидает незадачливый любовник, а его раздетая посреди безлюдной улицы супруга возможно уже обратилась в милицию за помощью. Набравшись духу, она медленно встала и, осторожно перебирая втиснутыми в маленькую обувь ногами, направилась к столику, за которым сидели Колченогий и Сонька. Так как мужчина был в коляске, стул рядом с ним оставался свободным, на него она и примостилась.

— Приятно встретить старых знакомых, — весело заметила она, игнорируя возмущение Соньки, которая была обескуражена вопиющей наглостью странной дамочки в безвкусном платье, осмелившейся без приглашения сесть напротив важной преступной персоны.

— Рад тебя видеть, Мурка, — произнес мужчина немного сдавлено, но добродушно. Казалось, он совсем не был удивлен появлению Мэри.

— Мурка?! — взвизгнула Сонька. — Что за кошачье имя?

Девушка чуть наклонилась над столом, желая рассмотреть лицо наглой девицы, которую, судя по всему, Колченогий знал достаточно хорошо. Сонька делово уставилась под шляпу в ожидании разъяснений. Мэри лишь слегка улыбнулась, активность молодой развязной дамочки забавляла ее. Решать, кто из них останется, должен был мужчина, которому казалось, нравилось противостояние двух дам за столиком. Он отпил немного вина и после паузы вежливо попросил Соньку оставить его наедине со своей давней знакомой. Его молодая и дерзкая любовница хотела было устроить скандал, но вовремя остановилась, увидев, как белеют костяшки его правой руки, сжимающие с силой вилку. Колченогий злился, и она осознавала, чем это могло закончиться. Сонька, вульгарно виляя бедрами, отошла к буфетной стойке, за которой стоял улыбчивый Борис, он тут же предложил ей выпивку и закуски. Девушка еще раз бросила обиженный взгляд на Колченогого, и тяжело вздохнув, ответила буфетчику, что ей наплевать, что он ей нальет. Он предложил коктейли.

— Не пристало такой красивой даме морщить лоб, — произнес чей-то бархатный голос. — Ваша улыбка бесподобна, побалуйте меня этим чудесным зрелищем.

Сонька подняла глаза и увидела красивого улыбающегося мужчину. Он только пришел и с сожалением обнаружил, что свободных столиков нет, поэтому проводил время у стойки в одиночестве. Судя по дорогому фраку и новеньким штиблетам, человеком он был состоятельным. Этот факт привел Соньку в тонус, (насколько это было возможно после выпитой натощак бутылки шампанского и нескольких коктейлей). Девушка решила: она непременно отомстит Колченогому за нанесенное оскорбление. Что могла придумать юная барышня, не обремененная интеллектом с «бардельным» прошлым? Конечно же, завести любовника, молодого и красивого, передвигающегося на собственных ногах. Ветвистые рога станут достойным украшением для ее мужчины. Можно было конечно прикончить обидчицу, но Сонька не выносила вида крови. Ей делалось дурно, и даже случались обмороки. Поэтому от мокрушников и ликвидаторов банды Колченогого она держалась подальше. Всему виной случай из ее недалекого прошлого: на их притон была облава и одной проститутке почти отстрелили руку. Окровавленная конечность болталась неестественно, словно тряпка. Это зрелище было не для слабонервных, к коим Сонька относилась. Увидев свою коллегу с месивом вместо руки, Сонька потеряла сознание. С тех пор она больше всего на свете боялась лишиться верхней конечности, потому что ей казалось, что над их с Колченогим парой все начали бы смеяться.

— О чем вы так сосредоточенно думаете? — Варфаламеев прервал мрачные воспоминания хорошенькой девушки. Сонька вдруг громко расхохоталась, чем привлекла внимание всего ресторана. Аппетитную красотку пожирали глазами многие мужчины в зале, но большая часть из них прекрасно знала, чья именно это «вещь». Чекист, чуть смутившись, огляделся по сторонам, не ожидая столь бурной реакции. Ее не совсем адекватное поведение, мужчина связывал с выпитым алкоголем. Он знал, как разговаривать с малообразованными представительницами противоположного пола и продолжил ублажать слух вдруг развеселившейся Соньки. Варфаламеев был галантен и учтив, рассыпался в комплиментах, приправленных мягко завуалированной лестью. Его красивая речь была елеем для воспаленного сознания девушки, испытывающей приступы ревности. Однако она не переставала следить за столиком Колченогого. Ее раздирало от любопытства, о чем он говорит с этой женщиной и какие узы их связывают.

— Ты бежал. Это было трусливо, — в голосе Мэри были нотки разочарования. Она пристально смотрела в его глаза, ожидая разъяснений. Колченогий чувствовал себя некомфортно. Он нервно покашливал и смотрел по сторонам, словно женщина, сидящая рядом, компрометировала его. Все было не так в этой встрече, неправильно и неудобно.

— Сережа…

— Не называй меня так.

— Почему?

— Чуждо!

Колченогий нахмурился. С одной стороны это свидание с прошлым определенно доставляло ему удовольствие, у него была тысяча вопросов, которые не терпелось задать, но с другой — он не понимал, кто перед ним. От былой хрупкой мечтательницы с острыми коленками, длинными светлыми волосами, перевязанными тонкой ленточкой, и высоким девичьим смехом не осталось и следа. Посреди ресторана сидели два чудовища — продукт непростого времени, выкидыши минувших светлых дней.

Глаза Мэри блестели от слез. Она старалась быть менее эмоциональной, но предательский ком сдавил горло. «Только не исчезай, умоляю!» — кричала она внутренне. Колченогий был сосредоточен, он нуждался в подсказке, с помощью которой мог бы определить: уйти или остаться. Это как принятие решения о разводе: бежать из брака, спасая осколки счастья, чтобы ненависть не отравила желание жить дальше. Или остаться, дав еще один шанс давно выдохшимся отношениям, ведь иногда и сквозь асфальт прорастает цветок… Наверное, Колченогий не мог выбрать правильный вариант, потому что никогда не был женат. Мэри чувствовала его колебание и тихо прошептала:

— Просто рискни, Сережа! Что ты теряешь?

Сонька продолжала смеяться излишне громко, делала картинные позы с налетом эротизма и отчаянно кокетничала с притворщиком-нэпмэном. Этот спектакль под названием «женская провокация» вот уже с полчаса заинтересовано смотрели представители мужского пола. Лишь один человек не был заинтересован в экстравагантном зрелище — Колченогий, он был поглощен беседой со своей спутницей и не замечал отчаянных попыток любовницы вызвать ревность. Казалось, что для него весь мир вокруг погрузился в кромешную тьму и перед собой в свете он видел только одного человека, которого много лет назад называл ласково — Мурка.

Сонька жадно и неистово пила очередной коктейль. Ряженый чекист продолжал рассыпаться теплыми репликами. Вдруг ее поведение резко изменилось: она стала тихой, робкой, грустной.

— Возможно, я вас чем-то обидел? — настороженно уточнил Варфаламеев.

— Он никогда так на меня не смотрел, — выдохнула Сонька, устав от приторности и сладких коктейлей, и речей человека у стойки. Ее глаза вдруг увлажнились и стали будто хрустальные, она напоминала красивую куклу, брошенную в угол наигравшимся ребенком. Опустошив бокал, девушка решительно произнесла:

— Я хочу, чтобы ты меня срочно отсюда увез!

Колченогий не видел, как уходила Сонька, держа под руку светящегося от счастья Александра Варфаламеева. В головах у тех, кто покидал ресторан, и тех, кто оставался за столиком посреди шумного зала, был один и тот же вопрос: «Чем закончится этот странный вечер?».

Истосковавшаяся по человеческому теплу Мурка была готова на все, чтобы провести ночь с Колченогим. Возможно, в ней плескалось отчаянье или пузырьки шампанского никак не унимались, но она чувствовала, как внутри поднималась такая буря эмоций, которая смела бы не только этот ресторан, а, пожалуй, и весь город. Страсть кипела в организме темпераментной женщины, и эти импульсы передавались Колченогому, который смутился от того, что почувствовал возбуждение.

Он, немного заикаясь, начал оправдываться и предположил, что может быть стоит пообщаться для начала, ведь прошло столько времени. Взрослый мужчина прекрасно понимал, что выглядело это по-юношески и очень глупо. Колченогий собирался с духом, чтобы озвучить главную проблему — транспортное устройство, которое большую часть времени суток находится под ним, но понятливая Мэри, резко прервала его бледную тираду:

— Неужели ты не видишь: мне плевать на твое кресло! Мне нужен ты, Сережа!

Мэри почувствовала привкус металла во рту — так она предощущала приближающуюся победу. Чтобы быть более убедительной и не дать возможность отступить уже размякшему Сереже, она намеревалась прошептать что-нибудь волнующе-интригующее и многообещающее в наступившей ночи. Придвинувшись к нему ближе, таким образом, чтобы их лица были совсем рядом, она облокотилась на стол, с ее губ готовы были слететь самые страстные, трепетные слова, как вдруг она почувствовала резкий укол в районе груди. Вытаращив глаза, Мэри резко выпрямилась и замерла, сделавшись вдруг смиренной и покорной, словно монахиня, которую застали за неприличным занятием. Проклятая брошь, спрятанная на груди, напомнила побледневшей женщине, что на ней натянуто ужасно-узкое белье мышиного цвета, которое впилось в тело так, что, казалось, срослось с кожей. И каким образом она сумела впихать под него различные безделушки на крупную сумму?!

— Мурка? Что-то не так? — забеспокоился сбитый с толку Колченогий, которому нравились ее провокации, он уже втянулся в ее игру и готов был мчаться из надоевшей «Москвы» туда, где он останется с ней наедине, и сможет быть сам собой. Без притворства и без поддавков — без маски!

— Все в порядке, просто я вспомнила об одном важном деле, — проблеяла Мэри едва слышно.

Это была более чем странная перемена: минуту назад она была дьявольски развратной блудницей, а теперь разыгрывает невинную девицу, смущенную приближением первой брачной ночи. Колченогий ошибся: от его Маруси не осталось и следа, холодная, коварная, расчетливая лицедейка — Кровавая Мэри решила разыграть плохую пьесу посреди ресторана и сумела насладиться прекрасным зрелищем: как вор-калека на мгновение открывает ей сбою душу. Больше подобных ошибок он не повторит. Над их столиком собирались грозовые тучи. По спине Мэри пошел озноб, она даже слегка задрожала. Колченогий смотрел на нее недобрым испепеляющим взглядом.

— Ты издеваешься?! — произнес мужчина мрачно.

— Нет, вовсе нет! Все, что я говорила, — это правда! Вот если бы нам перенести все на завтра…

Колченогий был поражен ее наглостью, ни одна женщина на свете не вела себя подобным образом в его обществе.

— Я думаю, наш разговор окончен. Был рад тебя повидать, Маруся! — отчуждение в его голосе больно ранило трепыхающееся сердце Мэри. Она понимала, что если не остановит его сейчас, то потеряет уже навсегда!

Он готов был призвать свою обслугу, чтобы окончить этот странный вечер, но Мэри перехватила руку Колченогого и плотно прижала его ладонь к своей груди.

Озадаченный мужчина уставился на Мэри, затем оглянулся по сторонам, проверяя: не следит ли кто из окружающих за этим диким действом. Потом он почувствовал, что помимо стука готовой выпрыгнуть из груди сердечной мышцы, рука его ощущает нечто твердое — какой-то предмет.

— Что это?

— Брошь, — тихо призналась смущенная женщина.

— По-моему украшения носят поверх одежды! — небрежно заметил мужчина, не отнимая руки, от ее груди.

— Я знаю. Это не моя брошь.

— А чья? — совсем было растерялся Колченогий, брови его вздернулись вверх от удивления. Если бы Мэри подняла в этот миг на него глаза, то обязательно рассмеялась — так комично он выглядел.

— Иногда я… брожу в толпе… и… чтобы руки не забыли… беру у людей всякие предметы… это для того, чтобы не потерять сноровку, — оправдывалась суетливо Мэри, напоминая выброшенную на берег рыбу. — Я забыла, что запихала их туда. Платье тоже не мое… Просто мне пришлось… чтобы зайти в ресторан… меня бы не пустили… и я бы не увидела тебя…

До него не сразу дошел смысл сказанного. Мэри смущенно вжалась в стул, а Колченогий так расхохотался, что чуть не выпал из своего кресла. Глядя на него Мэри тоже начала хихикать. Напуганные посетители ресторана заинтересовано оглядывались на развеселившуюся парочку.

Мэри примостилась на заднем сидении автомобиля рядом с Колченогим. Она стащила туфли и облегченно вздохнула, высвободив распухшие ноги из тисков. «Осталось избавиться от перетяжек и можно дышать свободно»», — думала она, положив голову на плечо своего Сережи. Дурноцветная шляпа, надушенная сладкими духами, мешала, он хотел было ее сдернуть, но тут она снова обомлела, испуганно схватившись двумя руками за головной убор.

— У меня есть одна просьба…

— Что еще? — настороженно уточнил мужчина.

— Моя шляпа. Она должна оставаться на мне все время.

— Вздор! Что у тебя под ней? Бомба? — усмехнулся уставший удивляться мужчина. — Достаточно сюрпризов на сегодня, ты меня уморишь!

— Так нужно!

Сидя на кровати в своей спальне, Колченогий с легкостью сдернул с нее платье, которое легко соскользнуло, т. к. было на пару размеров больше. С бельем было по-другому: он стаскивал с нее утяжки, прилагая некоторые усилия, а на пол падали дорогие побрякушки: кулоны, браслеты, часы и даже золотой портсигар.

— Ты самая дорогая женщина, с которой мне предстоит провести ночь! — отшутился он.

Мэри смущенно улыбнулась, а потом вдруг сделалась очень серьезной и тихо произнесла, погладив его по выбритой щеке:

— Позволь мне побыть сегодня с тобой… Если ты захочешь, завтра я исчезну, но сегодня я просто хочу осознать, что ты есть. Существуешь. Живешь.

Осознать, что ты есть! Звучало немного странно. Эти приятные слова согревали оледеневшую душу человека, смирившегося с тем, что жизнь его предсказуема, и ее надо завершить достойно, в рамках той деятельности, которой он занимался. В его темном царстве, где смерть является привычной гостьей, вдруг появился светлый луч, дающий надежду на то, что в одиноких ночах Колченогого появится та женщина, которая сумеет внести яркие краски в его скупой на положительные эмоции мир.